Нижний Ломов. Начало истории

Само крещение Руси остаётся до сих пор загадкой: как и почему князь Владимир, закоренелый язычник, почитающий древних русских богов, имевший 14 жён и наложниц, любивший вино и веселье, выбрал христианство – не совсем понятно до сих пор. Крещение подробно описано, например, в древней книге под названием «Летопись временных лет», на которую и ссылаются многие историки, но не нужно забывать, что эту летопись писал киевский монах Нестор, писал он её с высоты своего христианского мировоззрения, и всё, что было до христианства, для него, понятное дело, было поганым язычеством. Тем не менее, именно первые русские новгородские и позже киевские князья не давали покоя той самой Византии, от которой позже и получили крещение.

Русы постоянно грабили и обкладывали данью богатый Царьград, он же Константинополь, и если сама могущественная Византия как огня боялась русских дружин, то о каком тёмном дохристианском прошлом можно говорить? Просто о том времени мы очень мало знаем, а христианские монахи описывать дохристианское время особо не утруждались. Например, только один знаменитый князь Олег, прозванный «Вещим» (о котором писал великий поэт А. С. Пушкин), брал Константинополь несколько раз и в знак победы над великим римским городом прибил свой щит к его воротам. Эту историю, наверное, слышали многие.

Вещий Олег также был и первым Киевским князем из окружения Рюрика. Из Великого Новгорода со своей дружиной он приплыл в Киев, убил правивших тогда в Киеве самозванцев Аскольда и Дира, и позже на престоле Киева восседал уже сын Рюрика Великий князь Игорь. Так что как бы ни спорили с нами наши соседи украинцы, говоря, что Русь пошла с Киева, пошла она всё-таки с Великого Новгорода, Изборска и Старой Ладоги (недаром при въезде в Великий Новгород висит огромный плакат, на котором написано: «Великий Новгород —Родина России»). Все великие князья, как киевские, так и московские, были потомками новгородского князя Рюрика.

Самым ярким князем-воином был сын Игоря и Ольги, внук Рюрика – Святослав, прозванный Храбрым. Именно этот князь разгромил огромное войско хазар и их иудейское государство, и не сделай он этого, неизвестно, какова была бы судьба Руси и её христианской религии: недаром князю Святославу в городе Белгороде поставили замечательный памятник, созданный великим скульптором Вячеславом Клыковым.

Последним из династии Рюриковичей был сын Ивана Грозного Фёдор, который был болезненным и бездетным; на нём и пресеклась эта Великая династия.

Из краткого экскурса в далёкую древность вернемся к менее далёкому XVII веку. До 1654 года христианство на Руси и церковь назывались всё-таки не православными, а правоверными (это отражено во многих старых документах), а официальное название православной церкви звучит следующим образом: Автокефальная Ортодоксальная Христианская церковь Византийского толка, сегодня – Русская Православная Церковь (РПЦ).

Отправной точкой в Богослужебной реформе, ставшей также причиной раскола церкви, стала дата 9 февраля 1651 года. После одного из церковных соборов царём Алексеем Михайловичем было объявлено о введении «единогласия» в богослужении вместо «многогласия» по всем церквям: было отдано распоряжение «петь в один голос и неспешно». После этого царь, в обход утверждения соборного постановления 1649 года о допустимости «многогласия», поддерживаемого Московским патриархом Иосифом, сделал аналогичное обращение к Константинопольскому патриарху, который также дал добро на «единогласие» в церквях. Помимо царя и Константинопольского патриарха, реформу о пении поддержали царский духовник Стефан Вонифатьев и постельничий Фёдор Михайлович Ртищев. Во многом именно они переубедили царя Алексея Михайловича перейти к «единогласию».

В 1654 году, когда начались церковные реформы, проводимые патриархом Никоном, Нижнему Ломову уже было почти 20 лет. Жители не особо восторженно приняли новые церковные реформы, многие восприняли их просто враждебно: люди, веками жившие в старом обряде, не могли смириться с новым мордовским патриархом, они не хотели поклоняться новым иконам, а хотели чтить свои старые, хотели креститься двумя перстами, а не тремя, зажавши их в щепоть (за что поборников нового православия прозвали «щепотниками», обвиняя последних в том, что они зажимают в щепоть самого чёрта). На этих многочисленных противоречиях и возник раскол русской церкви.

Стремление патриарха Никона к унификации русских чинов и богослужения по современным по тому времени греческим образцам вызвало сильнейший протест сторонников старых обрядов и традиций. Спустя несколько лет после перехода к «единогласию», в 1656 году, на поместном соборе Русской церкви все крестящиеся двумя перстами были объявлены еретиками, отлучены от Троицы и преданы проклятию. Ещё через год собор одобрил книги новой печати, утвердил новые обряды и чины и наложил клятвы и анафемы на старые книги и обряды.

Но церковные реформы принял сам царь Алексей Михайлович Романов, чем и определил официальный статус новой церкви. На старообрядцев начались многочисленные жестокие гонения под предводительством нового патриарха Никона. На стороне приверженцев старого обряда стоял протопоп Аввакум. Преследовали старообрядцев и в наших краях, в том числе и в Нижнем и Верхнем Ломовах.

Порицались браки старообрядцев с православными. Множество судебных дел по этому поводу хранится в архивах, в частности, в Пензенском ГАПО. Ситуация походила на перетягивание каната: православные пытались «затянуть» к себе как можно больше старообрядцев, последние же хотели, чтобы все вернулись к прежнему обряду. Попавших в опалу старообрядцев с согласия новых церковных властей сжигали целыми семьями в скитах и в старообрядческих церквях, что продолжалось вплоть до революции 1917 года. Советская власть, уничтожив религию как таковую, примирила давних врагов и навязала уже свою собственную, советскую религию.

В нашей местности старообрядцев называли кулугурами. Они до сих пор живут на пензенской земле. Центром пензенского старообрядчества считалось село Поим, где и по сей день есть старообрядческие молельные дома.

После никоновских реформ стали исчезать и впоследствии практически исчезли совсем (их не было вплоть до советского периода) исконно русские (славянские) имена. Родившихся младенцев священники при крещении нарекали именами строго по церковным святцам, а родителям ничего не оставалось, как смириться с этим, ведь назови своего ребёнка другим, нехристианским именем – и его просто не будут крестить. По этому поводу даже есть четверостишие:

«Был на Руси такой обычай: несли младенца в церковь там, во святцы толстым пальцем тыча, поп имена давал по дням. Коль ты родился в день Ефима, то назван именем таким, а коли в день Иеронима, то хошь не хошь, – а Ероним».

В итоге, в те далекие времена практически было не встретить, в особенности среди крестьян, людей с такими именами, как Игорь, Олег, Вадим, Богдан, Борис, Светлана, Людмила, Любовь, Надежда, Вера и так далее, и это уже другая отдельная тема…

Но вернёмся к нашему городу.

Нижнеломовский кремль

Схема кремля-крепости. 1. Восточная проезжая башня. 2. Угловые башни. 3. Оружейный склад. 4. Северная проезжая башня с караулкой. 5. Западная стена и аблам. 6. Внешняя сторона стены. 7. Дом воеводы. 8. Церковь внутри крепости. 8. Башня-Раскат

Лета 7144 от сотворения мира или в 1636 году (по другим данным – в 1635 г.) от Рождества Христова был издан указ царя Михаила Фёдоровича о строительстве крепости Ломово. Начали строиться практически в одно и то же время два города-крепости: Верхний Ломов и Нижний Ломов.

До нас дошли свидетельства ломовского летописца – он же первый училищный смотритель Поликарп Васильевич Орлов, – который, ссылаясь на писцовые и переписные книги, писал, что в документах упоминается и «Строельная» книга города, где четко говорилось:

«города сии переписаны были из древних сторожевых сел, что доказывается самими грамотами московских царей, где при пересылке туда вещей писалось первым воеводам и путному ключнику, дескать, посылается к тебе от нас с Москвы на Ломово».

Отсюда можно ещё раз сделать вывод, что наш город Ломово (позже – Нижний Ломов), впрочем, как и Верхний город, существовал как поселение задолго до 1636 года.

По поручению царя Михаила Фёдоровича на постройку нового города-крепости и его фортификационных укреплений был послан путный ключник Фёдор Малово, он же был и первым воеводой Нижнего Ломова. В его обязанности входило решать разные «государевы дела» и делать для государевой казны различные прибыли. Также воевода решал военные, гражданские, судебные дела и иногда выполнял даже церковные обязанности. В распоряжение воеводы шли разные пошлины, поступающие в городскую казну от всевозможных дел, хотя сам воевода жалованье не получал, а кормился за счёт горожан, которые были обязаны преподносить воеводе разные подати в виде продуктов, вещей, денег и т. д.

В 1637 году воевода и основатель города Нижнего Ломова Фёдор Малово достроил город-крепость, сдал его под начало следующему воеводе и по указу царя был отправлен к новому месту службы. Вторым воеводой Нижнего Ломова после Фёдора Малово стал стряпчий сытного дворца Непытай Сущёв.

Кем-же был основатель Нижнего Ломова, путный ключник Фёдор Малово? Сама фамилия Фёдора. оканчивающаяся на букву О, наводит наверное многих на мысль, что он выходец с Украины. Но в 17 веке никакой украины, как страны или республики не было. Практически вся территория сегодняшней Украины (уже как страны) в то время была подконтрольна русскому царю. Это была окраина Южной Руси (украйна). Народы проживающие на этой территории были фактически одним народом и многое в них пересекалось, в культуре, обычаях, а также в фамилиях и многом другом. Фамилии оканчивающиеся на букву О, были абсолютно русскими. Кроме фамилии Малово у нас фигурировали такие фамилии как Хитрово – (воевода В-Ломова), Дурново – эти фамилии существуют по сей день. Основатель Нижнего Ломова – Фёдор Малово упоминается ещё в 1615 году, в отписке калужского воеводы, князя Дмитрия Ивановича Долгорукого и Т. И. Агеева, которые доносили в Разрядный приказ о действиях войск А. Лисовского и войск Дмитрия Пожарского, о мерах борьбы с беглецами со службы. Именно в это время приехал посыльной от царя и привёз царскую грамоту Калужскому воеводе, о противодействию в основном литовским людям. Этим посыльным был наш ключник Фёдор. Только в документах 1615 года он значился ни как путный ключник, а как чарошник.2 По видимому предки Фёдора Малово были обувщиками, а путным ключником он стал позже, где-то 1630-х. Но при постройке города Нижнего Ломова, он уже значился, как ключник и здесь нужно дать пояснение, кто были эти самые ключники.3

В доме боярина (в нашем случае самого царя) XVI – XVII вв. Ключник – главный распорядитель, иногда значивший у господина больше, чем жена и родня, жившая во дворе; он заведовал клетями и всеми строениями, держал ключи, словом ведал все домоуправление. Жене Ключника обыкновенно поручалось управление женской прислугой, если господин не доверял своей жене. Ключники были княжие, владычные, боярские и царские. В. Р-в. Ключник степенный (Состоящий в должности, не отставной) при дворе московских царей имел в своем ведении столовые припасы, напитки и прислугу. Отставному ключнику (старому то есть бывшему в должности) давалось жалованье, оклад или поместье. Ключник путевой – лицо, исправлявшее ту же должность во время путешествия государя. Так, что наш основатель города Фёдор, был не мелкой «сошкой», а имел по тем временам очень большой чин.

Известный русский историк Василий Никитич Татищев писал по этому поводу: " Ключник, прежде были что ныне казначей при дворе государеве, чин немалой; потом у двора были степенные ключники 3, яко на кормовом, сытном и хлебенном дворцах, главные управители или гофмейстеры, из людей незнатных и часто из холопей господских или убогаго дворянства избирались, но в немалом почтении, и состояли под властию кравчаго. Под ними были путные ключники, подключники и стряпчие, о чем зри при тех дворцах».

Читатель наверное заметил, что у нашего «застройщка» города нигде не указывается отчество. В документах того времени, в самом деле отчество указывалось крайне редко. По отчеству обращались только в уважительных ситуациях, причем к высшему сословию на (ИЧ) – Петрович, Иванович, Сидорович и т.д., а к сословию рангом ниже обращались с окончанием на (ОВ) – Петров, Иванов, Сидоров. Но а в документах, как мы видим отчество употреблялось не всегда.

Тем не менее, что касаемо Фёдора Малово в одном из документов он указывает своего отца, а раз есть отец, то понятно было и отчество.

АКТЫ МОСКОВСКОГО государства.4

№170 Явочное челобитье путного ключника Фёдора МАЛОВО на Никиту Федотьева.

«Путный ключник в челобитной своей, поданной в разряд 3 июля 1623 года, доносил: «жил у моего отца Перваго Никита Васильев сын Федотьев, отец его Василий приказал после живота своего отцу моему Первому, покаместа взмужают с сестрою с девкою. А после смерти отца моего остались у меня тот Никита Федотьев с сестрою ж; а тот Никита дан было учить грамоте и от грамоты бегал многажды. Да при отце моем и после отца моего в преж сего на него Никиту в его побеге и в сносех явки в приказах даваны. И в нынешнем 131 году апреля в 22 день сбежал тот Никита от меня с Московского моего двора, покрадчи и в том его побеге явки в Разбойном, и в Казанской избе, и на Земском дворе, и в холопьем приказе и во Дворце даваны: и апреля с 22-го числа июля по третье число того Никитусыскать не мог, и любо тот Никита где в каком воровстве объявится и мне б от вас государей в опале не быть.

Просить челобитье его записать.

Помета: «Государь пожаловал, велел челобитье его записать».5

Из этого можно сделать вывод, что отца у Фёдора Малово звали Первой (что значит первый, старший ребенок в семье). Имена раньше давали простые и понятные. Родился первый, значит Первой, второй-Вторый, третий-Третьяк и т. д. От этих дохристианских имён пошли фамилии такие как: Первовы, Второвы, Третьяк или Третьяковы, Четвериковы, Шестаковы, Девятовы, Десятовы и т. д.

О версии, что у Фёдора Малово был отец Первой писал и ломовский краевед Е. И. Саляев. Хотя другие историки это пытались оспорить. Но выше в документе мы действительно видели упоминание об имени отца Малово – Первой.

О возрасте путного ключника Фёдора данных нет, но можно предположить следующее: В 1615 году он упоминается, как чарошник (изготовитель кожаной обуви), скорее всего обувщиками были его предки, обычно в старину детям давали прозвания по профессии родителей. В это время Фёдор ещё не занимал высокой должности, так как был наверное ещё совсем молодой. Я думаю в 1615 году ему было лет 20—25 и родился он вероятно в конце XVI века, примерно в 1590 – 95 гг.

На строительство города Нижний ломов он приехал уже довольно зрелым человеком, на тот момент ему было наверное около 45 лет, что по тем временам считалось чуть ли не преклонным возрастом.

О происхождении же самого слова «Ломов» давно спорят все исследователи Ломовского края, и здесь нет однозначного мнения. По этому поводу ходит множество разных версий и легенд, тут фантазиям историков и лингвистов нет границ. Одни связывают название города с черёмуховой речкой, якобы черёмуха росла по берегам реки, другие – с пойменным лугом, низиной или долиной. Первый краевед Нижнего Ломова Поликарп Орлов связывал это слово с мордовско-арзамасским «ломан» (человек) или мордовско-мокшанским «лома» (множество). Но всё это только версии. Думаю, что черёмуха навряд ли росла по берегам, так, как берега реки были всегда голые, часть растительности объедали животные, а остальное в половодье, как бритвой срезал ледоход. То, что берега были чистые видно и на старых фото начала XX века.

Также это слово могло быть производным не только от мордовского, но также и от тюркского и других языков или, например, от русского глагола «ломить», ведь в разлив наша река, действительно, просто «ломила», сметая все на своём пути, и была реально ломовой, а река в старых летописях так и называлась – Ломовая. Но за давностью лет мы этого уже не узнаем никогда. Хотя, кто знает…

Сам же Нижнеломовский уезд в древности представлял собой следующую картину.

На севере и северо-востоке он граничил с Темниковским уездом (в который Ломов и входил первоначально) и частично с Алатырским. На востоке в 1639 году он доходил до реки Суры. На юге граничил с Саратовским, а на западе – с Верхнеломовским, Шацким и частично с Кадомским уездами. Нижнеломовский уезд, в свою очередь, делился на станы: Азясский, Завальный, Никольский и Мокшанский.

Согласно переписи 1710 года население уезда составляло 16 505 человек обоего пола. Помимо русских, в уезде проживали мордва и татары. Значительную часть населения уезда составляли служилые люди, которые делились на чины «по отечеству» и «по правительственному прибору».

В состав последних входили казаки и солдаты выборного полка. Служилых чинов «по отечеству» было значительно меньше, и они составляли основу дворянства. Кроме служилых людей в уезде проживали и дворцовые крестьяне. Для управления последними в конце XVII века была учреждена так называемая Наровчатская волость.

Населённые пункты уезда по количеству дворов тогда были небольшими, колеблясь в пределах от 27 до 130 дворов. Мордовские деревни были маленькими и редко достигали 52 дворов. Вот таким малообжитым нам представляется Нижнеломовский уезд в начале XVII века.

Но вернёмся к нашему городу-крепости.

Сторожевые башни-остроги

Реконструкция башни-острога с верхней караулкой

На острове, в чаще дубового леса, высилась южная проезжая сторожевая башня. Окруженная вековыми деревьями, она была рублена из дуба (благо, материал был под рукой) и покрыта липовым тесом. Башня была срублена в четыре ровные стены, в ширину по три сажени каждая (6 метров 48 см). В высоту башня до обломов (то есть, до бруствера – начала ее головы) была в пять саженей, а по счету бревнами составляла 52 ряда и обломов 8 рядов (то есть примерно около 15—16 метров).

Обломы (абламы) на сторожевой башне

три аблама

сторожевая караулка

крепостные бойницы для пищального боя

крепостные бойницы для пушечного боя

Наверху находилась караульня на столбцах, внутри которой, зорко вглядываясь в даль, несли службу наши героические далёкие предки – градские и уездные люди, меняясь в карауле по 10 человек. В башне находилось три уровня бойниц для пищалей, из которых, в случае нападения врага, стрельцы и пушкари вели огонь по супостату, рискнувшему посягнуть на «украйние» рубежи Московской Руси.

Рядом с башней находилась небольшая рубленая караульня для отдыха. Короче говоря, это был типичный военный острог того времени. По обе стороны через реку Ломов было построено два дубовых моста.

Копию такой же башни можно увидеть и сегодня на Мокшанском валу вблизи районного поселка Мокшан.

Примерная схема сторожевых башен

Если бы мы поднялись на караулку Раската (самой большой башни) и обратили свой взор на юго-запад с того же места, где сейчас находится Арка, то вдалеке увидели бы ещё один острог, уже знакомый нам Красный Ржавец, или Толковский острог. Он стоял на высокой горе близ одноимённой деревни Красный Ржавец, она же Андреевка. Именно с него ведут свое образование село Старая Толковка и деревня Андреевка, датой основания, которых можно считать 1629 год – первое упоминание об этом селе. В этих местах, кстати, когда-то и попал в плен к крымским татарам наш знаменитый «верхоломовский» казак Тимофей Иванович, героическая история которого была описана мной в «Любимой газете» в отдельном очерке.

Вот такую картину южных окрестностей Нижнего Ломова можно было бы наблюдать с Арки, если б мы на машине времени вернулись туда почти на 400 лет назад.

на фото: современный вид от юбилейной арки на юго-западную часть г. Нижний Ломов

КРЕМЛЬ.

Происхождение этого слова тоже трактуется историками и лингвистами по-разному. Я же приведу свою версию.

В далёкой древности, когда нашим предкам нужно было за короткий срок построить укрепление, в лесу по кругу выбирались самые мощные деревья. У них отрезалась верхняя часть – от кроны до середины ствола. Нижняя часть дерева, от корня, как, наверное, многие знают, называлась «комель». А вот самая крепкая часть ствола, что от комля до середины, называлась «кремель». Постройка деревянной крепости называлась кремлением, а построенная крепость – кремлем. Таким образом, это слово абсолютно русское, а не иностранное, как ошибочно толкуют его некоторые исследователи.

Ломовский кремль был довольно внушительных размеров и имел всю инфраструктуру, обычную для военных оборонительных крепостей того времени. Сведения о нём остались в отрывках писцовых книг летописцев Марка Петровича Бурцева и подьячего Михаила Авксентьева, на сведения которых ссылаются все многочисленные исследователи города Нижнего Ломова.

Кремль имел прямоугольную форму. Он состоял из восьми башен, рубленных из дуба (восьмая была раскатная и самая мощная), был окружён мощными, дубовыми стенами высотой до 9 метров. Материал для их постройки брали тут же, а точнее в заповедном лесу. В итоге, знаменитый дубовый заповедник постепенно канул в Лету. Теперь на этом месте другой, уже каменный заповедник – Юго-Западный микрорайон и ЭМЗ.

Первая передняя западная Проезжая башня кремля (сегодня она была бы обращена примерно в сторону Центра культуры и искусств) была рублена в шесть стен. Окнами она смотрела на женский Покровский монастырь. Он был построен позже и стоял на месте нынешнего городского стадиона.

От этой башни в южную сторону на гору шла стена длиною 36 саженей (78 метров) до Угловой башни. Та была рублена в шесть стен из дуба, по 5,5 метра каждая, высотой примерно 11 метров.

Далее через 74 метра вдоль горы стоял мощный Раскат, рубленный, как и Угловая башня, в шесть стен по 6,5 метра каждая и полностью по кругу составлявший 39 метров. Высота этой башни, включая верхнюю караулку, приближалась к 22 метрам вместе с обломами.

Обломом (обламом) назывался бруствер перед началом «головы», стоявшей на прямой башне, наверху которой, как правило, находилась караулка; с неё велось наблюдение за вероятным противником.

Раскат был самой высокой и укреплённой башней Ломовского кремля. Здесь было три уровня-этажа, на которых находились так называемые «бои» – отверстия в срубе для ведения огня из пищалей. В раскате находились самые мощные пушки, при выстрелах от отдачи они откатывались назад—раскатывались, за что и получила название описываемая башня. Завершала мощную башню караульня на столбах с крышей, покрытой липовым тёсом. С этой караульни огромного раската (башни) открывался прекрасный вид на восточные и юго-западные окрестности Нижнего Ломова. Были видны отдалённые остроги Верхнего Ломова, Старой Толковки и дальнего Красного Ржавца. Оттуда караульщики в любую минуту могли подать сигнал об опасности в центральную крепость.

Если направить взор от раската на восток вниз (в сторону Пензы), то можно просчитать, что до угловой башни с крымской стороны было приблизительно 74 метра. Рублена эта башня была в четыре стены. Каждая длиной 3,5 и высотой 11 метров.

От той угольной башни на расстоянии 74 метров стояла вторая проезжая башня с воротами напротив слободы пеших казаков. Рублена она была также в четыре стены, каждая длиной 6,5 и высотой почти 12 метров.

Эту проезжую башню от следующей (угольной) отделяли 80 метров. Та была с русской стороны, то есть с севера, и стояла напротив самой первой ломовской церкви Михаила Архистратига (напротив Затинной слободы). Рублена она была, как и предыдущие, в четыре стены, каждая длиной 6,5 и высотой 13 метров. Наверху стояла караульня, покрытая липовым тесом.