– Я тебя еще найду, – сказать мерзавцу, что он за все ответит, не было никаких сил. Больше всего хотелось упасть на песок и лежать, лежать. И еще хотелось пить. Но больше всего хотелось сдохнуть.

Подошел Прошка и под руку увел меня к лодке. Так приятно было сесть и прижаться спиной к ее борту. В руке у меня оказалась бутылка, и я прямо из горлышка попытался отхлебнуть хотя бы пару глотков. Со второй попытки это удалось.

– Спасибо, Проухв. – Не глядя, я протянул бутылку назад.

– Я тоже рад тебя видеть, Артуа, – услышал я в ответ смутно знакомый голос. – В добр…

Видимо, человек хотел сказать: «В добром здравии», – но посмотрел на мое опухшее лицо и закончил:

– Даже в таком виде.

Когда я резко повернул голову на голос, оболочки в голове опять встретились, и стало больно так, что даже в глазах потемнело. Но все же я успел заметить, что голос принадлежал моему давнему хорошему знакомому Фреду фер Груенуа.

– Ты как здесь? – спросил я его, не открывая глаз, потому что так меньше кружилась голова и почти не подташнивало.

Фред что-то ответил, но его слов мне разобрать не удалось, потому что в это время я сжал голову руками от приступа резкой боли.

– А где твоя «Мелисса»?

– Недалеко. Пойдем?

«Хорошо иметь при себе такого здорового парня, как Прошка, – думал я. – Потому что уже в который раз он несет меня чуть ли не на руках. И ладно бы я хоть раз перебрал, так нет. Все в какие-то истории влипаю».

– Фред, ты должен мне помочь. – Язык еле ворочался, но друг меня понял.

– Кто бы мне самому помог, – чуть слышно пробормотал он, но потом сказал: – Все что угодно, де Койн, все что угодно.

– Фред, мы обязательно должны догнать вон тот корабль. – Я указал рукой на парус, все еще видимый на зеленоватой глади моря. – Там девушка, и ей очень плохо.

Взгляд приобрел резкость и заметил человека, который с любопытством меня разглядывал.

А, это вы, господин владелец корабля, на котором я чуть не стал пассажиром. Что же вы тут делаете, ведь вы должны были выйти в море уже пару часов назад? Понятно, нет еще здесь кинематографа, так что развлечений маловато. И не смотрите на меня так. Что с того, что я не назвал вам настоящего имени? Хотя, признаю, д’Артаньян из меня получился паршивый.

Когда мы подошли к причалу, я все же нашел в себе силы пошутить:

– Господин граф, почему-то я думал, что критнеры выглядят несколько иначе.

Когда мы последний раз встречались, Фред хвалился, что скоро со стапелей сойдет его новый корабль, критнер. Эту же скорлупку с одинокой мачтой и почти параллельным воде бушпритом критнером никак не назовешь. Роднило корабли лишь то, что оба они назывались «Мелиссой».

Фред лишь развел руками, и лицо его при этом оставалось совершенно серьезным. Где же ты пропадал все это время с нашей последней встречи? Ведь почти три года с той поры минуло. Не было тебя в Империи, я интересовался, и мне сообщили бы сразу, если бы ты вернулся. Но ничего, будет у тебя новый корабль, это я тебе обещаю. Да такой корабль, что ты влюбишься в него с первого взгляда. Вот только, может быть, не стоит снова называть его «Мелиссой»? Потому что корабли наследуют вместе с названием свою судьбу.

И ничего, граф Фред фер Груенуа, что твой корабль будет железным. Ведь ты от этого не станешь деревянным, тебе это уже не грозит. Зато он будет винджаммером – «выжимателем ветра», самым быстрым в парусном флоте, а это как раз для твоего характера.

Не смотри на меня так, я улыбаюсь, потому что одну историю вспомнил. Ты о ней знать не можешь, потому что она в моем мире произошла.

Представляешь, семимачтовый парусный корабль, самый большой из всех когда-либо построенных парусников, где каждая мачта называлась по дню недели – понедельник, вторник, среда… Да где тебе такое представить, другой у вас тут календарь. Но дело не в этом. Названия корабля я не помню, а это очень важно. Потому что назывался он именем писателя, автора «Пятница, тринадцатое». Так вот, погиб он, этот корабль, разбившись о скалы. Погиб именно в пятницу, тринадцатого числа. Только не спрашивай, почему я это вспомнил, я и сам не знаю.

– Ба, да это же Бронс! Бронс, я недавно о тебе вспоминал! Фред, а где же остальные твои люди? Их же у тебя человек пятнадцать было, и все бойцы не из последних. А тут одни незнакомые лица, их и дюжины-то не наберется.

Ладно, все потом. Можно я вот здесь прилягу? Так хорошо становится, когда ляжешь и глаза закроешь. А все вопросы к Прошке, он, когда хочет, может быть отличным рассказчиком…

И еще, в любой другой ситуации я бы ни о чем и никогда не стал тебя просить. Не люблю быть кому-то обязанным, ненавижу даже. Но сейчас другое дело.

Когда я проснулся, голову все еще разламывало, но уже не так сильно. Хлопали на ветру полотнища парусов, слышался звук разрезаемой форштевнем воды. Так хорошо было лежать, не открывая глаз. Но все же надо вставать.

Фер Груенуа теперь поглядывал на меня несколько по-иному. Интересно, что ему там Проухв рассказал? Прошка – парень не глупый, хоть и наивный до ужаса. Не мог он лишнего наболтать. Хотя кто его знает, что именно он посчитал лишним.

Я подошел к Фреду и протянул ему руку:

– Спасибо за то, что не отказал в моей просьбе.

Признаться, я не был уверен в том, что он, невзирая на собственные планы, бросится в погоню за Дроугом после пары моих фраз. Фред ответил не сразу, посмотрев на небо, на паруса, на рулевого… Эта скорлупка настолько мала, что у нее даже не штурвал, а румпель.

– Каюсь, Артуа, поначалу я сомневался, пока мои люди заканчивали починку «Мелиссы». Ведь до Империи так близко, а я очень и очень давно там не был… Но после того как твой Проухв рассказал мне все, я просто не мог поступить иначе.

Интересно, все – это сколько?

– Так что не стоит благодарностей, Артуа. Но ты должен мне пообещать…

– Да все, что в моих силах, фер Груенуа…

– Обещайте мне, господин де Койн, что, когда мы вернемся в Империю, вы обязательно представите меня ее величеству.

Вот так-то. Все – это все, Артуа, и ни словечком меньше. Да и какой смысл был Прошке что-то скрывать?

Помнится мне, что предстать перед императором Конрадом III, отцом Янианны, было мечтой Фреда. Во время последней встречи он сказал мне, что если его экспедиция закончится удачно, его представят ко двору. Не такая уж она и удачная, эта экспедиция, если судить по его просьбе.

– Клятвенно уверяю вас в том, господин граф Фред фер Груенуа, – несколько напыщенно начал я, – что непременно это сделаю. Непременно. И порукой тому будет мое слово. – Тут мой голос резко изменился. – Только ты даже думать не смей…

Знаю я этого человека, еще тот кобель. Наверное, мы так легко и сошлись тогда, при первой нашей встрече, что явственно почувствовали родственные души.

Янианна будет рада познакомиться с Фредом. Она очень любит слушать мои рассказы о том, что со мной произошло. Не потому, наверное, что я такой блистательный рассказчик. Просто время у них здесь такое: ни телевидения, ни сериалов. И что характерно, не могу я ей врать по неведомой мне причине. А значит, рассказать придется все, и Яна непременно захочет увидеть человека, который так помог мне, когда я совершенно не представлял, что делать дальше.

А в Агуайло я еще вернусь, обязательно вернусь. Остался у меня в нем неоплаченный должок перед господином Бертоузом, капитаном и хозяином «Укротителя бурь».

Глава 8

Блистательный кавалер

Я стоял на корме «Мелиссы», глядя на убегающую вдаль светящуюся полоску кильватерной струи. Корабль шел под полными парусами, но уносил он меня в сторону, противоположную той, где я сейчас хотел бы больше всего оказаться, все дальше и дальше от Яны.

Как она там? Быть может, тоже стоит у окна, вглядываясь в ночь, прислушиваясь к звукам спящего дворца и надеясь услышать мои шаги. Я так люблю нагрянуть внезапно, мне нравится, как выглядит ее лицо в секунды временного замешательства. Очень приятно видеть в ее глазах радость. Потом она напускает на себя гордый и независимый вид: мол, даже и не подходи. Но я-то все вижу…

Подошел Прошка. Когда-то я клятвенно уверял себя в том, что больше никогда я не буду называть его именно так, да вот как-то не сложилось. Вчера нам повезло, повезло обоим. Если бы со мной что-нибудь случилось, он наплевал бы на все правила и обычаи, и показалось бы тебе тогда, Грюил, небо с овчинку. В лучшем случае похоронили бы тебя целого, а не собранного по кусочкам.

– Ваша светлость, – начал Прошка. Ну вот, опять за свое. Смог же вчера, что сейчас-то мешает? Тем более когда поблизости никого нет. – Шлюпка…

Да, я тоже видел ее, Проухв, и она была очень похожа на ту, что пропала у нас той ночью. Вот только совсем не до нее мне вчера было. Ничего, Проухв, потерпим немного, до того момента, как вернемся в Империю. Там я расскажу Коллайну о том, что произошло со мной в Гостледере, тот с полчаса посидит в кресле, теребя мочку левого уха…

Пройдет несколько дней, и мы все узнаем. Не о том, кто украл нашу шлюпку, нет. Что-то я не слышал, чтобы среди белого дня в Гостледере воровали людей, прибывших туда чуть ли не с официальным визитом. Ну хорошо, среди темной ночи, если быть точным. Я и так знаю уже достаточно много, просто не хотелось затевать всю эту бучу до свадьбы, и дело даже не во мне.

– Иди спать, Проухв. Я еще здесь постою.

Прошка ушел, косолапо переступая по качающейся палубе. Ничего, привыкнешь, глядишь, еще и марсофлотцем станешь.

– Привет, Бронс. Я много раз о тебе вспоминал, и всегда только хорошее.

Глупо спрашивать, что у него с семьей, с мамой, с братом Дерком, с сестрой Тиассой, наконец. Он ушел вместе с Фредом, и его тоже не было в Империи долгие три года.

Ты совсем не изменился за это время, Бронс, разве что стал немного прихрамывать. И еще седина, которой раньше не было. Мне очень приятно было встретить тебя и Фреда, очень. Но не думайте, парни, что вы будете заниматься тем, чем захотите, когда мы вернемся в Империю. Ну-ну. Вы мне нужны, поэтому вам будет очень нелегко от меня избавиться. Да вы и сами не захотите.

– Артуа, – подошел Фред, и голос у него был встревоженным. – Артуа, необходимо принять решение.

Фер Груенуа был не один, а со сти Молеуеном. Все, что я успел узнать об этом человеке, так это то, что они вместе убежали из изнердийского плена, и то, что он, по словам Фреда, отличнейший навигатор. В эти времена, когда нет ни радаров, ни сонаров, ни спутниковой навигации, ни даже точных и подробных карт, подобный талант очень востребован.

Клемьер сти Молеуен был среднего роста, спокойный и вежливый. Для него у меня тоже найдется занятие, когда мы вернемся в Империю. А там уже, в спокойной обстановке, мы встретимся с тобой, Фред, за большим столом, и ты будешь долго рассказывать обо всем, что с тобой случилось за все то время, что я тебя не видел. Я даже Яну с собой возьму. Нет, мы лучше тебя к себе пригласим. Но все это будет потом.

Сейчас же мне придется решить какую-то проблему, а делать этого совсем не хочется, потому что по-прежнему очень болит голова. И проблема явно не касается навигации, в этом я не помощник.

Здесь еще измеряют скорость судна, бросая за борт какой-нибудь плавучий предмет и отсчитывая время его прохождения между отметками на планшире фальшборта с помощью песочных часов, или считают количество узелков на лаг-лине вытравленного за борт корабля лага за определенный отрезок времени. Глубину замеряют с помощью груза, привязанного к веревочке. А расстояние до берега в тумане определяют с помощью судового колокола, вслух отсчитывая, когда послышится эхо. Если слышно раньше, чем прежде, то расстояние уменьшилось и необходимо принимать меры. Да уж, точно, железные люди. И что в этом смысле я могу им предложить? Разве что капитанскую формулу для определения остойчивости судна, если ее здесь еще нет. Надо будет, кстати, поинтересоваться этим вопросом.

Они выжидающе смотрели на меня. Погодите немного, парни. Головная боль то почти не чувствуется, то нахлынет так, что в глазах темнеет. Все, как будто бы немного полегчало. Что же мне всегда именно по голове достается, ведь это и так самое слабое мое место?

Я кивнул: говорите. Лучше бы рукой махнул, слишком уж больно.

– Артуа, дело в том, что отсюда в Ривеньеру можно попасть двумя способами. – Фер Груенуа указал рукой на темнеющие вдали прямо по курсу очертания невысоких гор. – Здесь начинается Малый Антинельский архипелаг. Большой там, – он махнул куда-то в сторону запада и открытого моря, – но это не важно. Острова архипелага доходят почти до самой Ривеньеры. Так вот, «Ажганда гес» могла пройти между архипелагом и материком, но могла взять и мористее, оставив гряду по левому борту. Это твоя охота, де Койн, поэтому решать тебе.

– Сами бы вы как поступили?

Фер Груенуа чуть замялся, и свое слово успел вставить сти Молеуен:

– Ваша светлость, в принципе, нет особой разницы в том, чтобы пойти между берегом и островами или выйти в открытое море. В первом случае некоторую опасность может представлять узкий пролив между мысом Висельников и островом Беркера. И идти этим проливом ночью я бы поостерегся. Кстати, морем мы выигрываем время.

Ну и к чему тогда эти вопросы? Тем более еще и время выигрываем. Я уж было открыл рот, чтобы озвучить только что прибежавшую мысль, как сти Молеуен продолжил:

– Не все так просто, ваша светлость. Шторм здесь не редкость. Так что самым логичным решением было бы дождаться утра и идти проливом.

Да что ты заладил: ваша светлость да ваша светлость. Приставка «сти» перед фамилией означает то же самое, что и «фер», то есть указывает на дворянское происхождение ее владельца (правда, многие прекрасно обходятся и без этого, те же Крондейлы, например). Так что можно и проще себя вести. Ладно, потом объяснимся.

– Господа, у нас нет возможности ждать столько времени, поэтому я прошу вас самих решить, каким курсом нам следовать. Полностью на вас полагаюсь.

Голова опять болела так, что каждое слово давалось с трудом.

Артуа, в конце концов, ты должен изменить свое поведение. Ты уже не мальчишка, чтобы бросаться с кулаками из-за каждого взгляда, который показался тебе оскорбительным. У тебя скоро свадьба, ребенок должен родиться, а ты все строишь из себя Робин Гуда, защитника угнетенных. В конце концов, Прошка легко смог бы тебя заменить, и причину такой замены найти достаточно несложно. А вот за него можно было бы не беспокоиться. Снес бы он голову Грюилу, это непременно. Проухв – уникум в смысле физической силы. Я сам видел, как он лошадь на плечах носил, а она весит никак не меньше полутонны. Да и навыков ему не занимать, «дикие» постарались, земной им поклон. Я неоднократно мог в этом убедиться.

Как же моя башня болит, черт бы ее побрал. С Фредом и Клемьером не очень удобно получилось. Они обратились ко мне за решением и доступно объяснили, что выбор должен быть за мной.

Проснулся я от сильной качки и ударов волн о борт корабля, хотя нынешнюю «Мелиссу» Фреда назвать кораблем язык не поворачивается. У нас, насколько я помню, так: военные и парусные называются кораблями, все остальное – суда. Пассажирские суда, ледокольные, научные, да хоть атомные, не важно. А вот «Мелиссу» мне все время хочется назвать катером. Ну или яхтой. Хотя каракка Колумба имела в длину всего 25 метров, смешно даже. А остальные корабли его флотилии были и того меньше.

Одно хорошо – голова прошла. Неужели это на перемену погоды такая реакция? Не хочу быть барометром, тем более в этом мире они уже существуют. И показывают так же: буря, штиль. На «Мелиссе», правда, барометра нет.

Я вспомнил, как сти Молеуен втягивал носом воздух, всматриваясь в сторону далекого морского горизонта. Не иначе, как чуял близкий шторм. Тогда почему же они выбрали курс морем, ведь в проливе такого волнения не было бы?

В дверь постучали. Это Прошка.

– Ваша светлость, вас просят.

– Иду, Проухв, иду. Видишь же, я почти одет.

Ветер рвал полы плаща, бросая в лицо грозди соленых брызг. Баллов восемь-девять по шкале Бофорта. Но красиво, даже дух захватывает, когда смотришь на этот разгул стихии.

И Фред, и Клемьер выглядели очень встревоженными. Фер Груенуа говорил, что «Мелисса» прекрасно держит курс, имеет весьма неплохой ход, но боится высоких волн. Ну, не так уж они и высоки, даже голову нет нужды задирать, чтобы увидеть пенистые гребни.

– Ваша светлость, корпус «Мелиссы» дал течь, – вместо приветствия сообщил сти Молеуен.

Так, мне это совсем не нравится.

– Клемьер, вы забыли добавить: господин граф, кавалер ордена Доблести и Славы, обладатель Золотой шпаги и Золотого льва. В общем, для вас и Фреда меня зовут Артуа. Иногда к моему имени можете прибавлять: блистательный.

Фред взглянул на меня и сказал:

– Артуа, положение серьезное.

Да вижу я, вижу. Из-за попавшей в трюмы воды «Мелисса» потяжелела и боролась с волнами с грацией бабушки, измученной радикулитом.

Я взглянул на недалекий берег и указал на него подбородком: каковы шансы?

– Полбочки на три ведра, – услышал в ответ уже знакомое выражение, соответствующее привычному мне «пятьдесят на пятьдесят».

Нет нужды спрашивать, все ли меры приняты для того, чтобы устранить течь. Матросы сделали все, что было в их силах, так что такой вопрос в какой-то степени даже оскорбителен. И пластырь, который лежит, свернутый, на палубе, здесь не поможет: у «Мелиссы» же не пробоины, а расходятся доски обшивки. Поэтому я поинтересовался:

– Всех разбудили?

Глупый вопрос, конечно. На «Мелиссе» аврал, и все пытаются спасти жизнь корабля.

Натура просто у меня такая, шутки шутить, когда вокруг все очень серьезно. Ничего, привыкайте.

Корабль, подгоняемый попутным ветром, держал курс прямо на берег. Я взглянул на паруса, выставленные по-штормовому. Не время сейчас их беречь: или ветер разорвет их в клочья, и тогда мы обречены, или они помогут нам добраться до берега, если их распустить.

Фред взглянул на меня, и я тоже ответил ему взглядом: «Давай, сейчас или никогда».

Берег очень плохой, скалистый, из воды поднимается множество острых камней. Ну что ты будешь делать, опять не везет. А как было бы хорошо оказаться сейчас на желтом песчаном пляже и оттуда наблюдать за буйством стихии. И как проскочить между тех двух огромных камней? Проход слишком узкий.

Раздался треск раздираемого полотнища, и парус затрепетал на ветру многочисленными рваными лоскутами. Нос корабля резко повело в сторону, и Фред, заорав что-то на незнакомом мне языке (впрочем, слова были понятны и без перевода), бросился к румпелю, где и так уже было два человека.

И сердце замерло в ожидании. Сейчас, вот сейчас…

Нам все же удалось пройти между камнями. «Мелисса» со скрежетом задела один из них левым бортом, отчего корабль развернуло лагом к волне и ветру.

– Держись! – вновь проорал Фред, бросая румпель и ухватившись за стойку находившегося рядом фальконета.

«Какое там держись! – успел подумать я, чувствуя, как палуба уходит из-под ног и ухваченный мною впопыхах трос вырывается из рук. – Только бы не головой…»

Мы стояли на берегу, наблюдая за гибнущим на наших глазах кораблем. Нам удалось достичь такой желанной земли, но помочь «Мелиссе» было уже нельзя.

Голова моя удачно избежала столкновений при полете, болели только ребра. Не знаю, обо что я ими успел приложиться, но кровоподтек получился – будь здоров. Повезло не всем. Один из матросов сломал руку, другой сильно прихрамывал, а еще один неподвижно лежал далеко за линией прибоя, куда мы его унесли. И помочь ему, как и нашему кораблю, было уже нельзя.

Плотной толпой мы стояли на берегу и наблюдали, как волны разбивают «Мелиссу» о камни. Мы – это десять человек экипажа, фер Груенуа, сти Молеуен, Прошка и я.

«Ничего, Фред, будет у тебя новый корабль, обязательно будет, – думал я, глядя на посерьезневшего друга. – Нам бы только отсюда выбраться».

Глава 9

Голубая лагуна

– Я плохо знаком с лоцией здешних мест, господин де Койн. – Сти Молеуен произнес эти слова с самым извиняющимся видом. – Но тут поселений нет. Совершенно точно, что люди живут на Гритосе, самом большом острове этой гряды, там даже порт небольшой имеется. Дорога до Гритоса пешком займет несколько дней. Если же мы сумеем перебраться на остров Беркера, то появится надежда сесть на проходящий мимо корабль. На северном его берегу есть якорная стоянка, где корабли иногда встают на ночлег, чтобы не входить в пролив в темное время суток.

Эх, Клемьер, не извиняйся за то, что выбрал именно этот курс. Кто же мог знать, что шторм налетит так внезапно? В конце концов, повези нам, и мы сэкономили бы кучу времени. Проклятый Мерфи, его законы и здесь работают отлично.

Я огляделся по сторонам. На ближайшем камне примостился Прошка, мастеря из абордажной сабли и длинного древка свой любимый балот. Проухв критически осмотрел свое творение, далеко отставив руку, несколько раз крутнул самодельным оружием над головой, перехватывая древко, сделал пару выпадов и, усевшись на камень, воткнул балот в песок рядом с собой.

На берегу готовили шлюпку к дальнейшему путешествию. Она мала, и всех нас вместить не сможет. К счастью, она не разбилась о камни, иначе пришлось бы зарыть в укромном месте и два фальконета – так мы поступили с четырьмя пушчонками с «Мелиссы», которые нереально взять с собой. Помню, казаки ставили фальконеты на свои чайки, давая жару турецкому флоту. Глядишь, и нам эти орудия будут не лишними.

– Значит, так. Доходим до оконечности острова, перебираемся на следующий. Движемся со стороны пролива. Впереди – два человека дозорных, – озвучил я свой план.

Шлюпка перевезет нас за два рейса. А дозор необходим из соображений элементарной безопасности. Без сомнения, потерпевших кораблекрушение моряков (в смысле, нас) спасут, только чем дальше мы будем двигаться на восток, тем больше шансов попасть в рабство. И побываем мы в таком случае на невольничьих рынках Гвартрии. В качестве товара.

Я взглянул на фер Груенуа. Теперь все зависит от него, и то, что Фред остался без «Мелиссы», вряд ли повлияет на его решение. Кораблекрушение – дело случая. Потеря, как говорят у нас, из-за неизбежной на море случайности. Фред мог бы попасть в шторм и по дороге в Империю, и где гарантия, что корпус «Мелиссы» не дал бы течь? Но сейчас другое дело. Идти в неизвестность, удаляясь от родных краев все дальше и дальше… Ему нет необходимости выполнять обещание, ведь обстоятельства слишком изменились.

Императрице, когда вернусь (точнее, если вернусь), я представлю его в любом случае, слово дал. Так что если он откажется, я настаивать не стану. Попрошу у него кое-какие необходимые вещи да немного припасов. Ну и чтобы на другой остров нас с Прошкой перевезли. В Империи Герент Райкорд оплатит Фреду все расходы. Ситуацию, что к управляющему однажды может обратиться незнакомец и попросить разумную сумму, мы с Герентом давно оговаривали. Этот человек просто произнесет определенную фразу, из которой станет понятно, сколько я ему должен.

А мы с Проухвом пойдем дальше, потому что, если однажды выбираешь путь, нужно идти по нему до конца. Оправдать можно все что угодно, даже собственную трусость. Сначала тебя будет мучить совесть, затем ты к этому привыкнешь, а позже станешь считать, что поступил правильно. Конечно, я не могу бесконечно разыскивать Мириам по всему белому свету, но в Ривеньере я побывать обязан. Но какой мы ее найдем, если найдем? Возможно, потухшую, вздрагивающую от малейшего резкого звука и задирающую подол от одного лишь щелчка пальцами. А может, наоборот, наслаждающуюся своим положением и научившуюся не хуже рентгена просвечивать мужские карманы на наличие металлических кружочков?

Фред не отвел взгляда и ничего не сказал. Да и к чему слова? Иногда они бывают только лишними. И на душе сразу повеселело, хотя я старательно не подавал виду.

На следующий остров мы перебрались легко. Пролив, заросший водорослями, которые были похожи на ламинарии, оказался не очень широким.

На якорной стоянке у северного берега острова никого не было. И не факт, что там кто-нибудь встанет на ночь. Местные мореплаватели должны знать эти места как свои пять пальцев, и им не доставит никаких трудностей пройти здесь даже ночью. Так что нет никакого смысла сидеть сложа руки и ждать попутного судна.

Мы шли вдоль берега, а шлюпка двигалась на небольшом отдалении от него. Остров этот был невелик и весь зарос густой зеленью. Ближе к полудню следующего дня один из двух дозорных, шедших далеко впереди, принес неожиданные известия:

<1...3 4 5 6 7 8 >

На страницу:

Перейти

5 из 8