Как эскимосы сохраняют своих детей в тепле, или Самый практичный подход к воспитанию вашего ребенка

Мэй-Лин Хопгуд

Как эскимосы сохраняют своих детей в тепле, или Самый практичный подход к воспитанию вашего ребенка

Посвящается Монти и Софии

Путешествие – это больше чем осмотр достопримечательностей; это изменения, глубокие и постоянные, которые происходят во взглядах на жизнь.

Мириам Берд

Введение

Я сижу в патио в Буэнос-Айресе, ем булочку с корицей и разговариваю с подругами о том, как родители в этом городе воспитывают детей. Мы – это американская китаянка, американская боливийка, афроамериканка, португалка и две аргентинки – три мамы, одна беременная и две потенциальные мамы. Мужья то и дело вмешиваются в наш разговор. От воспитания детей мы переходим к обсуждению культуры, заметно отличающейся от нашей. Вот так приблизительно протекает наша беседа.

– Просто удивительно, – говорю я, – насколько много всего, что мамы и папы здесь делают иначе, того, от чего бы я, наверное, сошла с ума, если бы была в Штатах.

– Ну да! – вмешивается одна из американок. – Просто не знаю, что делать, когда родители на детской площадке предлагают печенье моему ребенку. Иногда я говорю: спасибо, не надо. Но мне следует перестать волноваться из-за этого, и так слишком много поводов для волнения.

– Здесь все дают сладкое, чтобы ребенок заснул? – спросил кто-то.

– Ничего подобного, – вмешивается в разговор аргентинка. – Мой сын засыпает раньше всех, с печеньем и без печенья.

– Ну а что относительно времени, когда дети ложатся спать? Мне кажется, аргентинские дети вообще не спят, – поддерживает разговор одна из американок.

– Да, я не могла представить, что дети в полночь могут бегать на улице!

Я скромно молчу, поскольку сама повинна в том, что мой ребенок не единожды ложился спать после одиннадцати вечера.

Воспитание детей за границей стало для меня открытием. Очень многое вызывает удивление, начиная с того, как аргентинцы относятся к беременным женщинам (мне уступали место в транспорте и уговаривали пройти в начало очереди), до отношения к еде (детей кормят натуральным пюре, а не готовым детским питанием).

Я вспомнила все, что отмечала мимоходом, еще до того, как стала мамой. Я видела детей, с удовольствием поглощавших непривычную еду в затопленном бразильском городе и в жилище тайской семьи. Я со страхом наблюдала, как мамы и папы с младенцами, привязанными к спине, бедру или груди, поднимались в горы и даже ехали на мотоцикле. Когда я была беременна, мои родные сестры на Тайване предложили, к моему удивлению, чтобы я сложила тысячу журавликов из бумаги, которые принесут мне удачу, и настоятельно рекомендовали пить после родов только горячие напитки, поскольку это гарантирует должное восстановление организма. Мои корейские невестки спали в одной кровати со своими детьми, уже начавшими ходить, и давали им на завтрак горячий суп и рис, завернутый в морские водоросли нори. Моя сестра, которая воспитывалась в Швейцарии, рассказывала мне, что некоторые дети, с которыми она росла, изучали в школе по три-четыре языка.

Все эти, как мне казалось, чудачества, присущие разным культурам, заставляли меня поражаться, смеяться или задыхаться от ужаса. Но теперь, став мамой, я понимаю, что во многих случаях есть обоснованные, если не сказать крайне весомые причины, почему люди поступают так, а не иначе. Мне пришло в голову, что если я стану правильно задавать вопросы, то смогу узнать массу интересного и полезного о статусе родителей в разных культурах. Я путешествовала на самолетах, поездах, автомобилях, рыскала по Интернету в поисках умных отцов и матерей, которые были готовы поделиться своими историями. Я добывала информацию из исследований ученых, воспитанных в разных культурах, отлавливала авторитетных специалистов – педиатров, психологов, специалистов в области развития детей, – и просила их помочь мне разобраться в интересующем меня вопросе. Я была знакома с преимуществами, которые имеют родители среднего класса Америки, и их неврозами, знала, насколько мы заботимся о своих детях и сколько всего наизобретали, чтобы вырастить наших детей здоровыми и счастливыми. Я благодарна за бандаж Bella Band, гетры Baby Legs, коляску Maclaren, за информационную службу WebMd и многие современные детские продукты питания. Но мне хотелось выйти из своей комфортной зоны и посетить малознакомые мне сообщества, чтобы ничто полезное не прошло мимо меня.

Читая эту книгу, вы можете подумать, что я из тех матерей, которые просчитывают каждое действие и каждое решение, хотя на самом деле я не слишком много думала о том, как буду воспитывать детей. И признаюсь, мне это действительно не потребовалось. Как только у меня родился первый ребенок, инстинкт стал моим советчиком. В книгах по воспитанию, журналах, блогах были интересные и полезные советы, но иногда они заставляли меня испытывать чувство неполноценности, словно мои неправильные действия могли навлечь бедствие на мою семью. Я была настолько поглощена ежедневными событиями и проблемами, что не помнила того, что произошло полгода назад. Переживания, связанные с кормлением грудью, и первый зуб выветрились из моего перегруженного материнского мозга, как только мы подошли к детсадовскому возрасту, вирусным заболеваниям и истерикам.

Наблюдение за родителями, сталкивающимися с подобными проблемами в местах, где зачастую были намного более тяжелые и суровые условия жизни, чем знакомая мне реальность, заставило меня задуматься о том, что и как я делаю. Мередит Смолл, антрополог из Корнеллского университета и автор книги «Наши дети, мы сами»[1], пишет: «Методы воспитания, которым мы следуем на Западе, имеют мало общего с тем, что является «естественным» для детей. Наши культурные традиции предназначены фактически для того, чтобы создать определенный тип гражданина. А женщины племени кунг-сан в Ботсване всегда носят с собой своих детей. Они кормят ребенка грудью способом, который на Западе не приветствуется и называется «по требованию». Дети в этом племени никогда не спят одни. В отличие от них американские малыши подолгу спят в колясках; их кормят грудью по графику, и существует правило, в соответствии с которым у каждого ребенка должна быть своя постель и даже своя комната. В общем, эти два стиля воспитания отражают место человека в обществе. Дети племени кунг-сан живут в сплоченном малочисленном обществе, где социальная интеграция имеет большое значение. В Америке отдается предпочтение независимости, а потому малышей приучают к независимости».

Увидев, как рано китайцы приучают ребенка к горшку, как французы беседуют со своими детьми о еде, как члены большой ливанско-американской семьи учат детей чувствовать ответственность друг за друга и поддерживать тесные отношения, я невольно задумалась, чего же хочу для своего ребенка. Я стала интересоваться не только тем, как надо воспитывать ребенка, но и как должны вести себя родители. В книге «Поведение родителей в различных культурах»[2] антрополог из Гарварда Роберт Левайн и его соавторы пишут: «Изучая поведение родителей в различных культурах, мы находим общее и разное в их поведении в затруднительных ситуациях».

Я не всегда была довольна своими выводами, но продолжала исследования, и чем больше узнавала, тем больше хотела знать. То, что я видела и слышала, иногда казалось странным, но в основном было привычным. Быть родителем – хлопотное дело, даже если мы обладаем уникальным представлением, что следует, а чего не следует делать. Я стала мамой, поставившей задачу исследовать земной шар и проникнуть в тайны, которые могли бы помочь мне стать по возможности лучшей мамой. Эта книга – результат моих поисков.

1. Как дети в Буэнос-Айресе не спят ночи напролет

Время уже перевалило за полночь, и моя едва научившаяся ходить малышка, покачивая бедрами, зажигательно танцует сальсу с красивым аргентинцем почти вдвое старше ее.

София кружится не останавливаясь, и ее юбочка в горох раздувается колоколом, напоминая шляпку гриба. Ее волосы, завязанные в два хвостика, растрепались, и усталые глаза напоминают мне, где бы ей сейчас следовало быть. Однако моя девочка ликует, импровизирует, покачивая бедрами и потряхивая головой. Ее партнер по танцу, которому неполных два с половиной года, притоптывает и поддерживает ее одобрительными возгласами. София посылает ему воздушный поцелуй.

Мы опять нарушаем правила. Мы сами нарушаем с таким трудом составленный распорядок дня, и во мне происходит внутренняя борьба: я одновременно улыбаюсь и содрогаюсь. Моя дочка так счастлива, танцуя. Я не хочу испортить ей настроение в канун Рождества, но слишком хорошо знаю, что наутро нас с ее отцом ждет расплата за это веселье. Несколько раз я безуспешно пытаюсь остановить ее, но она, разгоряченная танцем, не слышит меня: фейерверк освещает небо над Буэнос-Айресом и ее восторженных зрителей. Сидящий внутри меня строгий воспитатель грозит пальцем, и я чувствую себя виноватой в этом вопиющем нарушении распорядка дня, однако остальных родителей, настоящих уроженцев Буэнос-Айреса, совершенно не волнует, что дети бодрствуют в позднее время. Это особая ночь, noche buena, когда все аргентинцы отмечают Рождество; этот праздник считается семейным, и дети отмечают его вместе с родителями. Помимо всего прочего, дети здесь вообще поздно ложатся спать. Зайдите в любую parrilla (так аргентинцы называют гриль-бар) или в пиццерию в Буэнос-Айресе, особенно в выходной день или летом, и вы найдете там детей любого возраста.

Теперь, когда мы прожили в Аргентине четыре года, мне кажется это нормальным. Мы с мужем стараемся раньше поесть и лечь спать, чем это делают большинство аргентинских семей, но частенько нарушаем распорядок дня и позволяем своему ребенку позже ложиться спать, хотя и не так поздно, как разрешается детям в аргентинских семьях. Мне все-таки не удалось полностью избавиться от чувства, что я неправильно воспитываю ребенка. В Буэнос-Айресе ваш сон и сон вашего ребенка не должны стать препятствием для веселой вечеринки. Мне, матери, американские друзья которой могут пожертвовать многим ради того, чтобы каждый вечер в восемь часов их дети уже лежали в кровати в своей комнате, это казалось сумасшествием, но миллионы аргентинцев думают иначе. На что я обрекаю своего ребенка, следуя за ними, или, может, мне стоит поучиться у этих нестрогих аргентинских мам и пап? Наблюдая за дочерью, танцующей в гостиной, я поняла, что должна узнать ответы на некоторые вопросы, причем незамедлительно.

Когда в 2004 году мы с мужем переехали жить в Аргентину, у нас еще не было детей, и мы любили полуночничать. В Штатах в выходные дни мы часто просиживали в барах до закрытия, то есть до часа, а то и до двух ночи. Но Аргентина – это нечто особенное. Друзья могли в девять, десять или одиннадцать вечера пригласить нас на обед, начинавшийся с пикады (аргентинская закуска), за которой следовали вторые блюда, десерт, а затем нескончаемые разговоры. В три часа ночи мы могли заснуть прямо за чашкой кофе. Мы пытались не сдаваться, но зачастую, извинившись, уходили первыми и на следующий день выходили из спальни, разбуженные жаркими лучами полуденного солнца. Эти люди внушали мне благоговейный страх, и я спрашивала себя: как у них это получается? Днем они работают, и у них есть дети. Они когда-нибудь спят?

С рождением первого ребенка я поняла, что мне просто необходимо получить ответы на эти вопросы, и стала расспрашивать друзей, мам и пап, детских врачей и даже культурологов. Оказывается, привычка поздно ложиться заложена в жителях Буэнос-Айреса генетически. Большинство людей, живущих в этом городе, являются потомками испанцев и/или итальянцев, приехавших в Аргентину в XIX и в начале XX века. Иммигранты привезли с собой привычки, свойственные жителям Южного Средиземноморья, где люди ели после заката жаркого солнца, когда немного спадала жара, и не слишком заботились о времени отхода ко сну, разрешая детям поздно ложиться спать.

На новой родине, где тоже было много солнца, эти люди сохранили обычай готовить пасту, собираться большой семьей и поздно обедать и ложиться спать. Дора Барранкуш, историк и глава Междисциплинарного института гендерных исследований при Университете Буэнос-Айреса, к которой я обратилась с вопросами, считает, что многие иммигранты еще не состояли в браке, когда прибыли в Аргентину, а потому гуляли ночи напролет, и эта привычка стала их образом жизни.

Какое-то время ежедневная сиеста помогала компенсировать недостаток сна. Затем городские жители избавились от этой досадной привычки, поскольку бизнесмены, стремясь заработать как можно больше денег, не захотели терять ни часа. В результате Буэнос-Айрес стал городом, в котором люди, похоже, действительно никогда не спят, где владельцы ресторанов открывают двери своих заведений не раньше восьми вечера, и до двух часов ночи у клубов не выстраиваются очереди: это своего рода фирменный знак Буэнос-Айреса. На официальном городском сайте хвастливо заявляется: «В Буэнос-Айресе вы едите в ночное время, после десяти вечера, и в утренние часы. В то время как в таких городах, как Париж, Нью-Йорк и Лондон, рестораны заполнены в 20:30, в Буэнос-Айресе они заполняются только к 23:00».

Как-то летом мы вышли прогуляться примерно в десять вечера и наблюдали, как постепенно оживает соседний район Палермо[3].

Большинство parrillas только начали заполняться посетителями. На улицу, где за столиками сидят молодые аргентинцы, потягивающие шампанское в ожидании сделанного заказа, долетает умопомрачительный аромат жарящегося на гриле мяса. Молодые матери и отцы с колясками, в которых бодрствуют их младенцы, болтают о том о сем. Некоторые держат малышей на руках, а те смеются и показывают на детей постарше, которые уже научились ходить. Официанты приносят высокие деревянные стулья для малышей. И вот уже между столиками прыгают и танцуют дети. В любом злачном месте, даже высочайшего уровня, я видела совсем маленьких детей, всего нескольких недель от роду, которых укачивали бабушки и дедушки; детей, спавших в колясках, и детей, играющих кусочками хлеба на деревянных столах.

Когда мы впервые приехали сюда, нас потрясли эти сцены. Давно, когда материнство представлялось мне чем-то далеким, я была нетерпима по отношению к детям. Неоднократно бросала гневные взгляды на родителей, позволяющих детям вести себя плохо, что мешало мне спокойно наслаждаться едой. Теперь у меня есть ребенок.

В Буэнос-Айресе нет различия между общественной жизнью детей и взрослых; дети являются активными участниками жизни своих родителей. Несмотря на то что большинство представителей среднего и высшего класса могут себе позволить нанимать нянь для своих отпрысков – то, о чем большинство американцев могут только мечтать, – они боятся доверить воспитание детей приходящим няням. Большинство аргентинцев – даже одинокие и бездетные – уверены, что дети не могут помешать, когда собираются взрослые. Наоборот, они считают, что дети вносят в их общение определенную долю легкости и веселья.

Это мнение высказала Соледад Оласиреги, испанка, преподаватель, владелица курсов для иностранцев, желающих изучить и понять культуру Аргентины. Она снабдила меня путеводителем по Буэнос-Айресу, вдобавок к имевшемуся у меня «Нэшнл географик тревелер»[4].

Когда я познакомилась с Соледад, у нее еще не было детей, но к тому времени, когда я всерьез озаботилась проблемой, связанной со временем отхода ко сну, она уже была матерью десятимесячной девочки. Соледад согласилась со мной, что в других культурах детская и взрослая жизни не пересекаются так тесно, как это происходит в ее культуре.

– Меня действительно удивило, что в Англии есть рестораны, в которые запрещается приходить с детьми. Есть места, куда можно приходить с собаками, а с детьми нельзя! В Аргентине такого просто не может быть, – сказала мне Соледад Оласиреги.

Ограничения, безусловно, существуют. В течение учебного года большинство детей соблюдают определенный режим, хотя и стремятся лечь спать позже, чем многие американцы. Дети не ходят в ночные бары и танцевальные клубы и, как правило, не посещают выступления и официальные мероприятия. Но это вовсе не означает, что вы не увидите ребенка, пришедшего с родителями на футбольный матч или ночное представление. Друзья рассказывали мне, что видели пятилетних детей, которые плакали от радости вместе с родителями на концерте группы «Роллинг стоунз», впервые приехавшей в Буэнос-Айрес в 1995 году. Некоторые родители даже приходят в кинотеатры с младенцами и смотрят фильмы, одной рукой укачивая ребенка, а другой – доставая попкорн из пакета.

На большинство семейных праздников – дни рождения, барбекю и т. д. – приглашают с детьми и крайне редко просят не приводить детей. (Мы всего один раз получили такое приглашение от семьи, в которой один из родителей не был аргентинцем.) На свадьбах, которые, как правило, продолжаются с восьми вечера до семи утра, почти всегда присутствуют дети.

– На нашей свадьбе моя племянница Каталина, которой было пять лет, ела, танцевала и веселилась всю ночь, – рассказала моя подруга Макарена Бирнес. – Она поспала минут тридцать на двух сдвинутых стульях и, когда проснулась, была очень обижена на всех, что ей дали заснуть и она из-за этого пропустила часть праздника.

Сын Макарены Бати родился на неделю раньше Софии, и, поскольку наши дети вместе росли, мы подружились. Я всегда безумно завидовала привычке ее сына соблюдать распорядок дня: он сам, без напоминаний, ложился в кровать в восемь вечера, спал всю ночь и просыпался около восьми утра. Он мог задремать и проспать от двух до четырех часов. Бати был очень сильным и невероятно энергичным ребенком; он мог долго играть и долго спать.

Макарена не волновалась, когда сын нарушал режим и поздно ложился спать, если утром ему не надо было идти в школу.

– Мы все, с дня рождения, привыкли в случае необходимости поздно ложиться спать, – объяснила она.

Макарена вышла замуж за американца. Когда она впервые навестила родственников со стороны мужа в Мэриленде, с удивлением узнала, что некоторые американцы обедают в пять вечера, тогда как большинство аргентинцев в это время дня только приступают к чаепитию.

Не следует думать, что все аргентинские родители позволяют детям ложиться поздно; некоторые придерживаются жесткого распорядка дня. Однако большинство родителей, с которыми я познакомилась, считают, что гораздо важнее проводить время с детьми и друзьями, чем укладывать ребенка в кровать каждый день в одно и то же время.

Хуана Лугано, которой нравится называть себя моей аргентинской матерью, часто приглашает мою семью в выходные дни к себе на обед, где собираются ее дети и внуки. (Мы провели у нее два из трех последних сочельников.) Обед никогда не начинается раньше девяти вечера. Несколько раз она приглашала нас к 20:30, многократно извиняясь за столь позднее время обеда, поскольку знала, что американцы предпочитают раньше обедать и ложиться спать. (Ее дети никогда не приходили раньше девяти вечера.) Даже она признает, что дети могут быть несносными, если слишком поздно ложатся спать.

– Но было бы обидно, если бы дети не были в такие моменты вместе с нами, – сказала она.

Матео Акоста пять лет; у него влажные, карие глаза Пола Маккартни и длинные густые ресницы. От своей мамы он унаследовал прямые волосы, от своего папы – любовь к йерба мате[5], а от своей страны – распорядок дня.

Матео, как большинство аргентинских детей, поздно ложится спать и поздно просыпается. Когда Матео был малышом, его мать, Мариана Гарсия, репортер, и его отец, Мартин Акоста, фотограф, работали в самой крупной аргентинской газете; их рабочий день начинался около полудня и заканчивался в восемь-девять вечера, поэтому заботы о сыне они возложили на няню.

Матео, как правило, не ложился спать, а дожидался родителей, и, приходя домой, они после ужина играли с сыном и читали ему книжки. Его родители, вернувшись с работы, никогда не заставляли Матео сразу ложиться спать. Наоборот, им хотелось подольше побыть вместе со своим малышом, чтобы, по словам Марианы, «Матео мог насладиться общением с мамой и папой». Мариана часто ложилась рядом с сыном и не уходила, пока он не засыпал. В Аргентине дети обычно спят в кроватях, в которых могут спать и взрослые, не слишком высокие и полные.

– Честно говоря, мы никогда не придерживались строгого распорядка дня, и я не заставляла Матео ложиться спать в одно и то же время, – сказала Мариана Гарсия.

Когда Матео просыпался ночью, ему позволялось лечь с родителями, если он этого хотел. Родители считали, что не имеет значения, где он спит, лишь бы все они хорошо выспались и встали утром в хорошем настроении. Таким образом, все были счастливы.

По вечерам, когда встречались только взрослые – аргентинцы с удовольствием проводят вечера и в чисто взрослой компании, – они по очереди сидели с сыном или оставляли его на попечении няни или бабушки с дедушкой. Но чаще Матео был вместе с родителями. Мы видели Матео на праздновании дней рождения, в parrillas, в корейских и китайских ресторанах. Он приходил к нам домой на обед, на праздник Хеллоуин и китайский Новый год. Его по очереди развлекали родители, забавляли и рассказывали всякие смешные истории наши друзья. Он ел то, что ели взрослые, от морсильи (morcilla – испанская кровяная колбаса) до суши. На вечеринке в честь моего дня рождения, когда Матео было около двух лет, он сначала играл хлебными палочками, маслинами, а потом влез на журнальный столик и проспал большую часть ночи. Никто не был против. Мы с мужем наблюдали, как постепенно из очаровательного малыша, спавшего в переноске для детей, пока его родители потягивали вино и говорили о политике, он превратился в мальчика, играющего в «Шрек-2» на моем компьютере и способного подробно описать характерные черты, присущие каждому персонажу.

– Мы пытались найти баланс между нашим распорядком дня и жизнью Матео, – объяснила мне Гарсия, когда я сказала ей, насколько была поражена тем, как она и Акоста втягивали сына в общественную жизнь взрослых.

– Это совсем не просто, – подтвердил Акоста.

Им, как и всем родителям, приходилось многое приносить в жертву. Они никуда не шли, если ребенок устал или был болен или когда у них самих не было сил, чтобы бегать за ним. Они не встречались с близкими друзьями столько, сколько хотели. Матео бывал несносным; я видела, как он закатывал истерику в ресторане и бросал палочки для еды в маму. Но в Буэнос-Айресе, даже если ребенок закатывает истерику в общественном месте, почти никто не выражает недовольство. Друзья родителей, официанты, владельцы ресторанов могут подойти и помочь успокоить ребенка. Платой за эти мучения является то, что ваш ребенок проводит больше времени с вами и вашими родными и вы можете чаще и подолгу общаться с друзьями (что позволяет оставаться вам в здравом уме).

– Мне кажется, что родители обычно всюду ходят с младенцами, – сказала Гарсия. – Затем наступает период, когда дети ненадолго превращаются в дикарей (это когда они начинают ходить), и вы на какое-то время вынуждены сидеть с ними дома. Но затем они начинают вести себя нормально, и вы опять возвращаетесь к прежнему образу жизни.

Матео было пять лет, когда я брала интервью у его матери, и она сказала мне, что обожала ходить с ним «на мероприятия». Он хорошо вел себя за столом, ел и рассказывал, как прошел день в школе.

Когда Матео начал ходить в начальную школу, в будние дни Гарсия и Акоста укладывали его спать ровно в десять вечера, и ни минутой позже. Однако в выходные дни и во время летних каникул мама разрешала Матео нарушать привычный распорядок.

– Вчера, например, мы гостили у моей матери и уехали от нее в двенадцать ночи, – сказала Гарсия. – По дороге домой он заснул как младенец.

Нельзя сказать, что Матео хорошо спит. Гарсия язвительно заметила, что все родители, которые говорят, что их дети спокойно спят ночью и не просыпаются, выдумывают. Она просто надеялась, что ребенок приспособится к ее ритму жизни, как она приспособилась к его ритму.

Мне в голову пришла простая идея, хотя это было проще сказать, чем сделать. Одна из наиболее неразрешимых проблем, над которой родители безуспешно ломают голову, связана с тем, как обеспечить ребенку необходимое количество сна или хотя бы близкое к необходимому. Требуется долго экспериментировать, чтобы установить правильный баланс для каждого ребенка в каждой семье. Даже если я в какой-то мере соглашусь с отношением аргентинских родителей к этой проблеме, я все равно задаюсь вопросом, будет ли это лучше для моей общественной жизни или для здоровья моих детей.

Отношение западных специалистов в области сна и родителей более чем понятно: основу составляет режим дня, ложиться спать лучше раньше, чем позже, причем и для детей, и для родителей. Возможны небольшие исключения. Норма превратилась в правило. Родители, которые признаются, что часто позволяют детям поздно ложиться спать, сопровождают эти признания подробными объяснениями, пытаются оправдаться и говорят, что осознают свою вину.