Закон подлости

– Ты же знаешь, я люблю всякую живность.

Анна Александровна выразительно глянула на младшего брата.

– Перестань выдумывать, ей-богу. Когда это ты любил домашних животных?

– Всегда. – Дмитрий оставил кота в покое, смахнул несколько волосков шерсти с рукава костюма и отошёл в сторону. Огляделся. В теплице висел приторный аромат цветов. Вроде и приятный, но угнетающий. Но его сестре в этой атмосфере было комфортно. Из-за аллергии Бориса на аромат роз, в доме живых цветов никогда не было, зато в зимнем саду всё благоухало.

– Помнишь, у меня в детстве собака была?

Анна Александровна в последний раз клацнула садовым секатором, затем отложила его и сняла с рук перчатки. А брату сказала:

– У тебя не было собаки, Дима.

Тот удивился.

– Была. Я точно помню. Рыжая такая, и хвост бубликом.

Анна Александровна улыбнулась.

– Это был щенок. Тебе его дед подарил. Он прожил у тебя неделю, после чего ты обменял его на конструктор у соседского мальчишки.

– Я был всесторонне развитым ребёнком.

– Ещё бы. Уже тогда у тебя здорово получалось убеждать людей в том, что им нисколько не нужно и не интересно. Поэтому никто не удивился, когда ты стал адвокатом.

– Нюта, ты говоришь это с огорчением.

– Отнюдь. Не представляю тебя никем другим. Зачем ты приехал? Боря в офисе.

– Знаю. Я из области ехал, решил завернуть. Думаю, старшая сестра не откажется меня обедом покормить.

Анна Александровна ничего не ответила, прошла мимо него, взяла на руки кота. Афанасий прильнул к её плечу, довольно прищурился. А Дмитрий руку протянул и дёрнул его за ухо. Кот гордо отвернулся.

– Жениться тебе надо, – сказала Анна Александровна, когда они в дом вошли. Вошли через заднюю дверь, прошли мимо кухни, и Дмитрий краем глаза заметил, как всполошилась обслуга, до этого отдыхавшая за чаепитием. Его сестра даже головы в их сторону не повернула, а они из-за стола повскакивали. Это позабавило. Из кухни за ними вышла женщина строгой наружности, в накрахмаленной белой блузке со стоячим воротничком, и без слов последовала следом. Дмитрий оглянулся на нее и сказал:

– Обед.

Женщина тут же вернулась на кухню. А Дмитрий сестре сообщил:

– Всё время забываю, как её зовут.

– Галина.

– Галина, – повторил он нараспев. Вошёл в гостиную, уселся в любимое кресло Афанасия и закинул ногу на ногу. За сестрой наблюдал. У них была достаточно серьёзная разница в возрасте, в двенадцать лет, но Аня выглядела для своего возраста хорошо. Не как некоторые кинозвёзды, которые в пятьдесят стремились выглядеть не больше чем на тридцать, в таких случаях не возраст, а усилия в глаза бросались. А Аня, в свои сорок семь, выглядела, как и положено нормальной женщине, моложе лет на пять. Ухоженная, стильная, очень воспитанная и степенная. Она всегда точно знала, к какому результату идёт, какой бы сферы жизни это не касалось, и редко отступала. И, надо сказать, что её муж, не смотря на деловую хватку, которую он проявлял в бизнесе, оставлял ей ведущую роль во всём, что касалось семьи и дома. Как и любому мужчине, ему было скучно заниматься рутиной, а Аня вела домашние дела твёрдой рукой. Дом у них был немаленький, обслуги хватало, и все перед ней замирали, в ожидании очередного указания. Они жили так уже довольно много лет, а Дмитрий не уставал поражаться умению сестры руководить. Аня никогда не работала, но в ней явно пропадал талант руководителя.

У него же домов не было, и не было необходимости в прислуге. В его квартиру на Тихонравова дважды в неделю наведывалась женщина из специализированной конторы, прибиралась в квартире, относила вещи в химчистку и заботилась о том, чтобы в его холодильнике не заканчивались продукты. Признаться, Дмитрий с ней нечасто встречался, и не очень хорошо её в лицо помнил. Столкнись они в подъезде, а не у него в квартире, он, скорее всего, пройдёт мимо, не узнав. А вот у Ани всё на контроле, каждая малость. А сейчас она и его пытается контролировать, хотя бы этим бессмысленным намёком.

– Не нужно мне жениться, – сказал он, вспомнив её недавние слова. – Опять развод, опять алименты.

– Дима, у тебя ни одной кандидатуры на примете, а ты уже о разводе говоришь. А знаешь почему? Потому что жениться надо на подходящих девушках. С которыми не придётся разводиться.

– Очень интересно. Это какой же она должна быть?

– Воспитанная, Дима. Из хорошей семьи. Которая бы понимала, что к чему.

– Что к чему, – повторил за ней Дима. – А что к чему, Нюта?

– Прекрати строить из себя дурачка. Ты всё понимаешь.

– Понимаю. И меня с души воротит от скуки после твоих слов.

Молодая девушка в сером форменном платье накрывала на стол, и Дмитрий Александрович за ней наблюдал. Девушка не была красавицей, но фигурка ладная. Анна Александровна его взгляд перехватила и ткнула брата пальцем в лоб. Дмитрий рассмеялась, чем, кажется, напугал горничную. Та опасливо оглянулась на него через плечо. Странно, но женщины в этом доме его не жаловали. Не боялись, нельзя сказать, что не любили, но он чем-то вызывал их опасения. Помнится, работала у Ани в доме симпатичная девушка, вечно кокетничала с охранниками у въезда, а вот его избегала. Даже вытаращилась на него испуганно, когда Харламову пришло в голову ей подмигнуть. Но Дмитрий подозревал, что девушек запугала его сестра. Скорее всего, строго-настрого приказала даже не помышлять про шуры-муры в доме, тем более в отношении хозяев. Дмитрий часто бывал в доме Тихоновых, поэтому попадал в список охраняемых персон. Больше, чем за него, Аня боялась только за сына, но и в жёнах брата видеть непонятную, но хваткую девицу, желанием не горела. И опять же контролировала ситуацию возможными ей способами, и насколько хватало ей хитрости. Вот и этот разговор про необходимость обзавестись супругой был затеян не просто так, Дмитрий знал точно. Наверняка, Аня припасла новую кандидатку из круга знакомых, как она считала, подходящую по всем стандартам. И чтобы как-то спасти себя от скучного, бессмысленного разговора о его личной жизни, беспорядочной, как она считала, Дмитрий решил перевести разговор с себя на Стаса. Поднялся с кресла, прошёл к столу, заметно порадовался тарелке горячего супа, и, дождавшись, когда горничная покинет столовую, сказал:

– Кстати, о женитьбе. Ты не говорила, что Стас невестой обзавёлся.

Анна не удержалась от недовольного вздоха. Присела за стол напротив брата, но к еде не притронулась. Красиво сложила руки на столе. Афанасий запрыгнул на соседний с хозяйкой стул, сидел и щурил жёлтые глаза. На Дмитрия щурил, считая того гостем, при этом незваным. Но даже незваных гостей следовало вкусно кормить, Анна Александровна всегда так поступала.

– Не спрашивай меня про эту невесту, – сказала она тем временем брату. – Я её не знаю, я её не видела, и боюсь представить, что там за экземпляр.

Дмитрий над сестрой посмеялся. Ел с аппетитом, а плечи тряслись от беззвучного смеха.

– Экземпляр, слова-то какие! Никакой не экземпляр. Скорее всего, симпатичная, весёлая девчонка, от которой у мальчика мозги поехали.

– В том-то и дело, Дима, что он уже не мальчик. У вас разница всего в восемь лет. И кому как не тебе знать, что жену в этом возрасте нужно выбирать с умом.

– Да?

– Да, – отрезала Анна Александровна. – Чтобы через десять лет не куковать, как сыч, в компании шлюх.

– Смилуйся, Нюта, каких шлюх?

– Слава Богу, мне неизвестно, каких именно. Но мне совсем не хочется, чтобы мой сын пошёл по твоим стопам.

Дмитрий доел, выслушивая сестру, отодвинул от себя пустую тарелку, а в другую положил мяса с овощами. Попробовал, после чего сестру без всякого трепета и сожаления перебил.

– Так ты её не видела?

– Не видела, – недовольно проговорила Анна Александровна. – Только знаю, что зовут Маша. – Она руками развела. – И как меня уверяет Стас: она его идеал!

– Может, и, правда, идеал?

– Я не верю в идеалы, тем более с мужских слов.

– То есть, ты против?

– А как ты думаешь? Мы с Борей никогда эту девушку в глаза не видели, а наш сын заявил, что намерен жениться. По-твоему, я должна радоваться?

– Любопытно на неё взглянуть.

– Раз тебе любопытно, приезжай в субботу на ужин. Кстати, Стас сказал, что она юрист.

– Серьёзно? Где училась?

– Дима, откуда мне знать?! Мне даже не особо интересно.

– Может, зря? Вдруг породниться придётся?

– Типун тебе на язык.

– Нюта, ты становишься сварливой. Дай своему отпрыску возможность набить себе шишек. Даже если разводиться придётся. Разве такие девочки, молодые и весёлые, не для того нужны, чтобы жизненного опыта набираться?

Анна Александровна мрачно смотрела на него, но было понятно, что задумалась. После чего сказала:

– Иногда мне хочется, чтобы Стас с тобой поменьше общался. Явно, что от тебя мужской дури набирается. Лучше бы с отцом больше времени проводил.

– А что, Боря в молодости другим был? Активистом-комсомольцем?

– К твоему сведению, и комсомольцем был. В своё время. Так ты почтишь нас в субботу своим присутствием?

– Постараюсь. Любопытно посмотреть на юную коллегу. Люблю, знаешь ли, свежее мясо. Эх, первокурсницы юрфака!.. Это отдельная песня, Нюта.

– Тебя самого не тошнит?

– Нет. Всё вкусно, спасибо.

– Ты пропащий человек, Дима.

– А мама говорила, что я талантливый.

– Мама была не объективна.

Дмитрий усмехнулся, закончил есть, тарелку отодвинул и взял бокал с минеральной водой. Сделал пару глотков.

– Ты хочешь, чтобы я пришёл?

– Хочу. Хочу, чтобы посмотрел на неё. Я знаю Борю, он станет мило улыбаться, поддакивать Стасу, а потом заявит, что тот уже взрослый человек и сам решит, с кем ему жить. Будто он собирается с ней куличики строить, а не семью. А ты придёшь, посмотришь на неё и всё мне расскажешь.

– Не скажу, что горю желанием, но если ты хочешь, я приду. И посмотрю на это сокровище. А вдруг?..

– Не вдруг, Дима. Я от тебя жду совсем другого.

Харламов широко улыбнулся сестре. Запустил пятерню в тёмные волосы и взъерошил их.

– Я всё понял.

Суббота выдалась солнечной и тёплой, после нескольких дней бесконечного мрака и дождя. Правда, Маша уже не могла радоваться ничему, нервозность попросту взяла за горло. Неделю дорабатывала на автопилоте, думать могла только о предстоящем знакомстве с родителями Стаса. Тот от её беспокойства отмахивался, как мог, говорил, что ничего страшного не произойдёт, они наконец-то познакомятся, увидят, какую замечательную девушку он встретил, как ему повезло, оценят его вкус и везение, и тогда придут другие заботы. Какие именно заботы придут, Стаса не слишком интересовало, было у Маши такое подозрение. Он как многие мужчины, считал, что его дело сделать женщине предложение, так сказать, осчастливить, а следующая его забота – запомнить дату бракосочетания. Это у Маши в голове романтические мечты, целый клубок, соответственно её возрасту, похожие на тончайшее кружево. А мысли мужчины всегда заняты чем-то серьёзным и глобальным. Ему не до мелочей.

Вот и в субботу Стас был спокоен, и по дороге к дому родителей говорил с кем-то по телефону, решал срочные кадровые вопросы, а Маша даже рада этому была, если честно. Ей надоело, что Стас её успокаивает, с ноткой снисходительности, треплет по щеке и говорит ласковые глупости. Если честно, ничего существенного она от Стаса в последнее время не услышала и не увидела. Он принял решение жениться, наверное, это было одним из самых важных и серьёзных шагов в его жизни, и всё остальное казалось мелочами. И в данный момент он обсуждал мелкие вопросы по бизнесу, а Маша, сидя рядом с ним, смотрела в окно, пытаясь настроиться на сегодняшний вечер. Наташка вчера вечером убеждала, что она справится. И самое ужасное, что может произойти, это то, что Тихоновым она придётся не ко двору.

– Спасибо, успокоила, – сказала тогда Маша подруге. – А я-то совсем из-за другого переживала. Что улиток подадут, а я их есть не умею.

Напоминание о любимом для девушек фильме, немного разрядило обстановку, посмеялись. После чего Наташа сказала:

– Главное, чтобы Стасик в тебе души не чаял. А ночная кукушка, сама знаешь, на всё способна.

Маша головой покачала и заявила:

– Не хочу об этом думать. Потому что всё будет хорошо.

– Обязательно, – поддакнула Наташа. Вот и Стас сейчас её за коленку тронул и сказал, отвлекая Машу от её мыслей:

– Не волнуйся ты так.

Хорошо ему говорить, это ведь она в его дом едет, а не наоборот. Хотя, даже если бы было наоборот, Стас бы вряд ли сильно нервничал. Он ведь Стас Тихонов.

Дом показался Маше огромным. Они только въехали в ворота, свернули на подъездную дорожку, и светлый особняк (Маша была уверена, что это и есть особняк, как ещё можно назвать дом с настоящими колоннами?) предстал во всей красе. Большие окна, кованые балкончики, парадное крыльцо и аккуратная веранда с плетёной мебелью. Вокруг дома идеальный газон, изобилие клумб с цветами. Даже прудик, живописно поросший ряской, а неподалёку скамейки для отдыха и размышлений о насущном. Но точно не о проблемах. Глядя на окружавшую её удобную красоту, Маша не могла представить, что за проблемы могут быть у людей, живущих в таком месте. По её мнению, это вершина того, что человек может добиться в жизни. У тебя могут быть автомобили, яхты, счета в банках, но должно быть место, куда тебе хочется вернуться, и где ты можешь отдохнуть душой. Вот такое место.

– Как тебе дом? – спросил Стас, обойдя автомобиль и приблизившись к Маше. Обнял её за плечи.

Она попыталась справиться с собой, а все свои мысли и видимые эмоции запрятать подальше. Бурно восторгаться она точно не станет, даже при Стасе. Она сюда не ради дома и его стоимости приехала. Поэтому лишь кивнула и мило улыбнулась.

– Очень красиво. И дом, и сад.

– Садом мама занимается. Любит она… свои цветочки. Ладно, пойдём в дом.

– Стас, они ждут только нас?

– Насколько я знаю, да.

Платье идеально, причёска тоже. Туфли Маша выпросила у Наташки, они были совсем новые и стоили безумных денег. Наташка для себя любимой с повышения разорилась, заявила, что необходимо соответствовать новой должности. Туфли были немного велики, и поэтому Маша судорожно хваталась за руку Стаса, боясь подвернуть ногу. Он думал, что это всё от того же волнения, но в этом случае, Машу заблуждение любимого устраивало.

На пороге дома их никто не встречал. Хотя, подходя к высоким дубовым дверям, Маша почти поверила в то, что их поприветствует дворецкий или камердинер. В ливрее. Но ничего подобного, Стас просто толкнул дверь, и та распахнулась. Они вошли в дом.

– И всё-таки мы не одни, – сказал он. Маша осматривалась, и не сразу заметила женщину, что появилась в коридоре. А та уже направлялась к ним, и улыбка её становилась всё радушнее. Конечно, можно было бы понадеяться, что это и есть Анна Александровна, мать Стаса. Но Маша знала, что это не она. Во-первых, она видела её фото в газете, и не раз, а во-вторых, эта женщина была немного старше и одета очень скромно. Лет пятидесяти, с аккуратным комельком на затылке, в простой хлопковой юбке практически до пят и такой же непримечательной трикотажной кофточке, с длинным рукавом, несмотря на достаточно жаркий день. Но глаза ясные и улыбка приятная и приветливая. Она подошла, с любопытством взглянула на Машу, но тут же протянула руки к Стасу, в желании того обнять. Тот наклонился с высоты своего роста, поцеловал женщину в щёку. Посмеялся.

– Люся, и тебя призвали. Мама вызвала?

– Не говори глупостей.

Женщина его расцеловала, потрепала по щеке с явной любовью и теплом, и после этого повернулась к Маше. Но не разглядывала, не оценивала, просто смотрела с улыбкой. Затем руку протянула, коснулась Машиного плеча.

– Значит, невесту привёл. Наконец-то. Меня зовут Людмила. Но все зовут меня Люсей. И ты можешь звать, я не обижусь. Я Стасу тётя… дальняя.

Стас хохотнул, обнял тётку за плечи.

– Очень дальняя, – покивал он. – Настолько, что никто уже и не помнит, кем вы с отцом друг другу приходитесь.

– Снова глупости говоришь, Стас. Все отлично помнят. – Она кинула на Машу взгляд. – Просто это уже неважно. А как тебя зовут?

Вдруг стало понятно, что она улыбается и молчит, слушает, и, наверное, выглядит при этом довольно глупо.

Маша поторопилась исправиться.

– Маша. Меня зовут Маша. Мне очень приятно.

– Замечательное имя. И девушка замечательная. Пойдёмте. Вас в гостиной ждут. Дима уже весь изворчался, обеда требует.

– И этот здесь?

– Стас, это важный день для семьи. Ты невесту в дом привёл.

Стас спорить не стал, посмеялся, а Машу снова взял за руку. Они направились следом за Люсей, а Маша даже оглядываться по сторонам перестала. У неё пересохло во рту, и сердце сделало несколько головокружительных скачков.

– Родители, почему вы не встречаете нас с хлебом и солью? Или как это делается по правилам?

Маша дёрнула Стаса за руку, когда тот в полный голос вопросил, явно бахвалясь, но в данный момент это могло сыграть с ними злую шутку.

Они как раз вошли в гостиную, остановились, и Маша, после лёгкого замешательства, поторопилась улыбнуться, увидев перед собой чету Тихоновых.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

Анна Александровна, не стесняясь, к ней приглядывалась. Кажется, даже на сына не посмотрела, всё внимание было обращено к Маше. И на платье мать Стаса совсем не смотрела. Платье – это последнее, что её интересовало. Она внимательно вглядывалась в Машино лицо, и той показалось, что эта минута никогда не кончится, что Анна Александровна никогда ей не улыбнётся, хотя бы вынуждено, чтобы сгладить напряжённость. А напряжение в ней было, несмотря на внешнее спокойствие. Единственный сын привёл в дом будущую жену, и оставаться равнодушным никто не собирался.

– Мама, перестань пытать Машу взглядом, она сбежит.

– Я же не сбежал, – возразил мужской голос, и Маша бросила в ту сторону короткий взгляд. Борис Николаевич Тихонов, видный предприниматель в регионе, сидел на подлокотнике дивана, пил коньяк из пузатого бокала и наблюдал за происходящим со сдержанным весельем. Высокий, подтянутый, несмотря на возраст, только в темных волосах заметная проседь. В его глазах не было подозрительности и пристального внимания, он, кажется, относился к тому факту, что сын собрался жениться, куда проще, чем жена. И даже бокалом тому отсалютовал.

– Боря, ты нашёл время, – шикнула на него Люся. Она единственная, кто суетился вокруг накрытого стола, но продолжала наблюдать и прислушиваться. А с Машей, наконец, официально знакомились. За руку, с улыбками, она старалась быть милой и простой. Стас расписывал родителям, какая она замечательная, его никто не перебивал, а ей было неловко. Особого радушия не чувствовалось. По крайней мере, Маша и Анна Александровна ощущали настороженность, хотя все остальные старались вести себя легко и непринуждённо.

Маше предложили присесть, она села на диван, а Стас устроился рядом. За руку её взял. На какое-то короткое время повисло молчание, Анна Александровна к ним присматривалась, не могла, по всей видимости, с собой справиться, а все остальные наблюдали за её реакцией. Но Борис Николаевич быстро сдался и даже рассмеялся.

– Если честно, никогда не представлял себе этот момент. Когда сын в дом невесту приведёт. И теперь самому на себя странно. Нюта, ты хорошо себя чувствуешь?

Анна Александровна вопрос мужа проигнорировала и вместо ответа поинтересовалась у молодых:

– Вы всерьёз решили со свадьбой?

Маша взглянула на Стаса, а тот кивнул.

– Да, мам, всерьёз. Но ты ведь сама хотела, чтобы я женился.

– Я хотела, чтобы ты нашёл свою девушку.

– Я нашёл.

На Машу устремился проницательный взгляд голубых глаз.

– Да, конечно. И я буду рада, если это на самом деле так.

– Кто об этом может знать, Аня? Вот когда мы с тобой женились, что родители знали? Да и мы с тобой тоже. Люся, я ведь прав?

– Бог рассудит, Боря.

– Вот и я о том же.

– Маша, расскажите о своей семье.

К этому вопросу Маша готовилась несколько дней. Придумала целую оправдательную речь, про родителей, про их работу и образование. Она знала, что родители Стаса захотят от неё услышать детали, и она даже успела рассказать, со спокойной улыбкой, о том, что её детство прошло в районном городке, но закончить не удалось. И в тот момент, когда её рассказ прервали, она поняла, что совсем забыла о ещё одном госте. В гостиной его не оказалось, и волнение из-за первого общения с хозяевами дома, мысли о нём из головы Маши вытеснило. А когда Харламов появился на пороге, деловой и переполненный энергией, Маша замолкла на полуслове, глядя на него. Дмитрий Александрович явно чувствовал себя здесь как дома, без пиджака и галстука, с закатанными по локоть рукавами белоснежной рубашки, он вошёл и нетерпеливо хлопнул в ладоши. И громко поинтересовался:

– Он уже женился? Простыни проверили, можно обедать?

– Дима! – в голосе Люси слышалось серьёзное возмущение. Да и Анна Александровна была недовольна столь стремительным появлением младшего брата. А тот остановился, руки в бока упёр, проигнорировал кулак, что ему племянник показал, на Машу уставился. Один в один, как сестра недавно. Но если из-за Анны Александровны Маша нервничала, и прекрасно осознавала причину этого, то на Харламова она смотрела в непонятном ожидании. Не чуда, нет, просто от него неизвестно чего можно было ожидать, и он усмехался надменно и снисходительно, и на Машу смотрел не просто оценивающе, опять же напоминая этим сестру, он смотрел с прищуром и мужским нахальством.

Затем хмыкнул.

– Маша, значит.

Стас фыркнул и попросил:

– Дим, не начинай.

– Не помню, чтобы давал тебе слово.

– Мы не в суде.

– Ты, правда, так считаешь? – Он сделал шаг, Маше кивнул, призывая к ответу. – Где училась?

На знакомство с будущей родственницей это стало походить мало. И тон, и взгляд, и то, что другие молчали, ждали её ответа на вопрос Харламова.

– Юридический. Уголовное право.

– Уголовное? – Харламов присвистнул, но без должного уважения, скорее уж, посмеиваясь. – У Потапова?

Она кивнула. Наблюдала за ним. За ним все наблюдали, молча. Маша вдруг поймала себя на этой мысли, и осторожно огляделась. Анна Александровна молчала, будто ждала чего-то, Борис Николаевич едва заметно посмеивался над происходящим, Стас просто молчал. Только Люся стояла, сложив руки на груди, и неодобрительно поглядывала на Дмитрия Александровича. Тот принял задумчивый вид, выпятил нижнюю губу, и не торопился продолжать знакомство. И тогда Маша решила взять инициативу на себя, даже улыбнуться попробовала непринуждённо, и сообщила:

– Вы вели у нас несколько лекций, Дмитрий Александрович. По апелляциям и отказе в возбуждении. – Харламов ухмыльнулся после её слов, но Маша не смутилась. – И я была на одном из ваших процессов.

Это его заинтересовало. Он на Машу взглянул открыто.

– Так ты отличница!

У него были пронзительные голубые глаза. Совсем, как у сестры. Стасу вот достались карие, от отца. Он, вообще, был очень похож на Бориса Николаевича. А от взгляда голубых глаз членов этой семьи, Машу мороз пробирал.

– Я закончила с красным дипломом.

Это было её личным поводом для гордости. Но Харламов разочарованно поморщился.

– Плохо.

Маша растерялась.

– Почему?

– Из отличников редко выходят хорошие адвокаты. С красным дипломом тебе надо было идти в прокуратуру.

– Я не хочу в прокуратуру.

Дмитрий улыбнулся ей.

– А чего ты хочешь, Маша?

Вопрос показался опасным. Причем не только ей. Стас рядом заёрзал, Борис Николаевич смущённо хмыкнул, а Люся открыто возмутилась.

– Что ты пристал к девочке? Взрослый мужик, а ты к девочке пристаёшь.

Харламов даже не подумал смутиться. Удивлённо вздёрнул брови.

– Я не пристаю. А если и пристаю, ты виновата.

– Дима, – не выдержал Борис. Посмотрел с намёком. Дмитрий Александрович руками развёл.

– Я есть хочу. Она пирогов напекла, а меня не кормит.

– Ты же не один в доме, – мягко упрекнула его Люся. А когда мимо проходила, по плечу погладила.

– И даже не главный гость, – кинул упрёк дяде Стас.

Маша, пытавшаяся пережить недавнюю ситуацию, совсем не ожидала, что Дмитрий посмотрит ей прямо в глаза. А он посмотрел и сказал:

– Видишь? Никто не любит юристов. Потому что никто не любит правду.

– Не знал, что ты правдой апеллируешь, – подивился Борис Николаевич.

– Если я что-то говорю, это становится правдой, – с нескрываемым пафосом оповестил всех Дмитрий Александрович, но все только посмеялись. Все, кроме Маши.

– Пойдёмте за стол, – приняла решение Анна Александровна. Даже сделала попытку Маше улыбнуться.

– Наконец-то, – проворчал Дмитрий. И поинтересовался: – Люся, ты ведь испекла мои любимые, с рыбой?

– Специально для тебя.