Даже не думай. Я все равно тебя обману:)

– Можно подумать ты сам агнец божий и раньше этим никогда не занимался, – заявила она.

– Мадмуазель, я перестал понимать ваших намеков?

– Прежде чем копаться в чужом грязном белье, разберись со своим, – ответила девушка, на сей раз она не скрывала раздражения, отвечая на неудобные вопросы.

«Что я упустил? Что я должен был понять?» – эти вопросы я задавал уже самому себе, когда проснулся.

Алина собиралась уходить, она прошептала мне что-то на ушко, и поцеловала на дорожку, но мыслями я был далеко от нее. На данный момент гораздо важней было разобраться во всем. А любовь… если она есть, то никуда не денется. Ведь ждала же она, пока я одумаюсь, десять лет ждала, потерпит и эти два дня.

Я созвонился с хозяином квартиры №67 и договорился о встрече.

Хозяина звали Заболотский Михаил Алексеевич. Он оказался человеком весьма приземленным, сразу же пресек все мои попытки завязать разговор о потусторонних силах, и назначил цену. Кстати не маленькую цену. Чтобы не нервировать хозяина «двушки» мне пришлось изобразить свою заинтересованность квадратными метрами и коммунальными услугами и после небольшого торга согласится на его условия.

Скупердяем он оказался порядочным. За срочность сделки он так же получил свои дивиденды, зато в тот же день я уже «праздновал» новоселье.

Съемная квартира представляла собой убогое зрелище, стандартная двухкомнатная квартира с невысокими потолками и замызганными полосатыми обоями. Эти зелено-желтые уродцы были наклеены и в спальне и в зале. Правда в зале все было еще хуже, те места, где надо было передвигать габаритную мебель, так и остались нетронутыми. Видимо картины в доме, висевшие в хаотическом порядке, так же выполняли важную смысловую нагрузку, прикрывая дыры на обоях. Это были бессмысленные натюрморты, невеселые пейзажи и портреты «очень важных», но неизвестных мне личностей.

По периметру зала цепным способом располагались диван, тумбочка, кресло, книжный шкаф, еще одно кресло, стенка из трех сборных шкафов, между которыми располагался телевизор, как венец бытовой техники, так как тридцатилетний холодильник «Бирюса», будоражащий кухню, я к таковой не относил. Закатав рукава, я принялся искать истину в этом бедламе.

На полочках шкафов располагались собрания сочинений русских и зарубежных классиков, набор из хрусталя и коллекция и бегемотов из «Киндер-Сюрприза». В диване я нашел несколько пар истоптанных пыльных ботинок, коробку из под чайника и резиновую грелку. Хотя большинство вещей находились здесь с незапамятных времен я так и не нашел никаких упоминаний о Поляковой. И ни какого намека на взведенный курок.

Разочарование ожидало меня и в спальне, и на кухне, и в туалете, единственное, чем я мог себя утешить, так это установившимся порядком в доме. Хотя уютней здесь не стало. Чем дальше я углублялся в поиски, тем больше осознавал бесполезность своего занятия. Это было сродни поиска черной кошки в темной комнате. Но что делать? Такой роскоши, как сидеть и ждать, я себе позволить не мог.

Ведь тот кто направил меня сюда, наверняка сделал это не просто так. Игра в кошки мышки не могла мне нравиться, но я продолжал следовать ее правилами!!!

Как выяснилось, Евгении Алексеевна была единственным жильцом, кто знал Полякову, остальные обитатели подъезда либо заселились сюда после трагедии, либо имели короткую память. Моя старая знакомая на этот раз меня не узнала, и не потребовала с меня «своей» пенсии. Как выяснилась, Евгения Алексеевна страдала особой формой шизофрении, соседи говорили, что старушка помнила лишь то, что хотела помнить.

Я вновь оказался в тупике. И тут, как часто это бывает, в момент, когда не знаешь куда идти, и к кому обратиться в дело вмешался внутренний голос. В моем случае без всяких кавычек, он просто пришел и позвонил в дверь.

На этот раз он оказался весьма неприветлив. После недолгих вступительных речей я пригласил его в дом. Надежды на него я возлагал колоссальные, но Мой верный соратник вальяжно расположился в гостиной на кресле, включил телевизор и начал перелистывать каналы, злоупотребляя моей гостеприимностью. Я поторопил его..

– Ничего мне сказать не хочешь? – спросил я.

– Нет – ответил он, и продолжил щелкать по пульту телевизора.

– Пришел, телек посмотреть? – взбесился я.

– Послушай, Саш, я бы рад тебе что-то посоветовать, но без толку. Ты ведь все равно меня не слушаешь. Точнее сказать слушаешь, и делаешь все наоборот. Хочешь правду, я тебе ее скажу. Все что можно и не нужно ты уже сделал, – выпалил он.

– Например? – поинтересовался я.

– Пример говоришь. Да хотя бы объясни мне, что ты делаешь в этой квартире!!! – ответил он.

– Пытаюсь понять, что происходит, – парировал я, – ты ведь мне ничего объяснить толком не можешь.

– Тебя вряд ли обрадует, если я открою тебе правду

– Хочешь сказать, я умру? – спросил я напрямую.

Внутренний голос промолчал. Видимо я угадал.

– Наверное, покончу с собой, как Полякова? – начал прогнозировать я.

– Я бы не стал вас сравнивать, Вы никого отношения друг к другу не имеете, – он сделал паузу, а затем произнес – Единственное, что вас роднит ваш общий враг. Вот он сейчас и сводит счеты.

– И как его можно найти? – спросил я.

– Его не надо искать, он сам это сделает. Когда ему заблагорассудится! Скажу, больше он ближе к тебе, чем ты думаешь? – такими были его последние слова, больше нам встретиться было не суждено.

Кое-что он конечно прояснил, но стало не намного легче. Итак общий враг, и судя по тому что убийство Поляковой произошло 20 лет назад, этот человек находиться в преклонном возрасте. Кому же я успел так сильно насолить, что все потусторонние силы ополчились против меня?

В новой квартире меня снова начала беспокоить бессонница. И в первую ночь я уснул только после лошадиной дозы снотворного. Наверное, из-за этого вместо привычных снов, с закрученным сюжетом, мне снились короткометражки. Это были отдельные эпизоды с моим участием, в которых последовательно появлялись и Женя, и мой «внутренний голос», и даже Евгения Алексеевна со Степаном Петровичем. Ничего конкретного сказать не могу, ни о том, что там происходило, ни о том какого характера были разговоры. Но почему-то, мое внимание заострилось на последнем, что-то в этом старике из парка мне не давало покоя. Почему то сейчас мне не верилось в «случайность» нашей встречи. В любом случае он наверняка знает гораздо больше, чем сказал на самом деле. К тому же по возрасту он вполне подходил на роль мстителя. Собравшись с мыслями, я отправился на поиски доктора.

Что, по-вашему, нужно, чтобы найти человека в не самом крупном городе? Его полное имя, место работы и ваш знакомый в органах МВД. Я думал, что у меня были все необходимые компоненты. Но все оказалось не так просто, как показалось. В городе была всего одна психологическая лечебница, вариант частных клиник я отбросил сразу же, их в Советском Союзе просто не было. Никто из сотрудников поликлиники Степана Петровича не знал. И даже его подробное описание никаких ассоциаций у местных старожилов не вызвало.

Скорей всего старик никогда не был тем, кем назвался, но какой смысл ему меня обманывать? Неужели и ему от меня что-то нужно? Очередной вопрос без ответа.

И, тем не менее, надежда найти старика меня не покидала, я всем нутром чувствовал, он где-то рядом, и отправился в парк, где встретил его впервые, сел на ту же скамейку с призрачной надеждой, что история повторится. Наверное, это выглядело глупо, но я досконально рассматривал там каждого прохожего, среди них я так и не обнаружил старика. Зато выявил для себя интересную статистику: каждый второй в этом парке выгуливал своего питомца. Какой живности здесь только не было: от породистых лабрадоров и доберманов до обыкновенных дворняжек. Вскоре мой энтузиазм поутих, я стал рассматривать наших четверолапых друзей. Мне стало легче.

Возможно, разум был дан человеку в наказание, чтоб он мог непрерывно заниматься самобичеванием. А вон тот мускулистый долматинец, «опыляющий» фонарные столбы ведь он не заморачивается по поводу курса доллара, не сделанного ремонта, и лишних килограммов. И ведь не скажешь, что он менее счастлив, чем его хозяин. Его Хозяин!!! Это ведь тот самый пес.

– Викинг! – громко крикнул я.

Собачка ответила резким поворотом головы в мою сторону. Сомнений не было, это была собачка Степана Петровича. Вот только выгуливала его какая-то худощавая женщина лет тридцати пяти. Услышав мой голос, она направилась ко мне (как и ее собака).

«Теперь надо врать уверенно, чтоб женщина ничего не заподозрила», – подумал я.

– Откуда вы знаете, кличку собаки? – спросила она.

– Я знаком с его хозяином. Кстати как этот старичок поживает? Сто лет его не видел, – сказал я, рискнув предположить, что хозяином собаки был мой недавний знакомый.

– Да вот, приболел что-то. Теперь его Викинга, я выгуливаю, – ответила женщина.

– А вы простите, кем ему будете? – решил уточнить я.

– Дочкой.

– Прекрасно. Все хотел узнать дочь такого замечательного специалиста, – стал я расхваливать старика.

– Специалиста! В чем интересно? – удивилась она. – В пьянках, что ли? Он ведь как на берег сошел, так нигде толком и не работал.

«Прекрасно – думал я – вот тебе и доктор-психиатр».

– И что же он так до сих пор и хромает? – спросил я, дабы удостовериться, что мы говорим об одном человеке.