Подари мне мечту

– Но, мистер Милтон, это же не справедливо – ведь идея принадлежала Камилле!

– Она только начала работать и, возможно, надолго здесь не задержится. Пусть проект разрабатывает опытный и надежный сотрудник. Это мое решение, и я прошу вас воздержаться от комментариев. Если мисс Дюваль будет возмущаться – сошлитесь на меня. Это приказ, а приказы директора не обсуждают!

– Я вас поняла. Еще будут какие-нибудь распоряжения?

– Пока нет. Я сообщу вам, если что.

– Тогда я пойду и поговорю с Камиллой, – поднимаясь, сказала мисс Хенстли, – «Хотя я представляю, как она на это отреагирует».

Когда Оливия вышла, Николас прошел к бару, где за сервантом орехового дерева, открыв дверцу, скрывался встроенный холодильник. Мужчина налил себе виски с содовой и подошел к огромному окну, возле которого всегда любил размышлять. Он наблюдал за неспешным бегом машин и крылатыми яхтами, пробиравшихся в бухту залива. «Я поставлю эту девчонку на место! Никому не позволено насмехаться надо мной. Камилла Дюваль считает себя самой умной – еще посмотрим, кто кого!» Милтон вспомнил взгляд, который девушка бросила на него напоследок. В этих янтарно-зеленых глазах горели ненависть и презрение. Николас ощущал некий азарт – она осмелилась бросить ему вызов, думает, что сумеет противостоять ему. Она ошибается! «Хотя эта девчонка слабее меня – не думаю, что она сдастся без боя. Это будет весьма интересная схватка!»

– Что значит, «передать все разработки в дизайнерский отдел»? Вы хотите отнять у меня мою идею? – возмущенно проговорила Дюваль.

Оливия лишь слегка покачала головой, стараясь смягчить удар:

– Пойми, Камилла: твоей идеей заинтересовались, но ее необходимо доработать и продумать все нюансы – технические, коммерческие. Этим будут заниматься другие люди, которые на это учились. Ты же – модельер, твоя задача – творить, а не заниматься менеджментом и бухгалтерией. Оставь это и забудь.

Девушка была вне себя – она не знала, что ее возмущает больше: что у нее отняли идею или что считают ее полной дурой. Но она и так уже достаточно настроила против себя начальство. Лучше смириться.

– Хорошо, я занесу все материалы.

Мисс Хенстли облегченно вздохнула, но чувствовала, что все не так хорошо, как кажется.

– Спасибо. И не переживай… Ты замечательный специалист, и у тебя еще будет возможность себя проявить.

«Конечно! Стараться, чтобы потом кто-то другой забрал у тебя все и почивал на лаврах, выдав твои идеи за свои? А ты останешься ни с чем? Ну уж нет… Пусть мистер Милтон беспокоится о свежести идей в своей компании – у него хватит рвения. А я займусь своими прямыми обязанностями и больше не буду лесть на рожон».

Следующие два дня Дюваль была почти незаметной. Она спокойно сидела за своим рабочим местом и выполняла обычную работу модельера, но старалась ничего не упускать из того, что происходило в офисе. В частности, в кабинете директора. Он созвал большое совещание, чтобы обсудить их последнюю поездку, разработать дальнейший план работы и нововведения в компании. Отдельное совещание с модельерами Оливия назначила на пятницу. А сегодня от них требовалось только производить на свет новые идеи. Камилла больше не сталкивалась с Милтоном и была этому безумно рада. Она была человеком не конфликтным, но чувствовала, что рядом с ним теряет всякий контроль, здравый смысл и чувство самосохранения.

На собрании модельеров мисс Хенстли была весьма строга и категорична. Она передала «новости» сверху и требовала выкладываться на все двести процентов. Дюваль еле высидела это совещание – был конец изнурительной и очень насыщенной недели, и у девушки больше не было сил чем-либо заниматься, и уж тем более выкладываться даже на тридцать процентов. Она мечтала о том, как придет домой, выпьет чашку горячего чая с круассаном, послушает любимые мелодии на фортепиано и ляжет спать. А завтра – Камилла не могла дождаться – она уедет за город и проведет весь день верхом, чтобы выветрить все дурные мысли.

Не успела Дюваль выйти из конференц-зала, как ее окликнула секретарь директора и сказала, что мистер Милтон ждет ее у себя в кабинете. «Что ему еще от меня нужно?» – вздохнула девушка и направилась, как ей казалось, в самое логово льва. Она постучала, но ей не ответили. Камилла осторожно приоткрыла дверь и, заглянув внутрь, спросила:

– Можно?

Николас повернулся в кресле и взглянул на нее странным взглядом, но тут же сменил позу на более представительскую и кивком головы приказал ей войти. Девушка прикрыла за собой дверь и встала напротив директора, скрестив на груди руки. Почему каждый раз, когда она видит его – у нее мурашки бегут по спине, а сердце начинает стучать слишком чутко? Неужели, она боится его? Нет… Это вряд ли. Он просто самый неприятный тип, которого она встречала. Камилле стало не по себе, когда сидевший напротив мужчина осмотрел ее медленным и оценивающим взглядом. Белая юбка карандаш с небольшим разрезом у колена, шелковая блузка сочного салатового оттенка, которая выгодно освежала ее загорелую кожу и придавала глубину глазам. Волосы, свободно заколотые сзади, открывали изящную шею, а длинные серьги с камнями визуально удлиняли ее.

Дюваль не могла больше вынести этого оценивающего мужского взгляда и спросила, стараясь не выдать волнения:

– Вы звали меня? Чем могу быть полезна?

Но Николас не мог взять себя в руки. Эти глаза, ее взгляд – она словно гипнотизировала его. «Зачем она дразнит меня?» – подумал мужчина, не в силах удержать свою чересчур буйную фантазию.

– Мистер Милтон, вы меня слышите? – снова повторила Камилла, и на этот раз Николас сумел спуститься на землю и вспомнил, кто перед ним.

Он сразу нахмурился и его взгляд стал жестким. «Я справлюсь с ней, чего бы мне это не стоило!» – сказал себе мужчина. Дюваль тоже уловила перемены на его лице – было видно, как он готовится к атаке. И Ками собрала все свои силы, чтобы защищаться.

– Я вас вызвал, чтобы вы доложили мне о своих достижениях за последнее время.

– Работа движется своим чередом. Все проекты будут закрыты вовремя.

– Мне нужна конкретная информация. Чем вы занимались последние дни?

– У нас только что было собрание с мисс Хенстли…

– Я знаю об этом, – грубо прервал ее Милтон.

– А раз знаете, то зачем спрашиваете? – возмутилась девушка.

Камилла не могла понять, что именно он хочет от нее услышать. Может, снова поиздеваться над ней, как раньше? Унизить и указать на дверь?

– Я думала, в вашу компетенцию не входит личное общение с простыми сотрудниками. Для этого у вас есть руководители отделов, которые доносят все ваши приказы, – Дюваль сделала акцент на последних словах, еще раз напомнив и себе, и ему о том проекте, который у нее отобрали, – Или вам доставляет особое удовольствие беседовать с подчиненными, которых, по вашему мнению, стоит отчитать? В таком случае – я не сделала ничего, что могло бы вызвать ваше возмущение.

– В данную минуту меня возмущает то, каким тоном вы со мной говорите, – холодно произнес Николас.

– Прошу прощения, но я не контролирую свой тон, когда говорю правду! Все зависит от чувств, которые мной движут и заставляют говорить эти слова.

Николас чуть заметно улыбнулся уголками губ, и в его серо-голубых глазах загорелось пламя, в котором девушка уловила некий интерес. И вопрос директора это подтвердил:

– И какие же чувства вызвали у вас эту тираду, которую вы бросили мне в лицо?

«Я заставлю ее опомниться и пожалеть о своей несдержанности. Она же не настолько глупа, чтобы открыто заявлять о своей нелюбви к руководству. Посмотрим, как она будет унижаться и выкручиваться, чтобы загладить свою ошибку». Но Милтон и тут ошибся на ее счет – не раздумывая, Ками выпалила все, что лежало камнем у нее на сердце.

– Вы не цените людей, которые на вас работают. Мы для вас как шестеренки, которые крутят денежный механизм, чтобы вы могли купаться в роскоши. Если какой-то элемент механизма начинает барахлить – вы немедленно заменяете его на новый, не думая о причинах и последствиях. Вам нужны только деньги и власть, которой вы наслаждаетесь. Вы далеки от прекрасного, от искусства и, главное, от простых человеческих чувств. Вы не задумываетесь о том, что людям может быть больно, когда у них отнимают их творение или принижают, в надежде добиться каких-то результатов.

– Вы переживаете, что я отобрал у вас проект?

– И это тоже! Не думайте – я старалась не ради денег или продвижения по карьерной лестнице. Я просто люблю свое дело! Люблю создавать произведения искусства и мечтаю сделать этот мир хоть чуточку прекрасней, с помощью своего таланта. Я отдаю этому всю себя, ради самого процесса – заниматься творчеством.

– Как и я! Я тоже посвящаю все свое время этому делу. Оно является не только делом всей моей жизни, но и было главным детищем моего отца, который создал эту компанию и поднял ее на высокий уровень. Я делаю это не ради денег, как вы сказали – у меня их предостаточно, а ради чести. Для меня процветание фирмы, ее имидж – дело чести, поэтому я тщательно слежу за механизмом, который и составляет это дело. И еще… я не избавляюсь от сотрудников по прихоти – я отбираю людей, которые могут принести успех и процветание этой компании, а не только думают о собственной выгоде и продвигают свое имя в модельном бизнесе любым честным и бесчестным способом!

Николас поднялся с кресла и подался вперед, чтобы лучше видеть глаза девушки. «Раз она любит правду, то должна была выслушать и другую ее сторону!»

Камилла даже онемела. Так вот как он о ней думает! Хорошо, что Милтон сказал ей правду в лицо – это смелый поступок, который она оценила по достоинству. Но последнее слово она не оставит за ним, тем более, что он сказал неправду.

– Я не пытаюсь пробиться! Мне это не нужно. Я мечтаю о другом!

– Так я вам и поверил… – недоверчиво пробормотал мужчина, – Так чего же вы хотите от жизни?

– Вас это не касается! Да вы и не поймете…

Девушка замолчала, и в кабинете повисло невольное молчание. Высказав все свои чувства, оба понимали, что поддались импульсу и что теперь необходимо взять себя в руки и остановиться.

Николас перевел дух и отошел к окну, чтобы успокоиться. Он наблюдал за не прекращавшейся жизнью Сиднейского порта: за яхтами, спокойно дремавшими на якоре возле причала, за рыбаками, разбиравшими улов, за детишками, нырявшими за монетами, что бросают в воду туристы… Для мужчины это был лучший способ, чтобы снова взять себя в руки. «Что за напасть? Потерять всякий контроль, чувство собственного достоинства из-за какой-то девчонки?» Но с другой стороны он был рад: Камилла Дюваль вела себя открыто и честно и требовала того же от других. За это ее нельзя винить, скорее наоборот. В мире бизнеса очень редко встретишь открытость и откровенность, не говоря уже о честности. Здесь все улыбаются тебе в лицо, а за спиной ждут, не дождутся твоего краха, устраивают тебе ловушки, распускают лживые сплетни, чтобы уничтожить твой имидж и доброе имя. Милтон повернулся и еще раз взглянул на девушку – она все так же стояла возле его стола, но теперь ее руки были не скрещены на груди, а уперты в бока. Она смотрела с вызовом и была готова держать оборону при малейшей опасности.

«С ее стороны можно не опасаться предательства. Камилла скорее обзовет тебя последними словами, покусает и исцарапает в порыве ярости, чем будет плести интриги за твоей спиной… Что за испытание ты посылаешь мне, Господи?» Мужчина еще раз с удовольствием осмотрел ее стройную фигуру и ножки: «Ее нельзя назвать красавицей, но в то же время есть в ней что-то, что способно привлечь и свести с ума… Это некая тайна, загадка, скрывающаяся за этими обворожительными зелеными глазами. Она может либо осчастливить, либо погубить – третьего не дано!»

После того как Дюваль высказалась, ей стало легче, и теперь она внимательно рассматривала стоявшего неподалеку мужчину, который стал, в какой-то степени, ее противником. Мистер Милтон был хорошо сложен, высок, элегантен. Его мужественность, сила и очарование были способны увлечь и заставить потерять голову. Он был красив, но Ками давно перестала подкупаться на красоту – в модельном бизнесе много красивых мужчин. Куда важнее для девушки были внутренний мир и характер человека. А Николас Милтон, в этом плане, являлся не самым лучшим представителем своего рода. «Лучше держаться подальше от того, что может обжечь», – повторила себе Камилла, как говорила уже много раз, когда боролась с искушением снова увлечься мужчиной.

– Послушайте, мистер Милтон! Давайте начистоту… – начала Дюваль, сама удивляясь своему спокойствию, – Если я вас не устраиваю как сотрудница вашей компании, скажите об этом прямо – и я уйду. Я не бегу от трудностей и не боюсь ошибок. Если придется решать проблему – я сделаю все, чтобы добиться того результата, который мне нужен. Но я достаточно себя уважаю, чтобы не быть там, где меня не ценят и не хотят видеть.

Николас был крайне удивлен. Он подошел к Камилле и встал рядом с ней лицом к лицу, чтобы лучше видеть чувства, отражавшиеся в ее глазах. Ведь они не могут врать и не умеют притворяться.

– А с чего вы взяли, что не устраиваете меня, мисс Дюваль?

– Это же очевидно! С первого дня нашего знакомства я чувствую, что вы ополчились против меня. Для вас – я как кость в горле. Согласна, временами я бываю слишком эмоциональна, но я не сделала вам ничего плохого. За что вы меня недолюбливаете?

Мужчина попытался подобрать слова:

– Эмоциональна – еще мягко сказано… Вы не сдержаны, заносчивы, упрямы, своенравны и лезете туда, куда вас не просят.

– Я правдива и поступаю так, как велит мне мое сердце. Я и так достаточно его сдерживала…

Последнюю фразу Ками произнесла очень тихо, говоря скорее самой себе, но Милтон все равно ее услышал. И он прекрасно понимал ее! Понимал, но не одобрял.

– В таком случае, ваше место на сцене – там никто не будет вас удерживать. А здесь я прошу вас соблюдать этикет и следовать моим указаниям.

Девушка вся подобралась:

– Да?.. И каким же правилам мне необходимо придерживаться, мистер Милтон?

Они играли в открытую, и напряжение в кабинете росло с каждой минутой.

– Вы должны хорошо исполнять свои прямые обязанности, всячески проявлять инициативу, не лезть на рожон и неукоснительно выполнять все приказы руководства. Мое слово для вас закон! И ваша эмоциональность и веление сердца должны стоять после моих распоряжений и желаний.

– Я сотрудница, а не рабыня! Вы мне не хозяин!

– Да, вы не рабыня. Но я ваш хозяин – вы работаете на меня, в моей фирме, а значит, являетесь, в какой-то степени, моей собственностью. И я вправе превратить вашу жизнь в ад или в рай – стоит мне только захотеть, – мужчина в полной мере ощущал свою власть в эту минуту.

– Моя жизнь принадлежит только мне, и я сама с ней разберусь! А вы – лучше взгляните на себя…

– О чем вы?

– Вы ведете себя как диктатор. Самоутверждаетесь за счет своих подчиненных, людей, которые слабее вас. А так поступают только слабаки. Так что стоит задуматься.

Николас стоял неподвижно, но даже в воздухе чувствовалась ярость. В его глазах, позеленевших от гнева, горел холодный огонь, которого Дюваль никогда раньше не видела.

– И вы думаете, что после этих слов останетесь здесь работать?

– Ну, так увольте меня! Облегчите жизнь и мне, и себе.

«Ну уж нет… Война только началась, и я не собираюсь капитулировать после первого боя!» – подумал Милтон, – «Берегись, Камилла, я превращу твою жизнь в ад, и ты будешь умолять меня тебя уволить!»

– Нет, я поступлю иначе! Я подожду, пока ты сама не уволишься и не уйдешь отсюда с позором. И что-то мне подсказывает, что это будет очень скоро.

Глаза девушки передавали весь огонь чувств, сжигавших ее изнутри. Ками заставила себя испытующе посмотреть на противника.

– Я никогда не сдаюсь без боя! – твердо сказала она, – Я не уйду из компании только потому, что вы так захотели. Я здесь на своем месте. И чтобы уволить меня – вам придется найти достаточно вескую причину.

– Мы еще посмотрим, кто кого! – сквозь зубы заявил Милтон.

Дюваль хотела ему ответить, но в этот момент в кабинет вошел мужчина средних лет. Высокий и элегантный в своем прекрасно сшитом темно-синем костюме, Фредерик Лори по-прежнему мог считаться весьма привлекательным мужчиной, хотя его возраст приближался к сорока пяти годам. Это был статный мужчина – плотного телосложения, с мужественным подбородком, ясными светлыми глазами, чуть тронутыми лучиками морщинок и густыми волосами, поседевшими на висках.

– Простите, что помешал, – произнес мистер Лори.

– Заходи, Фред. Мы уже закончили.

Дюваль еще раз взглянула на Милтона, а потом спокойно и не спеша вышла из кабинета, пропуская на свое место управляющего фирмой Фредерика Лори. Но как только дверь в кабинет директора закрылась, девушка бегом бросилась в уборную. Ей было необходимо прийти в себя и охладить голову.

Камилла несколько раз умылась холодной водой, не беспокоясь о том, что станет с ее макияжем. Как же она его ненавидит! Наверное, еще не было такого человека, которого она бы ненавидела так сильно, как Николаса Милтона. Хотя, нет… Один был! Но тогда ей было больно, и она была слишком слаба. Тогда она еще не умела бороться. Но не сейчас! Дюваль медленно, с усилием подняла голову и посмотрела на свое отражение. Она с трудом узнала себя в женщине, смотревшей на нее безумным взглядом, раскрасневшейся и задыхавшейся. Ками напоминала волчицу, хищницу: ее зеленые глаза яростно блестели и были широко распахнуты, темные волосы взъерошены, а губы сложились в некий оскал, обнажая острые зубки. Камилла показалась себе безумной. Вот до чего может довести ярость! Если бы она не была уверена, что видит в зеркале себя, то приняла бы ее за чужую женщину. Дюваль сразу же вспомнились фильмы о сумасшедших: как они крушили мебель, поджигали дома, убивали людей, а потом в порыве безумства бросались с крыши или с моста. Она сама была бы не прочь придушить этого грубого и эгоистичного ублюдка, но не собирается провести остаток дней за решеткой. И откуда в ней столько ненависти? Может, действительно, лучше уйти и не связываться с ним?

Девушка протерла влажной салфеткой лицо, поправив испорченный макияж, уложила руками волнистые волосы, и еще раз взглянула на себя в зеркало. Вот теперь это была она… Вернее та женщина, которой она стала три года назад. Новая Камилла, новая личность, которая ничего не боялась и никогда не отступала. Дюваль взглянула в свои янтарно-зеленые глаза и вспомнила тот момент, когда решила начать все с начала. Вечер, загородный дом, деревья в голубой дымке и зарождавшийся месяц в чистом небе. Это было во Франции, лето, когда она окончила институт: измученная, уставшая, отчаявшаяся. Ей предстояло выбрать себе дальнейший путь по жизни, но тревоги, страхи и груз воспоминаний не давали увидеть счастливое будущее. Но здесь за городом, в лоне природы, Ками вдруг почувствовала, что окунается в поразительное спокойствие и начинает открывать в себе что-то новое. Новые чувства, новые силы, желание стать счастливой и вдохновение начать новую жизнь. «Ты справишься! Ничего не бойся и иди вперед. Ты будешь счастливой, если не отступишь и поверишь в себя. Слушай свое сердце – оно укажет тебе правильный путь!» – сказала Камилла тогда, обещая навсегда сохранить внутри себя это счастье и спокойствие, чтобы жить в гармонии с собой и с окружающим миром. И она научилась! Теперь внутренний свет согревает ее постоянно, назло всем бедам и холодам.

– Я выдержу, и я не сдамся – чего бы мне это не стоило!

И пусть разум твердил, что не стоит ввязываться в эту опасную игру, внутренний голос шептал, что это тот путь, по которому она должна пройти. Даже не зная, куда он приведет, она не отступит и не свернет.

– Я справлюсь с ним. Только бороться нужно по-другому… Я заставлю его узнать, чего стоит Камилла Дюваль!

И выпрямившись, расправив плечи, девушка вышла из уборной, готовая противостоять целому миру.

В это время в кабинете главного директора Фредерик Лори наблюдал, как его друг метался из угла в угол, тоже пытаясь успокоиться.

– Если бы ты только слышал, Фред, что она мне здесь наговорила! – Николасу необходимо было выговориться, и он был рад, что мог себе это позволить, в присутствии друга.

– Все настолько плохо? – Лори пытался понять, что именно произошло между ним и этой девушкой.

– Она открыто унижала меня, противостояла мне и спорила! Я не помню, чтобы кто-то осмелился так со мной разговаривать. И тем более рядовая сотрудница, молоденькая девчонка.

– Ну, во-первых, насколько я успел заметить, она уже давно не девчонка, а весьма привлекательная молодая женщина и к тому же с характером. Тебе же всегда нравились такие, в отличие от «пустоголовых кукол», как ты их называешь.

– Да как «такое» может нравиться?!

– А во-вторых, я тебя не понимаю – если ты ее терпеть не можешь, уволь ее и найми другую. Это не проблема.

– Я не могу.

– Почему?

– Это трудно объяснить…

Милтон подошел к бару и налил виски со льдом: один стакан он протянул другу, а со вторым удобно устроился в кресле. Он сделал большой глоток, с удовольствием ощущая, как терпкая жидкость медленно разливается внутри. Теперь он наконец-то смог успокоиться и взять себя в руки. Сделав еще один глоток, мужчина поставил стакан на холодное стекло журнального столика и, проведя руками по густым волосам, зачесав их назад, откинулся на спинку кресла. Фредерик, потягивая виски, наблюдал за приятелем. И хотя Николас был главным директором, а он управляющим, они всегда были близкими друзьями. Лори хорошо знал вспыльчивый характер Николаса и был для него своеобразным якорем, не давая утонуть в шторм. Он был старше Милтона на десять лет, что помогало ему поддерживать друга в любых неприятностях. Фред часто давал приятелю мудрые советы. Но сперва нужно было выяснить причину возникшей проблемы, а потом уже искать решение. Этим сейчас и занимался Лори.

– С самой первой встречи Камилла, почему-то, постоянно выводит меня из себя, – вслух размышлял Николас, – Я не думаю, что она это делает специально, но так и есть. Меня всего колотит, когда она рядом.

– А ты уверен, что это ненависть или неприязнь?

– Да. Ничего другого я к ней не чувствую. Я был бы рад, если бы она ушла. И в то же время я не могу просто уволить ее. Не в моих правилах пользоваться своей властью и увольнять людей только из прихоти. Это бесчеловечно. Мне остается только ждать, что она сама уволится.

– Ты говорил с ней об этом?

– Да. Но она и слушать ничего не хочет – упряма и своевольна.

– Как похоже на тебя…

Но Николас не услышал слова друга.

– Она сказала, что ни за что не уйдет, пока ее официально не уволят по уважительной причине. Камилла осталась, чтобы доказать, кто из нас прав. Она бросила мне вызов!

– Да, храбрая девушка, – заметил Фредерик и на минуту задумался.

– Послушай, Ник, – сказал он наконец, – Давай я сам поговорю с ней и попытаюсь все выяснить.

– Думаешь, она захочет с тобой откровенничать? Она не похожа на сплетницу.

– Я постараюсь с ней подружиться и в неформальной обстановке выведаю что к чему. Может, мне даже удастся убедить ее уволиться.

Милтон подумал и решил, что это очень неплохой вариант.

– Ну что ж, если ты хочешь – попробуй. Я тебе искренне буду сочувствовать: общаться с этой истеричкой – не самое лучшее время препровождение.

– Не хуже чем с другими. Проводить время в компании красивой женщины, с которой, к тому же, можно поговорить о чем-то кроме моды – весьма неплохая перспектива. Тем более я сейчас один: Флоренция с детьми осталась у матери в Квинсленде. А у тебя самого как дела? Видел Рене Кларк после возвращения?

– Конечно. Такую встречу сложно забыть! Сначала бурный секс и радостные восклицания, а на утро скандал из-за того, что после моей поездки у нее, видите ли, мало подарков. Хотя ты сам видел – сколько платьев, косметики и побрякушек я привез ей из Парижа и Нью-Йорка.

– Ты ее избаловал. К тому же она по природе истеричка.

– Что-то их слишком много в последнее время свалилось на мою голову. Может бросить все и уехать на фазенду пасти овец, как дядя Джо? – мужчина невольно улыбнулся, представив себя в ковбойской шляпе верхом на лошади, подгоняющего овец.

– Насовсем не стоит, но пару денечков, думаю, тебе не помешают. Поездка была насыщенной, по приезду ты с головой окунулся в работу, плюс стресс – тебе необходимо отвлечься и отдохнуть. К тому же впереди выходные.

– На этой неделе не получится: Рене договорилась со своими друзьями, что мы проведем два дня у них на острове.

– И ты выдержишь? – с улыбкой спросил Фред.

– По крайней мере, это меня отвлечет. Я смогу не думать о работе и о Дюваль. А у тебя какие планы на выходные? Съездишь куда-нибудь?

– Нет. Я буду брать бастион штурмом. И начну прямо сейчас.