Поиски пути. Searching for a Way

Тереза – субтитры к школьной жизни. Ответит там, где не спрашивали, и спросит там, где не хотят отвечать.

– Lovely14, – кивнула Смоленская, которая отвечала Терезе только тогда, когда сама считала нужным.

Очевидно, её больше никто не интересовал. Она посмотрела на дисплей своего iPhone, затем – на Гену.

– Have to go15, – сказала она, обращаясь ко всем собравшимся, но выделяя взглядом только Смирнова.

Меня что, не существует?

– Было так приятно увидеть вас всех.

Ей слишком скучно. А жаль. Её желание я бы исполнил

23—24 декабря 2008

– Подожди! Давай один раунд? – неожиданно предложила Кэрол.

– Раунд? – Милана удивлённо изогнула бровь.

– Truth or dare16. Мы по тебе так соскучились!

Правда или желание? Любопытно. Насколько помню, Смоленская не любит такие игры. Сейчас, наверное, откажется. Или выберет ту правду, которую от неё ждут. Кому какое дело до правды? Здесь нужно то, что интересно, и нет ничего интересней лжи. А вот желание Милана не будет исполнять. Желание – это власть победителя над проигравшим, а властвует здесь только один человек. Тот, который сейчас с такой искренней улыбкой говорит: «Спрашивай».

Гена, ухмыльнувшись, отложил телефон. Тереза поперхнулась коктейлем. Пока Ричард стучал её по спине, Кэрол, сверкая возбуждёнными от любопытства глазами, выпалила:

– У тебя ведь наращенные волосы?

– Лучше б себе мозги нарастила, — не сдержался Аркадий.

Кэрол посмотрела на него испепеляющим взглядом, Гена отреагировал одобрительным хохотом. Тереза визгливо захихикала.

Милана сохраняла царственное спокойствие, но в её зелёных глазах плескался смех. Они впервые встретились взглядами.

– Archie, that was rude,17 — шутливо укорила она.

– Sorry18, — улыбнулся он, затем обратился к Кэрол. — Fucking obvious, что у неё свои волосы.

Тупость Кэрол реально выбесила… Столько не виделись, столько вопросов. Fucking obvious, почему Милана улетела в Париж, obvious, почему уже собралась уходить отсюда. Ей здесь всё понятно. Она уже выросла из этих игр. Года два назад. Или гораздо раньше.

– Аркадий! С тебя желание, — с коварным прищуром заявила Кэрол.

– С меня? Чего вдруг?

– Ты нарушил правила и ты выполняешь желание того участника, кого ты перебил, забыл, что ли?

Как можно забыть правила, которые придумывают по ходу игры?

Все взгляды остановились на Милане. Она улыбнулась, взглянула на дисплей своего iPhone и сказала:

– Мне реально уже пора.

Да. Она не играет в эти игры. Ей слишком скучно. А жаль. Её желание я бы исполнил.

Начались прощания. Поцелуи и девчачьи «awww».

– Увидимся в Оксфорде, Смоленская, – Терри с важным видом протянул ей руку.

– До встречи, — кивнула ему Милана, тоже вдруг став серьёзной.

Оксфорд? С Терри? Конкретно я опоздал.

Прощание с Геной. По-русски. Под прицелом взглядов обиженных слушателей.

– Спасибо за вечер. Передавай своим привет, — Милана тепло улыбнулась, обнимая Смирнова.

– Передам. Не пропадай, француженка, — он поцеловал её в щеку и легонько хлопнул по плечу.

Смоленская рассмеялась и, наконец-то, подошла к Аркадию.

– Ты что, вернулась в Англию? – решил прояснить он.

– Временно.

– Выглядишь… — он внимательно посмотрел на неё, подбирая нужное слово, — нереально.

– Спасибо за комплимент.

Милана рассмеялась, легко поцеловала его в щёку и, прежде чем он успел собраться с мыслями, продефилировала мимо. Платье завораживало переливами золота. По сути нереальная… Как мираж.

– Bye, nice seeing you all19, — Милана помахала всем и под хоровое «bye» растворилась в толпе.

– Марта, подруга Элис, которая встречается с Тобби, который лучший друг Джеймса Стивенса, сказала, что у них всё серьезно, — вдруг раздался взволнованный голос Терезы.

– У кого? – оживилась Мэри-Энн.

Аркадий, пару минут пребывавший в своём трансе осмысления, получил ощутимый толчок локтем под рёбра.

– Ну и чё ты сидишь? – раздражённо спросил Гена.

Спасибо, друг.

Как же она изменилась. Красивая, яркая и более взрослая, что ли

24 декабря 2008

Когда он догнал её почти у выхода и сказал, что хочет поговорить, она, к его удивлению, кивнула и, смеясь, сказала:

– Thank god20, что не захватил с собой Терезу.

Они зашли в соседний ресторан. Заказали кофе, потому что Милана была не голодна. Затем стейк и пять пирожных, потому что горький кофе в полтретьего утра пробуждает нереальный аппетит. И теперь Милана увлечённо рассказывала о своём блоге и о погоде в Париже, а Аркадий наблюдал за ней, не зная, как себя вести и о чём с ней говорить.

Год – это очень много. Как же она изменилась. Красивая, яркая и более взрослая, что ли. Кажется, что она уже давно окончила школу, что она на порядок выше всех мелких проблем, волнующих остальных. Ей уже не до экзаменов и не до сплетен, не до ванили и не до шале. Сразу понятно. Она другая.

Общаться с ней легче. Смотреть в глаза – трудней. Взгляд изменился сильнее всего. Какой-то отсутствующий, что ли. Но такая милая улыбка.

– Не тупи так, Кеш. Сейчас как раз надо собраться, всё сдать и закончить эту детскую возню со школой.

Она сменила тему так быстро, что он не сразу поймал её мысль.

– А я не туплю. Всё норм, – уверенно заявил Аркадий.

– Кого чуть не отчислили? – с непритворной строгостью спросила она.

Дура Тереза.

– Не отчислили.

Милана рассмеялась.

– У тебя как учёба? – спросил он, желая выровнять позиции, напомнить ей, что она в том же статусе, что и он, – всё ещё ученица, а не фэшн-селебрити, модель и кто там ещё.

– Under total control21, – спокойно ответила Милана.

– Оксфорд?

– Надо было что-то сказать, – снова улыбка.

– Так это было шутка? – удивился Аркадий.

– Maybe. Maybe not22. Не знаю ещё, – она пожала плечами. – А ты решил уже?

– Dad23решает.

Милана хотела что-то сказать. Внезапно зазвонил её телефон. Она вздрогнула, но, увидев имя на дисплее, засияла той самой улыбкой, пока так и не доставшейся Аркадию.

– Да, да Бертрам, – зазвучал бодрый французский.

Бертрам? Фотограф её, что ли?

– В Лондоне.

Милана поправила волосы, внимательно слушая своего собеседника. Затем вдруг взвизгнула от восторга.

– Ты amazing24! Просто amazing! Когда? Конечно, смогу. Вернусь сразу после, да, 26-го. Созвонимся. С меня… Ахах, love you!25 Целую!

Она отложила телефон, всё ещё сияя этой особенной улыбкой.

– Поверить не могу… – с чувством произнесла она, обращаясь скорее к самой себе, позабыв, по-видимому, о нём.

– Что-то случилось? – тактично напомнил о своём присутствии Аркадий.

Милана кивнула.

– Фотосессия для «Vogue». Бертрам снимает пляжную историю для январского номера.

– So26? – не понял Аркадий.

– I’m in27, – просто сказала она, вновь взглянув на экран iPhone.

– Чё не с Vertu?

– Спёрли, – ответила Милана, и было совершенно не ясно, шутит она или нет.

– For real?28 – уточнил он.

– Fuck yeah, – кивнула она с самым серьёзным видом.

Затем посмотрела на время.

– So fucking late29.

– Опаздываешь куда-то?

– Считаю, сколько часов остаётся на сон, – пояснила Милана. – Рано вставать.

Очень выразительный намёк.

– Какие планы на завтра?

– Едем с Джеймсом на охоту.

– С кем?

– С Джеймсом. Лорд Джеймс Стивенс, знаешь такого?

Уже узнал. Косвенно. «У них всё серьёзно».

Терезы нет, но она и её чёртова цепочка передатчиков сплетен плотно застряли в голове. Тупо ревновать. Но бесит. И Стивенс. И фотограф. И fucking «Vogue», по поводу которого она излучает больше счастья, чем при виде меня. Всё бесит!

Чем ты живёшь? О чём мечтаешь? Кого любишь?

24 декабря 2008

Да! Fucking marvelous! С каждым часом жизнь становится всё прекрасней!

Бертрам, гениальный фотограф и искренний друг, сделал мне просто шикарный новогодний подарок. Уик-энд на Мальдивах с командой «Vogue» – фотосессия, уровневый fun, лазурное море и тёплый белый песок, купальники… Купальники?! Надо срочно худеть! И зачем в моей жизни промелькнули эти три пирожных? Так… Новиков, причина всех моих проблем, это он их купил!

Новиков? Почему вообще согласилась на этот разговор? Да потому что фраза «нам не о чем говорить» прозвучала бы слишком киношно. Взрослым людям всегда есть, о чём поговорить. К тому же, я проголодалась, а есть в одиночестве – это как-то обречённо.

И вот теперь он сидит напротив, весь такой… лондонский, понтовый. Строит из себя непонятно что. Пишется-рисуется, и так скучно от этого. С Геной было гораздо проще общаться. Даже жалею, что не позвала его с нами. Было бы прикольно, наверное. Но уже не случилось.

Заревновал, obviously. И уже нашёл себе кого-то за соседним столиком, что ли? Ну да, завидная верность. Себе. Приятно понимать, что некоторые люди не меняются.

Так хочется его остудить. Как-то красиво. Чтобы запомнилось. И на этом закончить эту старую историю, почему-то сегодня напомнившую о себе.

Пора уже поставить точку, освободить мысли и чувства. Пора начать заполнять чистые страницы поджидающей меня новой книги чем-то по-настоящему интересным, свежим, достойным моей мечты.

– Кеш, — вкрадчиво начала Милана мягким, почти знакомым ему голосом.

– Что?

– Можешь сделать мне один маленький подарок? It’s Christmas time, you know30…

***

Прогулка по зимнему Лондону. Пешком. От ресторана до отеля «Ritz». Двадцать минут на морозе… Это что, план Миланы заболеть и никуда не ехать? Или жёсткий способ развеять мысли? Или модельный lifestyle31? Или что-то ещё, что Аркадий был не в силах понять. Все силы уходили на то, чтобы удерживать Милану.

– Знаешь, Кеш, я обожаю этот город. Каждый кирпичик люблю, если честно, – промурлыкала Милана, чуть не вывихнув ногу.

– Думал, ты любишь Париж…

Он в очередной раз вовремя поймал её, и она продолжила вышагивать на своих экстремальных каблуках.

– И Париж тоже люблю, – загадочно улыбнулась Милана. – Только там по-другому. Здесь сердце ёкает, а там просто нравится, понимаешь?

– Понимаю, – сказал он, пытаясь понять. – Так ты надолго в Лондон?

– Только сейчас, – неопределённо ответила она. – Потом вальдшнепы, опять Паррриж.

Она не была пьяна, но говорила странно бессвязные вещи. А он не знал, как отвечать. «Ritz» был совсем рядом, да и мороз не способствовал романтически медленным прогулкам, но Аркадию почему-то не хотелось ускоряться. Точнее, ему было холодно. Нереально холодно. Но что-то подсказывало ему, что не надо торопить события.

– Тебе не холодно?

– Ничуть! – Милана неожиданно рассмеялась.

– Что?

– Вспомнила кое-что. Неважно…

– Tell me32.

– No.

– Why?

– Дубай вспомнила. Открытие «Atlantis»…

Милана остановилась и посмотрела вверх на ночное небо, усыпанное звёздами.

– Не помнишь, как правильно: чем ярче звезда, тем она холодней? Или наоборот?

– What?

Он удивлённо посмотрел на неё, затем попробовал продолжить разговор на понятную ему тему.

– Ты была на открытии «Atlantis»?

Она кивнула и, как ему показалось, нехотя перевела взгляд с небес на землю. А точнее – на него.

– Была. Пойдём. Fucking freezing33.

«Ritz» приветливо распахнул перед ними двери, они вошли и остановились в фойе.

– Merci за незабываемый вечер, Аркадий, – Милана улыбнулась, глядя ему в глаза, словно в поисках чего-то.

Я прям почувствовал свою значимость. Издевается или серьёзно? Повинуясь минутному порыву, он обнял её, притянул к себе, желая хотя бы на некоторое время ощутить в ней что-то привычное, вырвать из мира, сделавшего её чужой, и заслужить, наконец, знакомую улыбку.

– Ты вкусно пахнешь, – прошептала она, на мгновение уткнувшись носом ему в шею.

– Ты красиво ходишь, – почему-то сказал он.

Милана, смеясь, отстранилась.

– Спасибо за тепло, – она улыбнулась, возвращая ему его куртку.

– И тебе спасибо. За вечер.

Ему хотелось сказать ей что-то ещё, что-то очень важное. И спросить о чём-то очень нужном. Но Милана не дала ему времени на раздумья: поцеловала на прощание, легко и мимолётно, и, не оглядываясь, пошла в сторону лифтов. Он улыбнулся ей вслед и, постояв немного в опустевшем без неё фойе, вышел в ночь. Куртка пахла её духами, новыми и совершенно не похожими на Милану.

Смоленская. Где ты будешь завтра? Чем ты живёшь? О чём мечтаешь? Кого любишь? Мои сто вопросов остались без ответа. Кэрол определённо повезло больше – она получила то, что хотела. А я? Тоже получил. Полтора часа, которые сам так глупо потратил на разговоры не о том и мысли не о тех. И Смоленская, конечно же, заскучала и ушла. Как идеальная иллюстрация слова «сейчас».

В этом «сейчас» она была с тобой, Новиков. И надо было это ценить. Fuck. Чем ярче звезда, тем она дальше – аксиома моей астрономии.

Я чувствую то, что сейчас модно чувствовать…

24 декабря 2008

В номере её ждал огромный букет алых роз. На карточке из плотной гербовой бумаги изящная надпись и инициалы: «To the Most Beautiful of All Flowers. – J.S.34»

Такие красивые розы. Такая странная пустота в душе. А ведь сейчас я должна быть счастлива. А я чувствую тепло его поцелуя на губах и аромат его парфюма, вижу его улыбку, его глаза. Caution! It’s fucking whiskey speaking!35 Глупо, нетрезво, по-детски наивно. Хватит уже, наигралась. Принцесса может позволить себе fun36, но она всегда знает, когда нужно стать серьёзней.

Такой интересный вечер воспоминаний. Такие знакомые люди, такая новая я. Такое странное чувство… Подарила себе прогулку в прошлое, прожила его снова, пополнила шкатулку опыта приятным воспоминанием. Всё было awesome37, и за это надо быть благодарной. Нельзя забывать, что Новиков – это… Новиков.

А Джеймс?..

Он – главный герой моей новой истории. У нас любовь по гороскопу. «Cosmo» прописал мне принца. А «Vogue» вновь ввёл моду на романтику. Я чувствую то, что сейчас модно чувствовать.

Милана подошла к трельяжу и посмотрела на своё отражение.

Корона на месте, и об этом нельзя забывать. Она заметила новый предмет на своём столике – коробочку с символикой одного из её любимых ювелирных домов. Поверх неё – белый конверт с фамильным гербом… «Just something to wear tomorrow38». И… брошь Van Cleaf & Arpels.

Белая роза, бриллианты.

Продуманно. Приятно. Принимаю.

У принца определённо аристократичный вкус.

Guess I’m in love. For real? Certainly think so. Nobles oblige, не иначе.39

Прекрасное будущее придало ей сил и уверенности

24 декабря 2008

Его мать, безупречно готовая к приёму гостей. И я… Sleepy casual. Успела умыться, хотя бы. Стою под обстрелом предвзято внимательных взглядов и пытаюсь казаться той, которой не сумела сегодня стать. Нет, такая перспектива меня не устраивает. Значит, надо вставать. Надо.

– Fuck this shit40, – пробормотала Милана.

Слова эхом прогремели в голове. В номере было тихо, в мыслях – громко. Что было вчера? Всё помню, всё было, вчера уже прошло. Что будет сегодня? Очень много всего. И, судя по яркому солнечному свету, бесцеремонно бьющему в окно, сегодня уже давно наступило.

Милана моментально ощутила прилив бодрости – час, оставшийся до встречи с Джеймсом, стимулировал на рекорды. Просыпайся и побеждай!

Энтузиазм, однако, пропал в первые пять минут. Тяжёлый аромат роз, за ночь пропитавший комнату, казалось, повис в воздухе невидимым, но вполне осязаемым барьером, перекрывая дорогу свежим мыслям. Побродив по номеру в состоянии тупиковой задумчивости, Милана поняла, что она не в силах воплотить заранее продуманный образ. Наряд уже ожидал её, с причёской можно было не изощряться, но проблемы начали охотно возникать на пустом месте: руки почему-то не слушались, мысли путались, а чувства занимал совсем не тот человек.

– Только не ты! Не сегодня, не сейчас. Уже достаточно! Точка поставлена, правда, – раздражённо заявила Милана, строго посмотрев на своё отражение.

Милана в зеркале выглядела бледной и обиженной. Не самый понятливый собеседник.

Чувствуя, что лёгкое утреннее недовольство собой грозит перерасти в сильно испорченное настроение, она сделала глубокий вдох и, не отвлекаясь больше на зеркала, продолжила одеваться. Через пару минут она вышла из гардеробной, на ходу попадая в джинсы. Зазвонил телефон. Так громко и так внезапно, что Милана чуть не упала.

Бодрая и приветливая ассистент отдела моды уточняла её параметры. Милане потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём с ней говорят, и вспомнить о подарке Бертрама – предстоящей фотосессии на Мальдивах. Назвав свои мерки и ответив ещё на несколько важных вопросов, она ощутила, как настроение чудесным образом переменилось.

Напоминание о прекрасном будущем придало ей сил и уверенности в таком непонятном настоящем.

Да, в мыслях полный сумбур, и мне нужно похудеть на три сантиметра в талии, чтобы соответствовать тем цифрам, которые я только что озвучила. Зато теперь точно знаю, ради чего жить. Эту неделю, по крайней мере. Впереди «Vogue». Значит, сейчас диета. На все каникулы. Fucking awesome.41

Довольная появившимся планом, она продолжила сборы. И лишь когда Джеймс предупредительно позвонил ей за десять минут до своего появления, она ощутила лёгкий укол совести, вспомнив, что обещала провести в Англии все каникулы.

Что ж, он должен это понять. Довольно с меня одной жертвы – присутствия на антигуманной охоте, которая, к тому же, может навредить моему публичному имиджу. Фотосессия для «Vogue» – это кармическая компенсация, подарок-сюрприз, обещанный гороскопом. И от таких подарков я не отказываюсь. Точка.

Я еду на Мальдивы. Точка. Зануда

24 декабря 2008

– «Vogue»?

– Да, – кивнула довольная Милана. – Январский выпуск. Снимают позже, чем обычно, поэтому мне надо вернуться в Париж сразу после Christmas.

– Съёмки в Париже?

– Мальдивы, Джей. На пляжах Франции ещё слишком холодно для купальников.

– Для купальников?

Милана кивнула, глядя в окно на проезжавшие мимо дома.

Солнечный пригород Лондона погружён в полуденную умиротворённость, а мне сейчас почему-то совсем не хочется успокаиваться, расслабляться, останавливаться. Хочу активности, дел, перемен. Хочу праздник, но совсем не такой, о котором мечтала вчера. Не хочу сейчас семейного уюта, не хочу вспоминать милое прошлое. Хочу ярко, шумно, свежо, безудержно. Хочу party, и не обязательно Christmas. Хочу…

– Не думаю, что это – хорошая идея, – неожиданно заметил Джеймс.

– Что? Почему? – Милана удивлённо посмотрела на него.

Я так шумно думаю, что не услышала его предыдущую реплику? Или он подслушал мои мысли?

– Потому что… Потому что я считаю, что тебе не стоит в этом участвовать, – помедлив, ответил Джеймс, глядя на дорогу.

– В чём? – уточнила Милана.

Он покосился на неё и улыбнулся.

– Не важно, забудь. Ты сегодня отлично выглядишь.

– Спасибо. Твоя брошь спасла моё утро, – Милана улыбнулась в ответ и поправила аккуратно прикреплённую на жакет розу Van Cleaf & Arpels.

– Тебе стоит теплее одеваться, – напомнил он.

– Зачем? – удивилась она. – Ты же всегда за мной заезжаешь.

– На случай, если тебе вдруг захочется пройтись.

И по его тону трудно было понять, намекает ли он на её вчерашнюю прогулку с Новиковым или и вправду высказывает простое предположение.

– На этот случай у меня в гардеробе есть много вещей, – рассмеялась Милана.

– Было бы неплохо вспоминать о них время от времени, – с улыбкой сказал Джеймс.

Видимо, всё дело в купальниках…

– О чём ты? – решила уточнить Милана.

– О том, что надо соблюдать сезонность, – с самым серьёзным видом заявил Джеймс. – Зимой люди утепляются, а ты тяготеешь к обратному. К примеру, твои купальники. Не понимаю, зачем тебе эта фотосессия?

Заладил. Утеплитель. Да, всё дело в купальниках. По сути, зачем мне это? Слишком сложный вопрос. Стоит ли вообще думать в таком ключе, когда проще и приятней – делать?! Не зачем, а почему – так проще и честней.

– Давай по порядку, – терпеливо начала Милана. – Во-первых, на Мальдивах сейчас очень тепло, поэтому с сезонностью всё в норме. Во вторых, это отличная возможность попасть на страницы любимого журнала, а также поработать с командой профессионалов, пополнить своё портфолио, получить важный опыт, прекрасно провести время… Продолжать?

– Ты и вправду планируешь работать моделью?

– Не знаю, – Милана пожала плечами. – Иногда. Почему ты спрашиваешь?

Он ничего не сказал. В салоне повисло неуютное молчание, мысли предсказуемо расшумелись.

Да, ему определённо не нравится то, что я буду участвовать в этой фотосессии. Но, с другой стороны, ему нравлюсь я. А мне нравится моя работа или хобби, или как это назвать. Поэтому ему надо научиться принимать меня вместе с моими предпочтениями. А я, так и быть, попробую узнать его получше.

– У тебя новая машина? – Милана решила сменить тему.

То, что Джеймс приехал за ней на Aston Martin, пришлось ей по вкусу.

Aston – истинный британец. И Джеймс – тоже. Чопорный, в меру занудный, но, думаю, это только сейчас, особый эксклюзив сегодняшнего дня. Может, он не выспался, может – ревнует, может, просто не знает, о чём со мной говорить, мы же ещё так мало общались… Он не может быть скучным, чувствую это. Нудные снобы не покупают такие машины.

Джеймс кивнул и счёл это достаточным ответом.

– Люблю Aston Martin, – помолчав, сказала Милана.

Джеймс сделал музыку погромче.

Fucking awesome. Ссора без слов? Только не надо заставлять меня чувствовать себя виноватой. Я поеду на Мальдивы! Точка. Зануда.

– Знал, что ты англичанка. – Русская, если хочешь правду

24 декабря 2008

Точно знаю, что проживаю сейчас одно из своих самых ярких воспоминаний. Такие моменты врезаются в память по-особенному: надолго, отчётливо, в мельчайших подробностях.

Это свежее утро необычайно солнечное. Первое нормальное утро после недели туманной сырости. Её улыбка то играет на губах, излучая тепло, то застывает, не достигая затуманенных мыслями глаз. Её глаза – то лучистые, зелёные, то холодные, выключенные, серые. Её манера говорить – так, словно она процеживает каждую мысль через сито целесообразности, оставляя от исходного набора слов самое нужное и уместное, но в меньшей степени отражающее ту несравненную искренность, сосредоточенную в её взгляде и защищённую безупречными манерами.

Может, поэтому мне с ней удобно молчать? Мы оба говорим не то, что желаем, оба чувствуем это, но позволяем друг другу придерживаться тех комфортных линий поведения, которые нам предписаны и привычны.

Надеюсь, она понимает, что я ничего не имею против её «Vogue». Пусть будет моделью, пусть будет актрисой или пусть вообще ничего не делает – это её право. Я приму любой её выбор, всё, что делает её счастливой. А сейчас просто упреждаю свою мать, её недовольство и её критику.

«Ты можешь встречаться с моделью, но не смей приводить эту пошлость в наш дом». Так было с Джессикой. Возможно, так будет с Миланой. Или нет? К Милане у матери какое-то особое отношение, заочное расположение, если на подобное вообще можно рассчитывать.

Она ей понравится. Неужели не ясно с первого взгляда, что она – совершенство? Так хочется оградить её от всех тех дурацких критериев, по которым начнут оценивать при встрече. Хотя Милану, похоже, не сильно волнуют внешние оценки. Кажется, она смотрит в себя и не видит других.

Молчит о чём-то важном, говорит о чём-то незначительном. Броши и фотосессии – это на поверхности, и я это знаю. Знаю, что у неё есть глубина – редкое в наше время сокровище. И ещё удивительная свобода – от всего.

Смотрю на неё и чувствую, что она абсолютна сама по себе. И понимаю, что свои по-настоящему важные мысли она ещё долго не пожелает обдумывать вслух. Не скоро захочет делиться личным, не скоро решится сужать круг своего безразличия.

Но от этого только интересней – над такими отношениями надо работать. Главное сейчас – не перейти грань, после которой начнётся отчуждение. Свободные люди мало интересуются другими – а такие упоительно свободные люди не нуждаются ни в ком.