О природе вещей

Тит Лукреций Кар

О природе вещей

Серия «Эксклюзивная классика»

Перевод с латинского И. Рачинского

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Книга первая

Воззвание к Венере и посвящение Меммию. Краткое изложение теории атомов, или так называемых первичных, основных телец. Опровержение мнения, будто эта теория ведет к пороку. Религия сама способствует преступлению. Жертвоприношение Ифигении. Религия препятствует распространению истинной науки. Главное основоположение: из ничего ничего не происходит, но все возникает и растет из присущих каждой вещи зачатков (semina rerum). Восемь доказательств существования первичных тел. Доказательства существования атомов, несмотря на их невидимость (ветры, запахи, испарение влаги, изнашивание разных предметов, рост, одряхление). Другое основоположение: в мире есть пустота. Доказательства существования пустоты: доказательство от противного, проницаемость тел, удельный вес. Опровержение некоторых мнений. Все существующее есть или тело, или пустота. Третьего между ними нет ничего. Определение того и другого. О явлениях и свойствах вещей. Время. Свойства первичных тел: плотность, вечность, простота, неделимость, твердость, постоянство. Малая величина первичных тел, физическое определение бесконечно малого тела. Опровержение учений, полагавших в основе мироздания огонь (Гераклит), воду, воздух и смешение стихий (Эмпедокл). Опровержение теории Анаксагора. О бесконечности первичных тел и их вечном движении. О безграничности вселенной. Вечное движение материи. Отсутствие центра во вселенной. Опровержение гипотезы об антиподах.

Матерь Энеева племени! радость людей и бессмертных!О всеблагая Венера!1 Средь плавно бегущих созвездийСвет проливаешь ты радостный на судоходное мореИ плодоносную землю! Все сущие в мире созданьяЗиждутся только тобою и видят лучистое солнце —Ветры бегут пред тобой, в небесах облака разгоняя.Где появляешься ты, там искусница-почва цветамиПуть устилает тебе; улыбается тихое море,И, успокоившись, небо все блещет лучистым сияньем.Как только милый свой лик открывает весна молодаяИ освобожденный Фавония творческий дух оживает,В воздухе птицы сперва возвещают твое появленье,Властно объятые мощью твоею до самого сердца.Вслед же за ними и звери бегут на привольные пастьбы,Переплывая ручьи. И таким образом твари живыеВслед за тобою идут все, куда ты их манишь,Силою чар упоительных и красотою влекомы.Словом, повсюду: на море, в горах, в быстротечных потоках,В чаще лесов густолиственных и в зеленеющем поле —Будишь во всяком ты сердце любви сладострастное чувствоС тем, чтоб оно возродилось в грядущих затем поколеньях.Так как единая ты управляешь природой вещей всех,Так как и света ничто на земле без тебя не увидит,И нам же не мило ничто, и ни в чем без тебя нет отрады,То об участьи твоем я прошу при созданьи поэмы,Где о природе вещей говорить я отныне пытаюсь,Нашего Меммия2 к сыну, которому ты, о богиня,Быть украшеньем во всем и во все времена повелела.Вечную даруй затем красоту моей речи, богиня,И ниспошли всяким подвигам диким военного делаТихую дрему во все это время на море и суше!Так как одна только ты человечеству можешь доставитьРадости мира, тогда как делами жестокими браниОружевластный Мавор3 управляет. К груди твоей частоОн припадает, сраженный любви вековечною раной,И, приподнявшись к тебе с запрокинутой шеей суровой,Жадные взоры любви на тебе насыщает, богиня,И у тебя, возлежащей, дыхание уст он впивает.Тут-то обвей его телом священным и нежные речиС уст испусти, умоляя о сладостном мире для римлян.Ибо никак не могу обсуждать свой предмет я спокойно,Зная опасность в отчизне, а Меммиев сын благородныйТакже не может притом от общественных дел уклоняться.Ухо, однако, ко мне ты склони с напряженным вниманьем,Бросив заботы свои, и правдивому внемли ученью.Дара того, что из преданной дружбы тебе предлагаю,Не отвергай ты, доколе его не познаешь всецело.Здесь о богах и о неба высокой природе с тобоюРечь я начну и открою вещей основное начало4,Коим все зиждется, крепнет, растет и плодится в природе;Также – во что претворяет природа все вещи по смерти.Это начало – материя, тельца вещей родовые,Как позволяю себе я назвать то в дальнейшем ученьи,Или зачатки вещей, – подходящее также названье, —Или же тельца первичные, так как из них все возникло.Что до природы богов, то она в существе непременноРадости жизни бессмертной в покое наивысшем вкушает,Чуждая нашим делам и от нас удаленная очень.Так как свободна она от опасностей всех и печали,Собственной силой мощна и от нас не зависит нисколько,То ни добром не пленяется вовсе и гнева не знает.Жизнь человека постыдно у всех на глазах пресмыкаласьЗдесь, на земле, удрученная бременем вероученья,Что из владений небесных главу простирало и сверхуВзор угрожающий свой непрестанно бросало на смертных,Первый из смертных, кто взоры поднять к нему прямо решился,Родом из Греции был; он ему воспротивился первый.И ни святыня бессмертных, ни молнья, ни грома раскатыС неба его удержать не могли, но с тем большей отвагойСилы души он своей напрягал, чтобы ранее прочихКрепкий замок сокрушить у затворенной двери природы.Так животворная сила рассудка стяжала победуИ далеко унеслась из границ пламенеющих мира,И в бесконечность вселенной проник он рассудком и духом.Победоносно принес нам познанье тот грек о возможномИ невозможном в природе, а также о силах предельныхВ каждом предмете, о целях конечных, что ставит рассудок,Так что религии все суеверья у нас под ногамиВновь очутились, а мы той победой вознесены к небу.Сильно боюсь я притом, чтобы как-нибудь ты не подумал,Будто ученья сего нечестивые свойства к порокуПуть указуют тебе, между тем как религия этаЧасто сама побуждает к преступному, грешному делу,Как это было в Авлиде. На жертвенник Тривии5 чистойПролита кровь Ифигении6 юной была святотатноРати данайской вождями, мужами первейшими края.Как только голову дева покрыла священной повязкой,Что, по щекам ниспадая, лицо с двух сторон окаймляла,И увидала отца она, тут же стоявшего в грустиУ алтаря, и прислужников, скрывших орудие смерти,И проливавших при этом горячие слезы сограждан,В страхе она онемела; к земле подогнулись колени.Не послужило несчастной к спасенью и то, что впервыеИменем нежным отца ею назван был царь Агамемнон.Всю трепетавшую вмиг ее на руки воины взялиИ на алтарь понесли; но не с тем, чтоб, окончив обряды,К светлому богу примкнула она, Гименею, но чтобыЖертвою пала, рукою отца святотатно закланной,Девственно-чистая, в светлый, торжественный день ее брака:Да ниспошлется удача и счастье в отплытии флоту!Вот к изуверству какому религия может понудить.Может быть, также и ты из-за вымыслов страшных поэтовСтанешь ученье мое избегать, как всегда то бывает.В самом же деле великое множество можно измыслитьГрез и видений, которые, строй целой жизни нарушив,Смуту внести бы могли в наше счастье при помощи страха.Истинно: если бы смертные видели, что существуетГорестей верный конец, то могли б они так иль иначеПротивостать как религиям, так и угрозам поэтов.Ныне же к этому нет у них средств и прямых оснований,И потому вечных мук после смерти все люди страшатся, иТак как природу души совершенно не ведают люди:В чреве ль родится она, иль внедряется после рожденья?Гибнет ли наша душа, отделявшись от тела по смерти?В Оркуса7 мрак ли нисходит, в пустых ли витает пространствахИли по воле богов переходит в различных животных,Как поучает наш Энний, который принес нам впервыеВечно зеленый венок с благодатных высот Геликона,Громкою славой почтенный у всех италийских народов?Все ж, хотя Энний в стихах своих, вечно бессмертных, толкуетМежду всем прочим о том, будто есть Ахерузии пропасть,Но не тела и не души людей в тех местах пребывают,А лишь поблеклые призраки необычайного вида.Он вспоминает, что призрак цветущего вечно Гомера,Вставший оттуда пред ним, проливая соленые слезы,Стал говорить и природу вещей объяснять ему словом.А потому надлежит изучить нам внимательно вещиВысшие: то, по какому закону свершают движеньеСолнце и месяц и силой какой управляются вещиЗдесь, на земле, а затем мы рассмотрим внимательным оком,Что же собой по природе наш дух и душа представляют;Также те вещи, которые, нам наяву представляясь,Ум наш пугают во сне и в припадке тяжелой болезни,Так что нам кажется, будто мы явственно видим и слышимМертвых, останки которых давно уж прияты землею.Я не скрываю в душе: рассуждения темные грековОчень мне трудно стихами латинскими выразить точно.Кроме того, в выражениях новых сказать я о многомДолжен ввиду новизны содержанья и бедности речи.Но твои доблести, Меммий, а также надежда на радостьСладостной дружбы твоей все ж к работе меня вынуждаютИ заставляют меня посвящать ей бессонные ночиВ поисках слов и стихов подходящих, при помощи коихМне б удалось озарить твою душу познания светом,Чтобы ты видеть мог ясно глубоко сокрытые вещи.Ныне не стрелами яркими дня и не солнца лучамиНадо рассеивать ужасы и помрачение духа,Но изучением и толкованьем законов природы.Первоначальное правило ставит природа такое:Из ничего даже волей богов ничего не творится.Страх суеверный однако же смертных настолько объемлет,Что и в вещах, наблюдаемых здесь, на земле и на небе,Многое соизволеньем богов объяснять они склонны,Главной причины явлений добиться никак не умея.Раз мы уверены в том, что ничто создаваться не можетИз ничего, то вернее поймем мы предмет изученья:Именно то, из чего могут вещи родиться, а также —Где, каким образом зиждется все без участья бессмертных.Если бы из ничего созидалось что-либо, то такжеВсе существа породить бы могли без семян что угодно:Люди водились бы в море, в земле же могли бы родитьсяЧешуеносные рыбы и птицы, а с неба сбежало бСтадо скота, и породы неведомой хищные звериЖили бы вместе в пустынных местах и краях населенных.И не всегда однородные были б плоды на деревьях,А вперемешку плоды все росли бы на дереве всяком.Так что, не будь родовых таких телец у особи каждой,В чем состоять бы могло постоянство зачатья в природе?Ныне рожденье существ от зачатков известных зависит;Только оттуда они возникают и жизнь получаютТам лишь, где есть их материя, их родовые зачатки.А потому невозможно, чтоб все из всего возникало,Так как известным созданьям присущи известные свойства.Кроме того: для чего созерцаем мы розу весною,Злаки же летом, а осенью сладостной лозы,Как не затем, чтобы все семена собирались во времяОпределенное, чтоб сообразно со временем годаВсе раскрывались создания и животворная почваОтпрыски нежные вынести к свету могла безопасно?Из ничего существа нарождались бы сразу, к любомуСроку и без соответствия каждому времени года,Так как в них не было б телец первичных, развитие коихНесоответственным временем года могло б задержаться.Не было б, далее, нужды во времени также для ростаВсяких зародышей, если бы из ничего возникали.Сразу б из малых детей существа становились юнцами,И густолиственный лес из земли вырастал бы мгновенно.А между тем ничего не бывает подобного. ТвариВсякие мало-помалу растут из известных зачатков,Род свой притом сохраняя. Поэтому можешь ты видеть,Что из материи собственной все возрастает на свете.Также заметь, без дождей, каждый год в свое время идущих,Почва создать не могла бы плодов своих многоотрадных,И не могли бы породы животных, лишенные пищи,Ни размножаться, ни длительность жизни себе обеспечить.Правда, во многих вещах ты присутствие можешь заметитьТел однородных, как в разных словах одинакие буквы,Но невозможно ничто без порядка вещей основного.Кроме того: почему не дала человеку природаКрупных размеров таких, чтобы мог он шагать через море,С помощью рук же своих вырывать высочайшие горыИли теченье веков побеждать долголетием жизни?Не потому ль, что созданья все определяются толькоСвойством известным материи той, из которой родились?Должно нам, значит, признать, что ничто народиться не можетИз ничего, но зародыши нужны, чтоб всякая особьСвет увидала и сладостный воздух вкусила с рожденьем.Мы, наконец, отличаем всегда от возделанной почвыНовь непочатую. Труд над землею плоды улучшает.Значит, находятся в почве самой уж первичные тельца,Производительность коих мы можем усилить, сохоюТучные глыбы земли шевеля и поля разрыхляя.Не существуй таких телец в земле, то без наших старанийВсе бы само по себе улучшалося в нашей природе.Надо заметить еще: разлагает природа все вещиНа составные частицы, пропасть же ничто в ней не может.Если б погибнуть могли составные частицы все эти,То существа умирали б, внезапно из глаз исчезая,Ибо не нужно бы было усилий к тому, чтоб частицыРазъединить в каждой вещи и связь между ними расторгнуть.Ныне, когда составляется все из бессмертных зачатков,Не допускает природа, как видишь ты, смерти, доколеСила не явит себя, иль ударом предмет разрушая,Или его разлагая, проникнув вовнутрь чрез пустоты.Кроме того, если б время совсем истребляло в природеВсе то, что старость отъемлет, материю всю поглощая,Где б почерпнула Венера, чтоб новых существ поколеньяК жизни призвать? И откуда б сырая земля добывалаНужное все для кормленья и роста тех новорожденных?Чем пополнялось бы море, ручьи, дальноводные реки?Как и откуда эфир наполнялся бы сонмом созвездий?Будь те первичные тельца подвержены смерти, давно быВечное время в прошедшие дни поглотило природу.Если ж в прежнее время всегда они существовали,Изо дня в день обновляясь и новые вещи рождая,То несомненно, что одарены они вечной природой.Вследствие этого вещи не могут в ничто обратиться.Если при этом материя вечная прочною связьюВ большем иль меньшем размере частиц бы своих не скрепляла,То одинаковой силой могли б разрушаться все вещи,Прикосновенье простое тогда причиняло бы гибель.Там, где всецело кончается область материи вечной,Сила любая способна расторгнуть сцепленье в частицах.Ныне ж, когда все сцепленья частиц меж собою различныИ неизменны лишь сами частицы материи вечной,То пребывают они невредимы в предметах, доколеСвязь не нарушена их приложеньем достаточной силы.Не пропадает бесследно ничто, но в своем разложеньиВсе возвращаются вещи на лоно материи снова.Так исчезают дожди, что родитель Эфир с небосводаВ недра сокрытые матери нашей земли низвергает.Тучные жатвы затем вырастают, деревья ветвямиВсе зеленеют, растут, от плодов изобильных сгибаясь.Люди и звери в дарах тех земли добывают питанье,И расцветают от них города поколением юным.Пение птиц раздается в лесах густолиственных всюду;Стадо скота, отягченное жиром, на пастбищах тучных,Отдых вкушая, лежит, и сочится молочная влагаИз переполненных вымен, подростков же юное племяВ прихоти детской своей, под влияньем молочного сока,Резво играет на нежной траве, неумело ступая.Значит, не гибнет бесследно ничто из того, что мы видим,Но возрождает природа одно из другого. Не можетВещь народиться одна, пока не погибнет другая.Как я сказал уже, из ничего не рождаются вещи,Также не могут они, народившись, в ничто обратиться.Чтоб к положеньям моим ты не начал питать недоверьяЛишь потому, что твой глаз этих телец первичных не видит,Я докажу, что бывают они несомненно в предметахДаже тогда, когда глаз никакой их не может заметить.Ветра порывы, во-первых, что волны морские колеблют,Рушат суда величавые и облака разгоняют,И одновременно бурей стремительно носятся в поле,Ниспровергают деревья большие, высокие горыТочат дыханьем крушительным: так с громыханьем свирепымИ угрожающим рокотом волны морские бушуют.Да, без сомнения, ветер есть тело, невидное глазу,Что океаны, и землю, и тучи на небе сметает,И увлекает внезапно порывом стремительным с места.Не по другому закону он движется, все разрушая,Как и ручей, что спокойно течет, но в известное времяВ дикий поток превращается и, от дождей пополняясь,С гор ниспадает высоких своей многоводною силой,Леса обломки и даже деревья таща за собою.Часто при этом не могут мосты устоять под напоромВод быстротечных, когда, от дождей помутившись обильных,С силою рвется поток разъяренный к устоям могучим.С грохотом сильным удар он наносит и в волны кидаетКамни огромные, все по дороге своей сокрушая.Стало быть, так же должны проноситься ж ветра порывы.Ветры, подобные волнам потока, обломки предметовВ разные стороны мечут и сильным напором толкают,По временам унося их с собою в вертящихся вихрях.Ясно нам было, что ветры – тела, недоступные взору,Так как по действиям явным и свойствам подобны потокам;Эти ж последние суть, очевидно, тела по природе.Далее. Запахи мы ощущаем от разных предметов,Не замечая того, чтоб к ноздрям подступало что-либо.Летнего зноя и холода тоже никак мы не можемЗрением воспринимать, как не можем и звуков увидеть.Все то, однако, являет телесное происхожденье,Так как имеет способность известные чувства в нас тронуть:Трогать и тронутым быть одному только телу присуще.Платья, затем, на морском берегу, разбивающем волны,Влагу приемлют, на солнце же снова они высыхают.Но каким образом влага воды в них проникла, а такжеКак испарила ту влагу жара, – невозможно увидеть.Так на мельчайшие части свои распадается влага,Их же никоим мы образом глазом не можем заметить.Так же кольцо, что в течение долгих годов преходящихНосишь на пальце ты, мало-помалу становится тоньше.Капель паденье дырявит скалу, а сошник искривленныйПлуга железного тупится в пашне для глаз незаметно.Мы замечаем, что улицы, камнем мощенные, частоСтерты ногами толпы; что стоят у ворот истуканыМедные, коих десницы с годами становятся тоньшеОт целования благочестивого мимо идущих.Что уменьшилось все это, стираясь, для нас – очевидно.Но заградила природа от взоров, какие частицы,В пору какую от этих вещей незаметно отходят.Видеть нельзя даже с помощью самого острого зреньяТо, наконец, что природа и время к вещам прибавляютМало-помалу в заботе о их постепенном развитьи,Так же, как то, что отъемлют болезнь и преклонные лета.Ты не увидишь того, что из камней, нависших над морем,Едкая соль похищает во всякое время, затем чтоПравит природа вещами посредством частиц тех незримых.Но не повсюду материя в мире является тесноСплоченной, так как предметы в себе пустоту заключают.Это узнать тебе будет полезно во всех отношеньях,Чтоб от сомнений не впал ты в ошибку и в розысках долгихО содержанья: вещий с недоверьем ко мне не отнесся.(Есть, несомненно, в природе пустоты, пустые пространства.)Не существуй пустота, – невозможно бы было движеньеВсяких вещей, потому что телам постоянно присущеВозле себя все теснить и оказывать сопротивленье;Не в состоянии были б тела и вперед подвигаться,Так как тела к ним ближайшие не уступали бы места.В самом же деле, на море, на суше, на небе высокомЯвственно мы замечаем во всех направленьях движеньеРазнообразное; без пустоты ж в природе не толькоОтнята тотчас была бы способность предметов к движенью,Но и родиться бы даже ничто не могло в этом мире,И почивала бы всюду материи плотная масса.Далее. Вещи, которые плотными люди считают,Все же из пористых тел состоят, как ты видишьТак, сквозь пещеры и скалы подчас протекаетЖидкая влага воды и обильно сочится по капле.Также по телу живущих существ разливается пища.Сад, зеленея, растет, а плоды наливает во времяЛишь потому, что в деревьях от корней, сокрытых глубоко,Соки живительно льются везде по стволам и по веткам.Звук проникает сквозь стены, в закрытые даже жилищаПерелетает, а холод до кости пронизывать может.Без пустоты, по которой тела бы насквозь проходили,Не подыскал бы ты этим явленьям других оснований.Видел в вещах ты не раз, что одна тяжелей, чем другаяПри одинаком объеме их тел. Отчего б это было?Если б клубок шерстяной вещество заключал в себе то же,Как и свинцовый комок, то и вес был бы равный в обоих.Но так как свойственно каждому телу надавливать книзу,А пустота по природе своей пребывает без веса,То по объему великие вещи, но легкие весомНам указанье дают, что в них много пустого пространства.Наоборот же, тяжелые вещи всегда указуют,Что заключают материи много, пустот же в них мало.Да! Таким образом то, в чем мы ищем теперь объясненья,Есть пустота, что является вечно в смешеньи с телами.Чтобы от истины не уклонялся ты в этих вопросах,Нужным считаю я выдумки кое-какие оспорить.Так: говорят, что лоснящимся рыбам вода поддаетсяИ уступает дорогу, которую вновь наполняетВлагою после того, как те рыбы оставили место.Так и другие все вещи могли б находиться в движеньи,Переменяя места, несмотря на материи плотность.На основаниях ложных построено мнение это,Так как куда, наконец, в состояньи продвинуться рыбы,Если б вода не очистила места? Куда отступать быЖидкость могла, если б рыбы совсем не могли подвигаться?А потому: или должен ты вовсе движенье отвергнуть,Или признать непременно смешение тел с пустотою,Где получают все вещи в природе начало движенья.Далее: если два плоские тела, столкнувшись, тотчас жеБыстро опять оттолкнутся, то нужно конечно, чтоб воздухСнова наполнил собою пустое пространство меж ними.Воздух вокруг этих тел, даже в быстром своем дуновеньи,Все-таки сразу не может всего преисполнить пространства,Но, разумеется, он поначалу наполнит собоюМесто ближайшее, а уж потом остальным овладеет.Тот ошибается, кто полагает, что это случилосьПри раздвигании тел оттого, что тут воздух сгустился.Тут пустота появилась, которой тут не было прежде,И преисполнилось место, что ранее стало порожним.Кроме того, этим образом воздух не мог бы сгуститься,А если б мог даже, то без пустот, полагаю, не стиснулОн бы себя и своих бы частиц не сплотил воедино.Так что, хотя не уверен ты очень в своих изысканьях,Должен, однако, в вещах ты признать пустоту непременно.Кроме того, я бы мог тебе много привесть доказательствРазных других, чтоб усилить доверье к моим положеньям,Но даже эти примеры твой ум удовольствуют острый.Так, наподобье собаки, что часто чутьем открываетДиких зверей, по горам залегающих в зарослях темных,Раз только ей на прямые следы нападать удается,Можешь ты тоже все сам постепенно одно из другогоВ этих вопросах узнать, проникая при помощи мыслиВ скрытые дебри природы и истину там добывая.Если же ты и ко всем этим доводам медлишь склониться,То без большого труда я бы мог обещать тебе, Меммий,В сладких речах, исходящих от сердца, разбиться широко,Мощным подобно потокам, текущим из главных истоков.Но я боюсь, как бы в члены мои не закралась змееюДряхлая старость и смерть узы жизни во мне не порвала,Прежде чем в уши твои переслать я стихами успеюТьму убедительных доводов в каждом вопросе отдельно.Я продолжаю, однако, свое изложение дальше.Сущность природы в себе самой два заключает начала:В ней существуют тела, а равно и пустые пространства,В коих тела залегают и двигаться могут различно.Что существуют тела, говорит нам обычное чувство.Если б его показаньям мы веры придать не желали,То в изысканьях о разных вещах мы рассудкомЧасто опоры найти б не могли в подтвержденье сужденья.То же, что есть пустота, установлено соображеньем.Если б пространства и места, что мы пустотой называем,Не было вовсе, то негде бы было телам помещаться.Двигаться также тела не могли б в направлениях разных:Это тебе уже раньше отчасти доказано было.Нет такой вещи в природе, о коей сказать мы могли бы,Будто она с пустотою различна, не будучи телом,Будто она составляет какое-то третье начало.Каждый предмет, существующий в мире, каков бы он ни был,Должен во что бы ни стало быть мал иль велик по размеру.Раз осязать его можно, то, будь он хоть мал и ничтожен,Все же к телам он причтется, началам их следуя вечным.То же, чего осязать невозможно и что не способноСопротивляться движенью вещей, чрез него проходящих,Есть то пространство порожнее, что мы зовем пустотою.В мире мы видим всегда или то, что воздействовать можетИ поддаться само же воздействию тел разнородных;Или же то, что лишь служит вместилищем всех этих действий.Действовать и под воздействием быть в состояньи лишь тело.Быть же вместилищем тел может только пустое пространство.Вследствие этого меж пустотой и телами в природеТретьего первоначала какого-нибудь не бывает.Так что бывает лишь тело, доступное нашему чувству,И пустота, коей сущность мы можем постигнуть рассудком.Все, что названье имеет, как видишь ты, есть или свойствоДвух сих начал основных, или есть только их проявленье.Свойством мы то называем, что без разрушения вещиОтнятым быть у нее само отделиться не может.В камнях примерно их вес; теплота – у огня; у напитка —Влажность; у тел – осязаемость их; у пустого пространства —Неосязаемость. Рабство, напротив, свобода, богатство,Бедность, война, примиренье и прочие вещи такие —Есть ли они или нет их – природу совсем не меняют.Все эти вещи явленьями правильно мы называем.Время же не существует само по себе, но в предметахМы его чувствуем все, когда в прошлом случилось что-либо,Ныне ли что происходит, иль в будущем следовать будет.И никого еще не было, кто бы рассматривал времяВне его связи с движением тел и их сладким покоем.Так что, когда говорят об увозе младой Тиндариды8Или о сломленном войнами роде троянцев, то должноТвердо запомнить, что речь тут идет не о чем-нибудь сущемИ поколенья, при коих события эти свершались,Невозвратимо унесены рядом веков предыдущих.И, таким образом, действия все, совершенные в прошлом,Могут быть названы лишь проявленьем вещей и пространства.Далее: если б материи не было вовсе в предметахИли же места того и пространства, где все происходит,То никогда бы и пламень любви к красоте Тиндариды,Что загорелся в груди молодой Александра-фригийца,Славных не вызвал деяний на поприще брани жестокой.Тайно бы конь деревянный не сжег у троянцев Пергама,Высокорожденных мужей из себя среди ночи извергнув.Можешь ты ясно понять, что дела, совершенные в прошлом,Не заключают в себе бытия, как тела все в природе,И с пустотой у них общего мы ничего не заметим.Но на прямом основаньи их можно назвать проявленьемТел и пустого пространства, в котором все вещи творятся.Дальше: материя частью является в виде первичныхТелец, а частью собранье телец таких представляет.Тельца первичные те никакою не могут быть силойУкоснены, так как плотностью все побеждают своею.Очень возможно, немало людей затруднится поверить,Что существуют тела с безусловною плотностью в мире:Ведь проникает же молния с неба чрез стены жилища,Так же как звуки и шум; а огонь раскаляет железо.Скалы – и те рассыпаются даже от сильного жара.Твердое золото от нагреванья становится жидким;Плотная медь, точно лед, расплавляется действием жара;Сквозь серебро теплота и пронзительный холод проходят.Чувствуем мы, когда чашу мы держим в руках по обряду,Как наливается сверху росистая влага напитка.Так что нам кажется, будто бы нет вполне плотного тела.А между тем, как того и природа и здравый рассудокТребуют, – я доказать здесь в немногих стихах постараюсь,Что существуют тела из материи плотной и вечной:Именно – тельца первичные, или зачатки предметов,То, из чего состоит существо сотворенного мира.Прежде всего, укажу я, что сущность в обоих началахСкрыта различная. Мы замечаем большое несходствоМежду природою тел и пространством, вмещающим вещи.То и другое начало должно быть в несмешанном виде,Ибо в пространстве, где нет ничего, в пустоте по-иному,Тел никаких не бывает. С другой стороны, где есть тело,Там пустоты никакой не бывает. Поэтому, значит,Плотны первичные тельца; они пустоты не содержат.Кроме того, еще: если в рожденных вещах пустота есть,То вкруг нее и материя плотная также должна быть.И допустить невозможно бы было при здравом рассудке,Чтобы скрывалась в вещах пустота, пребывая внутри их,И чтобы то, чем она окружается, не было плотным.То, что внутри всех вещей пустоту замыкать в состояньи,Может ли быть чем иным, как сплоченьем материи тесным?Значит, материя, что состоит лишь из плотного тела,Может быть вечной, а прочее все подлежит разложенью.Если бы не было вовсе на свете пустого пространства,Все б было плотным, а если б материи не было вовсе,Непроницаемой той, что объемлет и все наполняет,Все бы пространство одну пустоту представляло собою.Так различаются между собою тела и пространство,Но на первичных телах лишь видна эта разница, так какНет ничего, кроме них, что являлось бы плотным всецело,И невозможно без них безусловно пустое пространство.Силою внешней первичных сих тел разделить невозможно,Как невозможно раскрыть изнутри, в глубину проникая.И размягчить их нельзя никакими судьбами, как былоМною тебе уж доказано вкратце в стихах предыдущих.Без пустоты никакие тела не способны столкнуться,Ни разрушаться, ни надвое даже делиться сеченьем.Тельца первичные влаги совсем не приемлют, и холодНе проникает сквозь них, и огонь их разрушить не может.В общем, чем более вещи в себе пустоты заключают,Тем они более склонны бывают всегда к разрушенью.А так как плотны первичные тельца, как сказано выше,И пустоты не содержат, то вечны они несомненно.Далее, если б материя не была вечной, давно быВесь существующий мир совершенно в ничто обратился,И из ничтожества снова родилось бы все, что мы видим.Но, как уж раньше сказал я тебе, ничего не родитсяИз ничего и обратно не может в ничто обратиться.А потому несомненно бессмертны первичные тельца,В кои по смерти своей разложиться должно все на свете,Чтобы в грядущем материю новым созданьям доставить.Значит, первичные тельца ввиду простоты своей плотны,Иначе как бы они сохраняли свою долговечностьИ от времен незапамятных миру несли возрожденье?Далее надо заметить, что если бы наша природаНе положила пределов делимости тел, то зачаткиБыли б к такому ничтожеству сведены прежним дробленьем,Что уж к известной поре ни одно из существ нарожденныхЗрелого возраста не в состоянии было б достигнуть.Мы наблюдаем, что вещи скорее разрушиться могут,Чем народиться опять; оттого те предметы, что в годыДавнопрошедшие и в продолженье веков многолетнихБыли раздроблены, сокрушены и распались на части,Восстановиться опять не могли бы в позднейшее время.Ныне мы знаем уже, что пределы делимости телаПрочно поставлены, все потому возрождается в мире.Возраст известный при этом назначен для каждой породы,Чтобы цветущей поры своей жизни она достигала.Должен добавить я: как бы материя разных составовНи была сплочена, все же способна она размягчатьсяИ, подвергаясь влиянию силы какой-нибудь, можетСтать чем угодно нам: воздухом, паром, водой и землею.Наоборот, если б мягкими были первичные тельца,То не постигли б мы, как из них твердый кремень и металлыПроизойти бы могли. И природа во всех отношеньяхВсех оснований своих лишена бы была совершенно.Сильны зачатки первичные плотностью и простотою.Чем же тесней они сплочены, тем они крепче способныСдерживать все и притом обнаружить могучие силы.Если допустим, предел раздробления тел не поставлен,Все ж несомненно, что кое-какие тела сохранилисьОт стародавних времен и доныне еще существуют,Превозмогая опасности всякие и разрушенье.Но так как хрупкой природою все обладают предметы,То непонятно нам было бы, как всем телам этим древнимЖизнь сохранить удалось под ударами стольких столетий.Вследствие этого точный предел установлен для жизниИ для развитья, присущего каждой породе созданий.И по законам природы всегда установлено точноВсе, что возможно и что невозможно для каждой породыБез изменения. Даже напротив, с таким постоянствомВсе проявляется здесь, что у птиц одного и того же семействаМы замечаем на теле всегда одинакие пятна.А потому вещество неизменное быть должно в телеКаждой породы. Когда бы первичные тельца в природеБыли бы склонны меняться как-либо под разным влияньем,То никогда мы не знали бы, что породить они могутИли не могут, какие границы поставлены силеРазных существ и какие пред ними конечные цели,И в поколеньях родящихся не повторялись бы вечноСклонности, нравы, движенья, привычки и свойства породы.В каждом предмете бывает последняя, крайняя точка;Точка, которая неуловима для нашего чувстваИ, несомненно, частей составных никаких не содержит.Это – наименьшее тело в природе. Отдельно от прочихНе существует оно, и значенья оно не имеет,Так как само существует как часть лишь другого предмета,Первая и в то же время последняя. Части такие,Сходные между собою по роду, теснятся друг к дружке,Чтобы, сполна, воедино, наполнить природу вещами.И так как сами они по себе не имеют значенья,То бытие обеспечить стремятся взаимным сцепленьем.Но не ввиду только встречи взаимной так сплочены тельца;Более в силу тех свойств, что присущи всем тельцам простейшим.Их уменьшать и урезывать не допускает природа,Оберегая всегда их в себе как зачатки предметов.К этому: если бы не было в мире наименьшего тела,Тело мельчайшее из бесконечных частей состояло б,И без конца пополам бы делилися в нем половины.Мы бы не видели разницы между мельчайшею вещьюИ величайшей. Подобно тому, как и в целой вселеннойВещи в числе бесконечны, так каждое малое телоРавным бы образом из бесконечных частей состояло.Так как противно рассудку то здравому и невозможноЭтому верить, то я с убеждением высказать должен:Что существуют тела неделимые вовсе на частиИ по природе наименьшие. Если мы их допускаем,То признавать в них должны неминуемо плотность и вечность.Далее, если б природа творящая не разлагалаВсе то, что создано ею, на части мельчайшие эти,То из погибших вещей уж создать ничего не могла бы,Так как в телах, состоящих из многих частей, не бываетНеобходимых условий материи производящей,Как то: сцепленья различные, вес, столкновенья, удары,Также движение, через которое все возникает.Вследствие этого, думаю, те, что огонь почиталиПроизводящей материей и из огня выводилиВесь существующий мир, далеки чрезвычайно от правды.Муж Гераклит поучал так, первейший застрельщик сраженья,Славный туманностью речи скорей средь людей недалеких,Чем среди вдумчивых греков, ретивых искателей правды.Глупые люди всегда почитают и любят не малоВсякие обиняки, что скрываются между словами,Правдой лишь то признавая, что слух им приятно ласкает,То, что прикрашено блеском речей и красивых созвучий.Но я спрошу, – почему столь различными могут быть вещи,Если и подлинно все они в пламени чистом возникли?Мы ничего не получим, сгустим ли огонь мы горячийИли его разредим, если части огня по природеОднообразны и сходны с огнем вообще в его целом.Через сближенье частиц увеличим мы пламя;Эти частицы рассеяв, его мы, напротив, ослабим;Но ничего не случится другого от этой причины,В том будь уверен ты; и никогда столь различные вещиОт разреженья огня и сгущенья его не возникли б.Кроме того, допуская еще пустоту у предметов,Можно огонь уплотнить и его разредить как угодно.Те же ученые доводов много противных приводятИ не хотят признавать, что в вещах пустота существует.Так, из боязни запутаться, путь они верный теряют,Не понимают притом, что, не будь пустоты в нашем мире,Все бы сплотилось и телом единственным стало из многих.Тело такое, притом, ничего испускать не могло бы,Как, для примера, огонь, что и свет и пары испускает,Тем указуя, что он составляет неплотную массу.Но допускают они, что каким-нибудь образом пламя,Вдруг уплотнившись, погасло и тем свою суть изменило.Если б случилося то, как упорствуют все эти люди,То, несомненно, огонь бы в ничтожество впал совершенно,И созидалося все бы тогда из ничтожества и, так какВещи, меняя свой вид, из пределов своих выступая,Перестают быть немедленно тем, чем они были раньше;Все же должно что-нибудь из огня нерушимым остаться,Иначе будешь ты видеть, как мир весь в ничто обратитсяИ из ничтожества вновь совокупность вещей разовьется.Ныне нам ясно: тела существуют на свете такие,Кои всегда неизменной природу свою сохраняют,Но их присутствие или отсутствие и измененьеИх распорядка меняет порою природу предметов.То, что тела эти не заключают огня, – видит каждый.Если б природа вселенной в себе лишь огонь заключала,То прибавляй, убавляй что угодно, а такжеТелец порядок меняй, ничего получиться не может:То, что огнем рождено, лишь огнем и должно оставаться.Вот мое верное мненье. Тела существуют такие,Коих стеченье, порядок, движенье, фигуры и формыВызвать способны огонь. Изменяя свое положенье,Также природу меняют они. Но с огнем у них сходстваНет, как и с теми вещами, от коих могли бы частицыК нашему чувству нестись, чтоб задеть его прикосновеньем.Да! Говорить, что весь мир есть огонь, утверждать с Гераклитом,Будто бы всякая вещь не считается истинной вещью,Если она не огонь, – нахожу я весьма сумасбродным.Борется с чувством философ тот и против доводов чувства,Ниспровергая все то, от чего достоверность зависит,И через что он же сам получил об огне представленье.Он признает, что познать можно с точностью чувством лишь пламя,Все отрицая другое, будь даже оно очевидно.Мненье такое считаю я вздорным и прямо безумным.Где ж мы найдем достоверность? И что есть надежнее чувства,С помощью коего правду всегда мы от лжи отличаем?Но почему предпочтительней все отрицать без разбора,Только огню одному придавая значенье в природе,Чем отрицать в ней огонь, признавая лишь все остальное?То и другое, могу я сказать, одинаково глупо.А потому, кто материей мира огонь почитаетИ полагает, что сущее все из огня сотворилось,Равно и те, кои воздух началом творенья считают,Или по мнению коих вода своей собственной силойОбразовала все вещи, и кто, наконец, утверждает,Что создала все земля, претворившись в природу вещей всех, —Все удаляются очень от истины, я полагаю.Также и те, кои предполагают двойное начало:Воздух примерно с водой сочетают, а воду с землею;Кто, наконец, из стихий четырех этих мир образует:То есть из пламени, влаги, земли и воздушных течений.Между последними стал во главе Умпедокл Агригентский.На берегах своих вырастил остров его треугольный9,Влагой Ионийского моря омытый в широких заливах,Там, где лазурные волны холодную тину кидают,Там, где, чрез узкий пролив протекая стремительно, мореБерег Сицилии от Италийской страны отделяет.Здесь на просторе Харибда лежит. Здесь и Этна вещаетРокотом грозным своим о пылающем скопище гнева,Что из расщелин открытых огня извергает потокиИ небосводу огонь молньеносный назад возвращает.Эта страна удивление вызвала разных народовВследствие многих причин, и достойна она обозренья,Многими благами славясь и силой оружия граждан.Но изо всех этих благ, как мне кажется, самым прекраснымСамым святым, драгоценным, вниманья достойным был муж тот,Так как в божественном сердце его зарожденные песниГромко звучат до сих пор, излагая такие открытья,Что человеком едва мы его признаем по рожденью.Он, как и много других, упомянутых раньше ученых,Ниже стоящих его и сравнительно более мелких,Хоть и измыслили многое по вдохновению свыше,Из глубины сокровенной сердец изрекли свое мненье,Все ж оно праведней и достоверней во всех отношеньяхПифии, что на треножнике в Фебовых рощах вещает.Да, потерпели крушенье они в объясненьи природы,Но в величавом паденьи великими все ж остаются.Прежде всего, исключив пустоту из предметов, движеньеВсе же они признают, допускают при этом неплотностьРазных вещей, пустоту отвергая как примесь в составеВоздуха, пламени, солнца, земли и плодов, в животных.Далее, также конечных пределов в делимости телаНе допускают они и не ставят границы дробленью;Тела наименьшего также в вещах признавать не желают.Между тем видим мы в каждом предмете предельную точку,Что нашей мысли дает себя знать, как наименьшее тело.Ты убедиться в том можешь, что крайняя точка предметов,Неуловимая глазу, и есть их наименьшее тело.Кроме того, все первичные тельца вещей, по их мненью,Мягки, а значит, являют позднейшее происхожденьеИ состоят из материи хрупкой, подверженной смерти.А потому обратиться в ничто вся природа должна бы;И сотворенный в ничтожестве мир разрастался бы снова.То и другое, как ты понимаешь, далеко от правды.Тельца такие враждуют притом меж собою и служатЯдом друг другу. Сошедшись, они бы погибли от треньяИли же врозь разметались подобно тому, как при буреМолнии, ветры и дождь разлетаются, как мы то видим.Если рождается все из стихий четырех и, напротив,Если все вещи по смерти туда возвращаются снова,То почему же стихии началом вещей всех зовутся,А не зовутся все вещи началом, родившим стихии?Тут ведь одно из другого рождалось бы, вид и окраску,Как вообще всю природу, меняя свою постоянно?Может быть, думаешь ты, что сплотился в едином составеВоздух небесный с землею, с огнем и росистою влагой,Не изменяя при этом ни в чем своих свойств прирожденных?Но из такого состава создать ничего ты не можешь:Ни оживленных существ, ни безжизненных тел, ни деревьев.И в сочетаниях даже различных стихии покажутКаждая свойства свои. Так что воздух, с землею смешавшись,Тотчас себя обнаружит, и жар сохранится во влаге.Всей же первичным началам в рожденных созданиях должноСкрыто природу свою проявлять незаметным влияньем,Во избежанье препятствий к тому, чтобы эти созданьяВсе народиться могли бы в присущих им собственных свойствах.Ищут те люди начала на небе в огнях его светлых,Мысль проводя, что впервые огонь превратился в теченьеВоздуха, этот последний дожди накопил, из дождей жеОбразовалась земля. Из земли создалась, напротив,Сызнова влага, из влаги же воздух, из воздуха – пламя.Так производится будто бы смена веществ, нисходящихС неба на землю и вновь восходящих к светилам небесным;Но не бывает того с основною материей мира,Кое-что вечно должно неизменным остаться в природе,Чтобы в ничтожество впасть не могли сотворенные вещи,Так как все вещи, меняясь, пределы свои преступая,Перестают быть немедленно тем, чем они были прежде.А потому те стихии, о коих недавно сказал я,Будучи склонны меняться, должны непременно создатьсяИз чего-либо иного, что вовсе меняться не может;Иначе до основанья весь мир твой в ничто превратится.А потому согласись ты скорее, что некие тельцаСвойством таким снабжены. Если пламя они образуют,То равным образом могут создать дуновение ветров,Кое-чего понемногу прибавив к себе иль отбросив,Иль изменив положенье свое и порядок движенья.Так одни вещи посредством других изменяются вечно.Ты возразишь: указует всегда очевидность, что в областьВоздуха все существа из земли вырастают. К тому жеЕсли погода не благоприятствует в нужное время,Если от гроз и дождей проливных не колеблются рощи,Если и солнце не явит себя, теплоту разливая, —То вырастать ни плоды, ни деревья, ни звери не могут.Истинно: если бы твердая пища и сладкий напитокНе подкрепляли нас, наши тела уж давно бы распались,И отлетела бы жизнь вся из наших суставов и членов.Но подкрепляемся мы, без сомненья, и в пищу приемлемВещи и дни, а созданья другие приемлют иное.Так как в составе различных вещей заключается многоТелец первичных, присущих и прочим вещам, то, конечно,Необходимо, чтоб вещи одни подкреплялись другими.Много значенья имеет и то, с чем первичные тельцаСвязаны, и положенье, какое они занимают;Также и то, каким образом в них происходит движенье, —Так как из той же материи созданы небо и солнце,Море и сушa, и реки, и лес, и живые все твари,Только различный состав и движенье они заключают.Множество букв одинаких ты в песнях моих замечаешь,Все же стихи и слова меж собой совершенно не схожиИ отличаются сутью своей и оттенками звуков.Азбука выразит многое перестановкой одною,Но еще многообразнее тел родовых сочетанья,Чтобы оттуда могли возникать разнородные вещи.Взглянем теперь мы на гомеомерию Анаксагора,Как называется это ученье у греков, – родноеНаше наречье названием точным его не снабдило.Все-таки суть мирового порядка, что носит названьеГомеомерии, очень легко мы изложим словами.Анаксагор поучает, что кость состоит из мельчайшихКосточек; равным же образом мясо из мелких частичекМяса слагается; также и кровь, что течет у нас в жилах,Образовалась из множества слившихся капелек крови.Воздух таким же путем составляют мельчайшие крошкиВоздуха, и из мельчайших частиц земляных создаласяНаша земля, как из пламени – пламя, а влага – из влаги.Прочее, думает он, образуется тем же порядком,Но отрицает он, что пустота существует в предметах,Так же как то, что дробление тела имеет границы.Кажется мне, потому он впадает в двойную ошибку,Как и мыслители те, о которых мной сказано выше.Кроме того, у него слишком хрупки первичные тельца.Если они одинакие свойства содержат с вещами,Кои от них происходят, и действия их одинаки,И погибают они и ничто не мешает им гибнуть,Что же тогда бы от них сохранилось при натиске сильном?Что избежало б в них гибели между зубами у смерти?Воздух, вода иль огонь? или кости и кровь? иль иное?Нет, мне сдается, ничто; и тот мир, что из сходных с ним телецСоздан, подвержен всегда будет смерти, без всяких сомнений,И на глазах наших действием сил каких-либо погибнет.Но невозможно, чтоб вещи в ничто обратились, а также —Чтоб создались они из ничего, как доказано выше.Кроме того, так как пища растит и питает нам тело,Следует нам согласиться, что кровь наша, кости и жилы,Словом – все тело включает в себя чужеродные части.Если допустим, что вся наша пища есть сборное телоИ заключает в себе в уменьшенном значительно видеКости, и всякие жилы, и части запекшейся крови,То мы признаем, что также питье, как и твердая пища,Видимо, из чужеродных слагается разных частичек,То есть смешения косточек, жил и запекшейся крови.Далее. Разного рода тела из земли вырастают.Если уж в самой земле обретается все то, что еюСоздано, то и земля состоит из частей чужеродных.В тех же словах приложу я пример свой к предмету другому.Если скрывается в дереве пламя с золою и дымом,То состоит само дерево это из тел чужеродных.Также и почва, питая тела и плодя их, должна всяИз чужеродных вещей, возникающих в ней, составляться.Здесь остается еще одно тонкое средство защиты,Анаксагором приятое. Он говорят, что к вещам всемСкрыто, невидимо все без изъятия примешаны вещи,Но выступает наружу лишь то, чего вмешано больше,Или же то, что виднее и что на поверхность всплывает.Мненье такое, однако, далеко от верного взгляда.В этаком случае злаки, которые жернов тяжелыйКрошит на мелкие части, нередко б на нем оставлялиПризнаки крови и прочего, что наше тело питает,И потекли б капли крови при трении камня о камень.Равным же образом разные травы должны б были частоКаплями сладостный сок выпускать, одинакий по вкусуС тем молоком, что из вымен овцы шерстоносной сочится.В глыбах разрытой земли можно было бы часто заметитьВиды различные трав, и плоды, и зеленые ветви.А наконец, и в расколотом дереве мы б увидалиМножество огненных блесток, таящихся в пепле и дыме.Но очевидно, подобного произойти не могло бы.Следует знать, что такого сношенья вещей не бывает,Но что должны находиться в различных предметах зачатки,Общие многим предметам в смешении многообразном.Но на горах, возразишь ты, высоких бывает порою,Что от взаимного тренья верхушек двух смежных деревьев,Силой могучею южного ветра сведенных, нежданноЯркий огонь, охвативши их оба, блестит и сверкает.Это бывает. Но в дереве все же не кроется пламя.Пламени в нем лишь зачатки таятся, которые треньемСоединяются вместе, лесам причиняя пожары.Если б готовое пламя таилось в лесах постоянно,Верь, ни в какое бы время оно не могло укрываться,Но охватило бы все и сожгло бы сады и дубравы.Чтоб в вышесказанном ты убедился, я вот что прибавлю:Много имеет значения, как сочетаются тельцаЭти первичные и в положеньи каком пребывают;Также, какое движенье друг другу дают и приемлют,Так что, чуть-чуть изменив сочетанья, они образуютПламя из дерева. Это и в самых словах мы заметим.Звуками мы отличаем понятия ligna от ignes10,В буквах почти одинаких слегка изменивши порядок.Если же ты относительно разных вещей очевидныхДумаешь, что возникать они могут под тем лишь условьем,Чтоб обладали зачатки их сходною с ними природой,То от тебя ускользает понятие телец первичных.Тельца такие могли б хохотать, сотрясаясь от смеха,И увлажняли б соленые слезы глаза их и щеки.Но ободрись! и точнее узнай, что осталось сказать мне,Не обольщаюсь я: многое темным еще остается,Но ожиданье похвал поселяет мне в сердце охотуИ в то же время в груди поощряет любовь мою к музам,С помощью коих я, острым чутьем и умом подкрепленный,Темные дебри в полях Пиэрид11 исхожу, где дотолеНе был никто. Я источников девственных первый достигну;Первый оттуда черпну и нарву я цветов себе новых,Чтобы стяжать для своей головы тот венок знаменитый,Коим еще до меня никого не украсили музы.Прежде всего потому, что о важных вещах я толкую,Души от тесных оков суеверья стараясь избавить.Ясные песни свои я слагаю, затем, о предметах,Тьмою объятых, и муз обаянье на мир изливаю.Это последнее, кажется, не лишено основанья.Я поступаю, как врач. Когда горькую полынь он ребятамМаленьким дать пожелает, сперва по краям свою чашуСладкою влагой янтарного меда немного он мажет,Чтоб услаждением губ их неопытный детский рассудокВвесть в заблуждение. Так без труда поглощается имиГорькая жидкость полыни; и этот обман не вредит им,Наоборот – еще более восстановляет здоровье.Так же и я поступаю. Мое рассужденье для многихНепосвященных покажется скучным; толпа отвернетсяВся от него, и я задался целью учение этоВ сладких и звучных стихах Пиэрид изложить пред тобоюИ, так сказать, его сдобрить поэзии сладостным медом,Чтобы хоть этим путем удалось мне стихами своимиТвой испытующий ум направлять, пока ты не узнаешь,Что составляет природу вещей в проявлениях внешних.Как я сказал уже раньше, материи плотные тельцаВ вечном движеньи находятся, непобедимы годами.Ныне посмотрим мы, – есть ли пределы числу этих телецИли же нет, существует ли то, что зовут пустотою,То есть пространство и место, в котором все зиждутся вещи?Взглянем же, заключено ль оно в целом в предельные грани,Иль бесконечно оно в необъятную глубь распростерлось?Не существует границ ни с одной стороны во вселенной,Так как в противном и вне ее нечто должно находиться.Нечто стоящим вне вещи никак мы не можем представить,Если в ней нет ничего, что ее означает границы,Дальше которых она недоступна природному чувству,Но допустить вне вселенной нельзя бытия никакого.А потому нет границ у нее, ни конца, ни размеров.Все равно в странах каких бы тебе ни пришлось находиться,Даль одинакая будет во всех направлениях, так какВсюду вселенная перед тобой бесконечно простерта.Далее, если мы даже допустим границы пространстваИ предположим, что некто, успешно достигнувКрая предельного, выстрелил там бы снарядом летучим,То полетел ли бы этот снаряд по тому направленью,Все дается ему приложением силы известной,Или же что-нибудь там на пути бы ему помешало?С тем иль с другим согласиться ты должен во что б то ни стало.То и другое тебе доставляет решенье, которымТы убеждаешься, что безгранично пространство вселенной.Так как понятно, что пущен снаряд не у самого края,Ни при том случае, если б лететь ему что-то мешало,Ниже тогда, если б он в самом деле унесся в пространство.Так вот тебя я преследовать буду: в какое бы местоВыстрела ты ни направил, спрошу я: что стало с снарядом?Значит, в пределах конечных пространство замкнуться не может,И от летящего вечно вселенная цель удаляет.Если б к тому же пространство вселенной во всем ее целомЗамкнуто было кругом и в известных пределах лежалоИ находился конец в нем, давно б вся материя мира,Собственной тяжестью книзу влекома, слилась с преисподней,И ни одно существо не росло бы под сводами неба.Не было б самого неба, – и солнца лучи не светили б,Так как, в комок бы свернувшись, материя косно лежалаИ оставалась бы так от времен бесконечных навеки.Ныне же, знаем мы, косности в первоначальных зачаткахНет никогда и нигде, как и нет вовсе дна, где могли быЭти зачатки стекаться и там пребывать без движенья.Все нарождаются вещи всегда в беспрестанном движеньи.Всюду во всей необъятной вселенной они почерпаютИз бесконечности быстрые тельца материи вечной.Видим же мы, наконец, как одна вещь граничит с другою:Воздух вершинами гор ограничен, а воздухом – горы;Море – граница земли, у земли же кончается море.Но ничего нет такого, что мир ограничить могло бы,И таковая природа присуща пространству и месту.Пусть бы река величавая, вдаль устремившая воды,Вечно струи бы катила свои в бесконечном пространстве,Все ж она не была б ближе к концу, чем была при истоке.Так далеко простирается всюду по всем направленьямСонмище неисчислимых вещей без конца и пределов.Строго природа блюдет, чтоб вещей совокупность пределовСтавить себе не могла, между тем как тела пустотоюПринуждены ограждаться всегда, пустота же – телами.Этим взаимным воздействием сделался мир бесконечным.Если б одно для другого границею не было точнойВ силу природы самой и лежало бы все без пределов,То ни морей, ни земли, ни простора небес лучезарных,Также ни рода людей, ни священного тела бессмертныхСуществовать не могло бы и самое краткое время.Множество тел, отложившись от массы материи общей,Вечно б носилось тогда, в пустоте растворяясь громадной.И никогда бы они не сплотили какой-нибудь вещи,Так как сдержать их при том беспорядке ничто не могло бы.Истинно: тельца первичные все при своих сочетаньяхТвердым порядком и ясным сознаньем не руководилисьИ не условились раньше, какое кому дать движенье,Многообразно меняясь во всем бесконечном пространстве,Пробуя всякие роды движения и сочетаний,Силой ударов, толчков непрестанно они потрясалисьИ наконец оказалися в тех положеньях, в которыхВся совокупность вещей сотворенных находится ныне.Раз сообразное между телами движенье явилось,То они долгие, многие годы его сохраняют;И оттого происходит, что реками жадное мореВоды питает свои и что солнцем согретая почваНовые родит плоды, процветают породы животныхИ в небесах, по эфиру блуждая, сияют светила.Но это все не случилось никоим бы образом, если бМасса материи из бесконечности не возникала,Где постоянно погибшее все возрождается к жизни.Так же, как жизнь угасает животных с утратою тела,Пищи лишенного, должен погибнуть весь мир несомненно,Если материя вечная, с правильной сбившись дороги,Вдруг перестанет природу снабжать родовыми телами.Также и внешним влияньем толчков сохранить невозможноВсю совокупность вещей, как она поначалу сложилась.Правда, толчки, повторяясь, могли б сохранить их отчастиДо появления новых веществ, чтоб утрату пополнить.Но так как эти толчки отражаться должны непременно,Предоставляя зачаткам первичным пространство и время,Чтоб уноситься свободно долой, оторвавшись от массы,То, значит, нужно, чтоб множество тел обновлялося вечно.Даже влиянье указанных внешних толчков допуская,Здесь проявиться должна бесконечной материи сила.В этих вещах ты всегда избегай заблуждения, Меммий,Будто бы к точке срединной вселенная вся тяготеет,А потому безо всяких воздействий, извне исходящих,Существовать бы могла, и ничто в ней ни кверху, ни книзуНе отлагается, так как теснится тут все к середине.Не доверяй, чтобы вещи держалися сами собою,Чтобы тяжелая масса камней, под землею лежащих,Вверх поднималася вдруг и потом опускалась обратно,Напоминая нам то, что мы в волнах всегда замечаем.Равным же образом нам говорят, что живые созданьяПрямо под нами живут, но с земли ни упасть невозможноВ области нижние неба, подобно тому как не можемСобственной силою мы подниматься ко сводам небесным;Будто бы видят созданья те солнце, когда у нас звезды;Будто бы их время года всегда чередуется с нашимИ одновременно с нашими днями их ночи бывают.Людям пустым внушено это все заблуждением вздорным,Так как уж с первых шагов их понятия были превратны.Где бесконечно пространство и место, что-либо не можетБыть в середине; и если б была середина, то в ней быВсе помещаться не больше могло, по той самой причине,Нежели в месте любом, далеко от нее отстоящем,Так как пространство и место, что мы пустотой называем, —Будь серединой она или нет, – уступать в равной мереТяжестям всяким должно и движение в нем происходит.В мире нет места такого, достигнув которого, вещи,Тяжесть утратив свою, в пустоте находиться могли бы;И оттого, что всему пустота уступает дорогу,По своим свойствам она ничего поддержать не способна.И таким образом держатся вещи в известном порядкеНе потому, что стремленье одно их влечет к середине.Предполагают затем, что не всякому телу присущеК этой средине тянуться, а землям, к примеру, и водам,Волнам морским и потокам, что с гор ниспадают высоких,Словом, тому, что как будто земные тела заключает.Воздух прозрачный, согласно такому ученью, напротив,Как и палящий огонь уклоняются от середины,Так: теплота, от средины стремясь, свое пламя скопляет,И оттого вокруг звезд трепетанье эфира бывает,И среди неба лазурного солнце сбирает огонь свой.Но не таким ли путем от земли все питаются твари?Вверх не могли бы расти у деревьев зеленые ветви,Если б земля понемногу питания им не давала.Сверху, по этому мненью, все сущее небом покрыто,Чтоб по летучему свойству огня за пределы вселеннойНе улетели светила, в пространстве пустом исчезаяИ целый мир увлекая вослед за собою туда же;И чтоб не рушились из-за небес громоносные выси,Чтобы внезапно земля из-под ног не исчезла и мир весь,Перемешавши обломки небес и земли в беспорядкеИ разложившись на части, не впал в пустоту преисподней,Так что со временем здесь ничего не осталось бы больше,Кроме пустыни пространства и темных зачатков природы.Да, в какой части ни стали б слабеть родовые зачатки,Часть эта станет немедленно дверью открытою смерти,Через которую выйдет материя вся без остатка.Все тут одно из другого становится ясным, и, еслиПонял меня ты, труды приложив небольшие, с дорогиНочь не собьет тебя больше, и узришь ты тайны природы.Так одна вещь постоянно должна освещаться другою.