В Раю снег не идет. Исторический роман

– Моисей с удивлением смотрел на Сепфору: он никогда не видел свою жену такой встревоженной и растерянной.

– Супруг мой и повелитель, – дрогнувшим голосом продолжала Сепфора, – у тебя семья. Подумай о ней. Ты хочешь бросить все, нажитое за столько лет, и отправиться неизвестно зачем? Ты напоминаешь мне чародея, который выдувает из уст пламя на базарной площади.

Моисей резко кинул посох на ковер, тот вновь превратился в змея и угрожающе зашипел.

– И что ты хочешь этим доказать? – Сепфора уже плакала.

Моисей молчал, а змей подполз к Сепфоре, поднял голову и укусил ее за ногу. Сепфора стала синеть и закатывать глаза, в горле что – то забулькало.

– Что ты делаешь, Моисей? – закричал Рагуил. – Твоя жена умирает!

Пророк схватил змея за хвост, снова превратив в посох. Приложил свою ладонь на укус.

Сепфора открыла глаза, удивленно открыла глаз и тяжело вздохнула.

– Что произошло? – растерянно спросила она. – Зачем ты держишь мою ногу.

Тогда Моисей отпустил руку от раны – та исчезла.

– Это знамени Бога, – сказал он. – Уверен, теперь ты мне веришь.

– Дочь моя, тебе надо идти с мужем, – Рагуил внимательно смотрел на дочь. – Я хорошо изучил Моисея. Он – человек верный и упрямый. Перед ним могущественный Бог Израиля поставил цель, сделал его орудием Своего Промысла. Моисей дал слово, что освободить евреев из рабства, и он обязательно это сделает.

Глава 13. «Умертвить его»

Утром следующего дня Моисей и его семья отправились в дорогу. Обреченно побрели по красной земле Мадиама ослы, на которых были нагружены теплые вещи и еда.

Моисей шел первым, крепко держа в руках магический посох. В памяти держал цепко слова Творца: «Помни о всех чудесах, которые Я поручил тебе совершить и сделай их на глазах фараона». Не забывал Моисей и о предупреждении Всесильного о том, что фараон «ожесточит свое сердце», а затем и сам Бог ожесточит сердце фараона; тот отпустит евреев не сразу, а лишь после того, как на Египет обрушатся жесточайшее бедствие, и самым решающим будет, когда Бог поразит сына, первенца фараона: «…и вот убиваю Я твоего сына, твоего первенца».

На пути в страну египетскую Моисей испытал потрясение от яростной воли Бога, готового умертвить своего посланника, но не допустить пренебрежение им заповедей Всесильного…

Был вечер перед ночлегом, когда Моисей занялся устройством шатра. Неожиданно он покрылся потом, потом его прошиб сильный жар, закатились глаза, дыхание стало тяжелым и прерывистым. Сепфира укрыла его теплыми накидками и напоила теплым вином, однако это не помогало. Моисей почти перестал дышать.

– За что Бог решил умертвить его? – мучилась вопросом Сепфора.

И вдруг догадалась, в чем причина болезни, угрожающей жизни Моисея, мужа ее. Он должен был сделать обрезание сыну на восьмой день и сделать это пока не закончился день.

«Умертвить его» – за то, что отодвинул исполнение Заповеди. Показать Моисею, что пренебрежение заповедью не прощается никому. Даже простому, обычному человеку. А Моисей – необычный человек, он пророк Бога, на него возложена миссия; он направляется в Египет, чтобы говорить с царем.

Он готов был умертвить Моисея и отказаться использовать его в качестве орудия Своей воли, потому что не собирался прощать ему уклонения от исполнения этой заповеди – обрезания плоти при рождении, – данной еще праотцу еврейского народа Аврааму, от которого Моисея отделяло более четырех столетий истории.

Чтобы умолить Бога послать Моисею исцеление, Сепфора сделала обрезание сыну, тем самым принеся его крайнюю плоть в жертву. И бог смилостивился над Моисеем, дал ему побороть недуг.

Глава 14. Единая фигура одного Пророка

В то самое время, когда Моисей двинулся из Мадиама в сторону Египта, Бог явился во сне Аарону и велел отправиться навстречу Моисею.

Так братья встретились на той самой горе Синай, где Бог явился Моисею в Неопалимой купине: Моисей шел по пути в Египет – Аарон из пределов Египта навстречу: он жил в той земле.

Они не виделись к тому времени много лет. Аарону исполнилось восемьдесят три.

В молодости Моисей был необыкновенно статным и красивым. У него были черные, как уголь, вьющиеся волосы, породистый крупный нос, огромные очень темные глаза и крутой лоб. Он завораживал любого, кто видел его. Взгляд Моисея привлекал своей остротой и проницательностью

Аарон выглядел иначе: небольшой рост, почти лысая голова. И, в отличие от младшего брата, был всегда спокоен, как вода в кувшине. Голос Аарона был приятен, как бархат, а говорил он так просто и мягко, что каждое высказанное им слово трогало душу и зачастую убеждало слушателей в его правоте.

Он одинаково легко общался со знатью и черней, жрецами и ремесленниками.

Эти два родных человека были различны и в делах.

Моисей требовал и повелевал – Аарон старался убедить.

Моисей всегда видел горизонт, смотрел вдаль, пропуская детали и подробности, Аарон же был очень внимателен к ним.

Для Моисея народ был как единое существо – Аарон же воспринимал каждую семью и отдельную личность.

Моисею можно было только внимать и подчиняться – Аарону можно было и пожаловаться, и принести жалобу.

Моисей был над народом. И народ безоговорочно повиновался ему – Аарон был одним из людей этого народа.

Когда Аарон произносил речь, рядом обычно стоял Моисей, зорко следил за настроением толпы и что – то тайно нашептывал старшему брату.

В круг семьи в основном говорил Моисей. Речи давались ему с трудом. Он нередко подолгу подыскивал нужные слова, говорил всегда медленно и растянуто, но Аарон непременно слушал Моисея внимательно, никогда не перебивал его, частенько записывая за ним в листы папируса…

Однако истина такова, что и в Великих книгах и в памяти народа Моисей и Аарон стоят рядом, почти сливаясь в единую и грозную фигуру одного Пророка. Того, кто лишен человеческих черт и полностью принадлежал Богу…

Хотя Аарон и Моисей не виделись больше шестидесяти лет и превратились в убеленных сединами старцев, они мгновенно узнали друг друга, обнялись и расцеловались

Сепфора вынула из мешка хлеб, баранину, соленый сыр, кувшин с вином и расположила яства на траве.

Сыновья Гирсам и Елизер улеглись чуть поодаль и заснули.

– Итак, брат мой старший, говори, как живется в земле египетской, – попросил Моисей, когда мужчины возлегли на у еды.

– Плохо живется, – с горечью сказал Аарон. – С каждым днем народу тяжелее. Каторжные работы быстро сводят в могилы наших мужчин. Ужасно то, что наши дети забывают Бога, поклоняются идолам и, страшно подумать, что через три поколения евреи станут такими же язычниками, как египтяне.

Моисей задумчиво разлил вино по чашам, братья выпили и закусили терпкий напиток сушеной бараниной, смоченной в чесночном соусе.

– Бог говорил со мной, – после небольшой паузы заговорил Моисей. – Я и сейчас с трудом верю, но это именно так: Он послал меня в Египет освободить наш народ.

Аарон так опешил, что рука с сыром, поднесенная ко рту, застыла.

– Неужели это истинная правда? – наконец смог произнести он, отложив дрожащей рукой сыр на траву.

– Хотя и звучит странно, хотя я косноязычен и давно не был в Египте, но это истинная правда…

– …Прости, я не хотел тебя обидеть, – поторопился перебить Аарон.

– Вот так и произошло, что Он выбрал меня, – не обращая внимания на восклицание брата, продолжал Моисей. – и приказал тебе, Аарон, говорить моими словами. Освобождение евреев из рабства – цель не только моя, но и твоя. Недаром Всевышний призвал тебя. Он знает, что ты умеешь красноречиво говорить, умеешь убеждать. Мне без тебя не выполнить возложенную миссию. Знай же, нам покровительствует Предвечный. Он не оставит в беде нас и наши народ.

И Моисей подробно рассказал брату о своей трехдневной встрече с Богом.

– Конечно, не сомневайся, брат. Я выполню то, что повелевает наш Бог, – твердо сказал Аарон.

После принятия трапезы и отдыха, братья тронулись в путь. Сепфора подошла к Моисею и тихо сказала, чтобы не слышал Аарон:

– Моисей, муж мой единый, попроси у Бога, может он отпустит тебя домой? Освободить евреев сможет и один твой брат. Ты – шепелявишь, он – искусный оратор. Ты всю жизнь прожил вдали от Египта, он знает хорошо евреев и их жизнь. Он лучше тебя может исполнить волю Бога.

– Сепфора, все уже решено, – медленно ответил Моисей. – На то воля Бога, и я не могу ей противиться. Если ты устала, иди обратно. Я не держу тебя.

Сепфора заплакала.

– Это бремя – мое – продолжал Моисей. – Я не молод, хотел бы дожить свой век спокойно. Но Бог призвал именно меня.

Сепфора подняла взгляд на мужа, вытерла слезы и сказала:

– Я не покину тебя. Если Всевышний выбрал тебя, значит, ты достоин этой великой мисси. И Он верит в тебя, у Него есть на то причины.

Но подошел Аарон, слышавший разговор и сказал:

– Сепфора, подумай о детях. Там, в Египте, нас ждут многие беды, нас могут обратить и в рабов. Спаси детей, возвращайся в дом отца своего Иофора.

– Аарон прав, – сказал Моисей – это опасно для тебя и детей. Иди домой.

Так Аарон уговорил Моисея отправить жену и детей обратно к Иофору.

Глава 15. Моисей и старейшины сынов Израиля

Войдя в пределы Египта, братья пришли в Гесем, где жил Аарон. Моисей поселился в его доме, в самой лучшей комнате.

Утром он одели нарядные одежды и отправились на встречу со старейшинами, самыми уважаемыми в еврейской общине людьми. Аарон обратился к почтенным мужам со словами:

– Брат Моисей, сын родителей наших Амрама и Иоховеды, хочет говорить с вами.

Начальники колен внимали спокойной и неторопливой речи Аарона с достоинством, медленное поглаживая седые бороды и храня загадочное молчание.

Моисей напрягся, мысленно подбирал слова, которые должны были убедить старейшин: перед ними посланник Бога, призванный Им освободить евреев от горькой неволи.

«Лишь бы не посчитали меня самозванцем или сумасшедшим» – лихорадочно размышлял Моисей, – тогда мне придется бросать посох, засовывать руку за пазуху, окровавливать воды Нила».

«А если это не подействует? – по телу Моисея пробежала неприятная дрожь, – и что тогда?».

Аарон, выждав время, пока старейшины, повернув головы в сторону Моисея, внимательно рассмотрели его, продолжил своим бархатистым голосом, но уже с пылкой страстью:

– Моисей был призван Богом нашим и Богом отцов наших вернуть славу сынам Израиля, ибо видит Он как народ теряет свою самобытность и превращается в язычников.

Старейшины сдержанно молчали.

– В скором времени еврейский народ может забыть язык, обычаи и Бога, – восклицал Аарон, поднимая руки к небу. – Если мы не выйдем из рабства, будущие поколения растворятся среди других племен, как соль в воде.

Ответил старших из почтенных мужей, слушающих речь Аарона:

– Это безумие говорить о выходе из рабства! На стороне египтян – огромная сила: многочисленная вооруженная армия, масса надзирателей, стражников, шпионов. Восстание неизбежно будет разгромлено, а евреев начнут истреблять как мух.

Моисей, сдерживая гнев, вступил в разговор:

– Евреи перестали замечать свое рабство и мечтать о свободе, что и есть подлинное рабство, не только телом, но и душой. Это пугает Бога нашего! Если не остановить такой позор, евреи вскоре забудут, что они самостоятельный народ и привыкнут к мысли, что Бог предоставил им самую лучшую привилегию – вечно работать на других, создавать богатство для чужаков.

– Фараон скорее уничтожит половину евреев, – сказал Ифамар, сын Аарона, – но не выпустить их за пределы государства. Только что умер Рамсес, губитель еврейских детей. И мы очень рискуем навлечь гнев Мернепты, нового властителя. Лучше быть в своем жалком положении, чем вздернутым на виселице.

Моисей резко поднялся, сверкнул глазами:

– Умалишенные! Несчастные! Жалкие рабы! Вы стали зверями, если предпочитаете сытую неволю. Скудная похлебка и небольшой кусок хлеба для вас дороже свободы. Почему?!

Молчали старые, с глубокими морщинами на лбах и щеках, и седым блестящим волосом на голове и в бороде, евреи. Разве плохо жилось евреям? Тот, кто гнет спину с утра и до вечера и слушает надсмотрщиков, имеет вполне сносную еду для себя и своего семейства. У рабов есть свои жилища и огороды. Есть утварь и одежда. И есть камыш для огня в печи. И никто не мешает евреям молиться своему Богу.

Однако понимали они, что рабство растлевает евреев, все чаще проявляется в них животная покорность и звериная дикость, уединение. Лица евреев становятся тупее и злобнее, носят отпечаток низости души – исчезает гордость, достоинство, осознание принадлежности некогда к свободолюбивому и единому народу, который жил своей собственной, пусть и трудной, судьбой.

И стало им стыдно перед своим соплеменником, который в столь серьезном возрасте покинул свою спокойную жизнь ради их свободы – какой пример подают они молодому поколению, – и начали оправдываться:

– Мы не забываем язык наших предков!

– Мы сохранили свой счет месяцев, не перешли на египетский календарь!

– Мы сохранили веру отцов наших; и Бог не отвернулся от нас!

– Мы хотим вырваться на свободу, сбросить оковы!

Горько усмехнулся Моисей:

– Вы уже перестали исполнять обряд обрезания, заповеданный нам праотцами. И только колено Левия свято чтить…

– Нам неловко перед тобой, – разгоряченно ответили начальники колен, – это наше опущения. Но мы готовы исправить его – ведь все – таки Бог еще хранит нас, если направил тебя!

Тогда заговорил величественно Моисей:

– Именно Бог требует от евреев покончить с рабством. Вы говорите, что любите Его? Тогда следуйте тем повелениям, которые Он передал через меня.

И здесь вступил в разговор Аарон, его спокойный голос утихомирил было возникшую перепалку между братом и старейшинами:

– Слушайте, почтенные мужи! Внимайте тому, о чем я вам сейчас поведаю.

И Аарон рассказал старейшинам о встрече его брата в пустыне с Предвечным, о тех знаниях, которые Сущий передал Моисею, и о возложенной на него миссии.

А затем произнес слова, обращенные Богом к Моисею: «Так скажи сынам Израиля: «Вечносущий послал меня к вам – Всесильный Бог отцов ваших; это имя Мое навеки, и это упоминание обо Мне из поколения в поколение… Увидел Я бедствие народа Моего, который в Египте, и услышал вопль его из-за его притеснителей, ибо познал Я боль его. И сошел Я спасти его из-под власти Египта и привести его из той страны в страну прекрасную – страну, текущую молоком и медом… А теперь посылаю Я тебя к фараону, и выведешь ты народ Мой, сынов Израиля, из Египта…».

Здесь произошло удивительное знамение. Как только Аарон произнес эти слова от имени Моисея, сидевшая в углу глубокая старуха неожиданно встала со своего места, обошла Моисея кругом и дрожащим от волнения голосом сказала:

– Это – он! Это – те самые слова, которые он должен был сказать! Он выведет нас из Египта!»

Этой старухой была Серах – дочь Асира, одного из двенадцати сыновей Иакова, последняя из оставшихся в живых, кто еще помнил первые годы жизни евреев в Египте.

– Ему осталось только подтвердить знаками, что именно он посланник Бога к евреям.

Тогда Моисей показал свой пастуший посох, превращающий воды в кровь, исцеляющий проказу.

– Сомнений нет, – заключила Серах, – Моисей и есть наш избавитель по воле Всевышнего.

Все старейшины поклонились Моисею и пали ниц перед ним.

Среди двенадцати колен народа Израиль два колена – Ефрема и Левия – с большей воодушевленностью, чем их собратья, мечтали о свободе. Еще за тридцать лет до появления Моисея несколько тысяч воинов из этих колен вместе с семьями попытались уйти из Египта, но потеряли путь к Ханаану и погибли в пустыне. Потому они с ликованием встретили весть о посланце Бога.

Для них Неопалимая купина, полыхающая голубовато – красным огнем, была не простом диптам, кустом, а символизировала вечность еврейского народа – подобно этому кусту евреям было суждено пройти через страшные исторические испытания, через огонь и смерть и тем не менее продолжить свое существование в истории. По легенде, через эти два колена и был назван горящий куст кустом Моисея.

Моисей поведал старейшинам о своем плане действий:

– Вместе с вами, почтенные мужи, мы отправимся к фараону и убедим его отпустить евреев. Для этого есть предлог: по обычаю предков мы должны в это время совершить жертвоприношение в пустыне.

– Но фараона будет не так легко убедить?

– Да, в этом правда ваш, старейшины сынов Израиля. Наш народ строит египтянам дома, пирамиды, разветвленные и правильные каналы. Без нас Египет засохнет, как пальма без воды. Фараон будет упираться как вол, которого ведут на бойню, и наш Бог вначале ожесточить его сердце, но затем Мернепта уступит.

Глава 16. Первая встреча с фараоном

– Встреча с царем Египетским, – тревога звучала в словах старейшин, – очень опасна для нас лично и для всего народа.

Моисей, напротив, был настроен категорично:

– Я уверен, что еврейский народ представляет большую силу и может создать опасность для фараона и египетской знати. Разговор с Мернептом следует вести твердо, без опасения за нашу жизнь.

Старейшины напоминали о разобщенности евреев, многие из них отошли от Бога и постыдно поклоняются египетским идолам.

– Вот поэтому мы должны показать фараону уверенность в нашей правоте, – настаивал Моисей, – твердость духа. Завтра это будет уже труднее, ибо Мернепта станем сильнее, а мы – слабее. Сегодня мы можем сравниться с египтянами в силе и числе, а завтра, при тех законах, которые издал новый властитель, – уже нет. Мы превратимся в жалких покорных рабов, которых и близко не подпустят к дворцу.

– Неужели ты думаешь, что силой можно чего – нибудь добиться от Мернепта? – колебались старейшины.

– Я не сомневаюсь, ибо так хочет наш Бог. Я буду говорить при первой встрече так, как заповедовал Он. Я скажу, что еврейский народ должен принести жертву Богу в праздник. И сделать это он должен отдельно от язычников, от египтян. А это можно совершить только в пустыне. Имея этот предлог, мы сможем покинуть Египет.

Старейшины продолжали сомневаться:

– Мернепта не глуп, чтобы поверить в эту сказку

– Возможно. Но у нас просто нет другого выхода. Пойдем к нему и потребуем отпустить нас.

– Скорее всего он откажет!

– И пусть откажет, другого я не жду. Но мы должны с чего – то начать. И начать немедленно! Не забывайте, что нам помогает Бог. Он повелел мне вывести сынов Израиля из Египта, и я это сделаю, как бы трудно не было!

– А ты подумал, как нас пропустят к фараону?

– Пока не знаю. Утро покажет, какой знак нам подал Всевышний.

Ранним утром Моисей, Аарон и старейшины евреев отправились на прием к фараону.

Дворец Мернепта располагался на окраине столицы, и пока евреи шли к нему желтое египетское солнце огнем залило красную землю. Вдоль дороги теснились слепленные из глины и соломы хижины, в которой проживали кожевники, сборщики соломы и скотоводы. Узкие улочки между хижинами вились юркой блестящей змейкой, сливаясь вдали в одну широкую дорогу, ведущую к центру городу. Там пребывала в роскоши и благополучии египетская знать. Там же располагались поражающие своим величием и красотой знаменитые дворцы фараона и храмы египетских богов.

Моисей и суровые старейшины передвигались на верблюдах, медленно переступавших и мерно покачивающих удлиненными головами с крупными навыкате глазами.

Тягостные мысли обуревали старейшин. Они стали осознавать, в какое опасное дело ввязались, поддавшись, как малолетние дети, страстным словам Аарона. Кто они такие, чтобы фараон их слушал? Жалкие бессловесные рабы! Даже если их пропустят к фараону, он и не подумает прислушаться к их просьбе, а просто придет в ярость и велит казнить их, да еще обрушит новые повинности на головы народа.

В то время, как братья делились между собой мыслями о предстоящем разговоре с фараоном, почтенные старцы, впав в страх, один за другим стали отставать от Моисея и Аарона. И когда братья подошли к воротам дворца, то увидели, что за ними никого нет.

Стражники и не подумали пропустить во дворец двух высоких бородатых евреев, а когда те стали настаивать, на них спустили с цепей молодых львов и пантер. Однако Моисей одним движением руки с посохом усмирил животных, они умолкли и улеглись смиренно, как собачки.

Моисей сделал такое же движение в сторону стражников, и они почувствовали, как их тела словно окаменели, а ноги приросли к полу, и то же самое в этот момент произошло со всей дворцовой стражей.

Моисей и Аарон спокойно прошли мимо дворцовой охраны в тронный зал. Был день рождения фараона, и он весь день принимал посланцев из окрестных стран, прибывших с дорогими подарками.

Мернепта, недавно вступивший на трон, встретил гостей настороженно, полагая, что те пришли с просьбой уменьшить бремя, возложенное на рабов.

Только что фараон хорошо помолился у реки своему богу и считал, что его молитва услышана и все будет хорошо в его царстве.

– Мира и благоразумия тебе, государь, – поклонился фараону Моисей. – Звать меня Моисей. Со мной пришел мой брат Аарон.

– Моисей, Моисей, – задумчиво протянул царь Египетский. – Да, вспомнил. Это ты убил египтянина, когда еще жив был мой великий отец Рамсес, а потом бежал из Египта, и тебя не успели казнить. Ты смело вернулся, потому что я тебя простил.

– Я убил египтянина, – оправдывался Моисей, – потому что он издевался над моим несчастным соплеменникам. Но я и помог Египту – шестьдесят лет назад я возглавил войско Рамсеса, когда эфиопляне вторглись в пределы Египта и угрожали истребить твой народ. Ты должен помнить, что моя армия разгромила врага.

– Чего ты хочешь, – исподлобья глядя на Моисея спросил Мернепт.

Моисей и не помышлял о том, чтобы заявить фараону, что он просит освободить евреев от рабства и отпустить их из страны – было бы нелепо рассчитывать на то, что фараон с легкостью откажется от сотен тысяч дешевых рабочих рук. И он решил не говорить фараону всей правды.

Поэтому Моисей обратился к фараону с просьбой отпустить евреев из Египта только на три дня – для того, чтобы они могли совершить жертвоприношения своему Богу в соответствии с обычаями своих предков.

– Я пришел просить тебя отпустить евреев на три дня. Мы должны отправиться в пустыню, чтобы помолиться нашему Богу, принести Ему жертвы и просить Его о благодати, ибо может Он поразить нас мором или мечом.

– Кто такой Бог, чтобы я послушался его и отпустил Израиль?! – спросил фараон. – Не знаю я Бога, и Израиль не отпущу!

Необходимость ухода на это время в пустыню Моисей объяснил фараону тем, что евреи приносят в жертву Всевышнему тех животных, которых египтяне считают священными, и потому им бы не хотелось оскорблять их религиозные чувства.

– Я простил тебе убийство египтянина, – ответил фараон. – хотя любого другого за такое злодеяние ждала смерть. Я позволил тебе вернуться в Египет, полагая, что ты хочешь умереть на родине предков. Но я не позволю, чтобы ты и брат твой Аарон отвлекали народ от работы. Вы не даете работать этому многочисленному народу своей болтовней. Идите и трудитесь вместе с ним!

Моисей, тщательно подбирая слова, рассказал царю Египта о своей встрече с Богом – только не сказал о том, что Тот велел выйти своему народу из Египта и никогда не возвращаться обратно.

– Бог хочет, чтобы евреи вышли из Египта на три дня, – сказал Моисей, прижимая крепко к груди посох. – Он повелел, чтобы ты подчинился Его воле и не чинил евреям препятствий. Я не лгу, верь мне. Отпусти народ наш, ибо Бог хочет, чтобы мы совершили Ему праздник в пустыне.

И сказал тогда фараон:

– Я не могу понять: если столь всемогущий Бог и в самом деле намерен сделать евреев свои избранным народом, то как объяснить, что они влачат столь жалкое и униженное существование?! Почему он не благоволит к евреям?!

– Всесильный Бог открывается евреям не сразу, – глядя в упор на фараона, сказал Моисей. – Сначала он требует, чтобы сыны Израиля испытали большие страдания для крепости духа.

Однако фараон так не считал, он ответил:

– Египтяне владеют всей мудростью мира, и раз в их священных книгах нет упоминания о Боге под именем «Господь», то его вообще не существует. Для меня ваш еврейский Бог не может быть сильнее богов Египта, сильнее Бога Ра, воплощением которого я сам, фараон Мернепт. И потому не смеши и не гневи меня требованием освободить евреев на три дня от работы только потому, что так захотелось вашему загадочному Богу!

Моисей бросил посох перед фараоном на мраморный пол. Посох обратился в змея, который грозно зашипел на Мернепту.

Царь Египетский ударил в ладони, и перед ним появились придворные тайноведцы и чародеи Ианния и Иамврия – сыновья Валаома, – весьма искусные в фокусах и чудесах.