Багульника манящие цветы. 1 том

Очутившись на его вершине, они рухнули вместе на землю, раскинув руки. Облака проплывая, улыбались им. Солнце, выходя из облаков, щекотало нос и глаза.

Немного отдохнув, они встали, огляделись по сторонам. Катюшка ахнула – такая красота была кругом! Сиреневым цветом были покрыты сопки – это свои первые весенние цветы дарил миру багульник. Щебетание птиц радовало сердце, а лёгкий ветерок развивал Катины лёгкие кудряшки. От высоты захватывало дух. Девочка, закрыв глаза, снова их открыла – красота не исчезла.

Илья, чувствуя радостное состояние дочери, захотел закрепить его. Он поднялся с земли, оглянулся кругом. Расставив ноги на ширине плеч, как бы утверждая себя на земле и, устремив свой взгляд вдаль, произнёс —

– Это наш мир, Катюша, наш край, в котором мы живём. Это наша планета с её сказочными богатствами. Это наша природа, которую мы должны любить и беречь. А вырастешь, Катерина, мы с тобой отправимся в далёкое путешествие. Я покажу тебе места, где сам бывал. Например, край Забайкалья. Там такая красота – не надоест любоваться.

Когда – то мы с другом Антоном топтали там нехоженые тропы. Когда – нибудь, в том краю проложат железную дорогу на восток, ещё до войны задуманную. Может быть, когда ты вырастешь, отдашь свою часть жизни для той стройки.

С твоей мамой мы так же приехали обживать северный Урал. Возрождалась авиация. Стране нужен был алюминий. На северном Урале открывались шахты по добыче боксита. Нужны были люди, и мы с твоей мамой приехали сюда. На новом месте начали строить новую жизнь. Теперь это и твой город, Катерина. Здесь твои друзья, твои родители, люби этот край, Я всегда буду с тобой, что – бы не случилось. —

Катя только позже поняла, что отец её уже тогда, на вершине той сопки чувствовал свою смерть.

Выслушав долгий наказ отца, она тогда поёжилась от многих, непонятных для неё слов. Сказала —

– Пойдём, папа вниз, к маме, а то она нас, наверное, уже потеряла. Илья, засмеялся —

– Ничего не бойся – я ведь, с тобой!…

От твёрдой полки ныли бока. Катерина проснулась. Весь их вагон ещё мирно и безмятежно спал. Поправив матрац на верхней полке, где спал Леонид, заботливо укрыв дочку, вдруг снова взволнованно подумала, будет ли хорошо на новом месте её детям? Почему вспомнила она об этом только сейчас? Мама была права – нужно было хотя – бы Танюшку пока с собой не брать. За себя Катерина не волновалась, а всё же дочку нужно было оставить с мамой.

Сколько раз она не прислушивалась к её советам! Сколько раз огорчала её своими выходками.

Она помнит, как было маме тяжело, когда не стало рядом отца. Всё замечала старшая дочь. Ей, Катерине было легче перенести исчезновение отца, так как свято верила в то, что он жив. Жив, не умер, как думала мама. Он просто сейчас не с ними, а в другом месте и обязательно их видит. Они с отцом часто разговаривали на эту тему. Жаль, что мама в это не очень верила, поэтому и плакала. Ну а она своими выходками ещё больше её огорчала. Ей снова вспомнился тот свой побег за город. Если бы сейчас её Лёнька вдруг куда исчез или Танюшка, то не пережила бы это. И пока бы их искали, Катерина бы просто сошла с ума. Как ей тогда, шестилетней девчонке, пришло в голову отправиться одной за посёлок на сопку? И что, должно быть, пережила её мама? Только сейчас понимает она, как страшно становиться, когда твой ребёнок вдруг куда – то исчезает! От этого воспоминания Катя поёжилась.

А тогда, той весной, проснувшись ранним утром, Катериной овладевали совсем другие чувства – скорее снова очутиться на той заветной сопке, где, по её мнению, её ждёт её отец.

Тем утром она прислушалась – в маминой спальне тишина. Потихоньку оделась, нацепила на спину свой рюкзачок, с вечера незаметно приготовленный, и вышла из дома. Вскочив в автобус, где её кондукторша встретила словами —

– Далеко ли собралась, ранняя птичка? —

Катюшка вышла на конечной остановке и, сосредоточившись на местности, уверенно и смело направилась в ту сторону, где уже виднелась сопка. Она бодро шагала и про себя твердила —

– Я иду к тебе папа, иду. Вот уже и знакомая вербочка распустилась своими пушистыми шариками. Девочка, погладив вербу, поторопилась к подножию сопки. Там остановилась, открыла свой рюкзачок и достала компас. Бережно открыла футляр и уставилась на стрелку. Покрутив компас в руке, она решительно сделала шаг к покорению вершины, к той самой вершине, куда они поднимались впервые вместе с отцом.

Подъём крутой. Она вспомнила, как помогал тогда ей её отец, что бы попасть на вершину сопки, как протягивал дочери свою руку. Но сейчас ей придётся покорить эту высоту самой. Хватит ли у неё силёнок? Получится ли? У Катерины уже проявлялась сила – воля, проявлялся характер, и в этом была заслуга её отца. Она не отступится от задуманного, не спасует перед трудностями. Первый шаг к покорению вершины сделан. Шаг за шагом девочка двигалась вперёд. Идти было трудно. Она останавливалась, поднимала голову вверх, шептала —

– Я сейчас, ещё немножко. И снова двигалась к цели.

Склон сопки был осыпан веточками сосен, шишками. Всё это мешало ей продвигаться. Встав на четвереньки, она поползла. Так стало легче. Но ступая на шишки и соскальзывая, продвижение вперёд замедлялось. Острые иголки сосны кололи руки. Идти стало просто невозможно. Ну, ничего, она сейчас отдохнёт и снова продолжит своё восхождение. Катерина поднялась, отряхнула руки, огляделась – вот уже и середина. Дойдёт. Всё равно она дойдёт до вершины. Не может не дойти – там ждёт её папа. Подпрыгнув и поправив на спине рюкзак, Катерина потеряла равновесие. Перед глазами замелькали верхушки сосен, небо, корни деревьев, земля. Какая – то минута, и она уже сидела на том месте, откуда начала своё восхождение.

Обхватив голову руками, заплакала. Заплакала не от боли, а от стыда и бессилия.

Долго плакать у Кати не получилось, вспомнила, что её отец не любил это. Всегда говорил в таких случаях —

– Не поможет, даже не надейся. Он смеялся и продолжал —

– Только упорство и настойчивость в задуманном станут твоими первыми союзниками твоих побед. Подняв вверх голову, Катюшка всё же поняла – этот крутой подъём ей преодолеть будет нелегко. Но отступить для упрямой Катерины было куда сложнее.

Приказав себе, что пора вновь начинать покорять вершину, где уже, наверняка, заждался её отец, девочка шагнула к своей цели…

Ночью поезда почему – то особенно быстро мчатся, на поворотах рельсовых путей от качки может проснуться любой пассажир. Но никакая качка не сможет сейчас разбудить Катерину. Она продолжает видеть свой сон, который когда – то был явью – всё то же восхождение на вершину к отцу.

Карабкаясь вверх, цепляясь за каждую кочку и кустик, Катюшка продолжала подъём на вершину горы. Снова она уже преодолела половину пути. Смотреть вверх больше не решалась. Хоть и была та невысокая гора для взрослого человека вполне преодолимой, всё же для ребёнка она оказалась слишком крутой. Хотелось выпрямиться, рюкзак хоть и не очень тяжёлый, всё же тянул Катерину назад и спина устала. Буквально на одну секундочку поднялась и расправила она плечи. Только на миг… и тут же невидимая сила потащила её назад, вниз, к подножию. И снова всё мелькало и кружилось перед глазами и снова всё сначала. Нет! Она больше не сможет.

Девочка сидела у подножия сопки, обхватив руками колени и опустив голову. Слёз не было. Было разочарование и пустота. Не получилось.

– Прости меня, папа. Не смогла я дойти до тебя. А так хотелось тебя увидеть! Я так ждала этого дня! Но ничего, в следующий раз мы обязательно к тебе поднимемся вместе с мамой. —

У Катерины закружилась голова, почему – то захотелось спать, может быть потому, что встала рано? И она на какой – то миг отключилась.

А поезд продолжал всё так же быстро мчаться в ночи, как – будто помогал Катерине успеть за эту ночь увидеть и пережить вновь все те события, связанные с её отцом. Скорость поезда не сбавлялась даже на крутых поворотах. Лёнька тоже крепко спал, уткнувшись в вагонную перегородку и тоже, наверное, видел свои детские сны…

Сколько Катюшка была в бессознательном состоянии у подножия сопки, когда с неё скатилась, она не помнит, но очнулась уже на вершине холма. Оглядевшись вокруг, она узнавала место, где ровно год назад её папа разговаривал с ней, говорил много хороших слов и был весёлый. Но как она попала на вершину?

Удивиться этому, а тем более испугаться, она не успела. Её сердце наполнилось вдруг невероятным умиротворением и спокойствием. Думать не хотелось ни о чём. Удивительная тишина и красота была вокруг. Как и тогда, когда она вместе с папой была на этой вершине, здесь было необычайно торжественно и красиво. Сейчас было всё, как и тогда. Вон и маленькая сосна в центре вершины. Она заметно подросла, и сейчас кивала девочке в знак их встречи пушистыми веточками зелёных своих иголочек. Катюшка смотрела на макушки сосен, на птиц, пролетающих над головой, на облака. Она была одна, но всем своим существом чувствовала присутствие отца. Вслух произнесла —

– Здравствуй, папа, ты здесь? Я пришла. Пришла к тебе. Может ты теперь птичка, может облака, а может в багульник превратился? – Помнишь, как он тогда цвёл? И сейчас цветёт, радует своим сиреневым цветом. Хорошо тут у тебя! Ты обещал быть со мной всегда. Дай мне просто знать, что ты здесь, со мной. – Она замолчала, оглянулась – никого. Чирикали, пролетающие над головой птицы, пролетали над самой головой девочки. Катюшка старалась в это мгновение даже не дышать, боясь пропустить хоть какой – нибудь намёк на то, что её отец здесь. Ведь она так в это верила! Всё же чуда не произошло – ничего такого она так и не заметила. Глубоко вздохнув, произнесла раздосадовано —

– Я так надеялась, что увижу тебя. Что скажу маме? Теперь – то уж точно она мне не поверит, что ты не исчез, не умер, как думает она. —

Катерина глубоко вздохнула, и в это время случилось то, чего она и не ожидала. Не успела даже ойкнуть, как кто – то невидимый бережно её подхватил, и через секунду Катерина парила над сопкой. Она почувствовала чью – то руку в своей руке. Сомнений не было, это был он, к которому так торопилась. Она увидела отца. Смутно, как бы силуэт, но всё же это был он, Катин папа. В лёгкой рубашке, в синей, которую Катюшка любила больше всех. Эта рубашка так подходила к папиным глазам! Девочка смеялась от счастья. Смеялась до слёз от того, что может парить как птица над землёй, от того, что с ней снова её отец, настоящий, самый добрый и самый красивый. Они ни о чём не говорили, а просто смеялись. Смеялись и летали, держась за руки. Им было хорошо. Своим взглядом Катин отец говорил —

– Видишь, я не обманул тебя. Я обещал, что никогда не оставлю тебя, Верочку, маму. Не могу я вас бросить и рад тому, что ты поверила мне. —

Илья бережно поставил дочку на землю, к самому подножию склона и, прикоснувшись нежно к её кудряшкам, исчез. Катюшка стала крутить головой; в надежде увидеть отца, но вдруг прямо перед собой увидела свою маму. Они бросились друг другу в объятья так, как будто очень давно друг друга не видели. Маша целовала дочку и от этой радости плакала, а Катерина от радости смеялась, что наконец —то она встретилась с отцом. Без умолку тараторила взахлёб, перебивая мать —

– Я его видела, мама! Мы с ним летали. В другой раз мы с тобой вместе поднимемся на вершину, и ты тоже сможешь с нами полетать, словно птица. – Катюшка без умолку щебетала, возбуждённая происшедшим. Маша, видя дочкины счастливые глаза, теперь не могла не соглашаться с ней, в тоже время, очень волнуясь за состояние её души.

Вернувшись домой, решила всё же снова отвести её к психологу. Очень переживала она тогда за дочку. Маше с трудом верилось в её фантазии, но она ловила себя на мысли, что ей так же, как и её Катюшке хотелось увидеть Илью. Вынашивала мысль о том, что и она когда – нибудь сможет с помощью каких – ни будь добрых ангелов хоть краешком глаза увидеть мужа. И кто знает, может на самом деле девочка говорит правду, уверяя мать, что может общаться с отцом. Уверяет, что он есть. Пусть не дома, но он существует и даже можно видеть его.

Думаете, так не бывает? Ещё как бывает! Просто надо сильно верить, любить и не отправлять в забвение родных людей, по разным причинам, ушедших от нас. Может нам надо стать чище, как детская слеза и посмотреть на мир глазами ребёнка? Им, ангелам, дано видеть много того, что нам, взрослым и грешным не дано. А ведь это совсем не сложно – почувствовать себя ребёнком. Мы и есть все дети Большой Земли. И она нам мать.

Мы только играем во взрослую жизнь, в том и грязнем. Отталкиваем своих детей в постоянной своей занятости и они – наши дети, не понимая нас, всё равно цепляются, пытаются остановить нас в этом бешеном ритме жизни, умоляя прочитать им сказку или просто поговорить. Просят и требуют обратить на них внимание: ведь такая красивая бабочка сидит на ромашке!

А облака? Они похожи на мишку в лесу, на кораблик, на слонёнка.

Но нам некогда – мы окунаемся с головой в свои нескончаемые дела и проблемы, торопимся в старость. Мы хотим взрослеть. И мы взрослеем. Мы так хотим, мы стараемся как можно быстрее всё успеть, всё сделать и мы старимся. Мы так этого хотели и у нас получилось. И добиваемся мы этого сами.

Так нам и надо! Своими мыслями, поступками двигаем время вперёд и вперёд. Финал почти у всех один – старость нежданная и болезни, полученные в гонке к этому финалу. И уже никуда не нужно спешить. Ты стар и, возможно, одинок. Впереди остался лишь один шаг в вечную темноту, назад не получится – ноги уже не слушаются. Остаётся одно – оглянуться. Мозги тоже устали и ничего уже не хотят.

И так хочется туда – в далёкое детство. Где всё чисто. Где мячики и сказки. Где секреты во дворе и дворовые Жучки со своим потомством. Где пряталки, прыгалки и бабушкины блинчики.

Может, стоит остановиться и оглянуться назад? Кто сказал, что не стоит этого делать! Простите, но он не прав! Нужно, нужно иногда останавливаться, что бы вдохнуть новый чистый глоток воздуха, что бы увидеть вокруг себя своих близких. Это нужно всем нам, нужно нашим детям, которые будут несказанно нам благодарны за то, что мы их наконец – то заметили. Важно и полезно вспомнить и себя в своём детстве.

Кем мы хотели быть? Врачами, учителями, водителями, космонавтами. Тогда это было от чистого детского сердца.

Но теперь, в бешеном ритме сегодняшнего дня уже мозги наши затуманены и думают совсем иначе: как же! Как отстать от соседа! У него крутая иномарка, у него бизнес, у него жена моложе его самого на двадцать лет. Да что там – она ему в дочери годится! Не поменять ли профессию учителя на бизнесмена? Не поменять ли жену на более молодую? И не переквалифицироваться ли с лётчика на управленца огромного супермаркета?

Стоп! Куда мы все мчимся? Давайте остановимся! Вместе с тем остановится и время. Выскочить нужно из бешеного круга – колеса, которое нас закружило. Выскочить, пока не поздно.

Давайте вспомним себя счастливыми детьми. Давайте вспомним заброшенного друга – медведя. Пусть он и старенький, но надо найти его, прижать к своему сердцу – он так нас ждал! В нём наше детство. Он вернёт нам чистоту души и чистые помыслы. Он вернёт нам доброту.

Давайте вспомним, как когда то подарили свою любимую игрушку своему другу или подружке, потому что они так хотели с ней поиграть. И мы отдали. Отдали насовсем – пусть у друга будет радость.

К нам потом, позже, наверняка вернулось забытое эхо нашей доброты другим подарком. Может быть, мы это и не заметили, но этот золотой закон бумеранга обязательно сработал. Он действует, он никуда не делся. Пожалуйста, ради себя, любимых, отбросим все дела – они бесконечны.

Вспомним, что давно не навещали своих родителей. Нужно навестить их. Это тоже встреча с детством и тоже мощная подпитка для каждого из нас. Давайте выйдем к поле, к речке побродить по опушке, где когда – то собирали землянику. Если закрыть глаза, обязательно каждый из нас услышит голос босоногой детворы – своих друзей из детства. Эти места нас помнят, зовут нас во сне, в мыслях. И это не зря. Это необходимо нам! Поверьте, мы станем другими. Что – то случится в наших душах. Случится хорошее, проснётся наше доброе сердце. Оно таким и было, просто нужно было остановиться и подождать его, потому что мы всё это время бежали впереди его, и оно устало за нами гнаться. И будут наши дни длиннее, дыхание станет ровным и спокойным. Надо постараться это сделать. Постараться для себя и наш Создатель будет рад, что мы остановились, оглянулись вокруг и увидели наконец – то всю красоту Земли.

Если на тебя никто не обращает внимания – стоит ли наряжаться? Вот так и листва на деревьях и поляны с ромашками могут завянуть, если на них не обращать внимание. И речка может обмелеть и высохнуть, если она уже никого не радует. Не топчут её берега, и рыба не плещется в воде. А зачем, для кого? Да стоит ли ещё перечислять всё то прекрасное, что нами упущено.

Пока не поздно, давайте остановимся, напьёмся прошлым своим детством, растворимся в своих детях, – в их бескорыстной любви к нам и уже можно шагать дальше размеренней и без лишней тяжести груза, обременявшего нас все эти годы. Вот тогда и не покажутся нам неправдоподобными повествования наших детей. Мы будем видеть то, что не видели прежде. Мария Леонидовна поджидала Верочку. Вдвоём легче будет справиться с тоской, которая накатила на неё после отъезда Кати с детьми. Остро ощущалась какая – то пустота в душе. Наваливались грустные воспоминания, и никак невозможно было от них избавиться.

Как всё же быстротечна жизнь! Казалось, что всё это было вчера; весёлый неугомонный Илюша, обустройство на новом месте и рождение первой дочери.

Она улыбнулась; вспомнила давние дни на Северном Урале.

Прибывающий народ гудел, расселялся по баракам, суетился по всему посёлку. Разрастался шахтёрский городок недалеко от Уральских гор. Рождались новые семьи, новые детишки.

Роддом был новый, большой, пахло сосной и краской. Почти все палаты были наполнены молодыми мамашами. По длинному коридору слышны были нескончаемые крики новорождённых. Акушеры, загруженные важной работой – принятием новых граждан страны, громко восклицали —

– Дорогие мамаши, создаётся такое впечатление, что вы собрались со всех областей рожать именно у нас, в нашем роддоме. А ведь Родине нужен боксит. Кто за вас будет работать? Мужики одни не потянут работу на рудниках – Молодые мамаши тут же отвечали весело врачам и нянечкам —

– Прежде, чем впрягаться в работу вместе с нашими мужиками, хотим нарожать им сыновей, чтобы росла смена. А у нас ещё всё впереди. – Персонал роддома соглашался с молодыми мамашами и уверенно продолжал принимать младенцев в своей гостеприимной больнице.

После рождения дочки Маша, как впрочем, и остальные женщины, родившие до недавнего времени, детей, вышла на работу. Детских садов и яслей было построено предостаточно. Уже с шести месяцев можно было оформлять малыша в ясли.

Маленькая Катюшка, как и многие дети шахтёров, посещала эти детские ясли.

Подрастая, ребятишки так и росли вместе. Бегали гурьбой по всему посёлку, убегали в лес рвать малину, чернику, морошку.

Посёлок Бокситы стоял уютно, у подножия сопок. Ни ветра его не доставали, ни чужие несведущие люди. За посёлком, за железнодорожным полотном начинался лес, а там и болота. Росла на болоте клюква. Росла она на кочках и манила крупной красной бусинкой к себе на кочку каждого. Когда, однажды, один из мальчишек попался в этот плен и остался там навсегда, взрослые строго настрого запретили ходить на те болота.

Урал. Слово суровое, под стать климату.

Мария Леонидовна вспоминает, как не однажды упрашивала Илью уехать. Ей было больно иногда смотреть на расчёсанные от комаров руки и ноги дочери, хотя та никогда и не жаловалась на этот пустяк. Илья подхватывал жену, кружил её и приговаривал. —

Здесь будет большой город! Наш город! Посмотри, какая здесь красота! Одни Уральские горы чего стоят! Сколько лыжников к нам сюда приезжает! Да и Катюшка здесь родилась. Мы же недавно квартиру новую получили, и из окна наших красивые сопки видны. —

Маша, насчёт пейзажа за окном, с мужем соглашалась, и разговор об отъезде забывался, а вскоре он сам по себе отпал. Привыкала она постепенно к суровому краю, к своим новым друзьям, ко всему, что её окружает.

Кажется, совсем недавно это было. Выросла её старшая дочка, и вопреки пролетевшему времени так хочется его вернуть, погладить Катины светлые кудряшки, порадоваться вместе с Илюшей рождению Верочки, которая так и не успела запомнить отца.

Мария Леонидовна прошлась по пустым комнатам, которые совсем недавно были наполнены жизнью. Подумала снова с сожалением о том, что зря все – таки Катерина поменяла благоустроенный быт и укатила в тайгу. В Германию с ними ехать когда – то отказалась наотрез, а в глушь сибирскую отправилась с большой радостью. Она хорошо знала свою дочь. То, что она задумывала, того всегда добивалась. Её Катерине с самого раннего детства не хватало приключений.

С волнением в груди вспоминает она, когда проснувшись утром, она не обнаружила её в своей кровати. Маленькая Верочка плакала – не давала ей сосредоточиться. —

– Господи! – с ужасом думала Мария —

– Где она может быть? —

Вместе со своей подругой по работе они долго выдвигали разные версии, искали там, где она могла бы быть. Но Катюшки нигде не было. Только потом промелькнула мысль; а не отправилась ли её дочь на сопку? Обещала ей Маша тот поход к отцу на сопку, да обещания не выполнила. Видно не дождалась обещаний её дочь – сама отправилась за город. Полезла в кладовку. Рюкзак Ильи висел на месте, а вот Катиного рюкзачка, который всегда висел здесь, не было. У Маши немного отлегло на сердце, теперь она хоть знает, где искать дочь. Мария торопилась к автобусной остановке – оттуда можно быстро добраться за город. Успокаивала себя тем, что дочка её научена отцом, как вести себя в лесу. Волновалась только по одной причине – помнит ли её дочь то место, где когда – то они все вместе отдыхали? В то утро она, в поисках дочери, на ходу вспоминала все молитвы и шептала их. Просила только одного – не забирать у неё её любимую Катюшку.

Господь услышал её мольбу и вернул в её объятья дочку.

Мария Леонидовна снова пришла к тому убеждению, что её Катерина, будучи ещё ребёнком, своей силой любви к отцу, старалась вселить надежду и веру в неё, свою мать. Веру в то, что отец где – то рядом и если очень постараться, то можно почувствовать его присутствие.

Только позже поняла Маша, что её дочь была права, когда не желала верить в его исчезновение. Пусть не с ними, пусть в другом месте, но он продолжал существовать, быть, хоть и не видимым, но всё же, рядышком с ней, с его родными. Этой своей силой убеждённости девочка сумела заставить и свою маму, и других взрослых поверить в бессмертие любимого человека. А если не верить – как же жить?

Тогда Маше казалось, что дочь её ещё маленькая девочка. Это Илья разговаривал с ней на равных, как со взрослой. Говорил о том, что порой и взрослому не понять. Но Катерина всё схватывает на лету, она не просто слушала отца – она старалась запомнить все его слова. Маша не раз укоряла мужа в том, что он слишком много ненужной информации вкладывает в маленькую головку Кати. На её слова Илюша отвечал, смеясь. —

– Лишних слов, Мария никогда не может быть. А вот нехватка запасного словаря у человека будет говорить его собеседнику о многом. Я хочу, что бы у нашей дочери дефицита слов не было, только и всего. Хватит в её головке места, чтобы всё нужное уместить. —

Получается, что её муж понимал дочь лучше, чем она, мать?

Марии Леонидовне, сейчас показалось, что она многого не додала своей старшей дочери.

Работая в шахте, оставшись с двумя детьми на руках после смерти мужа, она жила, словно в какой – то пелене, в тумане. Вспоминая сейчас всё это, она вдруг поняла, как переживала её Катюшка тогда, когда её матери было совсем не до них, дочерей. Только сейчас понимает Маша, как не хватало Кате отца. И она, мать, почти перестала замечать дочь, а если и отвечала ей на какой – нибудь вопрос, то это было вяло, сухо и без интереса. Катя, вздыхая от холодного к ней отношения матери, отправлялась к маленькой сестрёнке. Верочка, увидев Катерину, прыгала от радости в кроватке и издавала ликующие звуки. Наигравшись с малышкой, Катя забывала все свои огорчения. Шла заниматься на снарядах и уже им отдавалась целиком и полностью. Не месяц и не два жила как в тумане Маша. Старшая её дочь играла с Веруней, успокаивала, когда та плакала, укачивала её и пела ей песни.

Мария Леонидовна снова с грустью вздохнула. —

– Милая моя Катюшка, куда и зачем отправилась ты из насиженного гнезда? Зачем было ехать из столицы, где уже налажен быт? Такая же, как и твой отец – живёшь в ритме жизни со своей страной. Одна из первых мчишься на передний край. Ведь я чувствую, как волновалась ты, уезжая отсюда. Горячая твоя голова не даёт покоя ногам. С детства была такой, такой, наверно, будешь всегда. Осталось только одно – пожелать тебе счастливого пути. —