Звуки чистого безумия

– Но вы не исключаете такую возможность?

Посмотрев на меня, будто оценивающе, она ответила:

– Да.

– Какого черта, Алиса? – прихуев от всей её болтовни, спросил я.

– Ну, он художник, а мне нравятся творческие личности!

– Художник? – переспросил я, покраснев от злости. – Вот это охуенная профессия! А если я начну дерьмом по туалету рисовать, я тоже буду художником?

– Наверняка, – в разговор встрял психиатр, – это сойдет за современное искусство.

– Пиздец какой-то… – выдохнул я, накрыв голову одной из подушек на диване.

– Позвольте спросить, – начал он будто бы издалека, – какой у вас секс?

– Не регулярный, – ответил я

– Никакой! – отчеканила она.

Мы ответили почти одновременно.

– Арсений, как вы думаете, почему у Алисы появилась эмоциональная связь с другим мужчиной?

– Не знаю, – задумавшись, начал я, – возможно, все дело в том, что у того парня, его Влад зовут, так вот у него – харизма шланга. Типа у него настолько огромный хер, что он считает Алису горячей штучкой, которую он трахнул бы при первой возможности, но так как у нее есть парень, ему приходиться выдумывать всякую хуйню. Чтобы залезть к ней в трусы, он притворяется, будто у них много общего. Много общих интересов. И знаете, что? – Это работает! С Алисой всегда работает такой подход. Мы до сих пор вместе, потому что, когда-то давно, я подкатил к ней под видом друга. А теперь Влад – это как замена мне.

– Не слушайте его! – отмахнулась она. – Как вообще можно слушать бредни человека, который только и делает, что надирается каждый вечер…

– О, так вы пьющий? – удивился он.

– А это, бля, какое имеет отношение к обсуждаемой теме? – насупился я.

– Ответьте, вы много пьете? – дядька продолжал напирать.

– В какой это момент наша встреча переросла в мою личную интервенцию?

– Просто ответьте, вы считаете себя алкоголиком?

– А что плохого в том, чтобы принять стаканчик после тяжелого рабочего дня?

Алиса лишь рассмеялась в голос.

– Не хихикай! – подметил я. – Это задевает мои чувства.

– Вот как? – удивилась она. – А знаешь, что задевает мои чувства? То, что мы больше не общаемся! Ты целыми днями сидишь за своим ноутбуком пытаясь придумать гениальную историю о двух влюбленных сердцах, только вот в своей личной жизни претерпеваешь полную лажу! Мы больше не целуемся, не занимаемся сексом, не заигрываем и не флиртуем друг с другом только по той простой причине, что у нас больше нет того запала, что был раньше. Мы даже не свидания не ходим! Вот у вас, – она обратилась к дядьке, – у вас есть женщина?

– Ну… да. Да, конечно!

Хуй там был! Единственная женщина, которая у него была – это, бля, его мама! Хотя, в прочем, он не соврал.

– Вы ведь приглашаете её на свидания, устраиваете ей романтические вечера и прогулки? – спросила Алиса психотерапевта.

– Ой, да ну нахуй! – отмахнулся я, повысив голос. – Поэтому ты завела себе друга? Потому что у нас больше нет той тяги друг к другу? Или как эта хуйня по твоему называется… а хотя знаешь, что? Встречаю ли я красивых женщин? Да – разумеется! Буквально пару дней назад, я видел в магазине красивую смуглую девчонку, про которую подумал: «Как бы было бы круто ей засадить!», из чего следует вопрос – хочу ли я трахнуть всех женщина на планете? Да – конечно! Это, бля, миссия всех мужчин!

– Вот! – крикнула она дядьке, пока тот безмолвно наблюдал за очередной из наших перепалок. – Видите, какие мы с ним одинаковые? Так и есть!

– Вот только, – продолжил я, – я не шляюсь по городу в поисках задушевного друга и не беру на работе отгул, чтобы сходить с ним на выставку изобразительного искусства.

– Это та, которая при университете была? – спросил дядька.

– Да вы бля издеваетесь… – выдохнул я. – Единственное, чего я сейчас хочу – это лишь ударить себя по яйцам, но я не буду этого делать, потому что это не культурно!

Вместо этого я встал с дивана и направился к выходу из кабинета. Нахуй всё это! Если хотите знать, как, в наших личных проблемах, нам помог психиатр, то знайте – никак он не помог! Мы в очередной раз переругались, а потом я убежал, чтобы не разбить от злости какую-нибудь хуйню типа вазы или стены.

Но знаете, как бы там ни было – все-таки этот поход не был напрасным. Я услышал от Алисы то самое, чего не слышал уже долгое время. Она никогда не говорила мне о том, чего она от меня хочет на самом деле. А теперь вот оно, пожалуйста. Оказывается, ей нужно было-то всего ничего – какие-то свидание, ухаживания, романтические прогулки по вечерам. Это ведь все так банально и просто, что даже не вериться, как я сам до этого не додумался. Хотя куда мне… Конечно, раньше я уже предвидел исход по поводу свиданий, но теперь она сама сказала об этом, и мне ни оставалось ничего другого, кроме как начал планировку завоевания её сердца вновь. Сколько раз я уже делал это, в наших отношениях? Это, кажется, будет третий раз.

Я вышел из здания и закурил. Вызвав такси, я делал затяжки одну за другой. Такси ещё не подъехало, но Алиса вышла вслед за мной. В молчании мы провели пару минут. Мне показалось, что она на меня смотрит. Я посмотрел в ответ. Оказалось, что она смотрела куда-то позади меня, а я для нее – словно пустое место. Она любила проворачивать со мной подобное, когда была в гневе. В таком же состоянии она была и в тот момент.

Такси приехало. Алиса метнулась на переднее сиденье. Я сел на заднее.

По радио передавали какой-то старый панк-рок. Когда она без спроса водителя, переключила станцию на какую-то унылую попсу, я не сдержался:

– Не трогай эту херню, женщина!

И тут она завелась:

– Не веди себя как маленький! Меня итак уже бесит твоя эгоистичность. Ты ведешь себя, словно тебе все должны, но сам ничего не собираешься делать.

Водителю, кажется, было вообще насрать, что там играет по радио…

– Скажи мне только, в какой момент наши отношения перестали быть столь прекрасными, какими были в самом начале? Где я проебал этот момент? Или не было его вовсе? Может быть, все наши отношения – это цепочка сцен из ревности, твоей по отношению ко мне, как например с Вероникой, а теперь вот – наоборот. Теперь уже я ревную тебя. Когда это произошло? Мы ведь были идеальной парой, я точно знаю!

Выдохнув, Алиса тупо смотрела в дверное окно, а потом тихо ответила:

– Мы давно вместе. Может быть, не настолько, но тем не менее. Мы живем вместе. Знаем друг друга лучше многих. Я не знаю, правда, не знаю, когда наступил тот момент, о котором ты говоришь. Просто, ты в своих литературных фантазиях придумал нас, как героев любовного романа, на все времена…

– Так и есть! И мы ими были. Ты была моей героиней, и остаешься ей до сих пор.

– Да, возможно. Но ради этого мы должны работать над нашими отношениями, как делают все нормальные люди. В жизни ты не можешь написать о том, как все произойдет дальше, потому что здесь все зависит не от тебя, а от внешнего мира, и как ты себя поведешь – только это будет иметь какой-то значение. И все дело не только в пламенном сексе…

– Да, – согласился я, – дело всегда не только в сексе… но пламенным он был!

Это заставило Алису улыбнуться.

Мы как раз подъехали к дому, а чуть позже и к нашему подъезду.

– Я не хочу говорить о сексе! – спохватившись за сумку, улыбаясь, Алиса вышла из машины на улицу.

Я оплатил таксисту по счету, а затем вышел за Алисой.

– А я хочу! – воскликнул я, – Или мы не об этом говорили, как о компромиссе?

Все ещё улыбаясь, но будто не слушая меня вовсе, она пыталась открыть подъездную дверь.

– Не уж-то мне придется тебя целовать, – прошептал я, обхватив её сзади.

Алиса лишь испуганно повернулась ко мне лицом. Давно мои ладони не касались её тела. Очень давно. Наверняка, если бы ещё в машине меня спросили: «Как там, с изгибами её тела?», то я бы, наверное, и ответить не смог, потому что забыл напрочь. Но теперь, стоило мне коснуться её ровной спины, а потом чуть ниже, и до самой задницы – черт возьми, я все вспомнил!

Крепко обхватив её голову, я потянулся вперед. Собрался поцеловать.

– Помогите! – рассмеявшись, выкрикнула она, а затем пошла ко мне навстречу.

Языки наши сплелись, и я снова почувствовал внутри себя её вкус. Это был вкус ментоловой жвачки, но даже утренний кофе оставшийся на её зубах легко уловимым налетом – настиг меня тут же. В конце концов – это был мой вкус. Вкус моей женщины на моих же губах – с этим мало что сравниться. Разве что секс.

Наконец отворив подъездную дверь, мы ввалились сквозь нее и пошли по лестнице. Не разрывая губ, я кое-как нашарил позади Алисы кнопку лифта. Ввалившись чуть позднее и в лифтовой короб, нас, кажется, было не остановить. Я горел. Мы оба горели. Она успела вспотеть, отчего мне в нос ударил её запах. Настоящий запах. Мы немного поигрались языками в кабинет лифта, а потом попали домой. Одежда осталась в прихожей. Начался секс.

4

После бурной и продолжительно-долгой ночи, мы все-таки успокоились. Я, кажется, просто не мог больше трахать эту женщину. Казалось, я совсем выдохся. Типа как будто во мне был галлон спермы, а спустя ночь вся она оказалась в десятке истраченных презервативов, в то время как я сам похудел литра на четыре, точно!

Открыв настежь окно, я вернулся в постель. Время близилось к десяти часам утра.

– Ты когда-нибудь ел пизду? – внезапно спросила она.

– Чего? – удивился я. – Это ещё что такое?

– Ну, это когда ты своим языком вагину обрабатываешь, типа…

– И откуда ты это взяла, вообще?

Понятия не имею, откуда она набралась этой херни. Что ещё за поедание вагины, а? Почему я об этом ничего не знаю? Ну… не знал, точнее, пока она не рассказала.

– Девчонки на работе рассказывали, – улыбнувшись, ответила она.

– Да? – покосившись, спросил я, – так вот, прямо, девчонки?

– Да! – радостно, гаркнула она, – А что такого? Это, между прочим, все парни делают своим девушкам!

– О-как! – улыбнулся я. – Тогда почему я об этом ничего не знал?

– А потому что опыта нет, – отмахнула она, отведя взгляд от меня куда-то в сторону окна. Мимо него то и дело пролетали стрекозы. Потом она снова посмотрела на меня. – Тебе вот уже двадцать три года! А начинать надо было в восемнадцать, чтобы практика была пятилетняя и все такое…

– Хоспаде, я ж не доктор какой, так зачем такая практика?

– Ну… надо! – не найдя, чего ответить, брякнула она. – Хочешь, я тебе картинку нарисую? Хотя, старого пса новым трюкам не научишь. Так что, может быть, это зря.

– Давай уже свою картинку!

Вскочив с постели и утащив за собой всю простыню, под которой мы лежали, она ушла к моему письменному столу. Взяла оттуда бумажку и карандаш. Вернулась, кинула простыню на меня, и остаток постели, и начала рисовать на моей спине примерную план-схему. А когда закончила, показала мне результат:

– Вот примерно так это выглядит, – прокомментировала она, пока я смотрел на рисунок. – Тут вот клитор – это такая розовая штучка, она как бы над влагалищем.

– Похоже на кнопку…

– Да! Точно! И фишка в том, что каждый раз касаясь языком этой кнопки ты, по идее, будешь приносить мне как сексуальной партнерше – максимум удовольствия.

Нырнув с листочком под простыню, я обхватил руками обе её ноги, а рисунок оставил на животе.

– Ты там точно все понял? Понял, где эта кнопка? Тебе нужно будет раздвинуть половые губы, так что…

– Ай да не бойся ты! – буркнул я. – Если уж на то пошло, то у меня припасен один Джи-Пи-Эс в заднице, так что не заблужусь!

Рассмеявшись, Алиса томно выпрямила спину, а затем поддалась чуть ближе к моему рту. Вроде бы все было просто. Простая схема. Проще, наверное, только конфету у ребенка отобрать. Да и за исполнением дело не встало. Оказалось, что у меня открылся не дюжий талант до поедания пизды. Бывает же такое! Сначала с расстановкой, потом чуть яростнее и даже с зубами, но я потягивал её клитор как губку.

А потом я заметил одно свойство, когда эта самая кнопка начала увеличиваться в размерах. Эта розовая хуйня напугала меня сильнее, чем меня напугал мой первый сознательный стояк. Только вот к стояку-то я своему привык, а к этой хуйне никак привыкнуть не смог. Потом, она все же остановилась в своих размерах, и я продолжил делать свое дело дальше, то и дело, помогая себе пальцами, расставляя губы по сторонам.

Внезапно в дверь позвонили.

Стянув с себя покрывало, я вытер потный лоб ладонью, а затем натянул трусы.

– Какого хуя надо? – спросил я, подходя ближе к двери.

– Это почта! – ответил молодой парнишка за дверью. – Вам письмо!

Отворив дверь, я оглядел парня с ног до головы. Он оглядел меня тоже. Так мы и стояли. Я в один трусах, а он в целом гардеробе почтового слуги. В подъезде гулял легкий, предвещающий смену погоды, ветер. Немного прохладный даже, но не то чтобы слишком.

– Чего смотришь? – я заметил, как взгляд мальчишки остался в районе моего стояка.

Ещё не хватало, чтобы вышла какая-нибудь соседка и завопила о том, что я мало того, что всю ночь трахаюсь со своей девчонкой, так ещё и мальчиков соблазняю… выхватив у него письмо, я едва ли успел закрыть за собой дверь, как парень достал какой-то бланк. Расписавшись, на скорую руку, какой-то закорючкой, я прогнал парня прочь, и все-таки захлопнул входную.

Посмотрел на письмо. То было приглашение на очередной литературный фестиваль-форум, куда меня приглашали, ссылаясь на прошлый визит. В тот раз, я познакомился там с Алисой, хоть тогда она и не назвала мне своего имени. Тем не менее, в этот раз форум проходил не в нашем городе, и даже не в нашей стране. В России, будь она не ладна! В Питере. Ну, да – оставалось только собрать вещи, взять билеты на поезд и уехать в чертов Питер! Мне ж больше делать нечего! Но там было именное приглашение – это было круто.

Оставив письмо в мусорном ведре, я вернулся в постель.

– Я тут подумала, – начала Алиса, поглядывая на мой хер.

– Какого черта вы все на мой хуй пялитесь? – улыбнувшись, перебил я.

– В смысле все?

– Да… – протянул я, пока ложился на кровать. Уложив голову Алисе на ноги, я продолжил, – мальчишка. Почтальон. Письмо принес, а пока я его забирал, тот только и делал, что рассматривал мой болт! Представляешь?

Она только лишь рассмеялась:

– Ничего себе!

– Так, что ты там подумала? – спросил я, сквозь смех. Лучше бы не спрашивал. Вот прямо серьезно. Прямо вот лучше бы вообще забыл о том, что она там подумала, или хотела рассказать, или просто спросить…

– Как ты смотришь на вазэктомию?

– Что бля за день сегодня такой? Я как будто сдаю филологический тест, в котором не знаю ни одного слова.

– Это операция такая! – улыбнулась она, глядя на меня. – Тебе могут обрезать одну деталь на яйцах, и тогда ты перестанешь быть возможным отцом, или просто отцом, или…

– Ты опять про Ивонну? – переспросил я.

Улыбка скрылась с её лица, а на её место пришла физиономия унылой обиды.

– Мне сложно было принять тот факт, что от тебя залетела какая-то баба. Пусть даже она и не от тебя залетела – до последнего, я считала, что это так. Мне было нелегко принять тебя таким, какой ты есть. Это всё в целях нашего с тобой крепкого будущего.

– Какое же это будущее? Если без детей. Если только для себя, какое это будущее? Кому оно нужно? Тебе? Мне вот не нужно…

– Это всего лишь стерилизация! Конечно, я могу безостановочно жрать таблетки, или мы можем купить месячный запас презервативов, но, это все не то. Понимаешь? Я хочу быть уверена в том, что мы с тобой больше никогда не попадем в такую ситуацию.

– Понимаю…

Тем не менее, я не стал отвечать ей сразу. Вместо этого я снова встал с постели и уселся за ноутбук. Алиса тем временем пошла на кухню готовить ужин. Кажется, никакого продолжения столь бурной ночи теперь уже точно не намечалось. А жаль.

Я нашел статью о мужской стерилизации, где говорилось, что вазэктомия приводит к полному бесплодию у мужчин. Немного испугавшись столь резкого написания статьи, я начал поиски немного по-другому. Подойдя к этому вопросу как бы издалека, я обратился за помощью на женские форумы. На одном из таких, одна баба писала, мол: «Что значит, если моему мужу сделали вазктомию, а теперь я прошла тест на беременность и…». Прочитав кучу отзывов и комментариев, я пришел к выводу о том, что, несмотря на первую найденную мной статью – вазэктомия эта, представляет собой не такую уж и вечную стерилизацию.

Якобы есть ещё куда более щадящий аналог, когда на мужском органе не полностью обрезают некую часть, но лишь только зажимают её специальными силками. Типа есть какой-то проток, который при удалении влияет на полную бесплодность мужчины. Но если не удалять этот проток, а лишь только зажать его, на какое-то время, в таком случае мужчина останется бесплодным только на это самое какое-то время. От пяти до семи лет, в общей сложности.

Прикинув то, сколько лет мне тогда было, а потом, ещё добавив те пять-семь лет, я подумал, что это в принципе ничего так себе перспектива! Сделать ребенка в двадцать восемь – тридцать лет, это в принципе – нормально. Да, конечно была перспектива того, что я буду ходить на выпускной своего ребенка, разве что с капельницей подмышкой (пятьдесят лет, все-таки будет!), но с другой стороны, сколько разных плюсов для меня открывалось! Главным из них был тот, что после этой операции, я мог легко обойтись без резинок! Это ж круто!

Обсудив эту тему с Алисой ещё раз, я согласился на операцию.

Я не стал говорить ей про временный вариант этой процедуры. Оставался надеяться на то, что она ничего об этом не знает, да и вообще – я подумал, что нужно быть очень отбитым человеком, чтобы предлагать своему парню полную стерилизацию. А вдруг она сама захочет детей? А потом уйдет от меня к кому-нибудь другому, потому что по её же наводке меня когда-то давно лишили этой самой возможности, к зачатию, а? Как вам такой вариант? Вот и я подумал, что это всё хуйня какая-то. Умолчав о неполной вазэктомии, я остался в выигрыше и ничего не потерял!

Вечером того же дня, после того как несколько часов к ряду я искал себе интересные заказы на статьи, и все равно ничего не нашел, мы собрались спать.

– Ты чего делаешь? – удивилась она, когда я рукой начал массировать её влагалище.

Встав на колени, я принялся стягивать с неё простынь.

– Занимаю позицию!

– Я думала, что ты уже всё…

Выбравшись у меня из колен, она легла на бок.

– А ты что делаешь?

– Занимаю позицию, – заманивая меня, она начала елозить задницей по кровати. – Резинку не забудь!

– Чего? – удивился я. – Я ж ведь уже почти стерилизованный… типа, бесплодный!

– Подумаешь, большое дело! Давай резинку бери…

Нацепив презерватив, я все-таки вставил. И снова часть меня оказалась в столь теплом и уютном месте, из которого совершенно не хотелось возвращаться в этот холодный мир.

А следующим утром, когда Алиса резко спохватившись и едва ли не проспав, убежала на работу, я тем временем, начал позванивать местные больницы, на предмет хирурга, который смог бы провернуть подобную процедуру. В итоге я пришел к выводу, что в обычную городскую больницу идти, смысла нет никакого. Во всех сплошь и рядом спрашивали какую-то медицинскую карту. Можно подумать, она у меня когда-то была…

Немного повозившись в интернете, я все-таки нашел подходящую клинику. Примечательно было то, что вазэктомия там проводилась без какой-либо записи. Это было одновременно и странно, потому что в наше время даже сраная стрижка в парикмахерской не обходиться без записи, но с другой стороны, если посмотреть на её пятиминутную длительность – все становиться понятно само собой.

Короче ближе к полудню я уже сидел в приемном коридоре, дожидаясь своей очередь. Точнее – просто ждал врача. Не было там никакой очереди. Я и сам мало представлял себе очередь на столь характерную процедуру – так и было на самом деле, точнее – не было вовсе никого. Когда врач пришел, я проследовал за ним в кабинет. Врачом был пожилой еврей.

Немного посуетившись с обработкой инструментов, он пригласил меня переодеться в сорочку и сесть в кресло, отдаленно напоминающее кушетку гинеколога, когда вы не то сидите, не то лежите, при всем при том, что ваши ноги раздвинуты в обе противоположные стороны, а посередине тот самый врач. Внезапно настал момент самого действия. В самый последний момент я узнал о том, что никакой анестезии не предусмотрено. Вот, типа, совсем! Думаю не нужно иметь пять пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что теперь я начал нервничать по-настоящему.

– Подождите! – крикнул я, изливаясь потом по щекам, доктору, как только он с головой скрылся под сорочкой. – А можно мне… выпить?

Я показал ему на пальцах, мол, мне нужно совсем ничего… чуть-чуть совсем.

– Выпить, как бы воды?

– Выпить, но как бы, нет.

– Тогда, боюсь, вы сами ответили на свой вопрос!

– Бля…

Старый еврей знал толк в извращениях над мужчинами. Ехидно улыбнувшись, он снова скрылся под сорочкой и вроде как я успел почувствовать холодный металл на своих яйцах, но тут же выкрикнул:

– А покурить можно? У меня есть заначка – медицинская травка, как вам? А? Типа, это же во славу медицины!

– Вообще-то я не должен был знать о том, что у вас есть марихуана…

– Бля…

Деваться было некуда. Заметив мои душевные терзания, единственное, чем смог помочь мне пожухлый еврейский доктор, так это – привести в кабинет молодую практикантку. Он сказал, типа у нее в дипломе как раз есть тема подобной операции, так что ей будет очень кстати посмотреть на это вживую!

А потом все началось. Металл перестал казаться таким уж и холодным, в итоге стал совсем теплым. Потом я почувствовал как на моей мошонке сделали небольшой надрез. Началась боль. Эта боль не проходила ещё последующие две недели. В тот момент, когда еврейская рожа пережала мне нужный проток, я кажется, готов был в сердцах молить бога о прощении во всех грехах. Но бога нет, поэтому забейте.

После того, как операция подошла к концу, молодая практикантка взяла меня в свой оборот. Начала читать лекцию о том, как вести себя в последующие пару дней, а потом вплоть до месяца. Так себе конечно занятие, учитывая то, в какую сумму мне обещал встать мороженый горошек, что был нужен для снятия легкого покраснения вокруг оперируемой области.

– А можно мне справку сделать, о том, что я теперь стерилизованный?

– Конечно! – улыбнулся доктор, доставая из стола какой-то бланк.

– Только мне нужно написать, что вазэктомия была не временной, а… ну типа навсегда.

– Почему бы и нет! Всегда можно было, отчего же сейчас нельзя! – подмигнув, еврей начал заполнять листок.

А потом я переоделся в своё, забрал справку и под руку с практиканткой вышел из кабинета в коридор. Красивая она была. Медички вообще сплошь красивые. Эта была брюнеткой с упругой попкой, которую жестко обтягивала ткань короткого халата. Не помню, какими были её глаза – я на них не смотрел вовсе. Пока мы шли к лифту (уж не знаю, кто там кого провожал), она продолжала готовить меня к предстоящей ремиссии:

– В первую пару дней – никакого секса! Онанизм тоже исключается. А потом, чем больше – тем лучше!

Это заставило меня улыбнуться. Я бы, собственно, и улыбнулся бы, если бы не боль.

– Я серьезно, – продолжала она. – У вас там ещё остались живчики. Чем скорее вы от них избавитесь – тем быстрее начнется для вас этот пятилетний отпуск от резинок. Вы ведь ради отказа от них пошли на операцию?

Я молча кивнул.

– Я вас понимаю, – приблизившись ко мне чуть ближе, она шепнула, – чувства совсем другие… – а затем снова отстранилась.

Лифт подъехал, и я уже собрался спускаться, как она сказала мне на прощанье: «Красивый член!», а потом ушла куда-то в обратную сторону. Думая только о том, как бы поскорее добраться до мороженого горошка, я спустился на первый этаж. Вызвав такси, я поехал в супермаркет, через дорогу от дома. yleql

5

Как там у классиков?

Дни складывались в недели, а недели в месяцы? А месяцы в годы и так далее?

Нет, не настолько долго! У нас с Алисой прошла всего какая-то пара дней. Скорее уж секунды складывались в минуты, а минуты в часы. Так или иначе – мы пребывали в полной и обескураживающей тоске. Яйца мои болели как прежде, правда, теперь мне можно было дрочить, однако делать это было невозможно. Представьте себе картину, когда у вас в уретре ковыряются сухой ватной палочкой – вот насколько больно мне было в ту пору.

Засуха все так же сменялась дождем. Мы все так же валялись в кровати. И конца и края этому не было бы, если бы не Алиса. Ей хотелось праздника. Кажется, я совсем забыл про свое желание устроить для нее свидание. Но и вы меня поймите – мне было куда проще сказать, чем сделать. Делать-то нужно было на совесть, в то время, как говорил я, исключительно на отъебись.