Годы и люди. Рассказы

Он был так поражен её красотой, что не решался подойти вторично, а она, чтобы привлечь его внимание, вдруг сама появилась в поле его зрения в компании с долговязым парнем, уделяя этому парню хорошо наигранное внимание.

Вечером он увидел, как её долговязый друг целует её, и понял, что его мечты

несбыточны, и он тут лишний. Но из головы никак не выходила эта поразившая его какой-то глубинной красотой девушка. Он ходил, словно тень, под окнами её номера и слушал её смех вперемежку с погогатыванием долговязого ухажёра.

Наконец он не выдержал. Увидев однажды её в компании с друзьями, он подошёл и сказал:

– Здравствуйте!

Все повернулись к нему и замолкли.

Глядя на девушку, он сказал:

– Я хочу сказать вам несколько слов. Я понимаю, что вы меня совсем не знаете, и поэтому слова мои будут несколько удивительными для вас, шокирующими. Но пройдут годы, и, когда вам будет достаточно лет, когда сегодняшние беззаботные дни превратятся в приятные воспоминания, вы всегда будете вспоминать мои слова с некоторой тоской в груди. Я хочу остаться у вас в памяти. Простите меня, можно я буду называть вас на ты?

Она машинально кивнула.

– Я люблю тебя. Может быть, я тебя не совсем хорошо знаю, но я люблю тебя ЛЮБУЮ. Я понимаю бессмысленность своего признания, но я не могу оставить это в себе. Ты обязательно должна знать, что я люблю тебя всей душой. Образ твой будет всегда и везде сопровождать меня. Я всю жизнь буду любоваться тобой. Прости меня, если я нарушил твоё спокойствие. Прощай. Вспомни меня, когда тебе будет плохо, и тебе станет легче, потому что на земле есть обожающий тебя, любящий тебя человек.

Затем, обратившись ко всем, он сказал, «извините», и ушёл.

В группе воцарилось молчание.

Потом кто-то хохотнул. Зашумели. Кто-то сказал: «Чокнутый, какой-то».

А перед её глазами снова и снова возникал этот парень, стоящий по вечерам под её окнами, парень, чьи глаза были такими бездонными и нежными. Взглядом этих глаз он как будто проникал вглубь её сознания. Он обволакивал сердце в груди какой-то ласковой добротой, когда говорил своё признание. Когда он говорил, она не могла отвести взгляд, как заколдованная, смотрела в его глаза и видела в них огромный мир доброты и ласки вперемежку с тоской.

Он говорил и говорил, а она всё хуже и хуже слышала его, читая его мысли и наполняясь его чувствами через слитые воедино взгляды. По всему телу её распространялась какая-то сладостная слабость. Они слились взглядами и на какое-то время стали единым существом. Она ощутила всю глубину чувств, рождающихся в недрах его души.

И когда он кончил говорить, повернулся и ушёл, когда группа друзей, уже забыв о происшествии, хохотала над чем-то, она всё ещё стояла как вкопанная, и тот океан любви, который она ощутила в его глазах, продолжал плескаться в её груди.

Она не спала всю ночь, а наутро, уточнив у шустрой подружки, где он остановился, пошла искать его. Администраторша, занятая неотложными делами, сухо буркнула, что этот гражданин сегодня утром прервал свой отдых и отбыл домой.

В дороге он немного отдохнул от навязчивой тоски по несбыточной мечте, попытался в группе весёлых попутчиков развеселиться, пить вино, играть в карты, слушать анекдоты, но всегда, оставаясь один на один с собой, в тысячный раз анализировал своё поведение там, в санатории:

«Может, надо было выйти из этой дурацкой заторможенности, активнее внедриться в группу её друзей, попытаться завоевать сердце девушки. Конечно, если бы не шок, он так бы и сделал – дело-то известное. Но вступать на путь «завоеваний», будучи раненым в сердце!.. Нет. Тут не аукцион, тут настоящее. Тем более что она, кажется, была счастлива с этим долговязым. Вряд ли хватило бы выдержки вытерпеть роль мелкого беса, мешающего влюблённым. Нет, то, что я сделал, – правильно. Теперь главная задача – успокоиться. А для этого нужна работа. Физическая нагрузка вытесняет лирику. Надо быстрее домой – и на тренировки. Бегать, бегать и бегать. Пить? Глупость. От этого только хуже развезёт. А там: «Старший лейтенант! Смирно!» Боевой камуфляж, Чечня – и из головы всё сдует.

Но глаза! Глаза! Нет, она не была наполнена счастьем. Долговязый – это не любовь. Это – форма без содержания. О муки ада!»

Чувство незаконченности, неудовлетворённости собой, скрытого ожидания мучило его.

Она, смирившись с потерей, попыталась забыть происшествие, предаваясь утехам санаторной жизни, но, оставшись наедине с собой, постоянно вспоминала этот поглотивший всю её взгляд совсем незнакомого и такого близкого ей человека. Это было какое-то наваждение, и, когда наступил последний день отдыха, она вдруг испугалась того, что никогда больше не увидит его, потеряет всякую возможность встретиться с ним.

Мысль найти его возникла как-то сама собой, и взволновала её. «Как быть?» Она побежала к администратору, придумала что-то про какие-то вещи, якобы оставленные им, умоляла дать ей адрес. Администратор понимала, что это – естественный финал очередного южного краткосрочного романа, и не была готова помочь ей, понимая, что так может навредить очередному донжуану. Но, увидев умоляющий взгляд девушки, дрогнула и выдала адрес.

Она успокоилась. «Теперь только не наделать ошибок. Да и что это я? С ума, что ли, сошла? Ведь совсем не знакомы. Он даже имени моего не знает. О чём писать-то? Ладно – приеду домой, подумаю и напишу».

Дома сомнения, неуверенность продолжались. Наконец что-то толкнуло её, что-то игривое заиграло в ней, и она вдруг решила: «А зачем писать? Я сама поеду. Встану рядом, скажу: „Привет!!“ – а там видно будет».

Решение, созрев, стало твёрдым, и вот она уже в поезде. Вот город, вот дом, вот квартира, вот кнопка звонка. Она с замиранием сердца нажимает кнопку. В дверях заплаканная мать.

– Здравствуйте. Где Коля?

– Уехал в Чечню. А вы – та незнакомка?

– Да. Он обо мне говорил?

– Нет. Вот – стихи писал. Смотрите. – И мать подала девушке тетрадку, исписанную мелким разборчивым почерком.

Прощай, незнакомка моя.

О! Как полюбил я тебя.

Но где ты? И как тебя звать?

Уже не дано мне узнать.

И снится мне лучик надежды

С туманности Андромеды.

Прощай, незнакомка моя.

Всем сердцем люблю я тебя.

Мне нечего больше терять,

Я еду в Чечню воевать.

– А где он? Письма есть?

– Вот, пришло одно.

– Спасибо. Я еду туда.

Теперь чувство неуверенности в себе пропало у неё, сомненья исчезли, но зато появилось лихорадочное волненье. Надо было торопиться. В её груди заработал мотор. Остановить его не могла уже никакая сила. «Туда, быстрее туда!»

– Дайте денег. Взаймы. Сколько есть. Я должна быть там. Я должна успокоить его. Никакие письма не годятся. Я сама должна быть там.

Сколько было труда, изворотливости, напряжённых поисков, испытаний, прежде чем она оказалась в зоне расположения нужной части. «С чего начать? Теперь, пожалуй, с конца». Какая-то неведомая сила понесла её в госпиталь. «Прежде всего убедиться, что его здесь нет».

И вот он! Тяжело раненный в первом же бою. Засада. «Господи! Жив!»

– Коля, это я. Милый мой!

Он открыл глаза. «Галлюцинация? Нет. Рядом врач – этот не приснится. Значит – она».

Они встретились взглядами. Её – с выражением бурной радости и сострадания и его – с выражением удивления и счастливой успокоенности. Наконец-то, тоска и мученья самобичевания закончены, от сердца отлегло, грудь наполняется жаждой жизни.

– Как тебя зовут?

– Валя.

– Спасибо тебе, Валя. А я – Коля. Теперь будем знакомы.

– Будем жить, Коля. Вместе. Я не успела тебе сказать – я тоже люблю тебя.

Они молча смотрели друг на друга и оба читали мысли друг друга. Они растворялись друг в друге. Вокруг что-то происходило: врач пытался вывести её из больничной палаты, кто-то прибежал с каким-то аппаратом, кто-то делал ему укол. А они смотрели друг на друга, и разделить их было уже невозможно.

Письма сыну

Он лежал на постели больной, прекрасно понимая, что из больницы его выписали умирать. Ему ещё было тридцать, а его уже поразила самая беспощадная, страшная болезнь, от которой нет спасения. С каждым днём он чувствовал себя всё хуже и хуже и мог уже приблизительно сосчитать дни, отпущенные ему для созерцания этого мира.

Любящая жена каким-то непостижимым напряжением воли пыталась скрыть от него ту огромную тяжесть души, свалившуюся на неё в последние несколько месяцев. Она прилагала много усилий, чтобы он не догадался о безвыходности его положения, и всячески пыталась успокоить его надеждами на выздоровление.

Он же, со своей стороны, прекрасно понимая, что с ним происходит, наблюдая поведение жены, терялся в догадках: то ли она всё знает и боится правдой расстроить его, то ли она действительно находится в приятном заблуждении по поводу перспектив его выздоровления. Вот почему он не рисковал заговорить с ней начистоту, чтобы не расстраивать раньше времени, и всячески старался подыграть ей, выражая надежду на прекрасное будущее.

А рядом, в соседней комнате, попискивало маленькое существо, родившееся пять месяцев назад. Сын. Он постоянно требовал к себе внимания мамы. Когда его маленькую кроватку подносили к папиной, он замолкал и внимательно смотрел папе в глаза, впитывая в ещё свободную, не загруженную память образ одного из своих родителей.

Больной отец видел, как тяжело его любимой подруге разрываться между маленьким ещё, беспомощным и большим, уже беспомощным родными существами.

– Господи! – думал он. – Помоги ей превозмочь всё это, помоги ей пережить предстоящую утрату, встать твёрдо на ноги и воспитать сына.

Как ему было невыносимо горько уходить навсегда от этого маленького милого создания, не услышав от него самое волшебное слово: «Папа». Как ему хотелось, чтобы свершилось чудо, которое позволило бы ему пусть даже не БЫТЬ рядом со своим ребенком, а просто созерцать его. О, как бы ему хотелось хоть раз в год, в три года поговорить с ним, дать ему совет, пока он не достигнет совершеннолетия и не превратится в полноценного гражданина.

И он решился. Он позвал к себе жену и серьёзно спросил её:

– Ты всё знаешь?

Жена побледнела, её губы дрогнули, и она тихо ответила:

– Да… всё.

– А он, – отец показал в сторону сына, – не знает. И пусть не знает до семнадцати лет. Будешь передавать ему письма от меня ко дню рождения. В последнем письме я ему сам всё объясню. Договорились?

– Хорошо.

– И вот ещё что. Извини меня, пусть это звучит сейчас кощунственно, но время расставит всё по местам. Ты молодая, тебе двадцать пять лет. Я желаю тебе счастья. Если появится достойный мужчина и ты его полюбишь, знай, что я ТАМ, если ТАМ что-то есть, буду рад за тебя. Пусть у него будет второй папа. Но первым пусть всё-таки останусь я, и пусть этот первый пишет ему письма из далёкого далека. Ладно?

– Ладно, – прошептала она и разрыдалась у него на груди.

Когда она успокоилась, он погладил её по голове и сказал:

– Держись, милая. Самое главное – продержаться первое время. Потом будет легче. Не расслабляйся. У тебя сын, и ты теперь отвечаешь за него, одна за двоих. Ясно?

– Ясно, – ответила она, вытирая платком слезы.

– Ну ладно. Теперь за дело. У меня слишком мало времени.

И он начал писать. Писем было семнадцать. Вот некоторые из них.

Письмо второе

Здравствуй, сынок! Здравствуй, Серёжа. Вот тебе уже и три годика. Видишь эту разноцветную картинку у мамы в руках? Возьми её. Это твой папа улыбается. Он всегда улыбается, когда вспоминает тебя. А это вот видишь? Это я тебе нарисовал лошадку. Знаешь, как она поёт? «И-го-го!» А вот киска. Она мурлычит и поёт «мя… яу». А это кто? Правильно, это «гав, гав, гав», собачка. А это кто? Крокодильчик. Хочешь, я тебе про крокодильчика стишок прочитаю?

Вот зелёный крокодил.

Он по Африке ходил.

Плавал он по речке Нил,

Бегемотиков дразнил.

А когда бродить устал,

Про Серёженьку узнал.

И отправился он в путь

У Серёжи отдохнуть.

Очень любит мыться в бане,

Очень любит плавать в ванне,

Очень любит он с друзьями

Поваляться на диване.

Он всегда такой смешной,

Он совсем-совсем ручной,

И в его большую пасть

Что угодно можно класть.

Ну как? Смешно?

А это – бегемотик. Хочешь про бегемотика?

Есть на свете бегемот,

У него огромный рот;

Он всю жизнь в реке живёт,

Много ест и много пьёт.

Ну а если заорёт

Этот самый бегемот,

Разбегается народ,

Потому что жуть берёт.

Хватит, бегемот, орать!

Хватит всех вокруг пугать!

Приходи, коль голос есть,

С крокодилом Геной петь.

Ах ты, милый ты мой, скажи «папа». Молодец! Посмотри ещё раз на эту картинку. На ней я – твой папа. Я далеко-далеко. Даже если сильно бежать, всё равно не добежишь. А ты бегать умеешь? Хорошо! Только далеко от мамы не убегай. Ну прощай, мой дорогой, расти большой и не капризничай. Слушайся маму. Пока.

Письмо четвёртое

Сынок, Серёженька, я – твой папа. Я соскучился по тебе. Тебе уже сегодня пять годиков. Ты совсем-совсем взрослый стал. Как ты поживаешь? Ой, как много у тебя игрушек. Машинками увлекаешься? Молодец. Это что, гараж? Сам сконструировал? А кого ты на этих машинках катаешь? Зверей? Хочешь, я тебе стишок расскажу про то, как зверята катаются?

Все зверюшки и букашки,

Птички, рыбки, таракашки,

Бегемотики и мишки,

Львы, котята и мартышки

И детишки всех зверят —

Покататься все хотят.

Прямо «лексусу» на крышу

Взобрался здоровый Миша.

Ты куда это залез?

Лез бы лучше в «мерседес».

Если любите комфорт,

Полезайте в новый «форд»..

Может быть, устроит вас

Наш отечественный ВАЗ?

Обезьянки-хулиганки

Залезали в свои санки.

Что такое тут у нас?

Бегемот залез в КамАЗ.

А котёнок влез в Оку

И лежит там на боку.

Африканский лев со скуки

Покататься влез в «сузуки».

Едут, едут зайчики

В красненьком трамвайчике.

Зайчики в вагончике

Уплетают пончики.

Звуки смеха раздаются,

Все катаются, смеются.

Серёжа, у тебя друзья есть? Девочки и мальчики? Это хорошо. Старайся не драться. Никогда ни у кого не отнимай игрушки, лучше попроси – и тебе дадут поиграть. И сам не жадничай. Не давай в обиду девочек. Если девочка уронила мячик, надо его поднять и отдать ей, а то она будет плакать, и тебе её будет жалко.

Дорогой ты мой, мама тебя очень любит. Помогай ей и слушайся её.

Маму надо слушать

Кашу надо кушать.

Посмотри в окошко. Видишь, солнышко светит? Спроси у мамы, когда вы пойдёте погулять? Ну прощай, мой дорогой. Не забывай меня. Пока.

Письмо седьмое

Милый мой, дорогой сын. Вот тебе уже и восемь лет. Ты уже перешёл во второй класс. Теперь ты, наверное, читаешь быстрей, чем мама. Читай больше. Сказки, фантастику. Заведи себе распорядок дня и придерживайся его. Тогда времени хватит на всё: и на учебу, и на книги, и на игры. Старайся говорить только правду. Никогда никого не обманывай. Защищай слабых. Умей прощать слабости другим. Когда ты кого-нибудь прощаешь, ему становится стыдно, и он после этого становится лучше, честнее. Если девочка плачет, подари ей чего-нибудь, и она забудет своё горе. Пойми одну истину: отдать всегда приятнее, чем взять. Доброта вознаграждается не только окружающими тебя людьми и животными, она вознаграждается внутренним чувством твоей справедливости, чувством выполненного долга. Расти сильным и добрым. Прощай! До следующей встречи.

Письмо одиннадцатое

Здравствуй, сынок! Тебе уже двенадцать лет. Как учишься? Учиться надо только хорошо, а лучше – на отлично. Всё, что сейчас происходит, бывает один раз в жизни, и пропускать понапрасну время нельзя. Хочется побалагурить? Организуй свой день так, чтобы на всё хватало время. Читай классику. Она откроет тебе понимание мира духовного и материального. Она сделает тебя не только грамотным, но и умным. Начинай вести дневник. Пусть не каждый день, даже не каждую неделю, но регулярно. Потом, когда вырастешь, поймёшь, в какое интересное время ты жил. Мир быстро меняется, и тебе будет интересно вернуть свою память в прошлое.

И ещё: надо научиться терпеть. Кроме того, что надо быть грамотным и умным, надо быть ещё сильным и выносливым. Для того чтобы научиться терпеть, надо заниматься спортом. Сначала всеми видами: бегать, прыгать, плавать, кататься на лыжах, коньках. И только когда найдёшь то, что тебе понравится больше, начинай заниматься серьёзно. Знай, что первая половина дистанции в любом виде спорта – когда ты уже устал, а вторая – когда надо найти в себе силы в том же темпе пройти и эту половину. Если научишься этому, любые преграды в жизни сможешь преодолеть. И самое главное – ты их, этих преград, не будешь бояться.

Запомни также, сынок, что спорт, да и вообще нормальное здоровое состояние человека, несовместимо с проявлениями слабостей, которые приводят к куреву, алкоголизму. Искусственная радость уничтожает человека, делает его слабым, хилым и часто отнимает саму жизнь. В жизни есть много естественных радостей. Молодёжь делится на тех, кто понимает это, и на тех, кто этого понять не хочет. Постарайся быть среди первых, и более того, постарайся вытащить своих друзей из болота саморазложения. Прощай, сынок. Желаю тебе счастья! Папа.

Письмо шестнадцатое

Здравствуй, сынок. Поздравляю тебя с семнадцатилетием. Теперь ты закончил десять классов. Впереди большие перспективы. Человек отличается от всего живого – прыгающего, плавающего, ползающего – тем, что он награждён природным даром воображения и любопытства. Это побуждает его открывать всё новые и новые страницы мироздания. Совсем недавно людям посчастливилось быть свидетелями и участвовать в рождении того, без чего сейчас вы не представляете себе жизнь: телевидение, космонавтика, атомная энергетика, полупроводниковая технология в микроэлектронике, а с ней компьютеры, Интернет и многое-многое другое.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.