Офисное кресло и вуду-жаба

– Да что вы хотите от молодых мужиков? – спрашивала она подруг. – От этого поколения, воспитанного интернетом, которые себе намозолили глаза доступными жопками? Это старые мужики ещё облизываются вслед каждой коротенькой юбчонке, ни одну не пропустят.

– Только шеренги «старичков» постепенно редеют. Да и сами они уже не те, – отвечали ей женщины с опытом.

– Ну, а молодые – так совсем не реагируют на сексуальные стимулы, – спорила она. – А чего на них реагировать, если молодые убили в себе все желания порнухой лет с десяти?

И подруги сходились во мнении, что нынешний мужик стал гораздо пассивнее…

Но Сергей был не такой. И он очень понравился ей своей мужской надёжностью и тем, как уверенно, не поколебавшись ни минуту, помог им в беде даже в новогодний праздник… Да, конечно, жалко, что у Наташи вышел такой неудачный отпуск, и что ей пришлось улететь домой. Но Диана в глубине души была рада, что всё так получилось. Ведь иначе она бы никогда не познакомилась с Сергеем.

И когда Сергей и Вера приехали из Симиланы, Дианка навязалась пойти с ними на тайский рынок. И здесь она неожиданно узнала, что те послезавтра улетают. И уже глаза её не смотрели на скопище байков возле рынка, трёхколёсные мопеды-макашницы с крышей и газовым баллоном, торгующие жареными блинами и шашлычками из курицы, на певцов в сопровождении музыкальных групп и на тайцев, азартно бросающих дротики для того, чтобы выиграть плюшевую безделушку.

А рынок Пхукета, как и каждый рынок тропического города, был шумен и пёстр: мужчины, женщины и дети, полураздетые туристы и наглухо закутанные мусульманки, расхристанные европейские босяки и улыбчивые местные торговцы сновали, сидели и даже лежали здесь среди повозок и корзин с горами китайской капусты, кучами кукурузных початков, грудами артишоков и пучками сельдерея, молодого бамбука, салата и прочей зелени.

Горячие лучи солнца высвечивали среди этого зелёного великолепия баклажаны – и обычные синие, и тайские вишнёвые и шарообразные зелёные размером со сливу. Круглые огурцы-бейби своими надутыми формами напоминали белые груши, рядом с ними лежали обычные огурцы и красные помидоры, стройные перья зелёного лука, манго зелёные и манго зрелые – жёлтые, как бананы, и мягкие, как персик, спрятанные каждый в пластиковую сеточку.

А дальше, дальше обыкновенные яйца сияли меловой белизной, яйца розовые удивляли необычностью оттенка, а разнообразная готовая еда потрясала: широкие глиняные миски с кусками варёной говядины в желе, огромные блюда с кружевными лоскутьями бараньих сальников, креветки в кляре и солёные тараканы в тарелочках, а в кастрюльках – перемешанные с мелкими пахучими листьями тараканы жареные. Самодельные крутилки с моторчиками отгоняли мух полиэтиленовыми пакетами от этого изобилия.

В многочисленных корзинах, несколько в стороне, стоял ночной океанский улов – разнообразная рыба широко разевала пасти, пучила глаза, изредка била хвостами. От мокрых больших мешков с мидиями шёл свежий, волнующий запах морской травы. Бледные, невыразительного цвета огромные лягушки находились в аквариумах. Они сидели тесными рядами, высунув из воды головы, и смотрели на мир тёмными, всё понимающими глазами. За ними в лотках – рядом с присыпанными льдом осминожками и неразделанными кальмарами – теснились черепашки, крабы и голубовато-серые свежие лобстеры.

И морских, и других даров было огромное множество. Тут и там среди малиновых связок перца-чили и сваленных красно-зелёными горками колючих рамбутанов виднелись гигантские улитки, совсем маленькие морские гребешки и развалы ракушки-песчанки и рапанов. Акулы белели животами возле дрэгон-фрутов, личи и мангостинов. Чьи-то длинные усы и ножки торчали из воды, кипящей от струй подаваемого воздуха, и тут же высились столы с разноцветными сладостями, приготовленными по национальной традиции с острым перцем.

Всю дорогу с рынка Диана сочиняла план по завоеванию Сергея и твердила себе: «Это мой единственный шанс!» И она придумала, что ей необходимо предпринять. И поэтому даже не стала навязываться этой «сладкой парочке» на завтрашний день.

Последние дни Вера уходила с моря раньше Сергея, который ещё продолжал тренироваться в воде. Вот завтра, во время такого его погружения, Диана и поплывёт к нему под водой, спрыгнув с камня, расположенного неподалёку. Потом они пойдут к отелю вместе, станут разговаривать о фридайвинге, и тогда Диана признается ему в своей любви. И пристально, долго посмотрит на него, полуприкрыв глаза.

Сергей вздохнёт, захлебнувшись от чувства, застонет, двинется на неё, придавит к стене так, что она почувствует лопатками холод камня. Поцелуй их будет долгим, сладким, томительным. И будет его тело пахнуть солью, зноем и ветром, и будет у её живота твердеть его мужская сила. Потом они, без всяких слов – к чёрту слова! – бросятся к ней в номер… С трудом откроют дверь… Пойдут от порога к кровати, срывая и отбрасывая одежду… И там он войдёт в неё на выдохе, с первобытной яростью, в великой погибельной муке, не отличимой от самой смерти…

А утром, перед своим вылетом, Сергей оставит ей свой телефон и пригласит в Москву. План получился просто великолепный, как в кино. И сегодня был единственный шанс на его выполнение.

И она прыгнула. Под водой она сразу же мощным гребком пошла по направлению к Сергею, надеясь его удивить своим эффектным появлением.

Она плыла, стараясь не подниматься под выталкивающим действием воды. Она читала о фридайвинге и давно тренировалась не дышать…      Многие думают, что дыхательные упражнения состоят в том, чтобы научиться набирать в лёгкие больше кислорода. На самом деле всё, как раз, наоборот: во время упражнений надо не дышать, чтобы приучить организм выбираться из этого тяжёлого состояния. У Дианы получалось не дышать целых три минуты.

Она знала, что у всех фридайверов, даже самых знаменитых, во время ныряния обязательно появляется чувство страха. И что не надо реагировать на порывы всё бросить и подняться на поверхность. Но она посмотрела наверх, не зная, что этого делать нельзя. И увидела расстояние до поверхности – этот далёкий, освещённый солнцем круглый свод воды над головой, и поддалась панике.

Диана ещё попыталась плыть, и это было последнее, что она успела осознать и сделать. Почувствовав стеснение в груди и неодолимое стремление сделать вздох, она дёрнулась всем телом, потом глаза её перестали видеть, и не было желания всплывать и двигаться куда-то, но она ещё какое-то время продолжала слышать, как в голове, где-то в затылке и в ушах, всё тише и тише стучит чьё-то пылкое сердце…

И она так и не поняла, что шанс не бывает единственным в жизни.

Единственной бывает только жизнь.

****

6. Интернет-магазин.Ru

Глава, которую непременно надо прочитать всякой начинающей царевне перед тем, как ехать на званый пир.

А ещё: о всемирно известных Домах Моды, стильных брендах, непонятных родителях и шарлотке.

Девочки приехали вовремя.

Ровно в десять часов они уже звонили в дверь. Верочка открыла. Сразу с порога начались их обычные ахи, охи, поцелуйчики. Потом Соболькова деланно принюхалась и спросила:

– А чем у тебя так вкусно пахнет, Верунь?

– Секрет хранит Шарлотта, – прошептала Верочка таинственно.

– Ах, моя рыбочка! – воскликнула Пантелеева. – Ты шарлотку для нас затеяла!

– А я привезла колбаски и вина, – сдержанно, с достоинством сообщила Соболькова и прошла в ванную мыть руки.

– А я привезла нектарины и черешню, – крикнула ей вслед Пантелеева.

– Вино у меня тоже есть. А ещё сыр, – сказала Верочка.

– Ох, и загуляем! – вскричала Пантелеева.

Она тоже пошла мыть руки. Скоро из ванной донёсся её голос:

– Вер, у вас плитка со стены совсем осыпалась!

Верочка пошла к ванной, встала в дверях, проговорила скованно:

– Да, но затевать сейчас ремонт так не хочется… Я ещё не до конца оправилась со своим мениском. Да и денег нет.

– Ну и ладно, – тут же согласилась Соболькова. – Она же только на одной стене осыпалась. На других же держится.

Верочка промолчала. Она скользнула в комнату и села за монитор. Девочки тоже разместились в комнате со своими журналами и планшетами и начали проглядывать материалы, которые подобрали заранее. Тишину нарушила Пантелеева.

– «Специалисты утверждают, что стиль любой женщины подпадает под одну из четырёх глобальных категорий, – зачитала она. – Современная женщина или минималистка, или модернистка, или романтик, или традиционалистка».

– Я – романтик, – сказала Верочка, немного подумала и добавила: – И минималистка.

– Ну, подруга, выбирай что-нибудь одно, – проворчала Соболькова.

– Хорошо, я – только романтик, – согласилась Верочка.

– За это надо выпить! – провозгласила Пантелеева, она откинулась на спину и задрыгала ногами.

– Ой! Забыла! – вскричала Верочка и побежала на кухню.

Девчонки хвостиками потянулись за ней. Скоро они расселись по кухне с бокалами красного, планшетами и сырными тарелочками.

– Ну, что там дальше? – спросила Вера.

Пантелеева зачитала с выражением:

– «Девушка-минималистка предпочитает чистый и прямолинейный дизайн в одежде и в интерьере… Для модернистки в утверждении своего внутреннего «я» всегда актуальна экспрессия причудливых узоров и ярких оттенков… Девушка-романтик проявляет свой вкус с помощью простых элементов, но изысканных текстур и сложных сочетаний».

– Ну, всё правильно, значит я – романтик, – перебила её Верочка и спросила: – А фотки романтических нарядов есть?

Все окружили Пантелееву. Скоро они уже почему-то рассматривали страницу: «Романтический ужин: праздник любви для двоих».

– «В начале так называемого «конфетно-букетного» периода к романтическому ужину рекомендуется одеваться сексуально, но не провокационно», – зачитала Пантелеева голосом оракула.

– Это как? – Не поняла Соболькова.

– «Короткая юбка и большое декольте – не лучший вариант, – продолжала зачитывать Пантелеева. – А вот длинная юбка с разрезом и небольшой вырез на груди, открывающий все, что требуется приоткрыть, будут смотреться очень хорошо».

– Ага. Всё, что требуется приоткрыть, – повторила Соболькова и отобрала планшет у Пантелеевой.

Верочка поднялась и полезла в духовку. Пантелеева присела рядом, вглядываясь в шарлотку. Когда они вернулись к Собольковой, та рассматривала уже страницу «Переписка с иностранцем: как найти общий язык».

– Как у тебя переписка с твоим болгарином? – спросила Верочка у Пантелеевой.

– Зовёт меня к себе на отдых, – сказала та. – Вот не знаю… Он живёт в Варне.

– Ну, и чего тут не знать? – подбодрила её Верочка. – Варна – прекрасный город.

Тут Соболькова демоническим голосом произнесла, читая с планшета:

– «А может случиться и так, что коварный зарубежный возлюбленный оставит вас ещё и без денег!»

Она подняла голову, посмотрела на Пантелееву и отрезала угрожающе:

– Русскими буквами написано! Что специально всяких дурочек заманивают.

Пантелеева молчала.

– «Особенно должно настораживать, если ваш знакомый по переписке просит денег взаймы, даже незначительную сумму», – забубнила Соболькова текст с планшета.

– Вообще-то, если честно, я уже билеты купила, – призналась Пантелеева, не выдержав. – В отпуск и полечу.

– Ой, смотри, подружка! – Закатила глаза Соболькова.

– Да ну тебя! – не выдержала Пантелеева и отобрала у неё планшет. – Давайте делом заниматься!

Она открыла свою закладку и объявила:

– «Известный бренд «Влигер и Вандам» уже покорил просторы Европы своими сумками с пистолетом!»

– С каким пистолетом? – спросила Соболькова. – Это из тиснёной кожи, что ли?

– Только пистолета мне не хватает, – пробормотала Верочка. – Чтобы застрелиться.

– Да, из кожи. Эти сумки уже в музее выставляются, – сказала Пантелеева. – Высший класс!

– Дай посмотреть! – вскричала Соболькова, выхватывая у неё планшет.

– Ирка, твою мать! Я тебя убью! – крикнула Пантелеева, оставшаяся без планшета.

Но Соболькова уже бормотала текст, попавшийся ей на глаза на нечаянно открывшейся странице:

– «Маленькое черное платье – это универсальный наряд для любой женщины.»

Она тут же забыла о сумке с пистолетом, побежала в прихожую и встала боком к зеркалу, подтягивая живот. Закричала оттуда:

– Не, мне маленькое чёрное платье точно не светит!

– Причём здесь ты? Не тебя же Крылов в ресторан пригласил? – крикнула ей Пантелеева. – Возвращайся, дубина! При твоей комплекции маленькое чёрное платье переименуют и станут называть «большим чёрным платьем»! И будут правы!

Соболькова вернулась и застыла в дверях кухни с деланно обиженным видом.

– Коко Шанель писала: «Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости», – зачитала ей Пантелеева и подмигнула.

– Боже, какая умная женщина! – простонала Соболькова, вмиг перестав сердиться.

– Да видела я кино про неё, – заспорила Верочка. – Вцепилась эта умная женщина в своего любовника как клещ в овцу. Не оторвёшь!

– А может, так и надо, дорогие подруги? – неожиданно спросила Соболькова и откинула чёлку с глаз.

«Дорогие подруги» молча переглянулись.

В полной тишине Верочка прошла к плите со словами:

– Шарлотка, я думаю, готова. Сейчас будем пить чай!

****

После чая они принялись в комнате просматривать журналы, и новые, и старые, которые собрали со всей бухгалтерии.

– «Девушка, которая носит одежду от Роберто Кавалли – настоящая тигрица, – продекламировала Соболькова напыщенно. – Но её соблазнительность не наиграна, а идёт изнутри. В коллекциях модельера присутствуют стразы, блёстки, имитации шкур животных, кожа и лоскутная техника. Эти наряды многослойны, и в них теряется грань, где гладкие и плотные ткани переходят в прозрачный шифон и тёплый мех».

Верочка покосилась на фото и сказала:

– Ну, я не тигрица точно.

– «Наряды от Кавалли сложно перепутать с другими», – продолжала соблазнять её Соболькова.

– Нет, нет и нет, – отвечала Верочка.

Дальше её не соблазнили ни прозрачные комбинезоны-боди Жан-Поля Готье с его идеальным кроем и виртуозным обращением с материалом, ни «мятые» льняные пиджаки Джорджо Армани с его любовью к нейтральным оттенкам, ни одежда с заклёпками, головой Медузы и глубокими вырезами Донателлы Версаче с фирменными пронзительными расцветками.

– Нет! Это всё не для меня, – отчаялась Верочка. – Лучше я пойду в джинсах и кофточке.

– «Брюки и комбинезоны могут смотреться превосходно, но, если есть вероятность, что свидание закончится в интимной обстановке, лучше всё-таки отдать предпочтение юбке или платью», – тут же парировала Пантелеева текстом со своего планшета.

Верочка притихла. Соболькова посмотрела на неё настороженно, спросила:

– А как у тебя с Серёжкой? Вы хоть целовались?

– Никак у меня с Серёжкой. Даже не целовались, – ответила Верочка. – Мне кажется, мы с ним ещё не уверены в наших чувствах.

Она прошла к книжному шкафу, словно пристально высматривая что-то за его стеклом, а на самом деле незаметно вглядываясь в отражение девушки с огромными несчастными глазами. Та неуверенно, как слепая, коснулась пальцами корешков книг в открытой части шкафа и безвольно опустила руку вдоль тела.

Неожиданно Пантелеева с подъёмом вскричала ей в спину:

– А вот это тебе может понравиться, моя птичка! «Настоящий праздник чувственности: в моде вещи с открытыми плечами!»

Верочка обернулась. Спросила заинтересованно:

– Да?

– Да, дорогая! – подтвердила Пантелеева и продолжила бойко зачитывать текст: – Прежде всего, спешим обрадовать крайне приятным фактом: этот тренд охватил практически всю одежду, от топов и блузок до курток-косух, свитшотов и даже блейзеров… У тебя же великолепная кожа на плечах!

– Напомни, интриганка, что такое свитшот? – осторожно поинтересовалась у неё Соболькова.

– Боже мой! Кто у меня в подругах? Не знать таких элементарных вещей! – вскричала Пантелеева, неожиданно смолкла, растерянно заморгала глазами и закрыла рот.

– Свитшот – это трикотажный джемпер с круглым вырезом под горло и рукавом «реглан», – ответила за неё Верочка.

– А ты откуда знаешь? – спросила Соболькова.

– Сестра носит, – ответила Верочка. – У неё на курсе все девчонки в них ходят.

– Господи, вот молодёжь! Навыдумывают новых названий старым вещам и радуются, – проворчала Пантелеева и спросила у Верочки: – А какая будет у тебя обувь?

– Ну, я купила босоножки от Карло Пазолини, – объяснила Верочка. – Вы их ещё не видели… Серые. Они ко всему подойдут. Сейчас покажу.

– Надеюсь, они не на платформе-копытцах? А то будешь, как стриптизёрша.

– Конечно, нет.

– И колготки, – подытожила Соболькова. – Обязательно – прозрачные супертонкие.

Она помолчала и спросила:

– Подруга, а что ты знаешь об отце Сергея?

– Да ничего не знаю, кроме того, что он отмечает шестидесятипятилетие, – ответила Верочка.

– А кем он работает?

– Серёжа говорил – он уже пенсионер.

– Пенсионер, – сказала Соболькова и повторила, будто пробуя это слово на вкус: – Пенсионер… А ты знаешь, что ресторан в клубе «Палаты Белокаменные» просто блещет дороговизной? Это самый престижный клубешник в Москве. Его ещё называют ярмаркой тщеславия ХХI века.

– Не знаю, – недоумённо проговорила Вера.

– Так я тебе сейчас открою глаза, – пообещала Соболькова, нашла страницу и зачитала: – «Гастрономическая жизнь в «Палатах Белокаменных» течёт по своим правилам. За сезоном лисичек идёт сезон трюфелей, который позже сменяется сезоном устриц. Главные хиты – паста «Миллиардер» с чёрной икрой и коньяком». Так… Блям-блям-блям… «Омары, чёрные равиоли и другие кулинарные шедевры». Вот!

– Что-то у них всё чёрное, – съехидничала Пантелеева.

Верочка промолчала.

Тут в дверь позвонили, и она пошла открывать. В прихожей раздался голос Ани, младшей Вериной сестры.

Пантелеева закричала ей:

– Эй, студентка! Помоги нам, любимым девушкам самого Бальзака! Мы тут совсем запутались, не знаем, какой наряд для твоей сестрицы выбрать!

– Вот я к вам и тороплюсь. Смотрите, что я привезла, – ответила Аня, заскакивая к ним со свёртком в руках.

Она развернула свёрток и вытащила отрез бархата тёмно-синего цвета. Расправив ткань, она попросила Верочку поднять руки и обернула бархат вокруг её тела. Пантелеева застыла от изумления, а Соболькова даже рот приоткрыла и склонила голову к плечу.

Насыщенный цвет бархата излучал таинственный свет, словно дарованный самой природой. Глубина этого оттенка напоминала бездонность осеннего водоёма, лишённого легкомысленных летних бликов и рефлексов.

– Этот цвет называется «отражение в пруду», – сказала Аня, обрадованная реакцией девчонок на свою покупку, и заговорила дальше, как по писанному: – Он словно создан для солирующей партии: тёмные оттенки наряда он сделает более глубокими, а светлые наделит теплотой и прозрачностью.

– Ты же учишься на дизайнера интерьера, Аня? – уточнила Соболькова. – А откуда ты так хорошо разбираешься в моде?

– Дизайн интерьеров и фэшн-индустрия теперь идут параллельно друг другу! – провозгласила Аня с довольным смехом.

– Поняла, Соболькова? Ты отстала от жизни, – выдала Пантелеева.

– Всё больше знаменитых Домов моды выделяют подразделение Дом… Это когда все подиумные новинки развиваются в дизайне домашнем, – пояснила Аня и повернулась к Верочке. – Платье сделаем с открытыми плечами и без рукавов.

– А на чём у Верочки будет держаться грудь? – спросила Соболькова.

– Нашей Верочке грудь держать не надо. У неё уникальная грудь. Она не маленькая, но держится сама по себе, – ответила Пантелеева довольно.

– А что я надену поверх платья? – спросила Верочка задумчиво.

– Сейчас! – вскрикнула Аня и выбежала из комнаты.

Вернулась она с какой-то вещью и сказала гордо:

– Это носила ещё наша бабушка.

И накинула Вере на плечи ажурную пелерину. Все замолчали в потрясении. Плетёное вручную кружево пелерины было старым и потёртым, и цвет его от этого смотрелся странно, неопределённо. Издалека он напоминал осыпавшуюся местами и потускневшую серебряную парчу. На синем фоне бархата прихотливое плетение кружева мерцало таинственно, завораживающе, как подвенечный наряд сказочной царевны.

– Этот стиль дизайнеры называют «шэбби-шик», – объявила Аня. – От английского слова «потёртый», «потрёпанный».

– Да. Пелерина явно поношенная, – осторожно высказалась Пантелеева.

Соболькова была дипломатичнее.

– Словно старый вельможа вывез свою дочь на раут к английскому посланнику, – сказала она одобрительно.

В дверях загремел ключ.

– Мама приехала с дачи, – сказала Верочка несколько удивлённо и повернулась к двери.

Хозяйка дома появилась в комнате, поздоровалась с Пантелеевой и Собольковой и окинула строгим взглядом Веру с ног до головы.

– Бабушкина пелерина, – пробормотала она и поинтересовалась: – А чем вы тут занимаетесь в такой чудный тёплый вечер?

Узнав, что они сочиняют Верочке платье, хозяйка замерла в раздумье и, наконец, вышла из комнаты. Скоро она вернулась с маленьким футляром и объяснила, протягивая его Верочке.

– Эту хрустальную брошку подарил мне твой папа. Я её так и не приколола ни разу…

Верочка приподняла крышку. Внутри, на чёрной бархатной подушечке лежал прозрачный кристалл в виде стилизованного сердца. Позолоченная стрела пронзала насквозь его мелкие сверкающие грани. Верочка ахнула, вытащила сердце из футляра и застыла, любуясь. Девочки окружили её.

– Это замечательно, мамуся! – воскликнула Аня. – Будет чем скрепить пелерину у горла.

Девчонки закрутились вокруг Веры, осматривая вблизи пелерину и прикладывая к ней брошку.

Хозяйка с доброй улыбкой смотрела на них. Потом сказала:

– Я пойду, схожу к соседке тёте Гале.

Аня обернулась и воскликнула:

– Опять? Что ты к ней всё ходишь? Тратишь время на пустую болтовню? Лучше бы занялась изучением компьютера! Мама, тебе же это надо, сама знаешь!

Та глянула на неё потрясённо, хотела что-то ответить, но, не сказав ни слова, развернулась и ушла. Девочки опять заговорили, обсуждая подробности наряда Веры.

Скоро Пантелеева и Соболькова собрались уходить. Хозяйки и гостьи вышли в прихожую и увидели приколотую на входной двери записку.

– Мама что-то написала, – недоумённо сказала Верочка, откалывая листочек от двери.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.