Работа учителя над собой. Книга о том, как научиться быть Настоящим Педагогом

Разумеется, Таня не очень хорошая девочка, но и далеко не исчадие ада. Девочка как девочка. Эгоистичная. Видимо, не любит математику или не любит делать слишком уж больших усилий, перетруждаться, или не любит и то, и другое. Но хочет при этом иметь хорошие отметки. Почему – неизвестно: то ли самолюбива, то ли родители ругают за оценки. Может, просто привыкла хорошие оценки получать.

Словом, ее цель была – понравиться учителю, так сказать, попасть в фавор, подлизаться к нему. Поэтому цветы (совершенно незнакомому человеку, мужчине, обычно цветов не дарят); поэтому она так себя вела. И поначалу у нее все получилось, как хотелось: она добилась своего. И думала, что так и будет в дальнейшем.

Но учитель ее раскусил. А она к тому времени уже разнежилась: работала кое-как – а имела «твердую четверку» даже с некоторым «плюсом». Она разозлилась. Что вполне естественно. Этого бы не было, если бы учитель так отнесся к ней с самого начала.

Видимо, Таня эмоциональная девочка, что тоже неудивительно: самые эмоциональные люди – это дети и женщины. Таня – еще ребенок, и в то же время уже «маленькая женщина» (ей 14 лет). И вот она возненавидела своего учителя.

Что такое «ненависть», какова ее природа? Ненависть – это эмоциональная реакция на внутренний дискомфорт, на то, что в душе человека что-то не в порядке.

Например, в данном случае ненависть возникла по формуле «Ты не оправдал моих ожиданий – ах ты, гад!» Разумеется, эта «формула» совершенно не осознается, все происходит на глубинном эмоциональном уровне. Да и не может четырнадцатилетняя девочка-подросток иметь настолько развитое самосознание, чтобы во всем этом разобраться самостоятельно.

Однако, раз ненависть возникла, она нуждается в рационализации – рациональном обосновании. Обычно оно очень простое: человек убеждает себя, что тот, на кого он злится, очень плохой – и поэтому есть все основания его ненавидеть. На самом же деле просто невозможно ненавидеть другого человека за то, что он плохой. Ненависть в принципе не может так возникнуть.

Но – это обоснование. Так человек объясняет себе свое состояние и свое поведение: да, я его терпеть не могу – и правильно: ведь он такой гад!!!!!

Тане было нетрудно убедить себя, что Сергей Иванович – плохой человек: ведь он вдруг, ни с того, ни с сего, ее «невзлюбил» – хотя она к нему так хорошо относилась! Он вдруг стал ее «необъективно оценивать»: именно потому, что невзлюбил – а еще почему? Работала ведь она так же, как и в начале года, все делала, что он требовал.

И все же это ее не вполне удовлетворяло. Да, учитель – гад: стал ставить ей незаслуженно плохие отметки, да еще ни с того, ни с сего. Но вел он себя по отношению к ней вполне корректно. А ведь она злилась, вела себя очень некрасиво. И поэтому совесть ее не была спокойна.

Поэтому Таня злилась все больше, а учитель продолжал этого как бы не замечать – не отвечая ничем на ее колкости. Отчего она злилась все сильнее, т.к. ее все сильнее мучала совесть.

Тут «включилась» уже вторая формула ненависти: «Я себя веду так плохо, а ты так хорошо – ах ты, гад!» Т.е. ненавидят часто тех, по отношению к кому плохо поступают, но только в том случае, когда сам этот человек ведет себя хорошо.

Чтобы исчерпать тему «Природа ненависти», скажу, что есть еще третья формула ненависти: «Я такая гадина, а ты такой хороший. Ах ты, гад!» В этом случае ненавидят человека, с которым вынуждены постоянно контактировать и этот человек хороший, тогда как себя самого тот, кто ненавидит, в глубине души ощущает очень плохим. Из-за этого контраста он особенно остро чувствует свою ущербность – и возникает ненависть. Вот почему не хорошие люди ненавидят плохих, а как раз наоборот.

Но вернемся к Тане и Сергею Ивановичу. Чтобы облегчить свою совесть – а тем самым «снять тяжесть с души», устранить внутренний дискомфорт – у любого злюки есть только один выход: спровоцировать своего «врага» тоже на какое-то некрасивое поведение, довести его, доказав себе, что он и впрямь гад гадом.

Вот почему в ходе таких конфликтов одна из сторон ведет себя так, чтобы «вызвать огонь на себя», толкнуть другую сторону на ответную грубость и т. п. Так, часто жена оскорбляет и изводит мужа до тех пор, пока он ее не ударит. После чего она успокаивается (он тоже плохой, не лучше меня – значит, все в порядке) и в семье воцаряются мир и гармония.

И Таня добилась-таки своего. Как только она достигла цели, она успокоилась. Ее раздражение, злость прошли, словно их рукой сняли. Она довольна: вот, теперь всем ясно, какой он гад! Значит, я ничем не хуже него.

Еще раз повторю: поведение Тани совершенно естественно для такого неразвитого человека почти без всяких признаков самосознания, девочки и ребенка.

Но вот теперь займемся самым интересным для нас – поведением и внутренним состоянием учителя.

Конечно, многое можно объяснить тем, что Сергею Ивановичу пришлось очень нелегко в начале учебного года. Может быть, если бы это было не так, то он бы и не допустил этой ошибки: не принял бы Таню за хорошую ученицу, которой она, по большому счету, не является.

Но – ошибки случаются у всех. Рассчитывать на безошибочность своих суждений не стоит – это нереально. Даже самый опытный педагог может в чем-то допустить ошибку.

Так что дело, в общем-то, не в этом.

Когда учитель обнаружил неприглядную истину (Таня-то, оказывается, довольно недобросовестная ученица!), он сделал из этого простой и прямой, как палка, вывод: надо ставить ей «заслуженные» оценки. И стал ставить. При этом совершенно не была учтена САМА ТАНЯ. Т.е. ее отношение к происходящему, ее чувства, в конце концов. Ведь она же человек, и притом его ученица. Надо же с ней считаться, нельзя же психологически травмировать ребенка. Однако, об этом учитель не подумал. Он резко изменил свое мнение о Тане как об ученице – и резко изменились ее отметки. Однако, он продолжает считать ее хорошей девочкой.

Как мы уже отметили, это мнение (Таня – хорошая девочка) искусственно сформировано самой же Таней. Это к вопросу о том, кто на кого влияет в школе, кто кого формирует. Как когда. Или, если хотите, ВЗАИМНО. В данном случае девочка специально стремилась сформировать у учителя хорошее отношение к себе – и ей это удалось.

Сказалось и то, что с классом было трудно работать, со многими пришлось «воевать» – а с Таней все с самого начала складывалось «хорошо», в том смысле, что легко, приятно и бесконфликтно. И учитель подсознательно даже как-то был благодарен этой девочке, даже привязался к ней, стал считать ее своим другом в этом классе.

Вот тут остановимся и задумаемся. Учитель в данном случае думал об ученице – ИЛИ О СЕБЕ? Согласитесь – о себе. О своем удобстве, своем удовольствии. У НЕГО НЕ БЫЛО ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ УСТАНОВКИ – стремления что-то дать девочке, сделать ее лучше. У него была такая установка: она хорошая ДЛЯ МЕНЯ (удобная, послушная: посмотришь на нее – и перестает болтать). На нее не приходится тратить так много сил, как на других.

И это – очень обычное явление в школе.

Однако, Сергею Ивановичу пришлось «разочароваться» в Тане, когда она его невзлюбила. Заметим, разочаровывается только тот, кто очаровывается. А очаровываться своими удобными и послушными учениками не стоит – это непрофессионально, хотя, повторяю, вполне обычно.

Обратите внимание – когда это произошло (Таня всячески старается уязвить учителя, демонстрирует ему свое раздражение, свою озлобленность на него), учитель НЕ НАЧАЛ РАЗМЫШЛЯТЬ о том, а что это с ней такое, почему вдруг такая перемена. Никакого такого процесса размышления не было.

Хотя это умный человек, средних лет, математик. Размышлять он умеет – но не в процессе человеческих отношений. Как и большинство из нас, впрочем.

Произошла странная вещь: девочка-подросток оказалась ЭМОЦИОНАЛЬНО СИЛЬНЕЙ взрослого мужчины, вполне уравновешенного, уверенного в себе, не невротика какого-то. И она его ЗАРАЗИЛА СВОИМИ ЭМОЦИЯМИ: ему передалось ее эмоциональное состояние!

Это поразительно – но тоже происходит очень-очень часто. Правда, тут есть один секрет: чтобы подобное произошло, должна существовать связь на глубинном эмоциональном уровне между этими двумя людьми. Они не должны быть совсем чужими друг другу.

Последующие события показали, что такая связь между Таней и ее учителем к тому времени образовалась. Таня была ему благодарна за то, что он поддерживает ее самолюбие (или, если хотите, самомнение), за хорошее отношение к ней: совершенно естественные чувства для девочки (не будем забывать, что учитель-то мужчина: если бы это была женщина, может быть, привязанность и не возникла бы). Он – за то, что она «луч света», что с ней легко и приятно, а, может быть, сыграло свою роль и то, что она милая, хорошенькая и с ним ласкова (еще раз повторим: ведь он мужчина!).

И вот появилась эта связь.

А с Ариной – человеком более сильным и ярким, чем Таня – у учителя такой связи не возникло. Вот почему ее грубости его не трогают: он на них может как-то реагировать, но именно педагогически – а на его душевное состояние поведение Арины не влияет. А Танино – влияет.

Вернее, влияет даже не поведение само по себе, а именно эмоции, которыми оно заряжено. По эмоциональному каналу связи, который образовался между душами этих двух людей, этот заряд ненависти передается от нее к нему. И он с этим ничего не может поделать.

Опять-таки, кто тут на кого влияет?

Учитель находится в ненормальном эмоциональном состоянии, и это он прекрасно сознает. Однако, он не может и не умеет путем размышлений, какой-то внутренней работы «привести себя в порядок». Наоборот, его мышление оказывается в подчинении у тех самых эмоций, которые попали в его душу от Тани – как попадают в наш организм вирусы гриппа: путем заражения. Он сам начинает ненавидеть Таню.

Что, конечно, очень позорно: ей 14 лет, и она его ученица. Однако, явная нелюбовь учителя к тому или иному своему ученику тоже в школе не редкость. Это тоже довольно обычное явление.

Учитель пытается найти какой-то выход, однако только ЧИСТО ВНЕШНИЙ. Что в ситуации подобного конфликта между людьми, связанными друг с другом (членами семьи, учителем и учеником и т.п., т.е. теми, которые вынуждены постоянно контактировать друг с другом и не могут обойтись друг без друга), как правило, невозможно. Выход возможен ТОЛЬКО ВНУТРЕННИЙ (самоизменение), но его учитель даже не ищет, ему даже не приходит в голову, что это возможно.

Он думает, что нужно «не обращать внимания» на Танины выходки, но это совершенно неверный путь (от этого, как мы установили, ее ненависть только растет), а кроме того, он не может «не обращать внимания»: ОН ОТ НЕЕ ЗАВИСИМ. И не может перестать стать зависимым, обрести независимость.

В итоге все завершается неизбежным при таком развитии событий эмоциональным срывом, безобразным и постыдным. Но тоже довольно обычным. Учителя часто кричат на своих учеников, и редко когда они это делают только «по педагогическим соображениям» – чаще просто дают выход своему раздражению.

Итак, мы здесь имеем дело с человеком, в каком-то самом главном – именно для нас, педагогов, – смысле чудовищно неразвитом, слабом, неумелом. Однако, этот человек – профессиональный педагог. И неплохой. И – довольно типичный, ничего особенного.

И описанная выше ситуация – увы, весьма типична.

Однако, вы, наверное, обратили внимание, что это был «Сценарий А (пессимистический)». Т.е. вот так – причем, совершенно неизбежно (если хотите, роковым образом) – должны были развиваться события в том случае, если учитель еще толком даже не начал работать над собой в том специфическом смысле, какое я вкладываю в это понятие. Если он – «дикий учитель». Т.е. – самый обыкновенный.

Но что, если учитель вполне культурный, развитый – во всех отношениях. Что бы произошло тогда?

Эпизод 1.

Сценарий В (оптимистический).

Итак, у нас те же люди и тот же сюжет: т.е. поначалу тот же.

Предположим, что и на этот раз у учителя (будем называть его по-прежнему Сергеем Ивановичем) возникла некоторая «не вполне педагогическая» симпатия к ученице и до определенного момента все происходило, в основном, так же, как в сценарии А. А именно – до того, как учитель стал «занижать» Тане отметки (предположим, что он все-таки сделал эту ошибку: достаточно резко перешел с одних оценок на другие) и она начала злиться.

Сергей Иванович видит, что Таня раздражена, что она им недовольна. Он понимает, что это проблема, его проблема: он должен ее как-то решать. Его это беспокоит.

Учитель начинает внимательно присматриваться к Тане. Она ведет себя как-то неожиданно для него, и ему хочется ее понять. Ведь, в сущности, он ее еще плохо знает.

Как-то на очередном уроке он, объясняя новый материал, смотрел на Таню: лицо у нее было, как у человека, испытывающего острую физическую боль: она морщилась, дергалась, словно от боли. И в суженных злых глазах было страдание.

Наблюдая за Таней, за ее злыми гримасками, он в какой-то момент почувствовал ее внутреннее состояние, ощутил себя ею – «влез в ее шкуру». Да, ей плохо, тяжело. «Вернувшись обратно в себя», он ощутил сочувствие к ней, ему захотелось ей помочь.

Но Таня продолжала злиться. Ее отрицательные эмоции невольно передавались ему. Порой Таня его страшно раздражала. И одновременно с раздражением жило в его душе сочувствие к ней, к ее детской слабости.

Как-то, сидя в пустом кабинете, проверяя тетрадки и глядя на пустую Танину парту, он задумался о той удивительной связи, которая существует между людьми, даже, казалось бы, неблизкими. Вот он взрослый человек, а Таня еще совсем девчонка, но ее эмоции его заражают. Забавно!

Но если она так страдает, то неужели это только из-за оценок? Может быть, она думает, что он ее «разлюбил»?! Вот это было бы еще забавнее! Хотя ему-то ведь тоже как-то уж слишком неприятно такое ее поведение. Если бы так вел себя кто угодно другой из класса, его бы это так не задело. Что ж, значит они привязались друг к другу, не только он к ней, но и она к нему – и это, в конце концов, даже хорошо: это можно использовать, чтобы повлиять на нее.

Наверное, Таню просто избаловали и поэтому она так болезненно реагирует на «перемену отношения» к ней, тем более, что его она стала воспринимать почти как друга, близкого человека. Но Таня, по-видимому, привыкла, что близкие ее балуют, потакают ей – поэтому воспринимает «тройки» и «двойки» как своего рода предательство с его стороны. Раз он друг, то должен ее баловать – так ей кажется. А он так не делает. Она возмущена. И со своей точки зрения права. Ведь для нее, как и для всякого ребенка, поведение ее близких (скорее всего, родителей) – это образец идеально правильного поведения, с которым сверяются поступки всех остальных людей.

Нужно показать ей другую точку зрения, которую она себе пока не представляет. Причем, сделать это как можно быстрей: ведь и ей плохо, да и ему все это очень неприятно.

Что же такое придумать? Она с ним не хочет разговаривать. Что ж, раз она сама не идет на разговор, придется поговорить с ее мамой, в присутствии самой Тани. Собственно, это будет разговор с Таней: мама нужна просто для того, чтобы Таня пошла на этот разговор. К тому же при маме она не будет так себя вести. И еще очень удобно говорить как будто маме, а на самом деле – для Тани. Пусть она посидит, послушает. По крайней мере, она его выслушает, услышит то, что он скажет.

Когда мама и Таня приходят к нему, он очень спокойно и доброжелательно, не замечая их недружелюбия и настороженности, говорит следующее:

Я вас пригласил, чтобы кое-что обсудить. Заранее могу сказать: у меня нет претензий к Тане. Она хорошая девочка и хорошая ученица. Больше того, мне Таня очень нравится, и именно поэтому мне хотелось бы, чтобы она полностью раскрыла свой потенциал, чего пока, к сожалению, нет. И вот это меня беспокоит.

У Тани большие возможности, она очень способная. Но этого одного еще недостаточно, чтобы успешно учиться. Когда мы в начале учебного года повторяли ранее изученный материал, у нее было все хорошо. Но потом у нас начался новый сложный материал. Думаю, что я сам во многом виноват: мне, наверное, не удалось ее заинтересовать. Но сейчас все у нас не так хорошо.

Понимаете, если бы речь шла о ком-то другом, то я бы махнул на это рукой: не всякий может учиться хорошо по математике. Но Таня действительно очень умный и способный человек. Я готов, если это необходимо, позаниматься с ней индивидуально, причем, разумеется, бесплатно. Сейчас нужно добиться какого-то прорыва, и, я уверен, она почувствует, что это интересно и у нее это хорошо получается…, – и т.д., и т. п.

В итоге разговор сводится к обсуждению чисто учебных проблем. Таня благодаря многочисленным и совершенно искренним комплиментам выглядит растерянной: у ее озлобленности выбита почва из-под ног. Она уже не может сохранять позицию «У меня плохие отметки, потому что учитель меня невлюбил»: слишком очевидно для мамы, да и для самой Тани, что это неправда. Сергей Иванович сам берет на себя вину за Танины «тройки» – и поэтому им уже нет смысла его обвинять.

Учитель предлагает:

Может быть, мы договоримся: пока ты не сделаешь какую-то работу минимум на «четверку» – а это твой уровень, собственно, ты и на «пятерку» очень даже можешь учиться – то я просто не буду ставить тебе оценку? Пусть пока остается так, без оценки. Ты согласна?

Таня соглашается, т.к. это говорится уважительно, доброжелательно, с улыбкой. Она чувствует, что это предложение – проявление уважения и симпатии к ней: ее как бы выделяют, дают ей особую привилегию. Она даже краснеет: видимо, ей стыдно, что она так себя вела. Но учитель этого тоже словно не замечает.

В итоге, конфликт улажен, и в дальнейшем особое отношение Тани к Сергею Ивановичу даже приводит к появлению у нее интереса к его предмету.

Почему то, что казалось непреодолимо трудным Сергею Ивановичу-А, было легко преодолено Сергеем Ивановичем-В?

Сергей Иванович-А потерял педагогическую позицию (или «педагогическую установку», что одно и то же) по отношению к своей ученице. Его перестало интересовать ее благо, ее душевное состояние – вообще ОНА САМА ПО СЕБЕ; он не стремился принести ей пользу, положительно повлиять на нее. Он заботился только о себе, о своем удобстве. Такая – эгоистическая – позиция и привела к эскалации конфликта (т. к. Таня, разумеется, тоже думала только о себе, что для ребенка совершенно естественно). А вот Сергей Иванович-В, хотя он и о себе не забывает, все же больше обеспокоен тем, что происходит с его ученицей САМОЙ ПО СЕБЕ, независимо от него, от его чувств и его удобства. Поэтому он не воспринимает ее ТОЛЬКО В ОТНОШЕНИИ К СЕБЕ (характернейшая особенность эгоиста!). Он не считает, что она существует ДЛЯ НЕГО. То, что с ней происходит, в его восприятии, плохо, главным образом, ДЛЯ НЕЕ ЖЕ САМОЙ. Поэтому он не так болезненно воспринимает ее нападки, они его не затрагивают до такой степени, как Сергея Ивановича-А.

Сергей Иванович-А, по мере развития конфликта с Таней, все меньше смотрит (в буквальном смысле слова) на нее. Потому что ему стало НЕПРИЯТНО смотреть на нее. Сергей Иванович-В, наоборот, все внимательнее наблюдает за своей ученицей, т.к. хочет понять, что с ней происходит.

Сергей Иванович-А чувствует только свою боль, свой внутренний дискомфорт, для него реальны только его переживания. Сергей Иванович-В сумел почувствовать душевное состояние Тани – «влезть в ее шкуру» – и оказалось, что ей тяжелее, чем ему. К тому же она девочка, ребенок. У него появляется сочувствие к ней.

Ненависть Тани к учителю, проникнув в его душу, безраздельно господствует в ней (в сценарии А). В сценарии В мы видим, что в душе учителя есть РАЗНЫЕ ЧУВСТВА: есть и раздражение – но есть и сочувствие к ученице, которая является источником его раздражения. И сочувствие оказывается сильнее, оно побеждает, вытесняет отрицательные эмоции, очищает его душу.

Ненормальное душевное состояние не побуждает Сергея Ивановича-А к размышлению, он не пытается понять себя, осознать причины своего состояния. Его мысль оказывается в подчинении у его эмоций (фактически – у эмоций его ученицы, т.к. «его» эмоции – на самом деле вовсе не его, а ее). Напротив, Сергей Иванович-В, заметив, что с ним что-то не так (появилось раздражение и пр.), размышляет, стремится осмыслить, осознать свое состояние.

Сергей Иванович-А, хотя и понимает, что сложилась неблагоприятная ситуация, не пытается из нее активно выйти, ведет себя пассивно. Единственное, что ему приходит в голову: либо убежать, уйти из этой ситуации (уехать в деревню – и пр.); либо уничтожить «врага» (фантазия об убийстве Тани). И то, и другое – биологическая реакция на конфликт: так ведут себя животные (либо убегают, либо нападают). Сергей Иванович-В прекрасно понимает, что раз ситуация складывается не так, как надо, значит он должен ее активно изменить – ищет для этого способ и находит его, причем делает это быстро и достаточно грамотно (педагогически и психологически).

Сергей Иванович-А оказывается зависим от поведения и эмоционального состояния своей ученицы. Сергей Иванович-В же от нее независим, наоборот, он сам влияет на нее.

Теперь скажем все это короче – и немножко по-другому.

Сергей Иванович-А Сергей Иванович-В

1. Нет педагогической позиции Есть педагогическая (неэгоистическая)

по отношению к Тане. позиция.

2. Нет активного наблюдения. Есть активное наблюдение.

3. Нет эмпатии, душу заполняют Есть эмпатия, удается почувствовать

только свои переживания. внутреннее состояние ученицы.

Отрицательные эмоции ничем Отрицательные эмоции вытесняются

не вытесняются. положительными.

4. Нет рефлексии, мышление Есть рефлексия, отрицательные

оказывается в подчинении у эмоции «гасятся» с помощью

эмоций. размышлений.

5. Нет активного преодоления Есть активное преодоление

неблагоприятно сложившейся неблагоприятно сложившейся

ситуации. ситуации.

6. Зависим. Независим.

Что мы имеем в результате?

Сценарий А. Учитель в результате взаимодействия с ученицей стал хуже: менее уверенным в себе, более эгоистически ранимым, мнительным и подозрительным. Ухудшились его отношения не только с Таней, но и с классом.

Сценарий В. Учитель в результате взаимодействия с ученицей стал лучше: он в какой-то мере развил свою способность сочувствовать и понимать людей, стал больше верить в себя, в свои педагогические и человеческие возможности, а значит стал уверенней; его отношения с ученицей улучшились.

Как видите, изменения действительно происходят в любом случае: мы не стоим на месте. Мы меняемся, вопрос только в том – КАК меняемся. И КТО нас изменяет: мы сами – или другие люди (например, наши ученики, причем, часто – не самые лучшие).

Мы движемся – вопрос в том, КУДА: вверх или вниз?

У Эриха Фромма есть такие термины: «синдром роста» и «синдром распада» [13, c.17]. Я бы сказал, что в сценарии В мы имеем «синдром педагогического (и человеческого!) роста», а в сценарии А – «синдром педагогического (и человеческого) распада».

Проблема, таким образом, состоит для нас в том, чтобы научиться всегда – или хотя бы в большинстве случаев – использовать свое взаимодействие с учениками, каким бы оно ни было, себе на пользу, т.е. так, чтобы итогом этого взаимодействия был не распад личности, а личностный рост. Причем, интересно, что только таким образом можно принести пользу – в том же отношении (в смысле развития их личности, их человеческого роста) – и своим ученикам.

Глава 2. Определение основных понятий

Личность. Личностный рост (развитие личности). Сознание. Рефлексия. Эмпатия. Активное наблюдение. Независимость в общении. Управление своими эмоциями. Чувство такта. Позиция по отношению к детям.

2.1. Личность.

Личность – это Я САМ. Таково определение личности.

Обратимся снова к эпизоду-1 (Таня Цветкова и Сергей Иванович). Попробуем разобраться, что в самочувствии и поведении учителя задается внешней ситуацией, а что идет от него самого.

Если проанализировать сценарий А, то мы с некоторым удивлением обнаружим, что все или почти все, что думает и чувствует учитель, а также все его реакции, определяются внешним воздействием: поведением и чувствами ученицы. Почему учитель избегает обшения с Таней, даже старается не смотреть на нее? Потому что она стала недоброжелательна к нему, и ему неприятно с ней разговаривать и ее видеть. Если бы она продолжала вести себя так, как в начале учебного года, ничего подобного не было бы. Значит, такое поведение Сергея Ивановича ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ ТАНЕЙ – а не им самим.