Философия, или Тень мудрости. Альтернативное толкование ранней греческой философии

Создание первых не мифологических, физических картин мира еще больше укрепило и расширило статус противоположностей. Природа, состоящая теперь из обыкновенных материальных стихий (земля, вода, воздух, огонь), подчиняется не демоническим силам, а некоторым научным законам. Это позволяло четко отразить существование мира как единого целого, упорядоченного, гармоничного и доступного пониманию человеческим разумом. При этом для объяснения и передачи своих наблюдений и знаний о мире античная наука активно пользовалась огромным множеством классификационных и количественных понятий. Пользовалась она и сравнительными понятиями. Их, правда, было совсем немного, но именно они становятся основой античного мировоззрения, поскольку определяются выбором точки зрения.

Стремление понять сущность природы, космоса, всего мироздания с каких-то общих позиций было одной из важнейших особенностей античного мировоззрения. В этом смысле между философией и мифологией было много общего. Как и мифология, философия представляет собой способ понимания мира. Но если в мифологии мысль выражалась в конкретно эмоциональных, поэтических образах, то философия принимала на себя функцию рационально-понятийного выражения и теоретического обоснования мира. Если мифология повествовала о том, кто этот мир породил, то философия задавалась вопросом, каким образом и из чего все возникло.

Поэтому, при изучении античности следует иметь в виду, что в мифологии и философии отношение противоположностей понимается одинаково, а именно, как отношение между «избытком» и «недостатком» того или иного свойства или субстрата относительно строго заданного промежуточного состояния – той точки отсчета, с позиции которой членится и упорядочивается мир. Ибо выбор ракурса или точки зрения, с которой человек осмысливает реальность, является самым важным элементом философской системы, как и вообще любого знания, ибо именно в нем сосредоточен первоначальный акт мышления3

Читатель, не сумевший понять исходных сравнительных понятий, не сумеет прочувствовать развитие античной мысли, не сумеет понять и замысел автора этих строк. Поэтому ему рекомендуется еще раз осмыслить отношение двух сравнительных понятий: «соотнесенного» и «противоположного».

II. Первые греческие философы

1. Милетская школа

Известно, что древнегреческая философия формируется на рубеже VII – VI вв. до н.э. в греческих городах-государствах (полисах), сначала на западном побережье Малой Азии (в Ионии) затем в греческих городах Южной Италии и Сицилии. Она была первой в истории попыткой упорядочить мир с точки зрения разума.

Будучи центром ремесла и торговли, греческие поселения постепенно выдвигаются как большие культурные центры, одним из которых был город Милет, где возникает первая философская школа. С конца VII до конца VI в. здесь жили три первых философа: Фалес, Анаксимандр, Анаксимен.

Выгодное географическое положение и территориальная близость к культурным центрам Ближнего Востока позволила милетским мыслителям раньше, чем это удалось другим философам Греции, встретиться с естественнонаучными ценностями Египта и других культурных стран Азии. Дополняя их сведениями, полученными из мифологии, науки и собственного опыта, они достаточно четко осознали существование мира как единого целого, упорядоченного, гармоничного и доступного пониманию человеческим разумом. Глубина и последовательность мышления, отличавшая первых натурфилософов от мыслителей древнего Востока, означали значительный шаг в формировании целостного представления о мире. Впервые сознательно был поставлен вопрос об основных принципах мирового устройства, о первых причинах, определяющих изменение действительности.

Этот вопрос поставил Фалес (около 624 – 547 гг. до н.э.) – первый математик и физик Ионии, основатель милетской школы. И не только поставил, но и с определенной точки зрения его решил, поскольку рассматривал реальность с промежуточной позиции, как совокупность противоположных начал, как «сгущение» и «разрежение».

Будучи купцом, он много путешествовал, расширяя свои научные знания в самых различных областях человеческой деятельности. Интересовался, в частности, арифметикой, геометрией, астрономией. Знал ряд геометрических решений, касающихся доказательства равенства вертикальных углов, углов при основании равнобедренного треугольника, умел вписать прямоугольный треугольник в круг и др.

Все эти знания Фалес почерпнул в Вавилонии, Финикии, Египте и стремился упорядочить их в систему. Кроме того, он обучал математике, пытаясь излагать ее в отвлеченной, теоретической форме. В Элладе Фалес ввел календарь, определив продолжительность года в 365 дней, предсказал солнечное затмение, которое по данным современных астрономов произошло 28 мая 585 года до н. э. Однако, как и вавилоняне и египтяне Фалес не понимал небесных явлений. Он просто опирался на известную ему периодичность.

Еще в античности ему были приписаны следующие сочинения: «О началах», «О солнцестоянии», «О равноденствии», «Морская астрология». Не случайно Фалеса и его последователей, которые с позиции разума первыми занялись изучением единства природы, античные авторы называли физиками или фисиологами.

Рассматривая мир как непрерывно изменяющееся целое, Фалес полагает, что он обусловлен различными состояниями одного и того же материального начала, некой субстанции, ее «сгущением» и «разрежением». Это свидетельствует о том, что на вопрос о первой причине, начале мира, он дает вполне однозначный и разумный ответ – это отношение противоположностей. Так, зародившись в мифологии, эта идея находит свое воплощение и развитие в науке, становится ядром древнегреческой философии.

Фактически, для Фалеса главной точкой зрения – была античная идея справедливости – Дике, благодаря которой весь непрерывный мир осмысливался им с позиции промежуточного. И если, например, в едином процессе рассматривалось отношение между горячей и холодной сторонами, то было отчетливо видно, как эти противоположности постепенно переходят в промежуточное состояние. И так было во всем, с любыми противоположными свойствами или сторонами: белым и черным, женским и мужским, сгущенным и разреженным и т. п.

Видимо, подобные факты убеждали античных философов в том, что все противоположности вне зависимости от их качественного содержания самопроизвольно могут уничтожаться в промежуточное, которое противоречиво постольку, поскольку содержит в себе противоположные начала. И напротив, из промежуточного могут возникать не любые, а только противоположные вещи.

В античности этот вывод был распространен повсеместно и признавался большинством мыслителей. Поэтому в рукописных источниках на нем, видимо, не акцентировалось внимание. Зато активно осмыслялось другое, И здесь не было единства между философами, а именно: что принимать за первовещество, за субстанцию? Фалес находит, что это вода: все появляется из воды – говорит философ – и в воду все разлагается. При выборе воды решающее значение имело для него ее жидкое состояние (слово «вода» в древних текстах часто заменялось словом «жидкое»). По мнению В. Виндельбанда – известного немецкого историка философии – мысль Фалеса состояла, главным образом, в том, чтобы объявить мировым веществом такое состояние материи, которое делало бы возможным переход в обе стороны – как в твердое, так и в летучее, в виде процесса уплотнения и разрежения4.

Что же касается другого взгляда на реальность, т.е. с позиции соотнесенного, то этот подход, видимо, не привлекал внимания Фалеса, поскольку не давал возможности увидеть причину происходящих в мире изменений.

Анаксимандр (610—546 гг. до н.э.) – ученик и последователь Фалеса, также был разносторонне образованным человеком. Интересовался математикой, физикой, астрономией, географией, изучал происхождение жизни и др.

Не отрицая по существу учения Фалеса, его основного взгляда на мир, Анаксимандр в то же время считал, что вода, будучи промежуточным только между твердым и парообразным состояниями, не могла служить основой всего сущего, поскольку каждая вещь происходит «из своих собственных начал». Например, горячее и холодное – из теплого, белое и черное – из серого и т. п. Так что у каждого состояния, у каждой пары противоположностей должно быть свое, особое начало, особое промежуточное. Но в таком случае должно было быть и начало всех начал – первоначало, которое порождает мир в целом. И оно не может быть ни водой, ни какой-либо другой стихией (землей, воздухом, огнем), но это должна быть какая-то другая беспредельная природа, которая в одинаковой степени присуща всем стихиям. Эту бесконечную, активную, содержащую в себе противоположности среду Анаксимандр называет апейрон. Именно в ней, по мысли философа, заключается причина всеобщего возникновения и уничтожения.

Можно предположить, что Анаксимандр представлял себе некую от точки к точке изменяющуюся материальную среду, наподобие перехода от белого цвета к черному. Это позволяло философу взглянуть на нее с промежуточной позиции и увидеть противоположности как избыток и недостаток. Причем, посмотрев на каждую из противоположных сторон в отдельности с позиций их промежуточного, Анаксимандр мог увидеть новые противоположности и так без конца. Видимо такой взгляд и позволил Анаксимандру предположить, что апейрон включает в себя все виды противоположностей, которые порождают все тела «посредством различий в плотности и разреженности первоэлемента», что в свою очередь является основанием для рождения и гибели миров-небосводов, которое испокон веку повторяется по кругу.

Анаксимандр написал несколько сочинений: «Карта земли», «Глобус», «О природе». По их названиям можно судить о том, что философ в основном изучал природу. От последнего труда в свидетельствах Симпликия, одного из доксографов, жившего на тысячу лет позже Анаксимандра, сохранился один небольшой фрагмент:

«А из каких (начал) вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды (=ущерба) в назначенный срок времени»5.

Этот отрывок свидетельствует о том, что отношения между вещами, возникающими из бесконечной материальной среды, которую Анаксимандр называет апейрон таково, как отношение между «должником» и «кредитором», что свидетельствует о взаимосвязи мировоззрения Анаксимандра с мифологическим мировоззрением и, прежде всего, с идеей компенсации – Дике, как идеей космической справедливости (Правды). Причем, у Анаксимандра несмотря на мифологическую терминологию уже нет этих сверхестественных стражей меры, поскольку все космические процессы совершаются у него по своим имманентным законам, обусловленным активностью самой материальной среды – апейрона.

Поэтому смысл, вложенный в понятие «возмещение неправды» следует искать в мифологии и, прежде всего, в греческой идее компенсации – Дике, как идее космической справедливости (Правды), в то время как понятие «задолженность» ассоциируется с идеей декомпенсации (Раздора).

Здесь наиболее отчетливо проявляется связь между мифологическим и философским мышлением, которые на первых порах идут рядом, имея своими источниками элементы первоначального эмпирического знания. Опираясь на объективные законы бытия, мифологическое мировоззрение оказалось уже способным представить идеи несправедливости и возмездия, Раздора и Правды, декомпенсации и компенсации в образе физического явления, т.е. в образе весов в руках богини правосудия, чаши которых в одном случае выходят из положения равновесия, в другом – стремятся к нему. В этом образе нашла свое конкретное отражение характерная черта античности – мышление противоположностями. Последние понимаются здесь исключительно как «избыток» и «недостаток» того или иного субстрата относительно положения равновесия – того промежуточного состояния, из которого возникают и к которому, уничтожаясь, стремятся противоположности.

Поэтому, основным вопросом милетской натурфилософии было выявление сущности «промежуточного», сгущение и разрежение которого определяло бы все многообразие чувственно воспринимаемого мира. Это свидетельствует о том, что мифологическое мышление, оперирующее не только представлениями, но и сравнительными понятиями, не только не произвольно, но напротив, обладает весьма строгой логикой. Только эта логика отличается от логики нашей сегодняшней науки. Поэтому мифология является не только продуктом воображения, но и результатом строгого логико-теоретического мышления. Однако увидеть это можно только в итоге тщательного исследования тех мифологических представлений, которые отражают отношение противоположностей в процессе их компенсации и декомпенсации. Не случайно в первой части фрагмента Анаксимандр обращает наше внимание на то, из чего все сущее возникает и во что по необходимости оно уничтожается. И если слова «возмещение неправды» понимать как компенсацию, а слово «задолженность» понимать как декомпенсацию, то все становится предельно ясным. Появляется возможность определить «источник всеобщего возникновения и уничтожения». Все это позволяет предположить, что процессы «компенсации» и «декомпенсации» связаны у Анаксимандра временными рамками и в целом представляют собой своего рода циклический процесс.

Очевидно, что такой взгляд на природу предполагает осмысление ее не с позиций соотнесенного, т.е. не с точки зрения одного из полюсов градации. Здесь, как и у Фалеса, точкой отсчета, с которой осмысляется мир, является середина, промежуточное, которое делит непрерывную среду на активные, противоположные части.

Анаксимен (585 – 525 гг. до н.э.) – третий представитель милетской натурфилософии, ученик и последователь Анаксимандра, автор сочинения «О природе».

Как и его предшественники, другие милетские философы, Анаксимен осмысливает реальность с позиции противоположностей. Однако в качестве бесконечной, непрерывной среды – «апейроса», в отличие от Анаксимандра, он принимает одну из стихий – воздух. Последний, сгущаясь и разрежаясь порождает все видимое многообразие мира. По свидетельству того же Симпликия

«разрежаясь, (воздух) становится огнем, сгущаясь – ветром, потом облаком, (сгустившись) еще больше – водой, потом землей, потом камнями, а из них – все остальное»6.

Отсюда следует, что непрерывная среда, «апейрос», вне зависимости от того, что принимается за ее основу – одна из стихий или некая иная природа, представляет собой и материал для построения мира и порождающую его силу.

Сказанное об учениях милетских философов согласуется со свидетельством Аристотеля о том, что

«все принимающие такое единое (начало) оформляют его противоположностями, например плотностью и разреженностью или большим и меньшим, а эти (противоположности), вообще говоря, сводятся, очевидно, к избытку и недостатку… По-видимому, – продолжает Аристотель, – и само мнение, что единое, как избыток и недостаток суть начала всех вещей, очень древнего происхождения, только высказывалось оно по-разному: так, старые (философы) считают двойное (начало) действующим, единое – страдательным; наоборот, некоторые из позднейших полагали скорее единое действующим, а двойное страдательным»7.

Осознание природы как непрерывно меняющегося целого, как некой динамической среды, представляющей собой и субстанциальное и генетическое начало имело большое значение для формирования мышления первых натурфилософов, у которых все сущее мыслится как подвижное отношение противоположностей. Таким образом, первые греческие философы нашли тот единственный инструмент, ту единственную абстракцию, которая помогла внести упорядоченность в текущую неопределенность вещей и событий и, тем самым, обеспечили переход к мышлению не только классификационными, но и сравнительными понятиями-противоположностями, – одной из первых тотальных формализаций, прошедшей затем через всю историю философии8.

2. Пифагор и пифагорейцы

В то время, как на востоке Греции, в Ионии, последователи Фалеса объясняли единство и многообразие чувственного мира посредством противоположностей, на западе, в Сицилии и Южной Италии заговорили о новом единстве мира, выражаемом через количественные понятия. Это были пифагорейцы. Реконструкция их философского учения дело весьма неблагодарное, поскольку материалов о самой школе, а также о ее основателе – Пифагоре сохранилось немного. В основном, это сведения, полученные от других авторов.

Пифагор (571 – 497 гг. до н.э.) – выходец с острова Самос. Он был первым, кто называл исследователей природы и рассуждающих о смысле жизни любителями мудрости или философами. По совету Фалеса в поисках знаний Пифагор отправился в Египет, где пробыл 22 года. Помимо своей воли оказался в Вавилонии, где пробыл еще 12 лет. Говорят, что Пифагор побывал даже в Индии, где освоил учение о переселении душ. Таким образом, после 34 летнего обучения и странствий, он возвращается в «Великую Грецию», где на юге Апеннинского (итальянского) полуострова в Кротоне основывает свою религиозно-философскую школу – Пифагорейский союз. Это была закрытая организация, в которую принимались свободные люди обоего пола; в союзе было 2 ступени: акусматики (послушники) и математики (ученые). Учение пифагорейцев было тайным.

Рассказывают историю о том, как однажды, проходя мимо кузницы, Пифагор обратил внимание на то, что удары неодинаковых по весу молотов вызывают разные звуки. Зная вес молотов, можно было легко соотнести интенсивность звука с числом. Отсюда развивалось учение, согласно которому основой всего сущего признавалось число, поскольку числовые отношения отражают мировую гармонию. Кроме того, исследуют пифагорейцы и отношения между самими числами, закладывая тем самым основы теории чисел и принципы арифметики, посредством которых решают многие геометрические задачи.

В отличие от философов милетской школы, которые между реально существующими вещами находят динамические отношения, пифагорейцы ищут количественные зависимости, пропорции. Поэтому вместо традиционного осмысления бытия как отношения противоположностей, пифагорейцы осмысливают его с позиции соотнесенного. Для греческой философии это был совершенно новый взгляд на реальность.

Выбрав другую позицию для осмысления мира, пифагорейцы пересмотрели и понятие «противоположности», совокупность которых приводит Аристотель в виде таблицы. Она состоит из десяти пар. Это предел и беспредельное, нечет и чет, единое и многое, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, добро и зло, квадратное и прямоугольное. Аристотель никак не комментирует эту таблицу. Но нам видно, что не все из этих парных понятий являются противоположностями, как их понимали древние физики – ионийцы, а именно: как сгущение и разрежение относительно промежуточного состояния. Поэтому такие пары как предел и беспредельное, нечет и чет, единое и многое, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, квадратное и прямоугольное нельзя называть противоположностями. Это действительно различия, но к противоположному они не имеют никакого отношения. Причем, эти десять парных понятий, декада рассматривалась пифагорейцами как символ гармонии и полноты. И вообще, они считали, что в природе решительно все обязательно должно быть упорядочено, гармонично.

В произведении «О небе» Аристотель рассказывает о пифагорейской «гармонии сфер», обусловленной движением планет сквозь пневму (эфир). В зависимости от своего размера, скорости движения и удаленности от Земли, занимающей центральное положение, они находятся между собой в определенных отношениях, а следовательно, издают монотонные звуки разных тонов. Поэтому, движение небесных тел, понимаемое как «гармония сфер», производит музыку Вселенной, которую мог слышать только Пифагор. В своей совокупности эти тона образуют гармоничное созвучие.

Одно из наиболее полных изложений взглядов пифагорейцев мы находим у Аристотеля, который писал:

«Они видели, что свойства и соотношения, присущие гармонии, выразимы в числах; так как, следовательно, им казалось, что все остальное по своей природе явно уподобляемо числам и что числа – первое во всей природе, то они предположили, что элементы чисел суть элементы всего существующего и что все небо есть гармония и число. И все, что они могли в числах и гармониях показать согласующимися с состояниями и частями неба и со всем мироустроением, они сводили вместе и приводили в согласие друг с другом; и если у них где-то получался тот или иной пробел, то они стремились восполнить его, чтобы все учение было связным… Во всяком случае, очевидно, что они число принимают за начало и как материю для существующего, и как (выражение) его состояний и свойств, а элементами числа они считают четное и нечетное… По-видимому, – предполагает Аристотель, – они определяют элементы как материальные, ибо, говорят они, из этих элементов как из составных частей и образована сущность»9.

Таким образом, мир согласно учению пифагорейцев, прерывен, а начала его – числа и пустота.

Увлекаясь математикой, где решающую роль играет число, пифагорейцы поднимались с философского уровня мышления на научный, поскольку в числах и количественных отношениях они находили гармоничные соотношения, обусловливающие начало самого мироздания. Им даже казалось, что знание гармонических отношений, выраженных в арифметической и геометрической пропорциях, т.е. в числах, позволяет фиксировать сущность даже этических явлений. При этом пифагорейцы не отделяли числа от вещей. Аристотель указывает, что это сделал Платон, а «если взять пифагорейцев, то в этом вопросе на них никакой вины нет», поскольку числа пифагорейцев «не были числами, наделенными самостоятельным существованием».

У пифагорейцев еще нет полного размежевания физического и математического, хотя исходной парадигмой познания у них выступает «соотнесенное». Тогда как физика древних опиралась на другое сравнительное понятие – «противоположное».

И хотя Аристотель в целом относился к пифагорейцам критически, его информация о них дает нам богатый материал, на котором хорошо просматривается формирование философии из мифологии, а научного мышления из философского. Пифагорейцы превратили орфическое ритуальное очищение в научное занятие, в культ разума. И по мере того как пифагорейцы глубже представляли реальный мир, они понимали его как всеобщую гармонию. Поэтому древний пифагореизм нужно рассматривать как важнейшую страницу античной философии, особенно в той мере, в какой ему были свойственны зачатки научного мышления.

Вместе с тем, пифагорейское понимание гармонии как системы числовых отношений неполно, поскольку в нем не учитывается другой взгляд на реальность, т.е. позиция с которой осмысливали мир философы из Милета. Поэтому противоположности у пифагорейцев оказываются статичными, ибо заимствуются не из чувственно воспринимаемого мира, а из математических наук, но, как известно, замечает Аристотель, «математические предметы лишены движения».

Но даже в тех случаях, когда отношение противоположностей рассматривалось пифагорейцами правильно, т.е. с точки зрения идеи компенсации, все равно они видели в этом только уничтожение противоположностей в чем-то среднем, их равновесие. Выходит, что последователи Пифагора, так же как и последователи Фалеса не сумели нащупать причинно обусловленный переход от идеи компенсации, как наиболее элементарной формы самодвижения, к циклическому самодвижению, которое характеризуется соотношением в едином двух процессов: компенсации и декомпенсации. Таким образом, античные философы видели только часть процесса, а именно: переход противоположностей в состояние равновесия, что по времени занимает четвертую часть периода. Связать же ее с декомпенсацией, а тем более с целым периодом, т.е. с вращением тела по окружности или с колебанием его (положим струны) около положения равновесия – они не могли, несмотря на то, что периоды и отношения периодов, также как и отношения чисел, играли в учении пифагорейцев решающую роль.

И все же, несмотря на мистический характер и односторонность взглядов пифагорейская философия содействовала дальнейшему развитию обобщающей способности мышления. Если у Фалеса, который по существу был физиком, математика только еще выходила из практической науки, то Пифагор, первый превратил ее в умозрительную теоретическую дисциплину. Поэтому Пифагор является первым математиком в истинном смысле слова.

Проводя сравнение между двумя первыми философскими течениями можно увидеть между ними существенное различие: милетская школа изучала природу с физической точки зрения, тогда как пифагорейцы – с математических позиций. При этом физика имела дело с качественным и структурным многообразием мира, рассматривала его с позиции индуктивного метода. Она искала и находила в нем множество самых разнообразных свойств, доступных чувственному восприятию, которые осмысливались затем через понятие «противоположности». Тем самым признавалась не только изменчивость, процессуальность, непрерывность и релятивность действительности, но подразумевалось ее объективное существование. Все это характеризовало представителей милетской школы не только как диалектиков, но и как материалистов.