Слоновидение

Закончив обычные дела, он отправился на прогулку. В ближайшем парке Марк знал каждую тропинку и всех, кто в нем гуляет. Сегодня у него особенное настроение, и обычный маршрут оживает и становится волнующим. Сегодня она опять вышла из машины, скользнула по нему быстрым беличьим взглядом и ушла в непременном сопровождении. Когда-то она жила рядом, и они гуляли вместе. Наверное, это была детская дружба. Они радостно ловили весенний воздух и солнце, иногда прячась в заветных, только им известных уголках. Потом она выросла и стала жить в другом доме. Поговаривают, дела ее наладились, и она не единожды имела успех на различных выставках. У нее замечательные дети. Всем удалось удачно устроиться. Сама она была еще не старой и по-своему красивой.

Марк вернулся, ощущая утренний звук и музыку проданного неизвестно куда пианино. Нет, все хорошо. Заслуг не так много, но ведь главное – дом, любовь и человеческое тепло. В доме есть хозяйка – чудесная женщина. Марк подошел к ней, внезапно ощутив нежность. Она засмеялась и озорно почесала за ухом:

– Маркуша, пришел, милый! Сейчас накормлю и музыку послушаем!

Марк лизнул ей руку и лег рядом, положив голову на лапы.

– Ой, что ж ты грустный такой?

К сожалению, пес не мог рассказать, как взволновал его душу звук пролетевшего «кукурузника». Раньше они летали часто. Тогда Марк был еще щенком.

Кошачье

Тот, кто придумал, что кошки избегают человека, если ему скоро умирать, не знал, что у нас тоже есть сердце. Я живу в большом тёплом доме со множеством укромных мест. В нём есть хозяин и хозяйка. Они уже немолоды. Тела их пахнут осенними листьями.

Я люблю подходить к хозяину. Он гладит меня и позволяет спать на мягком. Хозяйка любит чистоту, и рядом с ней всегда есть еда. Она хорошая, но у нас разные представления о чистоте и порядке, поэтому под горячую руку ей лучше не попадаться.

Когда я родилась, люди назвали меня Марусей, хотя у меня уже было своё имя, не помню какое. Наверное, это не важно, потому что хозяйка вообще зовёт меня Муркой, чтобы не напрягать память, а хозяин чешет за ухом и молчит.

Ночью воздух колюч. Хозяин мнёт пальцами горло, кашляет и задыхается. Тогда хозяйка бегает, и в доме пахнет лекарствами. Она смотрит прямо перед собой, как слепая, и даёт ему скляночки. Она, наверное, и правда не видит ничего сквозь мокрые глаза и упавшие на лицо волосы.

Когда ему становится легче, он снова гладит и чешет меня за ухом. Пальцы его, в тот момент холодные и чужие, как зубья расчески, коробят моё тело. Но я ухожу, только когда он уснёт – ведь он же хозяин моего дома.

Ночью воздух будоражит. У меня ещё много дел. Люди не любят, когда их беспокоят ночью. Они спят и пропускают самое красивое время суток. Я ухожу одной мне известными лазами, чтобы вернуться утром. Ночь душиста и полна звуков во все времена. День полон звуками, как мусором, ночь – полна звуками, словно письменами. Где-то пробуют голос неокрепшие отпрыски нашего народа, где-то дерут глотку настоящие мачо.

Я всегда выбирала самых сильных, но их всё меньше. А теперь во мне шевелятся мои маленькие живые комочки, я говорю с ними и не ищу никаких встреч.

Нужно многим объяснить, что этот дом только наш. В отличие от котов, мы, кошки, делаем это молча, оставляя следы и запахи, убивая мелких тварей с голыми хвостами. Сначала они похожи на маленькие игрушки, которыми я забавлялась в детстве. Мне весело их догонять. Потом они мерзко пищат, и это меня раздражает. Затем они оскорбляют меня своим запахом так, что хвост мой дрожит от возмущения. Когда же дело кончено, и они лежат, как маленькие тёплые тряпочки, я сама решаю, что с ними делать – съесть или поделиться с кем-нибудь теплым и сочным мясом маленьких врагов. Люди не любят моей добычи. Детёнышей ещё нет, и я ем вражескую плоть, не оставляя никаких следов. Я присматриваю новое место для рождения детей. Оно должно быть тёплым безопасным и тайным. Старое место нашла хозяйка, и дети мои исчезли. Я могла бы запомнить обиду и уйти, но это наш дом, и однажды заведённый порядок не может быть нарушен.

Утром я снова прихожу в дом и дышу вместе с хозяином, даже если грудь его попискивает, словно в ней поселилась мышь. Сегодня он увидел меня и не улыбнулся.

Люди до конца остаются в своей постели, доходя до беспомощного состояния. Когда я стану бессильной, то уйду далеко, в секретное место, известное мне одной, чтобы не нарушать заведённого порядка. Там я увижу ночь, полную запахами и звуками, словно письменами…

Куртка

Слышали вы когда-нибудь, как заводится «Рено Пегас»? Это музыка… Я работаю таксистом в компании «Чайкоффский». Через две «эф». Это не орфографическая ошибка. Чайкоффский – наш любимый ресторан. Там очень вкусный чай и кофе. Всё остальное – тоже здорово. От него в городе есть кафе, бистро и служба такси. А композитор… Впрочем, ему бы понравилась моя машина. Он бы написал чего-нибудь. Когда меня спрашивают: «Азамат, зачем ты её так обхаживаешь?», я отвечаю: «Машина – это первая жена!». Хорошо, что Юлька не слышит – она бы обиделась.

Вот я просыпаюсь, глаза не открыл ещё, а слышу – Юлька уже по комнате порхает. Тихо – боится меня разбудить. В воздухе слабый запах весенних цветов. Я знаю, что это не духи. Это её, Юлькин запах. Открываю глаза и становлюсь нежным до неприличия. У нас с ней на всё времени хватит…

Не помню, сколько было у нас этого сладкого времени – задремали оба. А потом зазвонил мобильный и нужно было ехать, потому что клиент всегда прав… Стал свою куртку надевать, а Юлька моя и говорит:

– Хватит тебе её носить, я уже в трёх местах зашивала, она всё равно рвётся…

– Ладно, только я сам себе её куплю, – на ходу пообещал я.

Клиенты у меня – все люди нормальные. Может богатые не все, но скупердяев, дураков и алкоголиков уже нет. Сам исключил. Скромность, стабильность, деловитость.

Каждое утро, выходя к своему «Пегасу», я встречаю чудака дядю Колю. Возраста у него будто бы нет, как нет и многого другого. Он давно застрял годах на сорока, сохранив на сорокалетнем лице детское выражение, а в сорокалетнем теле душу ребенка. Глаза его всегда удивлены, рот полуоткрыт. Говорят, у него ни кола, ни двора, одна прописка и та чудом сохранилась, как и маленькая комната на первом этаже, которую убирала какая-то старая женщина. Говорят, это какой-то диагноз, но это не моё дело. У нас с ним ритуал:

– Азамат, у тебя машина хорошая. Я в соседнем дворе такую видел. Красивая. Но у тебя лучше, – смущенно улыбается дядя Коля. У него немного отвисает нижняя губа, как у собаки. Я вкладываю в его руку звенящей мелочи из моего кармана.

– Сам знаю. Не машина – чистая музыка…

– Спасибо, – он аккуратно кладёт мелочь в карман, задумчиво катается на раскрашенных качелях. Потом, тихо напевая себе под нос, помогает дворничихе Даше, громоподобной барышне, убирать двор. Потом, так же тихо напевая, идёт покупать на заработанные деньги леденцы и маленькую булочку. Леденцы – себе. Маленькую булочку – на крошки дворовым птахам. Он держит крошки в вытянутых руках, замирая, как дерево, и жмурится от счастья, когда к нему на руки, плечи и голову слетаются голуби, воробьи и синицы.

А меня ждут клиенты мои стабильные и шопинг, ну, то есть, куртку надо купить…

…Устал от шопинга (ну и словечко!) как от самой нуднейшей работы. Казалось, что эту шуршащую шмотную массу шил один и тот же косорукий мастер, шил, зараза, гнилыми нитками, экономя силы, время и свою бедную фантазию. Всё на мне топорщилось, хотя кособоким никогда не был. Всё было не по мне, хотя придирки к одежде – это больше по Юлькиной части. И тут блеснуло в глаза мне чем-то, я даже не понял чем. То ли молния на ней, на куртке, то ли пряжка или заклёпочка какая… Посмеялся, помню, что меня, как сороку, или, как бабу, на блестящие пряжки и заклёпочки тянет. Посмеялся и купил – очень удобная оказалась вещь.

Я проснулся от внутреннего холода. В комнате было уж очень тихо. Пахло почему-то пылью. Сумерки уже распадались. Я различил пару тёмных длинных волос из Юлькиного локона на подушке, её короткий шёлковый халатик на полу. Она зачем-то называла его «туникой». В брошенном виде он был похож на крылья бабочки. Юлечка ушла. Я не понял почему. Я смутно помнил, что накануне вечером она надувала губы, не отвечала мне, или отвечала невпопад. Я был уставший и решил всё отложить на потом, пообещав себе, что куплю большущий букет завтра же, и во всём разберусь. Юлин мобильный был недоступен. Домашний её родителей тоже не откликался. Из компании «Чайкоффский» позвонили в срок. Я вышел к своему «Пегасу». Во дворе не было дяди Коли…

Весь день я ездил по каким-то медвежьим углам из одного конца города в другой. Напрасно пытаясь попасть на «зелёную волну», весь день торчал на светофорах, пропадал в пробках. Звонил Юле, сатанея от бесконечного ожидания. Заработал за это штраф. Объяснять постовому с оловянными глазами, что звонки в пробках не создают аварийной ситуации, было бесполезно. Выехав на улицу Мира, аккуратно выполнил поворот и едва не попал под «Нефаз», который как из-под земли вынырнул. Старушка, божий одуванчик, спешившая к своей внучке, побелела, перекрестилась и сказала, что больше со мной не поедет. Я высадил её на ближайшей остановке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.