Салагин. Книга о любви

Мне так бы хотелось, хотелось бы мне

Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому —

И вдруг оказаться вверху, в глубине,

Внутри и снаружи, – где все по-другому!..

Отец не одобрял мои предпочтения, посмеивался над тем, что я слушаю, иногда даже ругался, когда громкость музыки начинала превышать порог допустимого. Маме было все равно, а бабушке безразлично, что, в принципе, одно и то же. Одобрял мой выбор один лишь братишка, и это нас неимоверно сближало. Он, хотя и был совсем ещё маленьким, понимал, что вместе с «Сонатой» в наш санаторский мир врывалась новая роковая эра. Странное дело, когда и я был совсем мал, то ни от кого не ждал помощи. Не было в ней необходимости. Возможно, потому, что и так был достаточно защищён, находясь в семье, в родном доме. Но чем старше я становился, тем чаще в ней нуждался – в помощи родных, друзей и абсолютно незнакомых людей. «Хелп!» – орали дружно битлы, – и во мне тоже потихоньку зрела острая необходимость кого-либо спасти, вызволить из беды, непременно помочь и сострадать.

Такая возможность выдалась очень скоро. Под влиянием Шаха, я вовсю читал учебники по физики для старших классов и знал много тайн, связанных с электричеством. Я, например, понимал, что электроны, бегущие по проводам и несущие заряд, весьма коварны, неосторожного человека они могут наказать и даже убить. Однажды, когда мне было всего три года, мы с приятелем Андрейкой обнаружили прекрасное укромное местечко для наших детских игр – большую трансформаторную будку, которую беспечные взрослые оставили незапертой. В ней было довольно просторно, для того чтобы разместить наши машинки и устроиться в ней самим, как в уютном домике. В общем, мы дружно веселились рядом с высоким напряжением, гудящим в мощных обмотках трансформатора, пока встревоженная нашим исчезновением бабушка не бросилась на поиски и не обнаружила нас. Электрический бог тогда сжалился над маленькими недоумками, возомнившими себя диэлектриками, и не выказал праведного гнева. Но бабушка была в шоке. И ещё долго приходила в себя и рассказывала потом, что ей пришлось пережить, услышав голос любимого внука, доносящийся из трансформаторной будки.

Фактически бабушка была моей спасительницей. А я, неблагодарный, приносил ей одни огорчения. Это было несправедливо по отношению к ней. Такое положение надо было немедленно исправить.

Если сильно хочешь кого-то спасти, то случай обязательно представится. Так и случилось. Во время каникул в мои обязанности входило разогревать чайник, перед тем как бабушка придёт на обед. С бытовым газом тогда были перебои, и приходилось пользоваться старой электрической плиткой. На таком устройстве чайник разогревался довольно-таки долго – минут двадцать, наверное, а то и больше. Однажды, ожидая бабушку на обед, я обратил внимание на то, что пружина накаливания включённой плитки, раскалённая докрасна, выгнулась и соприкасается с металлической поверхностью чайника. Но ведь по пружине идёт электрический ток! Если бабушка схватится за чайник, то её наверняка убьёт, а если первым до металлической ручки дотронусь я, то сам стану жертвой безжалостного потока электронов. Можно, конечно, плитку выключить. Но покинет ли чайник коварное электричество? Этого я не знал, и в учебнике физики ответа на, казалось бы, простой вопрос, увы, не было. Пока вода закипала, меня потихоньку охватывал ужас. Что делать? Допустить, чтобы любимая бабушка погибла, было нельзя. И тогда я решился: пусть лучше стукнет током меня. Выключив плитку, я долго смотрел на чайник, по моим представлениям, доверху заполненный электрическим зарядом, а потом, решившись, – будь что будет – схватился за его металлическую ручку. По жизни я был счастливчиком, повезло и на этот раз: электричество уступило моей отваге и ушло обратно в пружину, а я перенёс чайник на стол – в безопасное место. Он был чуть тёплым, и вода напрочь остыла к приходу бабушки. Она расстроилась и долго ругалась за то, что осталась без горячего чая. А я слушал её ворчание и молча улыбался: если победителей и не судят, то им порой здорово достаётся. «Если б она знала, какой опасности подвергалась! Один-то раз как-нибудь переживёт и без чая, – думал я. – Главное, что живой осталась». Бабушка так и не узнала о таинственном ангеле-хранителе, этот секрет я хранил долго и раскрываю его только сейчас.

Тогда же идея спасения захватила мой юный ум целиком и надолго. Мне грезилось, что Оля в депрессии стоит у раскрытого окна и хочет броситься вниз с самого высокого – четвёртого – этажа стройки, у неё истерика, и никто не может остановить её, лишь я один пробиваюсь сквозь испуганную толпу, протягиваю руку и говорю ей: «А ты читала „Над пропастью во ржи“?» Разве можно умереть, не прочитав Сэлинджера? И тогда она оборачивается ко мне, её ладонь ложится в мою, и мы уходим вместе. Куда, я так и не додумал, это не столь важно. Но уж, конечно, не в избу-читальню. На свете много других романтических мест.

* * *

Бабушка снова ушла на работу, а я включил «Сонату» на полную громкость и примостился на диване с томиком Лермонтова: Синие горы Кавказа… вы взлелеяли сердце моё… Ринго Старр барабанил на ударных – в его игре можно было уловить и выстрелы поджигала у водокачки, и взрывы бутылок на стройке, и даже ощущались запахи горелой серы и карбида. Битлы просили помощи, но я, слава Богу, ни слова не понимал по-английски, поэтому в моей голове складывались совершенно иные образы – высокие снежные горы и люди, пробивающиеся сквозь ледяную пургу к жилью, теплу и свету. Им сейчас трудно в пути, они рискуют заблудиться и замёрзнуть, но это ничего, что трудно, я готов отдать им самую драгоценную вещь – светящийся в темноте компас, а с ним-то им наверняка не будет страшно: они обретут уверенность и получат новые силы для преодоления маршрута. Жаль, что битлы никогда не узнают, о чём они пели с катушки лампового мага в далёком от них санаторском посёлке.

Глава 6. Тюремщик

Честно говоря, с компаса-то всё и началось. Отец купил мне его для уроков географии, и я был счастлив. Ни у кого из мальчишек не было такой дорогой вещи. С компасом я никогда не расставался, и поэтому всегда точно знал, где север и где юг, где запад и восток. Даже ночью светящаяся фосфорная стрелка указывала точно на север и полярная звезда довольно подмигивала, совсем не догадываясь, что на самом-то деле меня давно уже тянет с милого севера в сторону южную – и тому виной индийские фильмы, просмотренные мной в последнюю неделю.

Учительница географии научила меня ходить по азимуту. «Азимут» – слово, так и оставшееся для меня загадочным, до конца не разгаданным, но, тем не менее, я по нему старательно ходил. По маршруту, конечно, а не по слову. Теперь, увы, всё не так: старый школьный компас с белым ободком куда-то запропастился, а сам я давно сбился с курса и, где оно, верное направление, давно не представляю вместе со всей обновлённой страной. Так и брожу по свету много лет, и бессмысленное плутание порядком поднадоело. Порой мне кажется, что нужно срочно раздобыть новый компас или, на худой конец, приобрести старый в антикварной лавке. В 73-м же году моя неосознанная тяга к путешествиям постепенно стала опредмечиваться и приобретать реальные образы. Именно тогда появился тюремщик.

Я не поленился заглянуть в словарь: в современном литературном языке «тюремщиком» называют надзирателя в тюрьме или того, по чьему распоряжению кто-нибудь отправлен в заключение. В моём детстве тюремщиком называли отсидевшего зэка. Один такой жил в соседнем доме и был старшим братом Рината. Он был молод и не менее Ипполита любил общаться с ребятнёй. Загибал нам байки про монотонную тюремную жизнь, части которой регламентированы и расставлены строго по отведённым местам, как цифры в таблицах Брадиса. Мне запомнилась история о том, как однажды во время ужина он обнаружил морковь в тарелке с баландой. Это было большой редкостью и небывалым везением. Казалось, ничего вкуснее он никогда не ел. Несколько дней ходил счастливым и рассказывал сокамерникам, как ему повезло. Понятно, что тюремщику безмерно завидовали. «Где растёт морковь? – спрашивал он нас и сам же отвечал: – В земле. А в земле, пацаны, – сила. Держитесь родной земли, и если вдруг выйдет отлучиться, оставляйте шанс вернуться. Смысл любого путешествия в возвращении и ни в чём ином. Если не верите, почитайте „Одиссею“ Гомера». Он был неплохим воспитателем, этот тюремщик. Не удивительно, что и я с самого детства люблю варёную морковь и могу съесть её в огромном количестве. Не удивительно, что и я из любого путешествия возвращаюсь домой, как бы хорошо ни было в чужих землях.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.