Полная версия
Петля Анобола. Мистика, фантастика, криминал
Петля Анобола
Мистика, фантастика, криминал
Юрий и Аркадий Видинеевы
© Юрий и Аркадий Видинеевы, 2017
ISBN 978-5-4485-4249-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Чушкарь1
Глава 1
Тюха уныло брел по заброшенной части парка. Со стороны танцплощадки звучала зажигательная ритмичная музыка. Там модные мальчики кадрили нарядных, напомаженных «телок»2. Что они будут делать с ними дальше, Тюха знал, и очень хотел бы вдруг оказаться на месте этих удачливых «все умеющих» и «все имеющих» мальчиков. Но Тюха был беден, мал ростом, некрасив, страдал задержкой психического развития, олигофренией в степени умеренной дебильности и тяжелым комплексом неполноценности.
Мимо Тюхи прошла компания рослых, стильно одетых парней. Они курили дорогие сигареты, и Тюха поплелся за ними следом, но на безопасном отдалении. Он караулил, когда в темноте аллеи огненным прочерком отлетит на землю незагашенный окурок дорогой сигареты. Тюха подберет его, затянется сладковатым дурманящим ароматом и представит себя на время таким же, как эти парни: сильным, смелым, удачливым и богатым.
Внезапно под ботинком Тюхи с громким хрустом разлетелась какая-то пластмассовая дрянь. Парни обернулись, уставившись на Тюху, и тот оторопело застыл на месте, будто застигнутый за совершением нехорошего дела.
– Подойди-ка сюда, придурок! – подозвал его тот, что был ближе всех.
Тюха вяло повиновался, остановившись в нескольких шагах от парней.
– Ближе! – приказал тот же парень. – Еще ближе!
– Так чем ты хочешь нас порадовать? Деньгами или удовольствием настучать тебе по рогам?! – с веселой заносчивостью спросил вышедший из середины своей компании очень бойкий красавчик, и, не дожидаясь ответа, ударил Тюху ногой в пах, а кулаками – справа, слева – по лицу.
– Ай! Ай! Ай! – звонко провизжал под каждым ударом Тюха, и свалился на землю.
– Ладно, оставь его, Гагик! – сказал кто-то из их компании. – Нас наши девочки заждались!
Разозлиться на своих обидчиков Тюха осмелился лишь тогда, когда они скрылись из вида.
– Ну, суки, я еще с вами посчитаюсь! – смачно и веско выговорил Тюха, мстительно погрозив кулаком в ту сторону, где по его представлению сейчас веселился красавчик Гагик со своими дружками.
Тюху трясло как в ознобе от обиды и перенесенного унижения. Он бездумно продирался сквозь густые заросли кустарника, подальше от всех этих сытых, богатых, наслаждающихся многими благами жизни молодых людей.
– Я такой же, как все! Я не хуже других!! – яростно бубнил себе под нос Тюха, растирая по запылившемуся лицу обильные «бабские» слезы.
– Попался, падла!!!3 – дико взвыл за Тюхиной спиной хриплый голос.
Тюха застыл от охватившего его ужаса, и запоздало ощутил, как по его правой ноге заструилась теплая жидкость, увлажняя и оскверняя неприятным запахом штаны.
– Это моя смерть! – понял Тюха.
Это действительно была смерть. Только на этот раз она пришла не за Тюхой.
– Держи, пацан, в авторитете будешь!4 – сказал застывшему в ступоре Тюхе возникший перед ним черный силуэт невероятно огромных размеров, и сунул ему в правую руку какой-то предмет.
Тюха так и не понял, куда исчез тот внезапно появившийся перед ним черный силуэт, как вместо него перед ним появились люди в грозной форме с короткоствольными автоматами наизготовку. Его ослепили мощным лучом фонарика, сбили с ног, заломили руки назад и очень больно передавили запястья железками.
– Неужели наручники? За что?! А кому это так страшно кричали: «Стоять!!» «Оружие на землю!!» «Быстро упал мордой вниз!!!» И все это так угрожающе, вперемежку с матом! Ему, Тюхе??
То, что так и осталось непонятным для Тюхи, легко и быстро «понял» молодой следователь прокуратуры: Задержан на месте преступления, в нескольких шагах от убитого человека. В правой руке – финка со следами крови убитого. Заключения судебно-медицинской, биологической, дактилоскопической, психиатрической экспертиз, протокол осмотра места происшествия, фототаблицы, показания свидетелей.
Да, тут все яснее ясного!
Суду тоже было «все ясно».
Как хорошо быть умными!!
А полудурку Тюхе так и осталось невдомек: как же он мог убить инспектора уголовного розыска финкой, если он узнал об убийстве только от сотрудников милиции, а финку ему сунул в руку «очень высокий человек»?
Умным и на зоне5 хорошо. А полудурку Тюхе там сразу объяснили кто он по жизни:
– Статьи у тебя уважаемые, да только они не в твоей заслуге. Мы по этому делу знаем то, о чем красноголовым6 знать не положено. Знаем, кто и за что заказал того мусорка7, знаем, кто его мочканул8. Ты, мудило9, во всем этом не при делах. Поэтому для псов10 ты мокрушник11, а для нас ты – чушкарь.
– Чу-шкарь! Чу-шкарь! Чу-шкарь! – дразнили Тюху под зарешеченными окнами воробьи, радуясь солнечному деньку уходящего бабьего лета 1980 года.
Глава 2
Весна 1992 года была холодной. Одинокая береза у окна большого ресторана понуро гнулась под пронизывающим ветром.
– Хан! Хан! – призывно прокричала ворона с ветки одинокой березы в сторону ресторанного окна, но, не дождавшись ответа, улетела прочь.
Плюгавый мужичонка сидел за ресторанным столиком в компании троих молодых парней. Парни смотрели на него глуповато-восторженными глазами, а мужичонка, чем больше пил, тем больше хорохорился перед ними. Изъяснялся он все больше «афоризмами» – перлами тюремной субкультуры. Выговаривал он эти «афоризмы» так смачно и веско, что казалось, будто он их и придумал. Парни «плыли» от восхищения перед «профессором зековской мудрости» будто доверчивые девчата перед чарами виртуозного обольстителя.
– Что это за мужчина такой? – боязливо спросила новенькая официанточка у разбитного и всезнающего бармена.
Тот криво ухмыльнулся, и произнес пренебрежительно, будто через губу переплюнул:
– Недоумок Тюха. Кичиться десятью годами отсидки. А кичиться и нечем: все десять лет чушкарил. Блатата12 его презирает, так он перед молодыми фраерками13 пальцы гнет.
Ох, уж эти всезнайки! Все у них взвешено, все измерено, на всем у них свой ярлычок. А на проверку их всезнайство бывает глупее вороньего крика.
По городу расползались жутковатые слухи о таинственном Хане. В этих слухах было много вранья, небывальщины и чертовщины. Находились и такие слухоплеты, которые уверяли, что видели неуловимого Хана своими собственными глазами, и поняли, что Хан – это черт, но в разных человеческих обличиях.
– Хан! Хан! – призывно прокричала ворона с балкона панельной многоэтажки.
– Чего тебе опять надо? – недовольно буркнул мужчина, высунувшись из двери на балкон.
– Кар! Кар! Кар!
– Ладно, передай, что приду! – сказал мужчина, и захлопнул балконную дверь изнутри.
– Кар! – обиделась ворона на то, что не получила никакого угощения, и улетела прочь.
Мужчина вошел в комнату, зажег черную свечу, наглухо зашторил окно тяжелой черной портьерой и начал шептать слова очень страшного заклинания. Комната постепенно стала озаряться красным светом, а воздух в ней наполнился жаром печи, духом глубокого подземелья и резким запахом серы. Мужчина вошел в центр тройной пиктограммы, сел в позу полулотоса и произнес гулким загробным голосом:
– Ты звал меня, мой Наисладчайший Повелитель, и я пришел!
Глава 3
Тюха часто теперь вспоминает о том, как все началось, и теряется в догадках: что это было, удача или погибель? Неужели погибель?!
– Чушкарь! Чушкарь! Чушкарь! – надоедливо кричала Тюхе муха размером с голубиное яйцо и хохотала, запрокидывая голову, как начальник их колонии.
– Тьфу, мразь болотная, – злился на нее Тюха. Он попытался почесать за ухом пяткой, но что-то мешало этому: толи то, что в камере было невыносимо душно, толи то, что сегодня сильнее, чем всегда пахло потом, несвежими носками, застоявшимся табачным дымом и мочой.
– Чушкарь! Чушкарь! Чушкарь! – вновь заладила муха, превратилась в придурошного сокамерника по кличке Бабуин, и ударила Тюху под левый глаз.
– Ну, сука! Ты за это ответишь! – взвыл Тюха и проснулся.
– Чу-шкарь! Чу-шкарь! Чу-шкарь! – чирикали на балконе воробьи. А под левым глазом у Тюхи наливалась тяжестью тупая боль, напоминая о неудачах распроклятого вчерашнего дня.
Вчера Тюха с раннего утра терся на центральном рынке в поисках мелких случайных заработков: «кому чего поднести?». К обеду заработал на беляш и на бутылку пива. Едва он расположил эту выпивку и закуску на стойке возле киоска, как из-за его спины кто-то высунул огромную волосатую лапу, сгреб бутылку и забулькал Тюхиным пивом в своей глотке. У Тюхи мгновенно «сорвало башню». Он круто развернулся к обидчику и, не сбавляя темпа, нанес ему мощный и резкий удар ногой в пах.
На его противника этот удар не произвел ни малейшего впечатления.
– Ты ножку себе не ушиб? – с заботливым выражением на лице спросил у Тюхи его обидчик, оказавшийся великаном с фигурой борца сумо, и неуловимо быстрым движением впечатал свой правый кулак Тюхе под левый глаз.
Хорошо еще, что обошлось без милиции.
Прикрыв подбитый глаз носовым платком, Тюха приплелся домой и, не раздеваясь, бухнулся в постель. В голове гудело от удара, от голода и досады. К горлу вместе с приступами обиды подкатывала окаменелость, на глазах закипели злые слезы.
– Я такой же, как все! Я не хуже других!! – яростно бубнил себе под нос Тюха.
Так прошел его первый день в родном городе после десятилетней отсидки.
А потом была первая ночь в родном городе после десяти долгих-долгих закошмаренных лет.
И в ту самую ночь… был посланник «оттуда».
Хорошо умным, осмотрительным и надежно оберегаемым своими ангелами-хранителями! А Тюха был от природы глуп, неудачлив и болезненно амбициозен. В том, что было самой страшной западней, ему померещился шанс стать «таким же, как все» и даже намного выше!
Бедный Тюха стал проклятым Ханом.
Связной между Ханом и его ужасным повелителем была приставлена придурковатая девка со строгим взглядом маленьких недоверчивых глаз, умеющая превращаться в ворону.
С той поры минуло два года…
Участковый оперуполномоченный уголовного розыска исподволь присматривался к Тюхе по его возвращении из колонии. Что-то настораживало его во всем облике Тюхи. Он угадывал в Тюхе какую-то таинственную начинку. Профессиональное чутье подсказывало опытному оперу, что Тюха – это не дурак-простофиля, а дурак «себе на уме». Значит, от него могут быть очень неприятные сюрпризы. Но между всякого рода чертовщиной, творящейся последние год-полтора на его участке, и Тюхой участковый пока никакой связи не усматривал.
Глава 4
Людочка легко и весело взмахивала своими крыльями нежно-лимонного цвета и громко пела о том, как прекрасна и беззаботна жизнь бабочек. Она летела на свидание с Павликом, и ее сердечко трепетало от предчувствия счастливых мгновений их встречи. Ее немного смущало то, что теперь она бабочка. Но Павлик всегда говорил, что будет ее любить, что бы с ней ни случилось.
Проснулась Людочка от самого ненавистного звука. Сволочь будильник!! Какой сон не дал досмотреть! Людочка выключила будильник: сегодня выходной, и она досмотрит свой удивительный сон!
Морской причал был похож на гигантскую цветочную клумбу: нарядные цветущие морячки, благоухающие волшебными ароматами духов, встречали своих мужей, счастливо обмирая в их объятьях. Людочка растерянно мечется взглядами поверх голов в поисках своего мужа. Ее душа разрывается от противоречивых убеждений: она знает, что год назад ее муж погиб во время кораблекрушения в Индийском океане, но она знает, что он не может погибнуть! Он обещал, что вернется!! И она слышит вдруг его голос:
– Я вернусь к тебе этой ночью…
Людочка просыпается в смятении. Весь день она пребывает в прострации, но к вечеру вдруг оживает. Она приготовится к встрече мужа! Он не мог погибнуть!! Он обещал!!
Когда ровно в полночь в прихожей раздался звонок, Людочка не удивилась. Она ждала этого звонка. Людочка знала, что это, наконец-то, вернулся из дальнего плавания ее муж. Попробовал бы он не вернуться!!!
Какая это была ночь!..
А утром Людочка проснулась от предчувствия утраты. Еще не открывая сонных глаз, Людочка потянулась руками туда, где лежал ее Павлик, но его там не оказалось. Она вскочила и стала метаться по всей квартире как кошка, у которой украли ее котят. Она плакала, звала и не находила. Потом она выла, как волчица, потом пила успокоительные и снотворные лекарства, потом провалилась в тяжелый, отупляющий сон.
На этот раз ей ничего не приснилось. Проснулась она обесчувственной, с пустой головой, с пустым сердцем.
Потом она увидела записку: «Зови меня не Павликом, а Ханом».
Это было страшным потрясением: растерянность, гнев, истерики и полный упадок сил сменяли друг друга в бешенном всесокрушающем вихре.
Как такое могло случиться?!
Как после этого жить?!!
В этих изнурительных страданиях, подобных тяжелому бреду, Людочка провела два-три месяца. Потом понемногу успокоилась. Потом начала томиться сладостью той самой ночи. А еще через месяц Людочка позвала своего… Хана.
Через полгода Людочка не удержалась, и выболтала обо всей этой жути своей самой близкой подруге, взяв с нее клятву никому об этом больше не рассказывать. И вскоре уже весь город содрогнулся от этого нового ужаса, сотворенного Ханом.
Глава 5
Карп Игнатович жил на окраине города, в самом конце улицы, в небольшом частном домике. За его домом – пустырь, еще дальше – свалка. По выходу на пенсию дед Карп из дома выходил очень редко, жил одиноко, отношений ни с кем не поддерживал. Поэтому того, что однажды он бесследно исчез на целую неделю, никто даже не заметил. Никто, пожалуй, и не удивился бы, если б узнал о его недельном исчезновении: мало ли у кого, где какие дела? Но всякий бы удивился, если б узнал, что в действительности, дед Карп исчез навсегда. Говорят, на земле каждый день бесследно исчезает множество людей. То же случилось и с дедом Карпом: был дед – и нет деда. А в его доме под видом постоянного проживания стал появляться двойник, ловко притворяющийся самим дедом Карпом. Очень похожий двойник. Только взгляд какой-то иной и манера говорить совсем иная. «Мудрые суждения» вдруг ни с того, ни с сего начинал высказывать, видимо, не свои, а от умных людей услышанные, но выговаривал он эти «мудрости» так смачно и веско, что казалось, будто он их и придумал.
На старую ветлу у дома деда Карпа стала часто прилетать ворона. Она усаживалась напротив его окна и начинала призывно горланить:
– Ка-а-а-рп!! Ка-а-а-рп!!
Дед Карп выходил на ее зов, и, казалось, о чем-то недолго с ней разговаривал. После этого ворона сразу улетала, будто обиженная неласковым стариковским приемом.
Вскоре про деда Карпа пошла молва, что он старик непростой, что открылся в нем вдруг «дар Божий» по изгнанию злых духов из жилья.
Тюха доехал автобусом до конечной остановки на окраине города и, перейдя дорогу, оказался на территории автозаправочной станции. В дальнем углу ее территории, за клумбами с петуньей, располагался туалет на два очка: «М» и «Ж». Тюха наскоро заперся в своем «М», и через минуту оттуда старчески неспешно вышел дедушка Карп. К нему подошла несколько оторопевшая от такого перевоплощения женщина: невысокая, круглая в кости и в боках, с круглым как у матрешки лицом и круглыми от удивления глазами:
– Это как же так?!.. – голосисто и нараспев начала она свой бестолковый допрос и осеклась, встретившись с леденящим душу взглядом диковинного старика. При этом сама она вся застыла как неуклюжее изваяние, а глаза ее остекленели. Дед Карп спокойно прошел мимо. Он знал, что когда эта женщина «оттает», она не вспомнит ни его, ни Тюху.
– Чу-шкарь! Чу-шкарь! Чу-шкарь! – угадали Тюху под личиной деда Карпа воробьи. И неудивительно: животные и птицы на такие человечьи уловки не поддаются. Только ворона-связник, наделенная человечьим умом, пролетая в поисках Тюхи или деда Карпа, увидела в Тюхе того, кого он изображал:
– Ка-а-а-рп!! Ка-а-а-рп!! – призывно прокричала дура-ворона и уселась на ближайшую ветку.
– Опять зовет?! – сердито спросил ее старик.
– Кар!! – гаркнула ворона и улетела прочь.
В городе тем временем бурлили слухи о новой волне чертовщины. Знающие люди поясняли, что это давно известное, хотя и плохо изученное явление называется «полтергейст». Старенькие бабульки этого мудреного слова не знали, но уже были наслышаны о том, как от этой напасти уберечься, и направляли пострадавших к Карпу-«чудотворцу».
Пострадавшие шли к деду Карпу.
Слава чудотворца началась у деда Карпа с того, что он избавил от полтергейста жилище директора местного рынка, Анны Ивановны Мымриной. Ее помпезный трехэтажный особняк находился неподалеку от избы деда Карпа. Добра в этом особняке было много, и полтергейсту было, чем позабавиться. В милицию Анна Ивановна с этой бедой обратиться боялась потому, что полтергейст с ней разговаривал и, употребляя словечки воровского жаргона, посоветовал «не вякать чего-либо ментам». При этом свои «советы» полтергейст излагал так смачно и веско, что Анна Ивановна поняла: шутить с ней не собираются. Полтергейст начинался в ее жилище ровно в двенадцать часов ночи. Он грубо будил свою несчастную жертву, привязывал к стулу, набивал ей рот тряпьем, и устраивал погром во всем доме: бил посуду, опрокидывал мебель, рвал книги, и заставлять сохранять все это в глубокой тайне под страхом мучительной смерти. Смерти Анна Ивановна боялась очень, особенно смерти мучительной. Поэтому она терпела все эти ужасы и не видела способа к спасению.
Спасение пришло к Анне Ивановне неожиданно. Возле ее дома к ней подошел дед Карп, и она вначале очень испугалась, встретившись с леденящим душу взглядом этого диковинного старика.
– Всю насквозь тебя вижу! – смачно и веско сказал старик. – Потому и страхи твои все знаю! Вот тебе оберег от этой нечистой силы. Три дня и три ночи он будет хранить тебя от проклятия злого черта по имени Хан!
С этими словами дед Карп передал перепуганной женщине пряжку из черного дерева со сложным рельефным рисунком.
– А дальше мне как же спасаться? – растерянно пролепетала Анна Ивановна.
– Ко мне придешь. Попросишь по-хорошему, надолго избавлю от этого черта. А попросишь очень хорошо – избавлю от него навсегда!
Через три дня Анна Ивановна пришла к деду Карпу, повалилась ему в ноги, и очень хорошо, очень щедро оплатила услугу по избавлению ее от ужасного черта навсегда.
С того времени к разговорам о неуловимом Хане добавилось твердое уверение, что он черт, а не человек. А о деде Карпе заговорили как о спасителе от ужасов полтергейста. Потерпевшие от этих ужасов не переводились, и полтергейстом данного города всерьез заинтересовались оккультисты и милиция. Оккультисты пытались понять причину такой небывалой активности полтергейста в этом городе, а милиция, не верящая в чертей, – найти и обезвредить того, кто прячется за погонялом «Хан».
Глава 6
Начальник уголовного розыска к решению местных властей покончить с проявлениями «чертовщины» в их городе отнесся по-деловому: формирование группы для работы по делу Хана, постановка задачи, разработка общего плана оперативно-розыскных мероприятий, подробный опрос очевидцев, консультации со специалистами по всякого рода «чертологии», поиск доказательств.
В процессе индивидуального инструктажа старшего группы по делу Хана начальник угро сказал:
– Присмотрись повнимательней к «чудотворцу» Карпу Игнатовичу Мартынову. Помнишь старую байку, как стекольщик посылал мальцов окна камушками разбить в домах зажиточных горожан, а через время проходил мимо пострадавших домов и кричал:
– Кому окна застеклить?! Кому окна застеклить?!
С объяснениями свидетелей по делу Хана было больше бестолковщины, чем ясности: чем больше свидетельских объяснений, тем больше противоречий и глупости. Еще больше проблем оказалось с результатами визуального наблюдения. Из рапортов наблюдателей следовало, что гражданин Мартынов Карп Игнатович и гражданин Артюхин Артем Алексеевич по кличке «Тюха» – это одно и то же лицо (!). А глуповатая девка, помогающая гражданину Мартынову К. И. в ведении домашнего хозяйства, Евдокия Ильинична Гризодуб, одновременно является и вороной (!?).
Наблюдение за гражданином Артюхиным А. А. привело к невероятной путанице: кем он только не был!
В результате случилось то, чего и следовало ожидать: в кабинет начальника угро явился представительный мужчина в красивом штатском костюме.
– Догадываетесь о цели моего визита?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
– Я забираю у Вас дело Хана. Это, как Вы понимаете, компетенция нашей конторы. С прокуратурой данный вопрос уже согласован. Вы дальнейшую работу по делу Хана с этой минуты прекращаете и информацию по нему не разглашаете.
Выйдя из строгого серого здания городского управления внутренних дел, генерал-лейтенант ФСБ (представительный мужчина в штатском костюме) направился к «своему» персональному автомобилю. Сотрудники милиции в гражданской одежде почтительно здоровались с шефом их «старших братьев», а одетые по форме, брали под козырек. Все они знали его в лицо. И все они заблуждались.
Однако были вокруг и те, кого не так-то просто обмануть:
– Чу-шкарь! Чу-шкарь! Чу-шкарь! – привычно и надоедливо дразнили Тюху проказники-воробьи.
– Вот, я вам… – смачно и веско выговорил Тюха, мстительно погрозив им кулаком.
Ласточка
В другом мире я был старым вороном, а малышка Мэри – молоденькой ласточкой. В том мире мы никогда не пересекались в прямом контакте, и я знал ее только в лицо. Здесь мы оказались сотрудниками одной и той же брокерской конторы: я – как ветеран брокерского дела, а Мери – как вновь принятая. Я с первого взгляда узнал в ней ту самую ласточку, которую видел «там».
А Мэри?
– Давно не виделись! – сказал я малышке Мэри в первый же день встречи с нею в нашей брокерской конторе, когда мы оказались наедине.
– А разве мы с Вами знакомы? – спросила Мэри.
Вскоре после принятия Мэри дела нашей конторы начали приходить в упадок. Для Мэри это стало неожиданностью. Еще бы: молодо – зелено! Зато для меня в крахе этой конторы сюрприза не было. Ее руководитель тоже был из другого мира. Ему ли руководить таким сложным бизнесом, как наш?! В том мире он тоже был «важной птицей». Но важность заключалась не в реальной его значимости, а лишь во внешнем поведении, в повадках. «Там» он был жирным и чванливым гусаком в хозяйстве мелкого фермера. Незадолго до Рождества гусак стал испытывать неведомую ему ранее тревогу и, наконец, обратился ко мне, как к старому ворону, за советом. Оказалось, что на протяжении последнего времени ему каждую ночь стали сниться печеные яблоки. Все знают, что имеющие дар прорицателя не вправе давать прямое указание на характер грозящей опасности, чтобы не навлечь тем самым беду на свою собственную голову. Сон гусака был прост. Он породил перед моим искушенным в таких вопросах эзотерическим взором образ вкусного рождественского блюда: гуся, запеченного в яблоках. Я намекнул гусаку на это тем способом, который не имеет аналога на человеческом языке и может быть понятен только птицам. Гусак все сразу понял и исчез. Оказавшись в этом мире, гусак использовал птичью хитрость, которая помогла ему наворовать немалые деньги. А вот умно распорядиться наворованным, он не сумел, что и привело его к порогу краха.
Мэри, узнав о грозящем крахе, забеспокоилась. Она обратилась ко мне, как к старику, за советом. Ей хотелось узнать, насколько неизбежен этот крах? Ответ на ее вопрос находился в энергоинформационном поле этого мира в портале самого простого доступа. Поэтому мне, как обладателю ключей к порталам многих уровней секретности, не составляло труда ответить на этот «детский» вопрос. Но и навлекать на себя беду от откровенного выбалтывания сведений из энергоинформационного поля я, конечно, не мог. Поэтому я намекнул малышке Мэри на ответ тем способом, который не имеет аналога на человеческом языке и может быть понятен только птицам.
