Полная версия
Першинский дневник. Повесть / рассказы
Першинский дневник
Повесть / рассказы
Алла Лейвич
© Алла Лейвич, 2017
ISBN 978-5-4485-3525-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пояснительное слово
Несмотря на то, что база повести «Першинский дневник» была готова еще в 2011-м году, довести до ума это произведение получилось только сейчас. Причин было несколько, но главных, пожалуй, две: мне требовалось время, чтобы «утрясти» этот опыт, и нужно было найти подходящую форму для конвертации его в литературный формат.
Пробовала я по-разному, но все как-то не очень удачно. Не хватало объективности, «взгляда со стороны». Нужно было соединить прошлое с настоящим, но как это сделать в пределах одного не слишком объемного дневника? С этой мыслью я засыпала и с ней же вставала с утра на протяжении нескольких лет.
«А почему бы тебе, как Автору, не отстраниться?» – вдруг однажды пришло в мою голову. И действительно: с чего я решила, что так нельзя?
Так появилась на свет моя любимая Ольга (которая одновременно я и не я) и собственно Автор, заново открывающий для себя историю своей героини.
Алла ЛейвичПершинский дневник
Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошёл оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.
(Лк. 18:9—14)От автора
После выхода «Купи меня нежно»1 я надолго потеряла связь с героиней. Конечно, время от времени до меня доходили слухи об этой удивительной девушке, но большая часть из них носила противоречивый характер, и абсолютно все они были лишены хоть какого-нибудь фактического подтверждения.
Так продолжалось вплоть до 21 июля 2016 года. В этот день мне позвонил наш с Ольгой общий знакомый и сообщил, что нашел ее фотографии на одном из известных сайтов досуговой тематики. Выходило, что Оля в Москве и вновь предлагает свои услуги.
Честно говоря, я до последнего отказывалась верить в ее возвращение – слишком категорична она была в этом отношении в нашу последнюю встречу с ней. Но когда я набрала указанный номер в анкете, от сомнений не осталось следа – трубку взяла именно Оля.
Мы договорились встретиться на следующий день.
– У меня будет только две просьбы, – сказала она. – Возьмите с собой диктофон и проследите, чтобы кроме нас с Вами, за столиком никого больше не оказалось. – И, усмехнувшись, добавила: – Вам понравится… даже не сомневайтесь.
В «Шоколаднице» к четырем дня народу было немного, и мы без труда нашли столик в самом темном углу. Я заблаговременно достала из сумочки диктофон и ждала подходящий момент, чтобы нажать на красную кнопку. Оля неторопливо изучала меню, а я тем временем украдкой изучала ее.
Как и в ту, первую нашу с ней встречу, меня не покидало ощущение, что все дело в не самом удачном розыгрыше. Женщина с иконописным лицом не может быть проституткой!
– Мое дело – ломать шаблоны, – тогда и сейчас пожимала плечами она.
И видит Бог, ей это всегда удавалось.
– Я уехала из Москвы в августе 2008 года, – Ольга начала говорить вдруг, без всяких вступлений. – Потому что оставаться было нельзя. Лимит возможностей исчерпался. Я прислушивалась к себе и пыталась в себе найти ответ на вопрос: «Как быть дальше?». Ответ пришел очень быстро, буквально в течение нескольких дней – в лице моей прекрасной подруги Насти. Она предложила пожить некоторое время в ее стареньком деревенском доме на севере Тульской области.
В то время я была страстным поклонником велотуризма, поэтому до Тулы я добралась на электричках, а оттуда уже, предварительно встретившись с подругой и получив ключи от дома, отправилась на своем Треке дальше. До нужного мне поселка я добралась без особых проблем. Проблемы начались несколько позже. Три часа своей жизни я «убила» на изучение местных полей – и совершенно напрасно.
Порядком вымотавшись, я вернулась к исходной точке и попробовала начать все сначала, тщательно исследуя все следы от машин. Один из них – две разъехавшиеся от дождей гусеничные полосы – привел меня к резкому спуску к реке и маленькому покосившемуся строению из облезлого белого кирпича рядом.
Выбора не было – пришлось съезжать.
В это самое время в крохотной комнатке, лицом к грязной электроплите и иконам, стоял человек и молился. Он просил Господа послать ему сокровенного человека. Не жену, не друга, не брата, не сестру. Сокровенного человека. Не успел он закончить молитву, как за стенкой послышался страшный грохот, изрядно разбавленный женским визгом.
У меня отказали тормоза. Прямо на съезде. Тут было два варианта – или лететь в Вашану, или лететь в стену. Я предпочла второй вариант, изо всех сил пытаясь сдержать полет ногами. Наверное, это было фееричное зрелище, не знаю. Но сказать, что выскочивший из домика человек был обескуражен – значит, не сказать ничего.
Так я познакомилась с Женькой.
Деревня оказалась совсем рядом – всего-то нужно было перейти на другой берег Вашаны. Красота кругом была невообразимая: холмы, лес и речка с кувшинками. Крошечные домики – их было не больше двенадцати – стояли вдоль берега на холме. Спустись вниз – и вот – чистая река с родниковой водой. Ключи били всего в паре сотен метров от дома, в котором мне предстояло прожить целых полтора года.
Пока я полностью не обустроила быт, дочь находилась в Москве у бабушки. До поздней осени я не могла позволить себе переехать в деревню «с концами», потому что, если помните, книга только-только вышла в продажу и требовалось мое обязательное присутствие здесь.
Я вспомнила этот период. Безусловно, Оля была интересна журналистам, особенно занятым во второсортных передачах, типа «ЧП-расследование». На Ольгу началась «охота», а она вела себя как зверь, не имеющий никакого понятия о том, что собой представляют охотники.
– Это был апофеоз моей глупости и самонадеянности, – усмехнулась она. – Вместо ожидаемого образа – девушки-интеллектуалки, главной целью жизни которой всегда было и есть – докопаться до истины, – из меня сделали вульгарную пародию на саму себя. Монтаж и закадровый текст способны нивелировать все лучшее, что в вас есть, можете поверить мне на слово. Из святого сделать грешника и наоборот – дело техники, да и только. Я была совершенно не готова к подобной реальности.
Тем болезненнее оказалось столкновение с ней.
– Хуже всего было с мамой, – лицо Оли вдруг помрачнело. Мне подумалось, что сейчас ей бы очень подошло закурить. Но она не курила. – После выпуска той передачи мне было запрещено появляться на пороге ее дома, – после некоторого молчания продолжала она. – Я окончательно и бесповоротно опозорила честь семьи. Если с принципиальным уходом из дома и выходом книги еще как-то можно было смириться, то участие в ТВ-передачах под лозунгом: «А вот проститутка такая-то свое лицо не скрывает!» – было уже слишком. Доказывать, что все планировалось совсем не так и не о том – было бесполезной тратой времени. Вместе с окончательным вычеркиванием меня из жизни семьи, матерью был запущен отвратительный процесс по лишению меня родительских прав.
Ольга вдруг замолчала.
– Выключите пока, – кивнула она в сторону диктофона. – У меня для Вас кое-что есть. Вот, – девушка протянула мне лист бумаги с распечатанным текстом. – Это отрывок из одной моей незаконченной рукописи. Для полноты картины, так сказать. Когда будете делать расшифровку – введете в текст.
– А не хочешь закончить? – спросила я.
– Нет, – качнула головой Оля. – Не хочу. И не знаю, возьмусь ли когда-нибудь снова за эту работу. Слишком больно давалась в ней каждая строчка.
Вот этот текст:
«Больше всего я жалела о том, что не забрала с собой ребенка в тот день.
– Никогда, ты понимаешь – никогда! – как сумасшедшая, повторяла я. Мне не хотелось жить. Во имя чего? Во имя какой идеи можно поставить на кон глаза своего ребенка? Любовь своей дочери?
Осознание пришло с разлукой. После выхода сюжета «Любовь за деньги» в ЧП расследовании, мама запретила мне появляться на пороге ее дома. Запретила появляться там, где жила моя дочь.
Помню тот вечер. Машка – на моих руках, жмется ко мне и боится уснуть. Ей два с половиной года. Она все понимает. Знает: если уснет – мама исчезнет.
Бабушка – моя мать – ходит из комнаты в комнату, на ее лице – смесь бешенства, отчаяния и скорби. Мне стыдно, мне страшно. И я не знаю, как быть.
Внутренний голос кричал: «Хватай дочь и беги!». Но другая часть меня слабо протестовала: «Куда? В ночь? В холод? В неизвестность?».
В два часа ночи за мной приехала Юлька. Дочь все же заснула. Я последний раз посмотрела на нее, такую красивую во сне, мельком взглянула на маму и – ушла. Помню, как больно хлопнула закрывшаяся за мной дверь.
Мы ехали в деревню. Не знаю, что было бы со мной, если б в те дни не рванула туда. В деревне ждал Женя. Увидел – перепугался. Что осталось от смелой, отчаянной девочки, какой я приехала сюда полгода назад? Разве что только отчаяние…
– Успокойся, – просил меня он, пока разливал чай по стаканам. – Сама знаешь, ничего просто так не бывает.
Меня трясло, и не было сил говорить.
– Оля, – снова продолжил он. – Жизнь не закончилась. Подожди до весны, заберешь дочь, как станет теплее. И что все-таки там случилось? Я не смотрел.
– Нормально все, – ответила за меня Юлька. – Просто Олька узнала, что такое ЧП.
– Грязью облили… как тебе фраза: «А вот эта проститутка свое лицо не скрывает!»? Сволочи. Да ладно мне такое услышать – а каково маме моей? – наконец, заговорила я. И, как прорвало: – Ты представляешь, два дня сюжет о книге снимали, хорошо все так, смотрели так ласково, а в третий день… Ненавижу их. Соня потом звонила, разумеется, она ни при чем. Продюсер! НО – ни при чем. Свалили все на корреспондента стажера, да на монтажку. Отличный пиар! Про книгу в результате – ни слова. Зато – элита…
В воспоминания снова врезалось лицо дочери. Стало больно дышать.
– Так, Олюш, я поеду, – Юлька встала из-за стола и принялась застегивать на ходу куртку. – Мне еще на рассвете родителей в аэропорт везти.
Подруга побежала к машине, и мы с Женей остались вдвоем.
– Как зверье? – наконец, чтобы отвлечься, спросила я.
– Нормально! – улыбнулся Женя. – У Стрелки любовь – с Баслаем
карповским. Ты не представляешь себе, как она его обихаживает! Других гоняет, а к этому – сама рвется.
Я усмехнулась, представив, как моя белая красавица Стрелка юлой вертится вокруг долговязого, немного неуклюжего гончего пса.
– Смотри, Женька, принесет она нам щенков.
– На все воля свыше, – развел руками мой друг.
– Это точно, – сказала я и отвернулась к окну. – Знать бы только, к чему?»
Принесли заказ: два «Цезаря» и свежевыжатый апельсиновый сок. Я нажала на запись. Оля сделала пару глотков и стала рассказывать дальше.
– Противостояние закончилось так же неожиданно, как и началось. 20 мая 2009 года мне позвонила мать и сказала, что я могу забирать своего ребенка. Это было чудом. К тому моменту я использовала весь свой ресурс, все, что было в моих силах, чтобы забрать дочь от бабушки. И все было тщетно.
Но в тот момент, когда я отчетливо осознала, что своими, человеческими, силами я ничего не могу, вдруг все получилось. Бабушка отдает мне ребенка за две недели до оглашения решения суда о лишении меня родительских прав. И решение это было уже известно – не в мою пользу.
26 мая мы с дочерью переезжаем в деревню. Органы опеки требуют от нас потрясающую по своей глупости справку – что ребенку не противопоказано жить в деревенских условиях.
Хорошо, педиатр оказался с чувством юмора – взял стандартный бланк и со смехом написал на нем, наверное, самую идиотскую фразу в своей жизни. На пути в деревню это было последним препятствием.
Оля вновь замолчала. Ее лицо засветилось ярче обычного – погруженная в воспоминания, она улыбалась.
– Все, – с той же светлой улыбкой заговорила она. – Дальше пошла полоса абсолютного, безмятежного счастья. Мы жили с дочерью в маленьком желтом домике с красной крышей. Компанию нам составили три кота, собака, пять куриц во главе с петухом, и чуть позже – огромная безрогая коза Марта. Все это время Женя был при нас неотлучно – помогал во всем и всегда.
Тогда он только-только пришел к православию, и был преисполнен жажды поделиться своим откровением со всем и каждым. Разумеется, я была живым воплощением этих всех и каждого и невольной жертвой его горячего желания меня спасти.
Мой «сокровенный человек» оказался напрочь лишен обаяния. Он был прост, как табуретка, груб, как холщовый мешок и имел, пожалуй, самый противный тембр голоса из всех возможных. То есть даже теоретически у нас не было шансов на что-то большее, чем просто дружба. Да и дружба-то была весьма специфическая. Мы как будто были связаны невидимой нитью – как бы ни ругались, как бы ни ссорились, но друг без друга обойтись не могли. И не столько в физическом плане (помощь по хозяйству, конечно, была существенной, но никогда не определяющей в наших с ним отношениях), сколько в духовном.
Православная вера стала для нас настоящим камнем преткновения. Женя целиком и полностью осознавал себя православным, а я – нет. И хотя существование Бога практически никогда (если не считать мимолетного периода в подростковом возрасте) не вызывало у меня сомнений, к православию вообще и к РПЦ в частности я относилась совсем по-другому. Чтобы не углубляться в этот вопрос, скажу просто – меня от всего этого в буквальном смысле тошнило.
Оля замолчала – задумчиво ковыряла вилкой салат и, видимо, пыталась сформулировать нечто действительно важное.
– Сейчас я понимаю, почему так было сделано, – наконец, сказала она. – Нельзя было допустить, чтобы я пришла к православию через человека. Чтобы пройти все последующие испытания, необходимо было откровение свыше. Четкое, ясное, лишающее сомнений. Случись по-другому, через цепь логических умозаключений или под влиянием харизматичного человека – я давно стянула бы крест.
Собственно, так оно и случилось. К православию я пришла не благодаря влиянию Жени, а исключительно вопреки. 7 января 2010 года, аккурат в Рождество Христово, меня, что называется, «торкнуло по вере». Ощущение сравнимо с тем, что испытывает слепой от рождения человек вдруг обретя зрение: шок, восторг и осознание, что все представления о жизни, какие имел до того – гроша ломаного не стоят. Так, несколько минут озарения перевернули всю последующую жизнь.
Мы направлялись к метро – я торопилась в редакцию, и Оля пошла меня провожать. Когда прощались, она протянула мне темно-бордовую флэшку.
– Вот здесь, – сказала она, – мой дневник. Пока я буду рассказывать Вам, мне не хотелось бы, чтобы Вы его открывали. Потом прочитаете, когда я закончу. А впрочем… – Оля запнулась. – Мне все равно. Делайте, как считаете нужным.
Я посчитала нужным прочесть. Сразу же, как включила компьютер.
5 апреля 2010 года
Пересмотрела вчера фильм «Остров». На мой взгляд – один из лучших, если не лучший, отечественный фильм последних лет. Петр Мамонов – гений.
Да, не шедевр. Тем не менее, фильм неожиданно глубокий, трогательный и… непривычно искренний. Особенно – игра Мамонова. Мне даже кажется, что он как будто самого себя сыграл в этом фильме. Во всяком случае, что-то такое через него шло, чего, по-моему, в сценарии и вовсе прописано не было.
И еще. Я первый раз несколько лет назад его смотрела в кинотеатре. И, знаете, поразило: люди, когда фильм закончился, стоя аплодировали! Без исключений! Весь зал! Многие плакали.
И я плакала. И вчера плакала. Особенно, когда он «Иисусову молитву» читал. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго», «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго», «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго»…
Вот тогда смотрела, слушала, несколько лет назад – не понимала. Не доходило. А вчера дошло. Каждое слово – как гвоздь вбивается. С каждым шагом. В самого себя гвоздь.
Но это, действительно… надо хотеть понимать. А так, если поржать чисто – то это, конечно, лучше «Интерны» смотреть…
«Я искал, думал много. И все никак не мог преодолеть одно препятствие. Меня смущала та схема, которую используют католики: искупил – заработал – сверхдолжные заслуги и все такое.
Вот я думал: что-то здесь не так. Ну не может так быть, чтобы Господь вот просто так пришел, распялся на Кресте за нас, искупил, вознесся – и все хорошо, мы теперь спасены. Ведь это ж самое радостное событие во всей мировой истории – Бог пришел на землю. И неужели это было нужно лишь для того, чтобы осуществить вот эту схему? Неужели Господь Всемогущий не мог придумать чего-нибудь другого, чтобы искупить нас?
Нет, что-то здесь не так! И вдруг открываю авву Исаака – ну конечно! Конечно! Цель и воплощения, и распятия одна – явить миру ЛЮБОВЬ. И вот тогда в сердце мое хлынул луч света. И лукавство мое пропало, и я понял: да, вот с Этим Богом я вместе! Да, вот с этой Любовью я вместе! Перед этой Любовью мне стыдно грешить. Вот если меня так любят – то тогда мне стыдно! Тогда я плачу, и падаю, и говорю: «Господи, прости меня!!!» И когда Господь вот так меня осеняет, так проливает на меня свою любовь, несмотря на то, что я ему постоянно делаю против, постоянно против, против, а он меня любит, и любит, и любит – вот тогда да! Тогда я говорю от всей своей души: «Господи, Боже мой, слава Тебе!»»
(с) Петр Мамонов6 апреля 2010 года
(Из форумской переписки): Здесь бытует твердое мнение, что я все делаю лишь бы попиариться лишний раз. Не буду отрицать – было дело. Когда-то.
Сейчас почему согласилась на съемки? Честно? Уговорили. Просто я этого журналиста давно знала. Я ему говорю: «Нафига вам это надо? Я, во-первых, бывшая, а во-вторых, скорее противница проституции, чем союзница ее. Вам это надо? Я ж наговорю чего-нибудь!»
Оказалось, что надо. Да и мне надо, как оказалось. Вот хотя бы за то, что год назад у Малахова «выдала»… Стыдно? Стыдно. И за ЧП-шку стыдно. И за половину постов, что писала здесь – тоже стыдно. Вот хотя бы ради этого и снялась.
Говорила там… а ведь никто не услышал. Я специально ждала, думала – ну хоть кто-нибудь! Да отвлекитесь вы уже от косоглазости моей и фуфайки засаленной! Хоть кто-нибудь поймите, ЧТО я хотела сказать! Нет. Ни одного. Или просто сделали вид, что не поняли? Предпочли не услышать? Так я повторю. Мне не сложно.
Проституция – это болезнь. Не работа, не образ жизни, а самая настоящая БОЛЕЗНЬ. Женщина, занимающаяся проституцией, подобна наркоману. Кайф и там, и тут. Эйфория (поначалу, конечно же). И зависимость. Не от денег, это было бы слишком просто. Зависимость от самого образа жизни, зависимость от риска, зависимость от звонков… Но и не это главное. Женщина-проститутка больше всего зависима от восхищения! Такой женщине НУЖНО, чтобы ею наслаждались, чтобы она чувствовала свою непревзойденность, свое мастерство, свою исключительность… и свою красоту.
Проституция женщину убивает. Кого-то медленнее, кого-то быстрее. Все зависит от того, сколько в ее душе любви к людям накоплено. Это – энергия. Защитный купол. Перестала клиенту радоваться, с тяжестью его ждешь – это первый «звоночек», что запасы истончаются. Если на отдых не уйти (минимум на месяц!), будет страшнее. Появится ненависть. Сначала к клиентам, потом к себе – такой. Но еще можно остановиться. Это – еще не конец. И все же многие не чувствуют «черты», перешагивают через нее. Что дальше?
Начинаются неприятности. Никогда не задумывались, почему одним везет, а другие будто магнит в попу засунули… на приключения разные? Но и это еще не конец. Вообще, пока не убили – можно остановиться. Тем не менее, и здесь мало кто тормозит.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Блудная дочь» и «Блудная дочь-2» в издании 2017 г.
