Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Зимой 1277—1278 г. Фёдор вместе с Андреем Александровичем Городецким и ростовскими князьями принял участие в походе хана Менгу-Тимура на Кавказ: «Князь же Ростовскии Глебъ Василковичь съ братаничемъ своимъ съ княземъ Костянтиномъ, князь Феодоръ Ростиславичь, князь Андреи Александровичь и инии князи мнози съ бояры и слугами поехаша на воину съ царемъ Менгутемеромъ, и поможе Богъ княземъ Русскымъ, взяша славныи градъ Ясьскыи Дедяковъ, зиме месяца Февраля въ 8, на память святого пророка Захарии, и полонъ и корысть велику взяша, а супротивныхъ безъ числа оружиемъ избиша, а градъ ихъ огнемъ пожгоша. Царь же почтивъ добре князеи Русскыхъ и похваливъ велми и одаривъ, отпусти въ свояси съ многою честью, кождо въ свою отчину»25. В 1278 г. состоялся или должен был состояться ещё один поход, подробности которого нам неизвестны: «Того же лета князь Глебъ Василковичь посла сына своего Михаила въ Татары на воину съ сватомъ своимъ Феодоромъ Ростиславичемъ месяца Октября въ 11, на память святого апостола Филиппа диакона»26.

В 1281 г., когда Андрей Александрович в первый раз выступил против своего старшего брата, Фёдор вместе с татарами совершил набег на отчину Дмитрия Александровича Переяславль. С 1281 по 1293 г. Фёдор не упоминается в русских летописях; видимо, всё это время он провёл в Орде. Только во время Дюденевой рати ему, наконец, удалось при помощи татар утвердиться на ярославском столе: «В лето 1293… Того же лета седе на княжение на Ярославли князь Феодоръ»27. Согласно Житию, Фёдор пришёл «изъ Орды отъ царя къ граду Ярославлю с силою великою воинъства своего и гражане же вдашася за него». Вместе с ним пришли «многы силы Русские земли, князи и боляре, множество людей душь христианьских, и царева двора прииде с нимъ множество татар, и кои быша были ему обиды отъ гражанъ и онъ же царевымъ повелениемъ мьсти обиду свою, а татаръ отпусти в свою землю в Орду съ честью великою къ царю»28.

Тесные отношения связывали Фёдора Ростиславича с ростовскими князьями. Согласно Житию Фёдора, он получил Ярославль с согласия («совещаниемъ») Бориса и Глеба Ростовских. Фёдор Ростиславич приходился сватом Глебу Васильковичу, который в 1278 г. «посла сына своего в Орду съ сватомъ Федоромъ Ростиславичемъ»29. Как и Фёдор Ярославский, ростовские князья были связаны с Ордой семейными узами: в 1257 г. Глеб Василькович по возвращении из Монголии «оженися в Ворде»30, его племянник Константин Борисович в 1302 г. «оженися въ Орде у Кутлукорткы», а его внук Фёдор Михайлович в том же году взял себе в жёны в Орде дочь некоего «Велъбласмыша Михаиловича»31.

Ростовские князья постоянно ездили в Орду и подолгу там оставались: Борис Василькович ездил в Орду в 1256 и 1257 г., в 1257 г. из Монголии вернулся Глеб Василькович, в 1258 г. Борис Василькович вновь ездил в Орду, после чего сопровождал татарских численников в Новгород, в 1268 г. Глеб Василькович вернулся «ис Татар», в 1271 г. он снова был в Орде, в 1277 г. ездили в Орду Борис Василькович «с княгинею и с детми» и Глеб Василькович с сыном Михаилом, причём в Орде Борис заболел и умер, в 1278 г. Глеб Василькович послал в Орду своего сына Михаила, в 1289 г. Константин и Дмитрий Борисовичи Ростовские ходили в Орду «и с женами своими», в 1293 г. в Орду отправились Константин и Дмитрий Борисовичи и Михаил Глебович Ростовские, Михаил там же и умер, а в 1307 г. в Орде умер Константин Борисович Ростовский.

Татарские связи Ростовского княжества отразились и на его топонимике: «При изучении географической номенклатуры центральных губерний России исследователю бросается в глаза один примечательный факт. В то время как в других губерниях Центральной России мы встречаем только по одному, по два или, самое большое, по три селения с названиями Баскач или Баскаки, или Баскаково, в пределах Ярославской губернии, занимавшей как раз (бóльшую часть, по-видимому, не всю) территорию Ростовского княжества, мы встречаем десять селений с названием Баскаково, Баскачево, Баскач. Если мы нанесем на карту указанные селения, то увидим, что два из них лежат недалеко от самого Ростова (в б. Ростовском у.), а остальные составляют цепь, которая проходит через территорию Ростовского княжества… Это явление совершенно невозможно объяснить случайностью. Перед нами, надо думать, следы усиленной концентрации баскаческих отрядов в районе Ростовского княжества»32.

Особое внимание Орды к Ростовскому княжеству вполне объяснимо. После разгрома войском Батыя великокняжеской столицы Владимира, которая так никогда и не смогла полностью восстановиться, главным городом Суздальской земли стал Ростов. Фактически к нему вернулся его столичный статус, которым он обладал до возвышения княжеского Суздаля, а потом Владимира. Ещё несколько десятилетий после татарского завоевания Ростов продолжал сохранять свои древние вечевые порядки. Именно в нём в 1262 г. началось восстание против татарских откупщиков: «Въ лето 6770 (1262). Избави Богъ от лютаго томленья бесурьменьскаго люди Ростовьския земля: вложи ярость въ сердца крестьяномъ, не терпяще насилья поганых, изволиша вечь, и выгнаша из городовъ, из Ростова, изъ Володимеря, ис Суждаля, изъ Ярославля»33.

Правители Орды стремились удержать Ростовское княжество под своей властью, используя политику кнута и пряника – с одной стороны, размещая на его землях усиленные отряды баскаков, с другой, приближая к себе и осыпая почестями его князей. Последние оправдывали свою коллаборационистскую политику заботой о народе, как явствует из летописного панегирика князю Глебу Васильковичу, скончавшемуся в 1278 г.: «Сесь от уности своея, по нахожении поганыхъ Татаръ и по пленении отъ нихъ Русскыа земля, нача служити имъ и многи христианы, обидимыа отъ нихъ, избави и печалныа утешая, брашно свое и питие нещадно подавая, и многу милостню нищимъ, убогимъ, сиротамъ, вдовицамъ, маломощнымъ подавааше»34.

Однако понимания протатарская политика ростовских князей у жителей Ростовского княжества не находила. Даже автор Жития Михаила и Фёдора Черниговских, написанного в Ростове между 1271 и 1277 г. приближённым Бориса и Глеба Васильковичей, обращался к святым с просьбой: «Ты же Михаиле помолися за внука своя Бориса и Глеба с Феодоромь благочестивымъ мирно державу царствия ихъ управити на многа лета и от нужа сея поганых избавита»35. Простые же жители Ростова выражали своё отношение к своим князьям и их татарским покровителям гораздо более решительно. Так, в 1289 г. «князь Дмитрий Борисовичь седе въ Ростове; умножи же ся тогда Татаръ въ Ростове, и гражане створше вече и изгнаша ихъ, а имение ихъ разграбиша»36. В 1320 г. «преставися князь Юрьи Александровичь Ростовъскы. Быша в Ростове злии Татарове, люди же Ростовьскыя събравшеся изгониша ихъ»37.

Мы видим, что народ как в Ярославле, так и в Ростове выступает совершенно определённо против протатарской политики союзников князя Андрея Александровича. Полной противоположностью этому выглядит отношение простых русских людей к князьям антитатарской коалиции во главе с Дмитрием Переяславским, а потом Даниилом Московским. Так, в 1293 г., во время Дюденевой рати, когда татары собрались идти от Москвы на Тверь, «тогда велика бысть печаль Тферичемъ, понеже князя ихъ Михаила не бяше въ земли ихъ, но въ орде, и Тферичи целоваша крестъ, бояре къ чернымъ людемъ, такоже и черныя люди къ бояромъ, что стати съ единаго, битися съ Татары»38.

Полную поддержку оказывала Даниилу Александровичу городская община Переяславля. Когда в 1297 г. во время Неврюевой рати состоялся съезд князей противоборствующих партий, чуть было не закончившийся войной, «сташа супротиву себе, со единои стороны князь великий Андрей, князь Феодоръ Черныи Ярославскыи Ростиславичь, князь Костянтинъ Ростовьскыи со единого, а съ другую сторону противу сташа князь Данило Александровичь Московскыи, братъ его князь Михаило Ярославичь Тферскыи, да с ними Переяславци съ единого»39. В 1304 г. после смерти Даниила Московского переяславцы даже не отпустили Юрия Даниловича на похороны отца, опасаясь захвата своего города Андреем Александровичем: «А по животе княже Данилове Переславци яшася за сына его за князя Юрья и не пустиша его на погребение отне»40.

В 1306 г., когда Михаил Ярославич Тверской и Юрий Данилович Московский были в Орде, а тверские войска попытались захватить Переяславль, в котором находился Иван Данилович (будущий Калита), переяславцы вновь оказали полную поддержку Москве: «Въ лето 6814 (1306) бысть убьение Акинфово, Тферскаго боярина, князю Михаилу Тферскому, такоже и князю Юрью Московскому въ орде сущимъ. Князь же Иванъ Даниловичь съ Москвы приехалъ въ Переяславль и селъ въ немъ. Тогда бысть ему бои съ Акинфомъ Тферскымъ, съ княземъ же с Ываномъ съ единаго Переяславская рать, къ тому же приспела и Московская рать и бишася зело крепко, и поможе Богъ князю Ивану и уби Акинфа у Переяславля, и зятя его Давыда, и множество Тферичь, и погнашася за ними и юстигающе много Тферичь побиша» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 86).

Антитатарская политика Москвы находила поддержку также и в других городах Суздальской земли. Особенно ярко это проявилось сразу же после смерти Даниила Александровича, во время борьбы за великокняжеский стол между Михаилом Ярославичем Тверским и Юрием Даниловичем Московским (напомним, что в 1300 г. Михаил изменил антитатарскому союзу с Даниилом, перебежав на сторону Андрея Александровича). Деятельное участие в этой борьбе приняло городское население: «Въ лето 6812 (1304) … И сопростася два князя о великомъ княжении: князь велики Михайло Ярославичь Тверьский и князь велики Юрьи Даниловичь Московьский, и поидоша во Орду ко царю въ споре и въ брани велице, и бысть замятня въ Суздальстей земле во всехъ градехъ»41.

В Костроме протверские бояре захватили брата Юрия Московского Бориса и отправили его в Тверь, что вызвало возмущение горожан, созвавших по этому поводу вече: «Въ лето 6813 (1305) месяца Июля въ 27 преставися князь великии Андреи Александровичь и положенъ бысть на Городце въ церкви святого Михаила. Того же лета князь Михаило Тферскыи въ орду пошелъ, а по убиении Акинфове вышелъ изъ орды на княжение великое… Тогды князь Юрьи съ своею братьею въ орду пошелъ, а князя Бориса, брата своего, послалъ на Кострому, ине его изнимавъ да повели на Тферь. Того же лета бысть вечье на Костроме на бояръ, на Давыда Явидовичя, да на Жребца и на иныхъ; тогды же и Зерня убили Александра»42.

В Нижнем Новгороде в том же году жертвами народного гнева стали бояре покойного великого князя Андрея Александровича; выступление было подавлено его сыном: «Того же лета въ Нижнемъ Новеграде избиша черныа люди бояръ княже Андреевыхъ Александровичя. Того же лета князь Михайло Андреевичь прииде изо Орды въ Нижней Новъгородъ, и изби всехъ вечьниковъ, иже избиша бояръ»43.

Из восточных областей Суздальской земли, которые находились под управлением князей протатарской коалиции или в соседстве с их владениями, происходил отток населения на запад, в Тверское и Московское княжества. Летопись прямо говорит об этом под 1293 г. в связи с Дюденевой ратью: «бяше бо ся умножило людеи и прибеглыхъ въ Тфери и из ыныхъ княженеи и волостеи передъ ратью»44. Однако переселялись не только простолюдины, и не только из восточных областей. Нам известно о приходе в Москву во времена Даниила Александровича двух знатных мужей с юго-запада, из Черниговской и Киевской земель.

Первым из них был Фёдор Бяконт, отец будущего митрополита Алексея, о котором летопись сообщает: «Сеи убо иже въ святых отець нашъ Алексеи митрополитъ бе родомъ от славных и нарочитых бояръ Черниговъскых. Преселшу же ся отцю его именемъ Феодору и с женою своею Мариею и съ всемъ домомъ своимъ въ славныи и преименитыи град Москву, ту же и родиша сего освященнаго отрока»45. Наиболее вероятное время рождения Алексея – 1300 г., т.е. переезд его отца из Чернигова в Москву должен был состояться незадолго до этого. Во второй половине XIII в. Чернигов находился под управлением брянских князей Романа Михайловича и Олега Романовича, а в 1290-е гг. перешёл под власть смоленских князей. Брянские князья были сторонниками Ногая, а смоленские – Тохты, поэтому переход Чернигова под их власть необходимо рассматривать в контексте наступления сарайского хана на сферу влияния Ногая в русских землях. Переход этот состоялся между 1294 и 1297 г., и именно он должен был стать причиной отъезда знатного черниговского боярина Фёдора Бяконта в Москву, к главе антиордынской партии князю Даниилу Александровичу.

Другим знатным переселенцем с юго-запада был киевский боярин Нестер Рябец. Согласно рассказу о начале рода Квашниных, в Москву с ним прибыли «княжата и дети боярские и двора его до тысячи и до семисотъ»46. Его исход из Киева есть все основания связывать с событиями 1299 г., когда «митрополитъ Максимъ, не терпя Татарьского насилья, оставя митрополью и збежа ис Киева, и весь Киевъ розбежалъся, а митрополитъ иде ко Бряньску, и оттоле иде в Суждальскую землю и со всем своимъ житьем»47.

Разгром Киева был определённо вызван ордынскими междоусобицами. Входивший первоначально в сферу влияния Ногая, в 1299 г. он стал жертвой похода войск Тохты и перешёл под его власть. Тохта пожаловал ярлык на Киев галицкому князю Юрию Львовичу, который первоначально был вассалом Ногая, но переметнулся на сторону сарайского хана во время разгоревшейся между ними войны. Вследствие этого так же, как черниговский боярин Фёдор Бяконт, киевский боярин Нестер Рябец отъехал в Москву к Даниилу Александровичу как главе антиордынской партии. Таким образом, последовательная политика Москвы по противостоянию татарам делала её местом притяжения для выходцев из других русских княжеств, что, в свою очередь, усиливало как экономические, так и военные ресурсы московских князей.

Однако принесли ли антиордынские усилия переяславско-московско-тверской коалиции какую-либо практическую пользу Руси? – Несомненно да. Эта польза заключалась в отмене баскачества на землях, входивших в сферу её влияния. Татарские баскаки появились в Суздальской земле после переписи её населения, проведённой Ордой в 1257 г., и целью их было наблюдение за сбором дани: «Ханские ярлыки не оставляют сомнения в том, что баскаки имели ближайшее отношение к сбору налогов. Нет указаний, однако, чтобы в их постоянную обязанность входил сбор налогов. Ярлыки перечисляют чиновников, ведавших сбором ордынских податей: даньщиков, поплужников, таможников… Вернее предположить, таким образом, что обязанность баскаков заключалась не столько в сборе дани, сколько в поддержке сборщиков, особенно когда требовалось вмешательство военной силы»48. Во главе баскаческой организации Суздальской земли стоял «великий баскак», резиденция которого находилась во Владимире. Русские летописи упоминают о нём дважды – в связи с событиями 1269 и 1273 г. После этого упоминания о великих и любых иных баскаках во владимирских землях со страниц летописей исчезают.

По мнению А. Н. Насонова, принятому также другими исследователями вопроса, баскачество в Суздальской земле было упразднено в годы правления великого князя Дмитрия Александровича Переяславского: «В эпоху двоевластия в Орде, в конце XIII в., произошли, по-видимому, некоторые изменения в организации эксплуатации русского Северо-востока, отразившиеся на организации ордынского владычества в последующее время. При Менгу-Тимуре (ум. в 1280—1282 г.) на Русь посылались „даньщики“, как видно из ярлыка Менгу-Тимура. Тексты же „ярлыков“, критически разработанные М. Д. Приселковым, относящиеся к середине и ко второй половине XIV в., говорят, как и ярлык XIII в., о „писцах“, но не говорят более о „даньщиках“. „Даньщики“, очевидно, из Орды в этот период уже не присылались. И действительно: уже в первой трети XIV в. великий князь владимирский (Михаил Тверской) сам собирал дань, как явствует из Рогожской летописи под 1318 г. и из биографии (жития) Михаила Тверского (см.: Вел. Четии Минеи). Зная отношение к Волжской Орде великого князя Дмитрия Александровича Переяславского, приходим к предположению, что в его княжение „даньщиков“ уже не впускали и великий князь стал сам собирать ордынскую дань, причем отвозил ее не в Волжскую Орду, а к Ногаю. Когда великим князем владимирским (в начале XIV в., после смерти Ногая) стал Михаил Тверской, то он пошел как бы на соглашение с Волжскою Ордой и стал платить Тохте дань, т.е. теперь дань шла в Волжскую Орду, но собирал ее сам великий князь Михаил, следуя примеру своего союзника и единомышленника – великого князя Дмитрия Александровича Переяславского… В Ростовском княжестве, признававшем не Ногая, а Волжскую Орду, баскаки еще в нач. XIV в. сидели. По крайней мере под 1305 г. Ростовский владычный свод сообщает о смерти „баскака Кутлубуга“»49. Итак, благодаря борьбе с Ордой князей переяславско-московско-тверской коалиции в конце XIII в. Русь, избавившись от баскаков, сделала второй важный шаг на пути к освобождению от татарской зависимости (первым была отмена откупов дани вследствие народного восстания 1262 г.).

Подведём итоги. Князь Даниил Александрович Московский был, безусловно, выдающимся деятелем русской истории. Определяющим фактором истории Руси периода его правления стало существование двух княжеских объединений, одно из которых представляло татарские интересы в Суздальской земле, а другое им противостояло. Предательская политика Андрея Городецкого и союзных ему ярославского и ростовских князей не смогла восторжествовать благодаря мужественному сопротивлению князей Переяславля, Москвы и Твери. Участники антиордынской коалиции в 1285 г. нанесли первое в истории Руси поражение татарским войскам и смогли добиться отмены баскачества на землях Великого княжества Владимирского. Даниил Московский проявил себя как наиболее последовательный сторонник великого князя Дмитрия Александровича и его дела, в отличие от Михаила Тверского, который в 1288 г. выступил против переяславского князя, а в 1300 г. перебежал на сторону Андрея Городецкого. Даниил Александрович возглавил противников Орды после смерти великого князя Дмитрия в 1294 г. и продолжал проводить антитатарскую политику, даже оставшись в одиночестве после измены Михаила Тверского и смерти Ивана Переяславского.

Победа над татарским отрядом, помогавшим Константину Рязанскому в 1300 г., и занятие Переяславля в 1302 г. вопреки великокняжеским правам Андрея Городецкого, за которым стоял ордынский хан, свидетельствуют о немалом мужестве и решительности Даниила Александровича. Своими успехами Даниил и союзные ему князья были во многом обязаны поддержке простого русского люда не только Московского, но и других княжеств Суздальской земли. При Данииле Александровиче Москва превратилась в центр деятельного сопротивления Орде, куда стали стекаться бояре и дружинники из других земель Руси. Получив в двухлетнем возрасте Москву как крохотное княжество, не имевшее никакого политического веса, Даниил к концу жизни стал одним из самых могущественных русских князей, не побоявшимся открыто бросить вызов великому князю Андрею и стоявшей за его спиной Орде. Даниил Александрович заложил основы возвышения Москвы, которым она была обязана последовательной антитатарской политике своего первого князя. Пережив при наследниках Даниила ряд трансформаций, эта политика в конечном счёте завершилась освобождением Руси от ордынской зависимости под главенством Москвы.

Юрий Данилович (1303—1325)

Даниил Александрович умер 5 марта 1303 г., на московский престол вступил его сын Юрий Данилович. Осенью того же года из Орды вернулся великий князь Андрей Александрович, после чего в Переяславле состоялся княжеский съезд по вопросу о его дальнейшей судьбе. По итогам съезда Переяславль был оставлен за Юрием, но, по всей видимости, с условием, что после смерти Андрея он должен был перейти к новому великому князю.

27 июля 1304 г. умер великий князь Андрей Александрович. Старшим в роду и законным наследником Великого княжества Владимирского оказался Михаил Тверской. Юрий Данилович Московский был младше своего двоюродного дяди Михаила Ярославича и своего двоюродного брата Михаила (сына Андрея Александровича Городецкого), также и по отчинному праву он не мог стать великим князем, потому что его отец никогда не правил во Владимире. Тем не менее Юрий бросил вызов Михаилу Тверскому. Когда в том же году Михаил отправился в Орду за ярлыком, вслед за ним двинулся и московский князь.

Борьба, развернувшаяся между князьями Твери и Москвы, перекинулась и на другие города: «Въ лето 6812 (1304) … И сопростася два князя о великомъ княжении: князь велики Михайло Ярославичь Тверьский и князь велики Юрьи Даниловичь Московьский, и поидоша во Орду ко царю въ споре и въ брани велице, и бысть замятня въ Суздальстей земле во всехъ градехъ»50. Народ в этой борьбе занял сторону московского князя. В Костроме, входившей в состав Великого княжества Владимирского, собравшиеся на вече люди выступили против бояр, выдавших тверичам брата Юрия Московского Бориса: «Тогды князь Юрьи съ своею братьею въ орду пошелъ, а князя Бориса, брата своего, послалъ на Кострому, ине его изнимавъ да повели на Тферь. Того же лета бысть вечье на Костроме на бояръ, на Давыда Явидовичя, да на Жребца и на иныхъ; тогды же и Зерня убили Александра»51.

Захватить Переяславль тверичам не удалось из-за сопротивления жителей города, которых поддержала московская рать во главе с Иваном Даниловичем: «Бысть убьение Акинфово, Тферскаго боярина, князю Михаилу Тферскому, такоже и князю Юрью Московскому въ орде сущимъ. Князь же Иванъ Даниловичь съ Москвы приехалъ въ Переяславль и селъ въ немъ. Тогда бысть ему бои съ Акинфомъ Тферскымъ, съ княземъ же с Ываномъ съ единаго Переяславская рать, къ тому же приспела и Московская рать и бишася зело крепко, и поможе Богъ князю Ивану и уби Акинфа у Переяславля, и зятя его Давыда, и множество Тферичь, и погнашася за ними и юстигающе много Тферичь побиша»52.

Попытка тверских наместников сесть в Великом Новгороде чуть было не закончилась войной, однако в конечном счёте стороны заключили перемирие до возвращения Михаила и Юрия из Орды: «А в Новъгород вослаша тферичи наместникы Михаиловы силою, и не прияша ихъ, но идоша новгородци в Торжекъ блюстъ Торжку, и совкупиша всю землю противу, и съсылаючеся послы, розъехашася, докончавше до приезда князии»53.

Хан Тохта дал ярлык на Великое княжество Владимирское Михаилу Тверскому. Осенью 1305 г. Михаил вернулся из Орды на Русь. Дальнейшее развитие событий подробно рассмотрено А. А. Горским: «Хан Тохта решил вопрос о великом княжении в пользу Михаила. Осенью 1305 г. тверской князь вернулся на Русь и еще в том же году ходил походом „къ Москве на князя на Юрья и на его братью“; результатом этого похода стало, очевидно, признание московским князем прав Михаила на Переяславль. Под 6815 г. в Симеоновской летописи (и судя по выписке начала статьи Н. М. Карамзиным – в Троицкой) читается: „князь Юрьи выеха на Москву съ Рязани, а на осень бысть Таирова рать. Тое же осени князь Александр и Борисъ (младшие братья Юрия Даниловича. – А.Г.) отъехали въ Тферь съ Москвы. Тое же зимы князь Юрьи князя Костянтина убилъ Рязанского. Тое же зимы въ Филипово говенье преставися пресвященныи архиепископъ Максимъ, митрополитъ всеа Русии, месяца декабря въ 6, на память святого отца Николы“. В отношении „Таировой рати“ исследователи обычно отмечают, что направление ее и цели неясны; лишь Дж. Феннелл предположил, что „Таирова рать“ была связана с визитом Юрия в Рязань и имела целью усилить его позиции на переговорах о присоединении к Московскому княжеству Коломны. Это предположение подразумевает поддержку Ордой Москвы; однако ни в последующие, ни в предшествующие годы факты такой поддержки неизвестны: наоборот, известно, что в 1305 г. Тохта поддержал противника Юрия Михаила Тверского. Сразу после „Таировой рати“, „тое же осени“, отъехали в Тверь братья московского князя – факт беспрецедентный, могущий свидетельствовать только о крайней непрочности положения Юрия (и непонятный, если допустить его поддержку ханом); зимой того же года Юрий убил рязанского князя, в 1300 г. тесно сотрудничавшего с Ордой. Скорее всего „Таирова рать“ имела как раз антимосковскую направленность. Статью Симеоновской летописи 6815 г. принято датировать по ультрамартовскому стилю, т.е. 1306/07 г. Но последнее ее сообщение – о смерти митрополита Максима – говорит о событии, имевшем место в декабре 1305 г. Поэтому правомерно поставить вопрос – не относятся ли предшествующие события к 1305 г.? В первом из известий, помещенных под 6815 г., обращает на себя внимание, что ничего не сказано о самом походе или поездке Юрия в Рязань, а упоминается только его возвращение. Этой неувязки не будет, если признать, что речь идет о возвращении Юрия через Рязань из Орды (про отъезд в которую говорилось выше, под 6813 г.). Но Юрий возвращался из Орды не в 1306, а в 1305 г., так как Михаил тогда ходил на Москву „на князя на Юрья“. В этом случае следует предположить, что события, распределенные между статьями 6814 (возвращение Михаила с ярлыком на великое княжение и его поход к Москве) и 6815 гг., являют собой перечень происшедшего в конце 1305 – начале 1306 г. (перечень, возможно, сложившийся в результате компиляции сведений двух источников – московского и тверского). „Таирова рать“ тогда – это действия приданного возвращающемуся с ярлыком Михаилу татарского отряда во главе с ханским послом. Скорее всего, Юрий, уехав из Орды ни с чем, задумал сопротивляться стремлению Михаила овладеть Переяславлем и постарался заручиться поддержкой рязанских князей – Ярославичей (которым в 1300 г. помог его отец). Ответом Михаила стал поход на Москву вместе с татарским послом, в результате которого Юрию пришлось поступиться Переяславлем»54.