Рассказы эмигранта. Сидней-2015

Первый автотехцентр (АТЦ) по проекту Ленинградского института Гипроавтотранс Автоэкспорт построил в г. София (НРБ) недалеко от аэропорта. Большинство современных материалов были поставлены из СССР: лёгкие трубчатые конструкции из Ташкента, алюминивые стеновые панели из Видного, стеклопакеты из Белой Церкви (Донбасс) и т.д, а строили совместно наши и болгарские специалисты. Курируя этот объект, я много раз побывал в этой братской стране и у меня остались самые приятные воспоминания и о стране и её людях, которые считали русских своими историческими братьями.

В дальнейшем строительство других АТЦ Автоэспорта было передано другому подрядчику – Соювнестройимпорту – вновь образованному объединению Минвнешторга и моя роль изменилась на представителя заказчика. Новый подрядчик пошёл по более лёгкому, но дорогому пути, полностью положившись на местных партнёров – субподрядчиков. В результате остальные АТЦ в Праге (ЧССР), Будапеште (ВНР), Варшаве (ПНР), Гаване (Куба) были полностью построены из местных материалов местными организациями и были значительно дороже, чем наш первый АТЦ в Софии. Считалось тогда, что это не имело большого значения, так как это была собственность СССР за границей и показывала наше лицо в привлекательном виде. К сожалению, не знаю, что случилось со всеми этими АТЦ после 1991 года (кроме АТЦ в Праге, который сдавался чехам в аренду), но в те лихие годы и госсобственность за границей попадала за бесценок в руки дельцов от политики.

***

«Отдел кадров решает всё» – говорили в Автоэкспорт, дополнив известное изречение В.И.Ленина «Кадры решают всё». Ещё точнее, это была Лидия Никитична Рязанова – бессменый зам. начальника ОК и жена полковника КГБ. На протяжении многих лет она единолично и в глубокой тайне готовила планы замены загранработников Автоэкспорта и оформляла выездные дела. Для многих она была вторым лицом в организации и с ней старались установить хорошие отношения, чаще попадаться ей на глаза, не говоря уже о подарках и других жестах внимания и симпатии. Но Л. Н. благоволила немногим, так как она хорошо знала конъюктуру кадров: кто за кем стоит, кто ей симпатичен и выгоден и, наконец, она была прекрасно осведомлена о любом сотруднике из официальных и неофициальных источников (включая, стукачей и сплетников).

Поначалу моя карьера складывалась неплохо – моей работой был доволен Петров, а значит и другие начальники. Однажды в качестве поощрения меня даже включили в список группы Автоэкспорта для поездки в Финляндию на автобусе сроком на 2 недели и начали оформление выездных дел.

Но радость моя была недолгой. Неожиданно меня вызвал начальник ОК Савкин – обычно картинно выжливый и с виду мягкий человек, но тут он вдруг, став серьёзным и неприветливым, объявил сразу, что в Финляндию я не поеду и более того, мне надо увольняться из Автоэкспорта по собственному желанию. С трудом переведя дух и уняв волнение, я просил его: « Почему? Что я сделал?» На это он ничего не ответил, только многозначительно показал глазами на потолок и проводил меня до двери. Я вышел совершенно разбитый и испуганный.

К кому обратиться за объяснениями и поддержкой? Петров уже был в больнице в тяжёлогм состоянии. Ребята из отдела рекламы, с которыми я работал по демзалу, объяснили, что взгляд Савкина на потолок означал КГБ и мои дела очень плохи. Зам. председателя Дарчиев, у которого тоже были проблемы, посоветовал написать письмо самому Председателю КГБ Ю. Андропову и всё изложить. Что я в отчаянии и сделал.

Довольно быстро со мной встретился сотрудник КГБ по поводу моего письма. Он объяснил мне, что когда я служил в Советской Армии рядом с секретным объектом и мне была оформлена форма секретности, не позволяющая выезжать в капстраны в течении 10 лет, поэтому меня и не пустили в Финляндию. В отношении же соцстран никакого ограничения на выезд нет и КГБ не против моей работы в Автоэкспорте, но в личном плане он посоветовал мне уйти и да ещё и громко хлопнуть дверью.

Вспомнив лицо Савкина, я тут же решил – не дождётесь! Уволить они меня не могут, а по собственному желанию я не уйду. Буду работать как инженер Дунаев, которого они уволили год назад, но вмешался ВЦСПС (профсоюзы) и его оставили в покое, но создали неблагоприятный режим работы.

Я рассказал всем, включая Савкина, об ответе из КГБ и своём намерении работать дальше и помогать строить техцентры в соцстранах, куда я могу ездить. Поначалу я чувствовал какое-то недовольство и отчуждение ближайшего руководства, но потом всё стало на свои места, так как я был единственным специалистом по строительству.

***

Прошло несколько лет. Были построены и пущены в эксплуатацию АТЦ Автоэкспорта в Софии, Варшаве, Праге, Будапеште, Улан-Баторе и Гаване.

В стране Генсек ЦК КПСС М.С.Горбачёв объявил о перестройке и гласности и я, как и многие люди, сначала поверил, что наше время пришло – время перемен, инициативы и улучшения жизни простых людей.

На этой волне перемен я и подал заявление о приёме в ряды новой КПСС. Меня поставили в очередь, так как Автоэкспорту по разнарядке ЦК ежегодно выделяли только одно – два места в партию.

По указанию, видимо, сверху, ранее недоступные и неподотчётные руководители стали приближать себя к народу, как могли, занимались самокритикой и заигрывали с подчинёнными. Они все обещали много свободы и равноправия, и руководители Автоэкспорта не были исключением.

После трёх лет активной общественной работы в профкоме я, наконец, получил заветный партбилет члена КПСС, а также закончился десятилетний карантин по секретности. Теперь у меня не было никаких препятствий в карьере загранработника. Записавшись на приём к председателю Автоэкспорта Н. М. Дмитриеву, в назначенное время я впервые после смерти Петрова вошёл в когда-то его кабинет и удивился переменам. Нынешний хозяин кабинета Дмитриев сделал много перестановок и изменений, но главное, исчезла знаменитая табличка «Думай!», что вызвало у меня усмешку. Дмитриев оторвался от чтения моего личного дела и заметил моё весёлое настроение.

Он совсем не интересовался вопросами строительства, после того, как отказался от готового демзала на Варшавке, мотивируя его отдалённостью от основного здания Автоэкспорта на Волхонке и у меня не было с ним никаких деловых контактов, как когда-то с Петровым. Пришлось подробно рассказать ему, чем я занимаюсь в настоящее время. Он слушал это без особого интереса и ждал, видимо, основного вопроса, с чем я к нему пришёл: «Как Автоэкспорт планирует использовать мой опыт работы заграницей и включён ли я в план замены загранработников?». Он ответил не сразу, а стал читать, видимо, справку ОК, подготовленную Лидией Никитичной. Наконец, он оторвался от бумаги и сказал: -Мы можем предложить вам должность гл. инженера на АТЦ в Улан-Баторе. «Курица – не птица, Монголия- не заграница» – сразу возникла в голове эта пословица, но я сдержался и только усмехнулся.

– Я не знаю монгольского языка, у меня – английский и чешский – ответил я. На что он мгновенно среагировал – К сожалению, в этих странах у нас всё расписано на много лет вперёд.

Откровенно говоря, я не ожидал от этой встречи ничего хорошего, зная Дмитриева по партсобраниям, где он выглядел как руководитель – неуверенно, неубедительно, а порой и смешно в попытке продвигать идеи перестройки и гласности.

***

А тут ещё одна большая неприятность возникла у Автоэкспорта с соседом через дорогу – Музеем изобразительных исскуств им. Пушкина. Его активный директор Антонова решила расширить выставочную площадь музея за счёт особняка, занятого Автоэкспортом. Она нашла выход на Горбачёва и тот дал указание Мосгорисполкому переселить Автоэкспорт в другое помещение. Дмитриев без возражений поручил своему заму Щербакову заняться этим вопросом. А Щербаков привлёк меня к оценке предлагаемых помещений.

Надо сказать, что предложений было немного и все они, конечно, были неприемлемы для Автоэкспорта. В Моссовете надавили на Дмитриева и он согласился на старый жилой дом-коммуналку на Волхонке, из которого уже выселяли жильцов. Дом обещали отремонтировать.

В Автоэкспорте ходили слухи, что Дмитриев оформляется Торгпредом в Бельгию, поэтому так легко сдаёт позиции в делах объединения.

Как гром среди ясного неба, перестройка ударила и по всему Минвнешторгу СССР. Новый Председатель Совмина Н. И. Рыжков (бывший директор УРАЛМАША) в качестве первого шага ликвидировал государственную монополию на внешную торговлю, действовавшую со времён В.И.Ленина и разрешил предприятия напрямую выходить на мировые рынки. У Миншнеторга отняли самую главную функцию – экспорт советской продукции, оставив импорт и то на неопределённое время.

Многие работники Минвнешторга от этого испытали шок и неопределённость. Как-то в разговоре с начальником УКСа Л. Н. Охрицем, я тоже посетовал на своё положение в Автоэкспорте. Неожиданно, он предложил мне поехать в Бомбей в качестве инженера УКСа на 3 года, чтобы возглавить строительство отделение Торгпредства СССР в Индии. Я сразу согласился. Через несколько дней в Автоэкспорт пришло письмо, Дмитриев не стал возражать и ОК приступил к оформлению моего выездного дела. Наступило какое-то облегчение и появилась надежда.

***

22 февраля 1987 года. Около 5 часов вечера я выехал из г. Калинина, где был в командировке по вопросам базы отдыха Автоэкспорта, назад в Москву. Было морозно и небольшой гололёд на дороге. Я ехал на новом красном автомобиле ВАЗ-2105 в экспортном варианте из нашего демзала. В районе химкомбината заметил вдали на примыкающей дороге с моей стороны стоящий грузовик МАЗ.

Решив, что он меня пропускает по правилам, я продолжал движение, но когда до грузовика осталось 50 метров, он неожиданно рванулся вперёд, пересёк мою полосу и поехал навстречу. Чертыхнувшись на водителя, я вдруг различил в сумерках канат через всю мою полосу, который тянул МАЗ, перегородив мне дорогу. Я ударил по тормозам, но машину ВАЗ-2105 в гололёд слегка занесло и она мягко врезалась в стальной трос, как в натянутую струну, и стала скользить по ней навстречу второму грузовику, который МАЗ вытягивал на меня с примыкающей к шоссе дороги. Мы столкнулись лоб в лоб, а МАЗ продолжал нас тащить вместе пока его не остановили криками. Я не терял сознания от удара, не успел испугаться и теперь мог оценить обстановку.

Лобовое стекло ВАЗ-2105 треснуло и было всё в паутинку. Из разбитого двигателя валил пар. С трудом растягнув шведский инерционный ремень безопасности, который пригвоздил меня к сидению и спас в момент удара, увидел, что какие-то люди пытаются открыть заклинившие передние двери. Наконец, они помогли мне выбраться наружу через заднюю дверь. Вдохнув морозный воздух, я осмотрелся. Мою разбитую машину окружили несколько человек, разглядывали её и комментировали: – Смотри- это новая пятёрка. Двигатель-то ушёл вниз от удара. Трос почти перепелил лобовую стойку – ещё немного и снёс бы крышу вместе с его головой. Повезло мужику, что остался жив.

– Ну как ты? Отошёл? Сейчас приедет милиция. Они москвичей-то не любят. Будут защищать своих, вон тех алкашей, которые на ногах еле держатся. Я готов быть твоим свидетелем. Я за тобой ехал и всё видел. Ты ни в чём не виноват. Запиши мой номер телефона, – предложил мужчина в белой шапке.

– И мой тоже возьми на всякий случай- сказал другой.

Пока записывал телефоны свидетелей приехала на УАЗике милиция. Они осмотрели место аварии, сделали рисунки и замеры, поговорили с водителями грузовиков и других машин и стали разгонять пробку на дороге. Ко мне подошёл пожилой милиционер, проверил документы и предложил проследовать с ним в отделение на его УАЗике. На мой вопрос, что делать с моей машиной, он ответил, что её отбуксируют туда же, в отделение и просил отдать ключи.

В отделении у меня взяли тест на алкоголь и составили протокол, включив туда по моему настоянию моих свидетелей. Потом меня отпустили. У выхода я столкнулся с теми двумя водителями грузовиков в замаслянных ватниках, их под руки вели два мента и они еле держались на ногах. Я посмотрел на их красные рожи и ничего не сказал. Спросив у дежурного, как пройти на станцию, я поспешил на последнюю электричку в Москву.

Поздно ночью из дома позвонил механику демзала Корнеичу и рассказал всё об аварии. После праздника Дня Советской Армии на работе написал подробную служебную записку Дмитриеву и он поручил внутренее расследование раллистам Автоэкспорта. Через несколько дней они сообщили ему, что я

в этой аварии ни в чём не виноват и, кроме того, действовал единственно правильно в этой ситуации. Мне же они сказали, что я родился в рубашке. Разбитую машину ВАЗ-2105 они привезли в Москву и списали, как не подлежащую ремонту. С тех пор, у меня стало особое мнение об отечественных автомобилях ВАЗ, как прочных и безопасных машинах, которые прошли бы любой современный краш-тест, и об инерционных ремнях безопасности, ставших обязательными во многих странах, включая СССР с 1975 г.

Через несколько месяцев я с женой уехал в Индию – эту древнюю и противоречивую страну после 13 лет работы в Автоэкспорте.

***

В 1993 г. находясь в Москве, я заходил в гости в Автоэкспорт, переселённый в тот самый жилой дом. Теперь сотрудники размещались в наспех отремонтированных квартирах и они занимались в основном перепродажей продуктов питания и предметов первой необходимости в духе того времени. Многие люди покинули объединение, а из старых знакомых повстречалась и Лидия Никитична из ОК. Мы удивились друг другу, но разговор как-то не получился.

В отдельной квартире располагался новый председатель Автоэкспорта Аксёнов, которого не было на месте.

***

Банкир

(Рассказ)

В этом году город расплавила аномальная жара и окутала дымом лесных пожаров.

Ранним утром Евгений Иванович Петухов устало вошел в свой темный кабинет, подошел к окну и раздвинул плотные, тяжелые шторы.

Красноватый солнечный свет ворвался в помещение, осветил огромный полированый стол и отразился на стену, увешанную разными дипломами и фотографиями в дорогих рамках.

Он достал из холодильника бутылку импортного пива и тяжело плюхнулся в мягкое кожаное кресло у стола.

Сначала он приложил к голове запотевшую бутылку и закрыл глаза.

Голова болела всю ночь после вчерашней попойки со старыми друзьями по Комсомолу, отмечая свой 60й день рождения.

Вспоминали бурную комсомольскую молодость на номенклатурной работе, трудные годы перестройки и бандитского капитализма под знаменем демократии и прихватизации.

Среди друзей только он – Женька Петухов сумел так быстро сориентироваться, перестроиться и стать банкиром – владельцем крупного банка.

Слушая в этот вечер хвалебные тосты, он был горд, что обставил всех друзей в этой игре «господа-слуги».

– Но если бы они знали какой ценой! – подумал он, наливая пиво в бокал.

Потягивая пиво, он почувствовал некоторое облегчение и опьянение, но его мысли прервал голос секретаря Марины по интеркому.

– Доброе утро, Евгений Иванович! Как вы себя чувствуюте после вчерашнего? Вам ничего не нужно? Может водочки опохмелиться или крепкого чаю?

– Нет, Марина, ничего не надо. Я уже пива напился. Что там у меня сегодня по плану?

– Ничего особенного, если не считать 2 встречи с клиентами после обеда. Да, вам звонил один поляк по имени Ежи Комар и просил о встрече, если можно сегодня до обеда. Он в Москве по бизнесу всего на 1 день. Что ему сказать? Он будет звонить через полчаса.

– Окей. Пусть приходит в 11 часов, – ответил Петухов и подумал:

– Что нужно этому поляку? Небось кредит будет просить.

Он опять отхлебнул пива и погрузился в воспоминания о прожитых годах.

Счастливое детство и молодость в самой лучшей в мире стране – СССР.

После окончания ВУЗа его заметили и взяли в номенклатуру ЦК ВЛКСМ. Затем поездки заграницу для пропаганды советского образа жизни, хотя он там понял, что страна – в глубоком застое, но лишь бы не было войны.

Кремлевские старцы ушли один за другим и появился Горбачев.

Началась перестройка с новым мышлением и предательством.

Запад диктовал, что делать и поддержал пьяницу Ельцына.

СССР развалился.

Дикий капитализм охватил Россию.

Воровали всё и продавали за границу. Только номенклатура и преступность оказались готовыми к такому рынку.

Знакомый Изя прилетел из США и сказал:

– Старик, давай откроем банк. Деньги – это власть.

Старшие аппаратчики дали денег партии, КГБ – крышу и процесс пошел. Бабло прокручивали и делили «профит».

Пережили дефолт, наезды, стрелки – разборки.

Понесли людские потери, но он остался жив и спрятался на Рублевке.

Сейчас он – олигарх, сидящий на мешке денег, как на старой карикатуре из «Правды».

К нему тянутся много рук, просящих бабла, зелени – капусты,

а он – господин Петухов, решает кому дать и под какой процент.

Неожиданно дверь его кабинета открылась и появилась улыбающаяся Марина.

– К вам господин Ежи Комар, – сказала она.

Следом за ней вошел молодой, красивый, изысканно одетый брюнет 30—35 лет.

Петухов встал, пожал ему руку и предложил сесть напротив.

Мужчина некоторое время смотрел ему прямо в глаза, видимо, пытаясь понять с кем имеет дело, а потом произнес по-русски с приятным акцентом:

– Меня зовут Ежи Комар. Я – бизнесмен из Польши и приехал только на 1 день, чтобы подписать контракт с моими русскими партнерами.

К вам меня привела просьба моей матери – Малгожаты Комар.

К несчастью, она погибла в автокатастрофе 2 года тому назад.

Она была для меня самым близким и дорогим человеком.

Она одна воспитала меня, научила русскому языку.

Я ей обязан всем.

Она много рассказывала о СССР, часто вспоминала вас, Евгений Иванович, и просила обязательно с вами встретиться и передать привет.

Заметив у банкира какое-то замешательство, он остановился, внимательно посмотрел на Петухова и продолжил:

– Вы не помните ее? Она была переводчицей вашей делегации в Польше на фестивале советско-польской дружбы более 30 лет тому назад.

– Да, да… конечно, помню, – промямлил Петухов, хотя в его протрезвевшей голове не было ни одной мысли, и он был в шоке от обаяния этого красавца поляка.

– Не могу больше отнимать у вас время. Мне было приятно с вами познакомиться, а главное, наконец выполнить просьбу моей матери.

Благодарю вас за встречу, – сказал, улыбаясь, поляк и протянул Петухову руку.

Евгений Иванович с трудом вышел из оцепенения и, потрясая его руку, ответил:

– Мне тоже было приятно. Желаю удачи в ваших делах.

Поляк поклонился и вышел из кабинета.

Тут же влетела ошарашенная Марина, подала бумаги и затороторила:

– Он ушел так быстро. Какой мужчина! Я таких еще не видела.

– Я тоже, – опять промямлил Петухов, а в его голове крутилось имя – Малгожата.

Когда Марина вышла, он достал из бара бутылку водки, налил и залпом выпил стопку. Опять плюхнулся в кресло и воспоминания захватили его.

Это было в Варшаве на фестивале советско-польской дружбы лет 30 тому назад. Он – глава делегации ВЛКСМ. Встречи, концерты, застолья.

Как-то вечером на собрании делегации он, как обычно, инструктировал, что можно, а что нельзя. На собрание была приглашена и польская переводчица Малгожата Комар- высокая красавица спортивного типа.

Она спросила, есть ли к ней вопросы.

Тут Петухов вспомнил, что у него в комнате не закрывается окно и попросил ее:

– Пожайлуста, скажите кому надо, чтобы отремонтировали окно, а то я замерз вчера ночью.

– Хорошо, я зайду и посмотрю, что надо сделать, – ответила она, улыбаясь.

Вчером она пришла к нему, осмотрела окно и сказала.

– Завтра я скажу работнику, чтобы он отремонтировал замок, а сегодня я не дам вам замерзнуть.

Она подошла к нему близко и он обомлел от ее предложения и от ее чарующего, гипнотизирующего взгляда.

Она положила руку на его голову. Он почувствовал легкий толчок и потерял контроль.

Полячка разбудила в нем азиатского зверя, который набросился на нее и стал страстно терзать ее руками, срывать одежду и осыпать поцелуями.

В постели они двигались вместе, как змеи, жадно вдыхая запах своих тел и наслаждаясь близостью и оргазмом.

В эту ночь им действительно было жарко от страсти, молодости и сладкой любви.

Лишь под утро она ушла, когда он уснул опустошенный, но счастливый.

Днем он ее почти не видел из-за занятости, но вечером она снова приходила к нему и они повторяли все, как в первый раз.

Так продолжалось почти неделю.

На прощальном ужине они сидели рядом. Иногда их взгляды на миг встречались, но они сохраняли конспирацию чувств.

Он знал, что ему будет за связь с иностранкой и она тоже, поэтому помогала ему сохранить непорочный облик комсомольского вожака.

Только на вокзале она обняла его и прошептала:

– Если у нас родится сын, я назову его Ежи. Будь счастлив!

Всю дорогу в поезде он думал о Малгожате, о сыне Ежи, о комсомольском долге и, наконец, о свободе человека выбирать свой путь.

Он ничего не мог изменить. Он не мог спрыгнуть с поезда ибо думал, что это лишь мимолетное увлечение, страсть.

Но прошли годы, а он так и не испытал ничего подобного с другими женщинами да так и остался один – без любви и семьи.

А тут ещё этот поляк Ежи. Постой, какой Ежи?

– Да это же мой сын! – поразило его, как молнией.

– Ма-ри-на!!! – заорал он в интерком.

Испуганная Марина заглянула в кабинет.

– Найди мне этого поляка и привези сюда, – скомандовал он.

– Есть, шеф! – мне он тоже нужен.

Банкир Петухов опять схватил бутылку, вдруг осознавая, что ни на какое бабло не купишь ни счастье, ни молодость, ни любовь.

***

Бедный бухгалтер

(Рассказ)

В субботу днём они встретились на первом свидании в центре города. Он – высокий, пожилой и респектабельный мужчина жил тут недалеко, на Волхонке. Она – молодая, красивая, изысканно одетая шатенка приехала сюда из далёкого микрорайона, где жила вместе с родителями, но мечтала жить отдельно, хорошо и в центре.

– Ну, куда мы пойдём сегодня! – игриво спросила она, освободившись от его объятий.

– Давай просто погуляем по городу. Сегодня чудесная погода. Подышим воздухом для начала, а то у меня была трудная неделя и я практически не выходил из офиса. Согласна? Только пойдём направо, чтобы случайно не встретить жену – она любит здесь гулять мимо витрин этих бутиков – магазинов, – ответил он неожиданным для неё предложением.

Они долго шли по узким улочкам центра мимо дорогих магазинов и ресторанов, и она думала про себя – «Почему он никуда не приглашает меня зайти и не покупает мне никаких подарков? Неужели я ему не нравлюсь!» И она старалась ему понравится, рассказывала какие-то смешные истории, сама смеялась, но он только молча слушал, улыбался и любовался ею. Со стороны они больше походили на привлекательную пару – отца с дочерью, которые давно не виделись, чем на любовников.

Иногда она старалась вовлечь его в беседу, спрашивала его мнение, но он отвечал сухо и кратко и, казалось, что был чем-то озабочен.

– «Почему он такой мрачный – думала она. Наверно, много проблем в жизни, как у многих богатых людей. Или боится встретить тут жену.»

Неожиданно они вышли на площадь, где стояло несколько маршруток.

– А давайте куда-нибудь уедем, подальше отсюда – вдруг предложила она, надеясь, что там он расслабится и повеселеет.

Они протиснулись в дверь одной из маршруток и сели на заднее сидение и она тут же поехала в неизвестном направлении. На заднем сидении маршрутки было тесно. Они сидели настолько близко прижавшись друг к другу, что он почувствовал незнакомый, тонкий и волнующий запах, исходящий от её волос. Это был не запах модных духов, а запах красивой женщины, хотевшей ласки и близости. Он вспомнил один американский фильм с названием «Запах женщины», который они смотрели как-то вечером вместе с женой. Ей этот фильм не понравился потому, что там были «слепые кобели и пахучие сучки в ожидании случки» – как она выразилась. И вот теперь он вдыхал запах молодой женщины, который его пьянил, сводил с ума и возбуждал. Она заметила его волнение и ещё плотнее придвинулась к нему.

Их познакомила её подруга, которая сказала, что он – финансист, живёт в центре и очень богат. Она поверила и стала строить свои планы, как его захватить и подчинить, рассчитывая на свою красоту, молодость и обаяние. Но теперь у неё появились какие-то сомнения так, как его поведение не совпадало с её планами. Маршрутка вдруг остановилась и водитель объявил, что это конечная остановка. Она вышла из машины и обратила внимание на но, как он расплачивался с водителем, медленно отсчитывая деньги и потом ожидая сдачи.