Могота. Роман в стихах

Могота

Роман о любви

Часть первая

Бог создал Сочи, а черт – Могочи.

ПоговоркаIЖил-был Ваня, терпенье храня, —То свинарник, то силос.И ему среди белого дняБогоматерь явилась.– Брось, Иван, ты своё ремесло,И извоз, и шабашки,Поезжай, горемыка, в село,Что прокисло от бражки,Будешь строить там крепость мою,Прозревать год от года,Милость Сына и силу даю,Славной будет работа…Тут Иван уложил инструмент,Поклонился могилам,И презрев злотекущий момент,Душу – набело, с мылом, —Вымыл. Стронулся, сел на баржуИ поплыл себе с миромПо Оби или по Иртышу,Вдоль по безднам и дырам.Что ни пристань, то морок и срам,Что ни дом, то разруха.По таким затрапезным углам,Ох, разгульна житуха!Но не то всё, не те берега,Всё терпимо, однако…Где ж клубится людская тоскаСреди боли и мрака?Где для муки воздвигнут престол,Как острог среди ночи?– Вот то место! – Сказал и сошёлНа причал у Могочи.IIЗдесь болото и лесоповал,Здесь бараки и зона,Весь Советский Союз побывалЗдесь во времечко оно.С крутояра широко видатьКак уходит на СеверМать Сибири, великая мать —Обь, сестра Енисея.Катит серые волны река,Тащит тучи вдоль гривы,И вздымает до неба тайгаСвои хвойные нивы.Бездорожье, безденежье, бес…Беспробудное пьянство.За Уралом, возможно, и лес,Здесь же – дебри пространства.Лишь «Ракета» скользнёт на Чулым,Проползут сухогрузы.Лишь соляры одышливый дымСплюнет катер кургузый.Штабеля, штабеля, штабеляДеловой древесины.Поселенцы, бичи, дембеля,Молдаване, грузины…Пристань – скопище автомашин,Рык и мат, и проклятья!В телогреечке, эх, хорошиЛюди все – без изъятья.И с печатью изжитых времёнНе простилось селенье.И согласные мёртвых имёнРопщут лиственной тенью.IIIТут когда-то был старый паром,Он таскал через рекуЛюд различный с обеих сторон:То конвой, то телегуРаскулаченных в зиму крестьян,То отряд новобранцев,То чекистов, обутых в сафьян,Не привыкших мараться.Жил паромщик один, словно перст,Годы, войны, изломы…Тучи зэков из тысячи местПротекли мимо дома,Одинокого дома его.Ни семьи, ни коровы…Не согрели, увы, никогоСтены мрачного крова.Дом стоял высоко на юру,За оградой дощатой,Воротами скрипел на ветру,Как немой провожатый,Всё-то силился пересказатьБоль и муку ухода.Из Могочи немного – назадВоротилось народа.А паромщик всё правил весло,Налегал на лебёдку,Исполняя своё ремесло,Полагался на водку,На всегдашнюю водную мощьДа на волю судьбиныУ границы берёзовых рощИ таёжной равнины.IVМного, много воды утеклоС той поры беспросветной.Заколодилось старое зло.По дороге бесследнойВдаль уплыли и эти, и те…Дом лишь – тёмною ношей —Устоял на последней версте,Позабыт-позаброшен.На юру, у дороги былой,Где корыто причалаВ струпьях ржавчины, рыхлой скалойИз песка выступало,Где обрывки канатов, тросов,Рельсы, блоки бетона,Где баржи металлический зов,Наподобие стона,Дом паромщика, словно приютОдинокого духа,Пережил человеческий суд,Как внучат – повитуха.VЗа бесценок, почти задарма,Взял подворье художник.В те поры поднялась кутерьмаДел и бед невозможных.Независимость, гласность, праваИ свобода нагая.Змей исчез… Но царит голова —Что ни день, то другая!Был Горыныч, а стала семьяЖивородных драконов.Был казак по прозванью Илья,Стало – племя ОМОНов.Но художник усадьбу, семьюОграждал от напасти:Огород, мастерскую свою,Инструменты и снасти —Всё наладил, всё мудро привёлК доброте и порядку:Душу – творчеству, друга – за стол,А соления – в кадку.Звали Павлом его. А жена —Наречённая Анна…Мир и лад, благодать, тишина.И – в трудах неустанно.Ледоход или вновь ледостав,Навигация, зимник, —Тот же строй, тот же свет на холстахЗолотистый и синий.Но пока, побеждая тоску,Павел с миром сражался,Средь села, на другом берегуМонастырь подымался.VIГод прошёл, и другой пролетелЗа работой текучей.Всё, что выдумал, всё, что хотел,Только легче и лучшеВыходило у Павла как раз:То пейзаж, то скульптуры,То большой и доходный заказДля отдела культуры.Баню выстроил, вывел сарай,В нём станки и прилада,Свалка хлама, архаики райИ подобие склада.В том сарае нацелился онИз коряг и металлаГруппу «Гибнущий Лаокоон»Изваять для начала.Матерьалы давала река —Корневища тугие,Золотые тела топляка,Бёдра, торсы нагие…А металл добывал из пескаВозле пристани ржавой:Рельсы, трубы, обломки крюка,Кости прежней державы…И однажды, по милости пса,Яму рывшего яро,Вынул бухту стального троса —Под скалою у яра.Он распутал колючий клубок,Подивился находке:– Это ж надо, удача и рок,Как два борта у лодки.Видно, шлёт мне речной ПосейдонТело змея в подмогу…Трос забрал, и под крики воронБросил ношу к порогу.VIIНавигация грузы неслаВниз и вниз по теченью,Чтобы Севера снежная мглаНе теряла свеченья.Чтобы снова полярный туманПронизали радары,А Студёный ночной океанВ час ледвяного дараНе замкнул бы под панцирем снаИ посёлки, и вахты…На реке разгоралась весна,Солнца беглые тактыРазогрели окрестную даль.Павел вышел к сараю,Злыми зубьями взвизгнула сталь,Дух древесный по маюРазлился, как из чаши настой.Закипела работа.Из хламья, из коряги простой,Из кузнечного пота,Из столярных забав и причуд,Из таланта – всецело! —Возникал металлический спрут,Пожирающий Тело…Гибнущий ЛаокоонНе пророчествуй, не прекословь,Не глумись над богами, несчастный!Богохульствуй, имея любовь,А не можешь, у жизни напраснойНе проси воздаяний за то,Что способен предвидеть событья.Сила знания – лишь решето,Ты вовек обречён на пролитье!Дар отнимется, Жизнь утечётСквозь пустоты, что непостижимы.Троя вечная всё же падёт…Чёрный снег… погребальные дымы…Думал Павел, из трупов деревВырезая фрагменты и части.И пророк, словно гибнущий лев,Проявлялся из морока страсти,Из гривастых кудрей корневищ,Из витых древомышечных складок,Гол, покинут и верою нищ —Тщетной гордости горький остаток.Шёл монтаж. И в горниле культур,В пекле страха, мольбы и протестаОткликался то скорбный Сидур,То титаны бездомного Эрнста.Безысходного рока тавроСквозь изгибы, изломы и стыкиПроступало, как карты Таро —Сквозь живые и нежные лики.И когда, весь металлом прошит,На болтах, на шарнирах, на скрепах,Встал троянец, лишённый души,Понял Павел – болезненный слепокОн отторг от себя навсегда,Он избавился от наважденья,Окончанье большого трудаСтало знаком иного рожденья.Оставалось лишь кольца тросаРазмотать, на фигуру набросить…А пророк всё смотрел в небесаС выраженьем немого вопроса.VIIIНо ещё инструмент не остыл,Как со службы армейскойПрибыл братец меньшой, Михаил,Снайпер роты гвардейской.Он приехал из южных краёв,Воин волей Закона.Там в одном из кромешных боёвДева-Радость, икона,Появилась в разбитом дому,Среди праха и дыма.Повинуясь знаменью тому,Миша неумолимо,Словно движим по нити златойВ пекле бойни без правил,Покрестился и, как за чертой,Кровь и смерти оставил.Он ещё воевал, убивал,Но, в наитии Девы,Он уже одолел перевалЗлобы, мести и гнева.А когда увольнялся в запас,Брат в письме, между делом,Сообщил, что Могоча сейчасСтала Божьим приделом,Что какой-то отец Иоанн,Пастырь горького люда,Весь в трудах – и талант ему дан!Ибо из ниоткудаВозникают и кельи, и храм,Стены крепости мощной.И бредут ко смиренным вратамЛюди дённо и нощно.IX– Здравствуй, Павел, такие дела,Всё-то борешься с Богом?..Принимай, брат, калеку-орла!Службе – крышка. ИтогомСтанет новая служба. ПойдёмОт твоих прометеев,Лакоонов – к хозяюшке в дом.Душу, что ль, отогреем…Сели братья за тёсаный стол,К ним, как лёгкая смута,На ходу поправляя подол,Вышла Анна, Анюта.Взмахом древним простор отворя,Льна прохладную скатертьРасстелила, как холст января…Снег рассветный на папертьТак ложится, а храм золотитЕго чистые струи.Тихо. Брат против брата сидит.Не обмолвятся всуе…Анна ловко, бесшумно снуёт,Смотрит быстро и чутко,Тень улыбки сокрыть не даётЕё мысли и чувства.Гостю рада, как рада водаРодниковая литься.И горда. И лихая бедаЗдесь навряд поселится.XНам ли, русским, в пороке коснеть?Лучше водочки выпить!Вдоль по скатерти царская снедь,Как посольство в Египет,Едет… Катит лиловый кочанВесь в свекольном рассоле,Перец – как капюшон палача,Сельдь – в зелёном камзоле.Огурцы подбоченились в ряд,Трутся с чувственным скрыпом,Стоп-сигналы томатов горят,А к разрезанным рыбам —Маслом спрыснута, свежая горстьАроматного лука…Пьёт хозяин, ответствует гость.Нам же – зависть и мука.Томным холодом светит фарфор,И, повадкою княжей,Оживляет мужской разговорЖар ушицы стерляжей.Под неё – по второй и, ага,По четвёртой и пятой…Нету в мире роднее врага,Ближе нет супостата!И когда потеплели глазаОт любви и покоя,Михаил кое-что рассказал.Кое-что… кое-кое…XIСмерть для всякого – вроде отца:Бойсь и не попадайся.А война для добра молодца —Точно рис для китайца.Но всему наступает предел:Пресыщение кровиИли кровью… Ты цел пока цел,И здоров во здоровье.Кто, когда написал «Валерик»?Михаил? Да, поручик.Как находит язык на языкВ катастрофе падучей.В этой грозной, угрюмой резнеНет ни умных, ни правых.Но приходят, приходят во снеТени воинов безглавых,Вклочь изодранных минным огнём,Обгорелых, безносых,Об отмщении – лишь об одном —Их немые вопросы.Почему, для чего, для когоОни в муках казнимы?Может призрак Врага СамогоВзмыл из бездны за ними?Два языка, два мира, две тьмыЗахлестнулись и рвутся…– Зарекаться сумы и тюрьмы,Но в безумье уткнутьсяСуждено, видно, нашей душе?..Миша выпил понуро.– Поздно, братец мой, поздно уже.Опоздала скульптура!XIIНе спадай раньше срока с лица.Расскажу: в нашей ротеСлужбу мыкали два близнеца,Кержаки по породе.Как-то «духи» вдоль минных заградДля затравки пустилиДочь свою же… Такой вот парад!Жизнь и смерть – или-или…Та идёт, ни жива, ни мертва,Очи – карие сливы,Вбок косит и ступает едва,Озираясь пугливо.Ждём – иль наша растяжка рванёт,Или их… ЗамираетВсё в груди. И гнилой оборотДело в миг принимает.Наш близнец по прозванью ВерстаНе сдержался, скаженный,Встал по грудь над стеной блок-постаИ орёт, как блаженный:Мол, куда, растаку мать, идёшь?!Дура, жить надоело!Дуй назад, пропадёшь ни за грош!..Чья-то прорезь прицелаВ этот миг изловила его,Грянул медленный выстрел,Он рукою взмахнул и… того,Будто рюмочку выпил,Рухнул навзничь…С дырой между глаз…Прямо под ноги брата.Вот такой невесёлый рассказ,Но суровей – расплата.Брата брат и омыл, и одел,И во гроб упокоил,И отправил в родимый пределГруз и горе лихое.Он, живой, словно тоже погиб,Словно что-то сломилось:То замрёт, не надев сапоги,То вдруг выронит мыло,И глядит непонятно куда.А когда оклемался,То в глазах – как со снегом вода,Ледовитая масса.Близнеца меж собой стали мыНазывать – Половинкой.Замкнут, сгорблен под ношею тьмы,Всё поигрывал финкой,И, в оптический глядя прицел,Всё высматривал «духов».Страшно, Павел, ты цел – пока цел.Чуть ослаб, и – разруха.Неделимы мы. Нет половинУ любви и у веры.Воин во поле проклят, один, —Рыцарь, гордый без меры.Вскоре выслали в тыл близнеца,Он, как пёс одержимый,Убивал, убивал без конца,С равнодушьем машины.Ждал часами единственный миг —Гулкий щёлк перепонок…И не важно – девица, старикИли даже ребёнок.На бесчестье ответим враждой,Местью – на вероломство?..