На границе зеркала. Балтийские грёзы. Часть 2

Не всё так просто и не всё решают деньги, вернее они конечно решают всё, но не любые, а только большие или, как в нашем случае, очень большие. Ко всему прочему надо было иметь на руках много дополнительных бумаг, о которых мне ранее никто не говорил, хотя я дважды до выезда был в приёмной комиссии. Костя даже обрадовался, так как одно дело хотеть учиться, а совсем другое – учиться. Такой привычки на тот момент не было выработано совсем, гораздо легче работать руками, этот вид деятельности был ему знаком и входил в зону комфорта.

Короче говоря, мы решили, что этот год будет ознакомительным и пойдёт на адаптацию к новым условиям, а уже на следующий, окончательно выберем где он будет учиться, если за это время не переиграет свои планы. Пока же будет работать у меня на ремонтах, заодно поднатаскается в отделке и прочих строительных премудростях, что конечно же потом ему сто раз пригодиться в жизни, да и в работе инженером – строителем, это не последнее преимущество.

Жил он в самой маленькой комнате, девочек мы поселили в самую большую, которая раньше была нашей, сами перешли в комнату поменьше. Я очень боялся, что появиться неприязнь к Косте из-за этого неудобства, но ничего подобного не случилось, напротив, всё было весело и дружно, как говорится в тесноте, да не на улице.

Постепенно Костя втянулся в новый ритм жизни, он был очень способным подмастерьем, всему учился быстро и основательно, руки у него были на месте, да и голова без дырки, чему я был несказанно рад. В таком режиме он проработал со мной более полу года и в каком-то смысле был моими глазами, а потом уже даже экспертом, то и дело указывая на явные косяки в качестве работ, которые мне были не видны. В общем я был доволен, хоть и понимал, что пора бы переходить непосредственно к учёбе, ведь он для этого и приехал.

Меня же закрутила строительная круговерть. Не успеешь с одной ямы выбраться, попадаешь в другую, жизнь стала уходить в сторону от моих предпочтений и интересов, всё стало раздражать, мир потерял остаток красок, вернее я перестал их замечать.

И как иногда бывает в таких случаях, на меня нахлынула депрессия. Ничто уже не волновало кровь и не вызывало во мне, как прежде, энтузиазма от возможности быстро и относительно легко заработать перепродажей какой-нибудь квартирки или комнаты, которую, к тому же недорого привёл бы к европейскому стандарту. Да и разница в цене становилась всё более разумной, от чего интерес терялся ещё быстрее. Для меня, человека, склонного к самоанализу, было очевидно – долго продержаться на этой волне не удастся, моему сёрфу нужна была новая.

Как же трудно убежать от себя. Тренируешься, тренируешься, а всё равно дыхания не хватает

Это необязательно означало бы смену деятельности, но безусловно смену декораций и впечатлений. Я своеобразно определил причину этой хандры, думая, что дела давно минувших дней не позволяют мне спокойно и уверенно идти вперёд.

Глубоко в подсознании, мне не давала покоя старая, не проходящая обида. Никак я не мог забыть события восьмилетней давности, коренным образом изменившие ход всей моей последующей жизни, не беря в расчёт, что эти изменения были скорее позитивными, чем наоборот. Вот так мы и находим неприятности на свою …, мягко говоря, голову.

Разумеется, никто и не подозревал о той буре эмоций, всплывавшей у меня в душе время от времени, при воспоминании о кладе античных монет, грабительски отнятых у меня во время сделки в Симферополе с Виктором и Ильёй – молодыми краснодарскими ребятами, на свою беду нашедшими древнюю запечатанную амфору с золотыми монетами третьего века до нашей эры.

Монеты и деньги в сумме сто шестьдесят тысяч долларов увез с собой одесский вор в законе Бубон вместе с тремя подельниками. Одному из них я всё же прострелил ногу и держа под прицелом всю компанию в последний момент, дал возможность Виктору высвободиться из удавки, накинутой на шею вместе с приложенной к горлу бритвой. Мы, к тому моменту уже изрядно избитые были естественно не готовы противостоять этой банде и я, понимая, что не удастся выйти из этой ловушки без потерь, практически самолично отдал им сто шестьдесят тысяч долларов с небольшим, которые лежали в тайнике, находящемся прямо в стене дома. Монеты были уже у них, поэтому добившись своего и больше не испытывая судьбы, они умчались восвояси с раненым подельником, боясь, что на звук выстрела кто-нибудь уже вызвал милицию.

Один из числа тех, кто приложил ко всему этому руку, был, на мой взгляд, Александр Цинклер, очень опытный и знающий специалист по антике, обладатель богатейшей коллекции монет, а также произведений искусства разных периодов, сейчас он уже находился в мире ином.

Другое же действующее лицо, как я считал – это Пётр Григорьевич Шеин, обладатель уникальных раритетов эпохи эллинизма, хозяин сети ломбардов и антикварных магазинов, соучредитель нескольких ювелирных бутиков в самых престижных местах города Одессы. И находилось это лицо в добром здравии, что на мой взгляд, было совершенно несправедливо и требовало определённой корректировки, с него то я и решил востребовать потерянное тогда в Симферополе.

За время нашего знакомства с Ясой я много раз упоминал Одессу, нередко ставя её в противовес Калининграду, учитывая сферу обслуживания и в особенности инфраструктуру прибрежной полосы. В той или иной мере Яса был в курсе и того, что у меня там произошло. Как-то, года два назад, он между прочим заметил, что если бы мы были на то время знакомы, всех тех неприятностей можно было бы избежать, так как один из ключевых постов СБУ Украины по городу Одессе занимает друг его родного брата Тимура. Их дружба возникла и крепла в период первой чеченской войны, ещё во времена Дудаева. Тимур был одним из действующих боевых командиров и в тесной связке сотрудничал с майором СБУ, которого к нему прикомандировала эта служба. После известных событий этот майор резко пошёл вверх и был отправлен в Одессу, где по словам Тимура приподнялся ещё больше, основательно подмяв значительную часть криминалитета и теневого бизнеса, коим, по сути, весь бизнес и являлся. Все эти процессы так или иначе происходили на всём пост советском пространстве и ничего удивительного в этом не было. Напротив, прослеживалась определенная закономерность, а также аналогичность с похожими регионами России, такими, как Калининград, Владивосток, Сочи, Мурманск и прочие, где от бандитов, в их первоначальном виде, и след простыл. Те из них, кто не хотел примириться со сменой власти, давно почили, иных уж нет по причине ухода в легальный бизнес, не считая тех, кто вошёл в эту самую власть, под видом помощников депутатов, а также самих депутатов, сумевших даже в этом эшелоне навести порядок по понятиям, думаю, если кто-нибудь из калининградцев прочтёт эту книгу, поймёт, кого и что я имел в виду.

И вот сейчас в моей голове начинал формироваться план установления исторической справедливости. Без тени сомнения в своей правоте и всё с той же надеждой на возврат хоть части потерянного несколько лет назад, понимая, что цена всего сейчас была бы в разы больше, я принялся обдумывать план мести, ну чистый тебе граф Монте-Кристо, только с голой задницей.

Теперь нужно было правильно расставить всё по своим местам. Найти человека, способного заменить меня на пару тройку месяцев, чтобы рабочие не разбежались, ввести его в курс дела, познакомить с партнёрами, а также поставщиками нужной информации и прочее, прочее, прочее. Самое главное – это конечно же Женя, ей нужно было бы достаточно вменяемо объяснить причину моего отъезда на неопределённое время, я ещё не придумал куда.

Что касается человека, которому я мог бы поручить свой бизнес, это, естественно, был Аслан, так же, как и Яса, он изначально знал мои задумки, даже тогда, когда план был ещё совсем зыбким и вызывал слишком много вопросов у человека здравомыслящего. Но здравомыслие не было моим коньком на то время и поэтому ничто и никто не смог бы остановить меня, а тот факт, что главными советчиками и наставниками в предстоящей операции для меня были чеченцы, представители народа, не понаслышке знающего, что такое месть, народа, выжившего в таком жестоком мире исключительно благодаря этой древнейшей традиции, стал определяющим, в нём я увидел знак свыше.

В первых пунктах плана для меня был пробный выезд в Одессу и ознакомление с положением дел на месте. Конечно в этой ситуации было бы не плохо опереться на кого-нибудь, хотя бы в общих чертах знающего конъюнктуру и главное действующее лицо, меня интересующее, то есть Петра. Надо было бы воочию убедиться в возможности осуществления задуманного, а там по месту составить уже более подробный и поэтапный план.

В этой связи не плохо бы выйти на вдову Саши Цинклера Клару, ей сейчас, как и мне, за пятьдесят. В свое время она с подлинным интересом поглядывала в мою сторону, но со дня нашей последней встречи прошло уже более девяти лет и конечно же от былой симпатии могло не оказаться и следа. Да и скорее всего она замужем, так как была довольно эффектной и привлекательной дамой, к тому же деньгами не обиженной. Впрочем, этот факт никак не мог бы меня остановить, главное, чтобы она не знала о том, что произошло в Симферополе, хотя Саша никогда не делился с женой своими проблемами, равно, как и она с ним. Единственной угрозой в этом смысле мог быть их сын Борис, в то время он живо интересовался делами отца и тот всячески поощрял этот интерес. Хотя и мало вероятно, что он стал бы посвящать сына в откровенно криминальную историю с возможностью мокрого финала.

Конечно же меня приводила в животный трепет и мысль о том, что возможно я увижу Светлану, женщину – праздник, так я охарактеризовал бы её сейчас, когда прошло уже столько лет с нашей последней встречи и тоже, как вы понимаете, от былой любви могло ничего не остаться, чем лично я был бы немало огорчён.

Самые противоречие мысли всплывали у меня, когда я представлял себе морально – этическую составляющую предстоящей вендетты, ни на минуту не желая усматривать в ней всё того же неуёмного стремления разбогатеть сразу и навсегда, причём за чужой счёт. Я гнал от себя мысли о том, что очень похож сейчас на жадного фраера из известной поговорки.

Только где-то очень глубоко внутри щемило, как в таких случаях принято говорить, сердце. Мы давно разучились слушать эту подсказку, называя её, как угодно, только не голосом совести, в наших оценках часто именуя волнением перед чем-то очень важным, игрой нервов или же просто слабостью здоровья, но никак не голосом души, робким шёпотом Бога внутри нас. Так и я тогда посчитал, что животный трепет и томление сердца у меня были, как я уже сказал, совсем в другой связи.

Начало положено, каков же будет финал?

Для начала я попросил Ясу связаться с Тимуром, который, на то время, жил в Бельгии и поинтересоваться его другом из Одессы. Яса довольно быстро навёл мосты и уже через неделю у меня появился телефон полковника СБУ с необходимыми рекомендациями от Тимура. Как говорится – назад дороги нет.

Самое трудное – это, как я уже сказал, объяснение с Женей. Я хоть и мастер спорта по отмазкам, но на пару месяцев выезда, причины мне найти не удалось, поэтому решение нашёл простое, – еду всего на неделю в Казань, чтобы ознакомиться с образцами новых станков по изготовлению тротуарной плитки.

Косте тоже надо было бы как-то объяснить причины отъезда, тем более последнее время он явно сник и закрылся в себе.

– Сынок, я отъеду не на долго, может на пару неделек, не больше, ты не скучай и займись чем-нибудь прикладным.

– Например? – совсем безучастным голосом спросил Костя.

– Попытайся поднять в интернете те же материалы по математике для вузов, словом то, что тебе может как-то понадобиться, а не просто лукать на голых баб, – постарался я перевести на шутку наш диалог.

– А кто тебе сказал, что я на них лукаю, – он отреагировал излишне резко.

– Да это так, фигурально выражаясь, я же лукаю и ничего, поэтому не исключаю, что и ты можешь, просто делу время, по телу час.

– Ну хорошо, сейчас всё брошу и займусь математикой, – подчёркнуто недружелюбно ответил Костя и мне захотелось сразу же нагрубить ему в ответ, таков у меня характер, но то, что сейчас в дорогу и возможно предстоит длительная разлука сдержало меня от взрыва негодования.

Представив Аслана своим рабочим, как человека, чьи распоряжения они должны выполнять в моё отсутствие, я увидел недовольство на их лицах, тем более ещё раньше, в разговоре с бригадиром, выяснилось, что с кавказцами да и вообще с нерусскими они не работают, уж не знаю, что могло быть причиной столь категорической нелюбви, но факт был на лицо, – ребята были явно не в восторге и это внушало тревогу.

Пришлось познакомить Аслана и с некоторыми поставщиками нужной информации, через которых я находил объекты. Главной и неповторимой среди них была Галина – сотрудница департамента Юстиции, кстати сказать, давняя приятельница моей Жени, с которой она свела меня ещё на заре нашего знакомства. Я детально рассказывал подробности той встречи в первой книге и конечно же наша с Галей связь для Жени была под большим секретом, хоть я и не волновался об этом. С тех самых пор Женя и Галя больше не общаются, приятелем, если так можно сказать, теперь был я. Очень часто в качестве дополнительной опции она предлагала мне встречу на втором этаже своей полусказочной мансарды в обществе одной – двух молоденьких девиц или женщин постарше, где только она их находила. Просто диву даёшься, сколько женщин склонны к такому сексу, и все такие красотули, очуметь! Её, прямо, таки маниакальная тяга к бисексуальным отношениям с годами прогрессировала, ну а с меня, сами понимаете, как с гуся вода, то есть не убудет.

Так вот через Галю я всегда брал очень выгодные заказы на ремонт, причём без особых проблем с предоплатой. Аслана же познакомил с ней на тот случай, если совсем уж задержусь и люди на какое-то время окажутся без дела. Денег оставил с перекрытием, чтобы не создавать лишнего передаточного звена между ним и Женей, их вполне хватало, чтобы закончить квартиру, ремонт которой уже подходил к завершению.

Итак, я лечу в Одессу, на дворе средина мая, за бортом авиалайнера Москва – Одесса минус сорок три, полёт нормальный, прилет в двенадцать сорок пять по киевскому времени. Сердце всё также щемит, я уже достаточно подустал, выпить бы что-нибудь от этой ноющей боли, как не кстати проблемы со здоровьем именно сейчас, хотя они никогда не бывают кстати.

В руках книга «Трансерфинг реальности», купил в дорогу. Неудобно, что толстая, но чутье почему-то выбрало именно её, может из-за автора, всегда с восторгом вспоминаю Веллингтон, вообще считаю Новую Зеландию самой живописной страной на Земле.

Да, неплохо пишет, слог легко ложится в голову, читаю на одном дыхании. Спорно всё конечно, но в то же время концепция неоспоримая, причём ни с какой стороны. Хочешь бога – на тебе бога, черта хочешь – так и он есть в сценарии, в поле вариантов какого только черта нет. А главное мысли мне до боли знакомые, надо вспомнить, может это мой псевдоним, Вадим Зеланд. Как бы там ни было, но похоже это одна из тех немногих книг, которые я дочитаю до конца, поэтому, наверное, так и умру неучем.

В аэропорту дождь и всего десять градусов, да, недружелюбно меня встречает Одесса – мама, ну что ж, у природы, оказывается, есть и плохая погода. Еду в гостиницу, сегодня надо успеть побывать ещё и на Дерибасе, да и на «молдаванке» не мешало бы.

Какой божественный запах разносится повсюду и это при том, что дождь, а если бы солнечно? С ума тогда можно сойти от запахов весны. В Калининграде никогда так не пахнет, хоть садов и прочего цветения там не меньше, какой ни есть, а он север. Запахи юга, они особенные, это запахи моего детства.

Гостиница довольно неплохая за такие деньги, хотя это я наверное ещё не привык к украинским гривнам, пока что для меня всё просто супер дёшево, а вот и девочка при отеле.

– Работаешь, красивая?

– Да, дяденька, а Вы откуда будете?

– Для твоего бизнеса, я так понимаю, это имеет решающее значение.

– Да нет, лишь бы человек хороший попался.

– Ну и хау матч для хорошего человека?

– Стандарт.

– Опции тоже стандартные или есть эксклюзив?

– Я не поняла, Вы только расспрашивать будете или у Вас есть практический интерес?

– Вот теперь узнаю настоящую Одессу, а то грешным делом подумал, что по ошибке в Лондон залетел.

Девушка хмыкнула и отвернулась, давая понять, что разговор закончен.

Я перекусил в кафе на первом этаже гостиницы и не теряя времени отправился в первый антикварный магазин Петра, который располагался, как я уже сказал, на улице Дерибасовской, решив по дороге купить какой-нибудь прикид на голову, чтобы не узнали и дождь в этом случае был мне на руку. Делал я это скорее по инерции, так как за годы моя внешность изменилась на столько, что даже страшно смотреть в зеркало. Челюстно-лицевая операция по выравниванию носа и наружных костей напрочь изменила фас, да и профиль тоже. Если учесть, что я стал очкариком, добавил в весе пятнадцать килограмм, отпустил седую бороду и просто тупо постарел, можно было бы ничего не менять в облике, он был неузнаваем. Да, было бы не плохо повстречать Ларису, эту сногсшибательную женщину, мечту самого изысканного гурмана женской красоты, но только не сейчас конечно, сейчас нужно быть неузнаваемым, а с ней мы знали друг друга не один год.

О-о, как всё у вас тут запущено!

Я зашёл в помещение магазина, до боли мне знакомое. Ничего особенно здесь не изменилось, ну разве что стены, они стали другого цвета. Магазин был одновременно антикварным, ювелирным и комиссионным, также здесь находился оценщик ломбарда. Всё, как всегда, во всех магазинах Петра. Всё, кроме сотрудников, никого из прежних я здесь уже не увидел, вместо радости, получив подлинное разочарование. Хотя ничего странного в этом не было, всё меняется под солнцем палящим, если верить Соломону. Я намеренно долго ходил вдоль прилавков, иногда задавая вопросы, которые показывали определённый уровень компетентности, что до экспонатов, многие из которых мне были хорошо знакомы. В зале было достаточно многолюдно, в основном за счёт зевак, приехавших сюда из других регионов и осуществляющих дневной променад по самой именитой улице Одессы. Поэтому четыре красивые, молодые женщины модельной внешности от тридцати пяти до сорока, которых не совсем правильно было бы назвать продавцами, не особенно заморачивались на посетителей, понимая, что подавляющему большинству из них до смерти не заработать даже на совсем мелкие безделушки, незаслуженно забытые на самой незаметной витрине самого далекого зала. И конечно же внимание целиком было обращено на меня. Они вели себя абсолютно правильно с точки зрения канонов и инструкций, которые в своё время ввёл Пётр.

А инструкции были таковы: если посетитель целенаправленно и планомерно останавливается возле нескольких действительно ценных раритетов, а это, в отсутствие ценников, никак не может быть случайным, к нему надо проявлять повышенное внимание и неважно, во что он одет и как пострижен, тем более, что настоящие ценители старины, как правило, на это обращают не слишком много внимания. Исключение составляет обувь, она должна быть дорогой и элегантной, хоть этот критерий и общепризнан, он довольно часто используется во многих первичных тестах на пригодность, как при приеме на работу, так и при выборе мужа или жены, любовницы или подруги любовницы, а также сестры подруги любовницы или дочери сестры подруги любовницы.

– Эту копию, мне кажется я уже где-то видел. Таких «Купчих за чаем» достаточно большое количество по белу свету бродит, кто её написал?

– Что Вы, у нас только оригиналы, – тут же отреагировала на мои слова высокая, под метр восемьдесят, голубоглазая фея с глубоким декольте, от которого у меня начинала кружиться голова.

– Милая девушка, при всём моём уважении к вашему заведению и почитании лично Ваших женских достоинств и красоты, я никак не могу допустить и мысли о том, чтобы в антикварном магазине, пусть и не самом захолустном, пусть и при наличии нескольких охранников весьма внушительных размеров, будут храниться Кустодиевские холсты, купленные или, что ещё более романтично, выкраденные из здания Русского музея, причём где-то около полутора часов назад, не позже, иначе новости об этом уже во всю трубили бы по всем телеканалам мира. Нет, это несомненно копия, но уж очень талантливо выполненная и я хотел бы знать, кто автор.

На лице моей феи застыла улыбка, было видно, что она не так давно работает здесь, понимая, какой прокол сделала, теперь она в замешательстве искала выход из создавшегося конфуза, но на ум пока ничего не приходило. И тут из дверей ломбарда, очевидно из кабинета директора, который, как я знал, смежно находился за ним вышла моложавая женщина лет сорока пяти на высоченных шпильках и в облегающем платье. Боже праведный! Это была Лариса.

– Я прошу прощения, дело в том, что Зоя только две недели у нас работает, а вообще это скорее моё упущение, что консультанты в салоне не имеют элементарных понятий в области культуры и искусства, – от меня не ускользнул её гневный взгляд в сторону несчастной Зои, которая вмиг стала на десять сантиметров ниже, да и в объеме груди как-то сразу поубавилась. Лара смотрела на меня смело, не отводя глаз, я подумал, что слава богу она меня не узнаёт, но вдруг она прыснула и сквозь смех спросила:

– А зачем тебе эта нелепая шутовская пятиуголка на голове, Юрий, что это за маскарад? Борода то хоть твоя? Можно я потрогаю, она тебе очень идёт и вообще, я очень рада тебя видеть.

Да-а, вот это прокол, так прокол. Буря противоречивых мыслей пронеслась у меня в голове. Я не знал, как себя теперь вести. Было очевидно, что она поддерживает давнюю связь с Петром, иначе бы её здесь уже давно не было, похоже она всё так же за старшую и конечно же Пётр уже сегодня узнает обо мне, если прямо сейчас не рассматривает в монитор, находясь всё в том же кабинете.

Я неловко потянулся к Ларисе, она приняла это, как желание сделать дружеский поцелуй и поэтому быстро чмокнула меня в щёчку, слегка прихватив за локти. Со стороны это было, как если бы ветеран труда, учительница начальных классов Нина Евстигнеевна перед уходом на пенсию поцеловала отличника Петю Скворцова из 1-Б за букет пионов, которые тот вручил ей на прощальной линейке, во всяком случае если смотреть в горизонтальных проекциях, уровни те же, ввиду разницы в росте и огромных каблуков Ларисы.

– Ну что, пошли попьем кофейку, сюда, в кафе напротив, или лучше в офисе, у меня там есть ещё кое-что, как у тебя со здоровьем, употребляешь хоть немного?

– Я употребляю всё, что и употреблял раньше, кроме табака, а иногда, прямо скажу, очень даже зло употребляю, а почему ты спрашиваешь, плачевно смотрюсь даже на фоне антиквариата?

– Напротив, твоя нынешняя внешность делает тебя более сексуальным, а говорю так, потому что почти все мужики, как с ума посходили, не пьют, не курят и курочек не топчут – она звонко рассмеялась, лукаво глядя на меня.

Я совсем не узнавал её. Движения, манеры, голос, даже смех стал другим, эта раскованность была совсем не присуща ей ранее. Чувствовалось, в жизни Ларисы произошли достаточно серьёзные изменения и конечно же не в худшую сторону.

Было очевидно, что Петра в офисе нет, да и последние слова «у меня там есть», означали то, что она считает себя здесь хозяйкой, а это вообще ни в какие ворота.

– Я с удовольствием, Лорочка, веди в нумера.

– Ты зайди с офисного входа, не хочу, чтобы сотрудники видели, как я вожу своих знакомых через ломбард, сама их гоняю за это.

– А что тебе скажет Пётр? Не думаю, что он будет в восторге от твоей затеи.

– Забудь об этом. Всё, обходи со двора, жду тебя в офисе.

Легко придание

Пока я обходил здание в моей голове проскакал табун мустангов. Что же произошло здесь за эти восемь лет, неужели Пётр уже не при делах и как мне истребовать теперь своё, вдруг он ласты засушил? Хотя вряд ли, он здоровьем обижен не был, ни одного дня не курил, практически не пил, бегал трусцой каждое утро. Может завалили? Это как раз очень даже возможно. И в этом случае я приехал напрасно, хотя она бы мне сразу так и сказала, значит что-то другое.

Зайдя в офис, любой смог бы догадаться, что здесь правит женщина. Масса безделушек, чистота, как в квартире – музее Елены Малышевой, запах дорогого парфюма и прочее, прочее, прочее. Хотя у Петра тоже был порядок, но здесь вообще всё идеально.

– Проходи, усаживайся, ты наверное не был здесь лет пять, не меньше.

– Непосредственно в этом офисе я не был лет десять, в Одессе – девять.

– А что так, ты сменил деятельность? – она достала из старинного серванта красивую, под старину, посуду, выложила из холодильника сыр, ветчину и ещё какие-то деликатесы, затем разлила красное вино и протянула мне фужер.