Аист. Абсолютно правдивый роман в стихах

ГЛАВА ВТОРАЯ. СЕРЁЖКА

«Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу, Может, кто-то, когда-то поставит свечу…» —

В. Высоцкий.

1

Белых пятен на планете нашей нету,Всё на ней давно открыто и известно,Путешественники, ползая по свету,Описали мир подробнейше и честно.Альпинисты покорили всё в Тибете,В Гималаях, в Кордильерах, на Памире,Разогнали симпатичных добрых йети,Что спокойно проживали в горном мире.Батискафы, толщи вод морских буравя,Колют вечный мрак прожекторною пикой,Население глубинное пугая,Что ко дну прижато тяжестею дикой.В льдах арктических тропинки протоптали,Антарктиду – нежилую – заселили,Всё открыли, всё увидели, узнали,Пятна белые проворно расцветили.Да чего – Земля! – и космос весь обшарен,Пообщупан ультро-инфро-икс-лучами,Всё понятно: мир иной, нет, не реален,Коль его не можем видеть мы очами!

2

Морю этому неведомы границы,Не достигнуты никем его глубины,Гривы вспенивая, волны-кобылицыНе встают тут на дыбы. Они невинны.Не бушуют здесь тайфуны, ураганы,Не шныряют озорно воронки-смерчи,И не ищут удалые капитаныС бабкой в белом роковой весёлой встречи!Не найдёте вы пустыннее пустыни,Чем то море, дрёмой полное до края, —Будто кто его опутал в паутине,Силу, скрытую в нём, сладко подавляя.Но в любой пустыне есть оазис чудный,Взоры, души он всегда ласкает нежно,Только путь к нему бывает очень трудный,Да и встреча с ним, увы, не неизбежна!Есть оазис в океане сонном! Вот он:Остров, тёмными скалАми обнесённый,С островком вторым широким длинным мостом —Будто за руки взялись – соединённый.Но искать не торопитесь вы на картеЭто чудное природы сотворенье!Ну да ладно, чтоб всё ясно было, знайте:Это – мир иной, другое измеренье!

3

– Где ж ты, ветер? В кои дали унесённый?Прилети, взъяри мир этот, вечно сонный,Воды мёртвые завей ты бурунами,В вал сотки их и на берег брось цунами!Пусть скала слезами каменными всплачет,Охнет громом, затрещит, живая, значит,Содрогнётся от морской водицы душа,А вода вдруг опьянеет, берег руша!И вздохну тогда хоть раз я полной грудьюСвежим ветром, а не этой сладкой мутью,Подавлю тоску на малое мгновенье,Где ты, ветер?! Пусть не шквал, хоть дуновенье!..Нет, спокоен воздух тут, не завывает,Зря к стихии человек со скал взывает,В этом мире катаклизмы не бывают,Тут не люди, тут их души обитают.Без телесности легко ведь и спокойно,Не щекотно, не чесоточно, не больно,Нет страданий от мороза, перегрева,И не просит жрать пустое вечно чрево.Да, здесь души полной мерой отдыхают,Пусть тела их где-то гилью истлевают,Нет о прошлой жизни в памяти намёка,Крепко спят и страсть любви, и страсть порока!Но и тут, в забвеньи, проблески бывают,И тогда иные души вспоминают,Как они в другом, привычном, мире жили,Как любили жадно, как легко грешили!Кто-то вспомнит, сладко вздрогнет и… забудет,Взрыв эмоций негой лености остудит,Он, как будто, жизнью той, телесной, нЕ жил,Вечно здесь, в покое, душу свою нежил.А другой, всё вспомнив, словно расцветает,И покой его нещадно покидает,Но приходят нетерпенье и досада —Рай окажется ему мрачнее ада!Всё, что было здесь прекрасно и велико,Станет тягостно, противно, скучно, дико —Жизнь без страсти, что взрывает в клочья сердце,Как красивая еда без соли, перца!И тогда он к морю спящему шагаетИ бушующие ветры призывает,Но, свирепые, лишь в нём ревут тайфуны,Перетянутые, рвутся страсти-струны!..

4

На скале сидит Серёжка, глядя в море,Но ни волн, ни ряби нет в его просторе,Нет и солнца здесь, – лишь ровный свет струится, —Но какая-то парит высОко птица.Он за нею равнодушно наблюдает,Вдруг – как вспышка! – что-то он припоминает!Птица ниже опустилась, и в мгновеньеБело-чёрное узнал он оперенье!И тотчас же словно дождик начал капать —Это яркими мгновениями память,Растворив легко забвения окрошку,Возвращалась ненавязчиво в Серёжку.Всё, что годы (иль века?!) укрыто было,Будто ил со дна реки в дождь летний всплыло,Сердце, пусть его и нет, затрепеталоИ по венам кровь, которой нет, погнало.Ну, а аист опустился плавно к скалам,Их коснулся, сжался в ком, а после стал онНевысоким светлым парнем в белой тоге,В сандалетах золотых на босы ноги.А Серёжка тут заметил, что и сам онОблачён в красивый белый чистый саван,На руках его прозрачные браслеты,Ноги в белые обуты сандалеты.Но его всё это мало поражает,Он на аиста глядит и восклицает:– Значит, было то взаправду, не в дурмане?И тогда не фантазировал я Сане?– Нет, – Серёжка помолчал. – Нет, ты не странникИз иных миров, ты – божеский посланник,Да, я понял, наконец, ты – Ангел! Значит,Я в раю. Но почему душа так плачет?Здесь уют, здесь тишина и много света,Нескончаемое, ласковое лето.Одного же нет: блаженства и покоя!Разве может, Ангел, быть в раю такое?– Ты не можешь пасть в объятия покою,Потому что нагрузил себя виною,Но поверь, она тебя напрасно гложет —Что ж, случается и то, что быть не может!Не кори себя, что сделано тобою,Предначертано всевышнею рукою,Можно в горе слёз потоки лить печально,Но, однако ж, всё на свете не случайно!– Но зачем была нужна твоя кончина?!– И для этого имеется причина.Ты уж этим удовольствуйся ответом.Я ж хочу тебе сказать о мире этом.Здесь, как сам ты догадался и приметил,Только те, кто был душой при жизни светел,Ты не можешь тут увидеть хоть кого-то,Но поверь уж мне, их, светлых душ, – без счёта!Есть другой мир с нами рядом, но он тёмен,Внешне – малый островок, внутри ж – огромен(Впрочем, тут объём, границы – вне понятий!),Души грешные там жаждут для объятий!Кстати, Толька-живодёр там прозябает,За греха сласть полной чашей получает,Те, к кому он там попал, шустры и прытки —На себе он ощутит свои же пытки!Ангел, это говоря, сверкнул очами,А Серёжка передёрнулся плечами,Он представил, как в кровавой мгле, в чертоге,Тольке с хрустом переламывают ноги!И в Серёжке тут же вспыхивает жалость,Злости нет, да ведь её и было малость.Только Ангел мысль легко его читает:– Каждый всё, что заслужил, – ТО получает!Ты же хочешь знать одно: а как друзья там?Как и чем живут, когда тебя нет рядом?Помнят, нет ли скорбь прощания минуты,Или сбросила легко с них память путы?Снята с памяти последняя заплата,И Серёжка видит: вот они, ребята,Опускают молча в яму гроб дощатыйС ним, в его же день рожденья двадцать пятый!

5

Вспомнил всё Серёжка: смертное мгновеньеИ случившееся перевоплощенье —В первый раз его так лёгкость опьянила,Будто чья рука вес тела удалила!Миг ещё прошёл, и снова измененье:Он прозрел, но необычно было зренье,Видел он одновременно всё и всюду,Но отнюдь не удивлён тому был чуду.Видел он, как речка матово блестела,А по ней плывёт безжизненное тело,И тогда Серёжка думает спокойно:«Это я там». И ему совсем не больно.Нет, в нём радостная блажь и облегченье,Что его земные кончились мученья.Как же жизни наслажденья донимают,Если близкие тебя не понимают!Но ни злобы, ни презренья, ни упрёкаНет в душе Серёжки, даже и намёка,Ни к друзьям, что часто ранили словами,Ни к его всегда сухой, прохладной маме.Да, конечно, коль в резоны углубиться,Как понять того, кто ждёт годами птицу?Ведь любого, вон, спроси, он скажет: «Значит,По такому дом дурной тихонько плачет!»Даже Сашка, что Серёжке верил свято,Относившийся к нему милее брата,Но и тот с годами как-то отдалялся,Знать, в нормальности Серёжки сомневался!Он и сам порою думал: «Может, разумИз меня со смертью птицы вышел разом?Я ни с кем не вёл бесед в ночи до светаО прекрасном и желанном мире светлом?»Но всегда, когда в себе он сомневался,В нём всё тот же голос тихо раздавался,И настолько этот голос был реален,Что Серёжка убеждался: он нормален!И тогда те треволненья и печали,Что друзья, о нём заботясь, источали,Он легко воспринимал, без раздраженья,Своего к ним не теряя уваженья.Но однажды он проснулся, тих, спокоен,Зная: жизнью он своей уже не волен,И впервые в нём покой и много света,И он понял, что свершится скоро ЭТО!

6

Тихо выслушал Серёжка возраженья,Что нельзя, мол, отмечать впрок дни рожденья,И сказал спокойно, даже равнодушно:– День рожденья этот мой, и мне так нужно!– Ладно, парни, что кричать, – пробасилЛёва, —Спорить с Серым, все мы знаем, бестолково,Хочет справить юбилей свой – ради бога,Шизанутым и упёртым – путь-дорога!Только если что вдруг сложится нескладно,К нам претензий не имей, Серёга, ладно? —Речь закончил Лёва, руки потирая,Как Пилат, Христа к Голгофе посылая.А Серёжка не смотрел в глаза ребятам!Да, себя осознавал он виноватым,И сжимало сердце жалостью и болью,И оно, хрипя, захлёбывалось кровью!Рассказать бы всё друзьям, душой не плача,Но Серёжка знал: они поймут иначе,Хорошо, коль посмеются, посудачут,А возьмут и в дом «хи-хи» его упрячут!Он и сам узреть не мог в чаду наитийДаже малой части будущих событий,Пусть он ждал их и со страхом, и с волненьем,Но и с радостно-зудящим нетерпеньем!Знал одно Серёжка: что бы ни случилось,Как бы нынче жизнь его ни изменилась,Он теперь другой – взрослее и мудрее,И желает одного лишь: поскорее!

7

Пили весело и много, не щадилиНи сердец, ни почек, ни в мозгу извилин!Да не просто это пьянка, – повод важный:Двадцать пять в год исполняется не каждый!Пусть в один год всяк из них на свет явился,Но Серёжкин день всех более ценился,Ведь всегда ребят пятёрка отмечалаДень рождения и отдыха начало!Солнце яростно июньское сияло,Алкоголь в стаканах быстро нагревало,Водку тёплую кровь впитывала губкой,Тело делалось смешным, улыбка глупой,Голова Серёжки хмеля не держала,В нём внутри всё нетерпением дрожало.Вдруг, в груди его кольнуло очень больно,После сделалось легко, тепло, спокойно,А затем его неведомая силаВ направленьи речки жёстко потащила.Ноги делали шаги помимо воли,Но в них не было ни тяжести, ни боли.Перед самою водою он запнулся,На друзей, сидящих сзади, оглянулся,Но веселье в самом пике у народа,Нет, его не заприметили ухода.Сашка пальцами пощипывает струны,Выводя узор мелодии нетрудной,Лёнька, глаз прищуря, с фальшью подпеваетОб окне, что на стене вовсю сияет;Жорке что-то зло втолковывает Лёва,Не давая парню вставить и полслова,И рука его, как сабля палачёва,Рубит воздух экономно и толково.– Всё, покеда, друганы! – шепнул Серёга. —Извините, что я мучил вас так много,Что мои решали часто вы проблемы,Исковеркав свои нервные системы!Что со мною будет дальше, я не знаю,Есть ли светлый мир какой, страна иная?Буду празднен я иль дО смерти устану?Только помнить вас, клянусь, не перестану!Я вернусь к вам или плотью, или духом,Пусть не видим глазом, пусть не слышим ухом,Но, когда меня душою вы коснётесь,Как от сна кошмарно-пьяного очнётесь!..Плыл Серёжка на спине, раскинув руки,Умерла природа будто: стихли звуки,Не плеснёт волна, его не покачает…Вот, он в синем небе точку замечает.Точка быстро вырастает – вниз стремится,Становясь знакомой бело-чёрной птицей!И тогда Серёжка лёгкость обретаетИ свободно, плавно к аисту взмывает!

8

Это было ощущенье вне понятий!Во сто крат милей красавицы объятий,Круче в тыщи раз хмельного опьяненья,Слаще власти безграничной упоенья!Распростившись со своей душевной болью,Пил свободу и покой Серёжка вволю,Он как будто с гор скалистых рухнул в пропасть,Но не смерть нашёл, а радостную лёгкость!Он парил, летал, уже привыкнув к чуду,И не просто так, он сразу был повсюду,Где угодно мог мгновенно очутиться,Лишь о том мысль успевала зародиться!Он летал, но не один – с сопровожденьем:Аист рядом с ним, блистая опереньем,Находился и держался строго, гордо,Молчаливо. Только знал Серёжка твёрдо,Что, конечно, никакая он не птица!Но в кого же он когда-то обратится?Кем он станет, сняв пуховую одёжку?Вот одно, чего не мог узнать Серёжка.Как ему всё в ипостаси этой ново!Нет пространства, нету времени земного,А над чувствами его одно главенство:Безграничное и светлое блаженство!Только раз, помимо воли, оказалсяОн над местом, где и быть не собирался:Сосны кроны здесь свои печально клонят,И увидел он, что там ЕГО хоронят.Вот друзья стоят в молчании надрывном,Вот и мать в платочке чёрненьком, противном,Кто-то бодренький, в костюмчике опрятном,Говорит, каким покойник был приятным;Вот гроб ловко в ямы чрево опускают,А потом песочком жёлтым засыпают,Ставят в ноги пирамидку со звездою,Свежий холм убрав цветами и хвоёю.По стаканам ловко водку разливают,Молчаливо, торопливо выпиваютИ жуют (в душе собою явно горды!)С ветчиной и колбасою бутерброды.Всё Серёжка это видит равнодушно,Улетел бы он, но знает: тут быть нужно,И тогда он, на друзей взирая лица,Хочет как-то перед ними проявиться.И тотчас же ветер холод насылаетИ по небу тучку чёрную пускает,Ну а та – ей явно здравый смысл неведом! —Плачет скорбно, но не дождиком, а снегом!

9

Всё Серёжка это вспомнил ясно, чётко,Боль пришла, как будто стан обняла плётка,Но следы её объятий не на теле —На душе его нагой рубцы алели!Сколько лет прошло, как тут он оказался?Он не плакал, не скорбел, не волновался,Жизнь его была ни радость и ни мука,Лишь бездонная, с тоской тягучей скука.Ах, душа его отвыкла от терзаний,Как алкаш от кайфа в годы воздержаний!Но теперь же насыщалась с упоеньемСкорбью, радостью, живительным волненьем!– Как же быть?! Ведь душу я порву на части!Помоги мне, Ангел, если ты во власти!Хоть одним глазком взглянуть: а как там братья?А потом плевать! Хоть к дьяволу в объятья!– Ожидаю я давно тебя азартно! —Прозвучал басок надтреснутый внезапно.На мгновенье свет, как шторой, затемнился,И, Серёжки возле, некто появился.По обличью он как Ангел оказался,Только голосом своим с ним различался.Будто братья-близнецы, лишь взгляд теплееБрата первого, второго – холоднее.«Это дьявол? – удивлён Серёжка явно. —Да, в фантазии людской не всё исправно,Раз рисуем мы его ужасным монстромС пастью страшной, при хвосте и с рогомострым!»– Ну, не нужно удивляться. Право, внешностьЗначит так же мало, как в раю безгрешность! —Произнёс и этим явно насладилсяТот, второй, что здесь позднее появился. —А по сути: вы привыкли в вашем миреВсё делить на зло-добро, мол, или-или,В этом вы поднаторели и немало:Бог добру, а дьявол злу у вас начало!Ну а наша с ним душа (кивок на брата!)И добром и злом до краешков богата,Но различны ипостаси в мире этом:Я – на тёмном островке, он – здесь, на светлом.Есть ещё у нас один брат – повелительВаших душ, их чистоты определитель,Он поступки ваши все учтёт до точкиИ укажет, на каком быть островочке!Мы потом свою работу совершаем:Память вашу возвращаем и стираем,Нужно помнить всё, чтоб мук усилить действо,Для покоя память – это как злодейство!– Это точно, мы когда-то проходили,Жизнь загробную на рай и ад делили,Но, по правде, я до сказок не был жаден,А к религии совсем душой прохладен.Лишь с одною сказкой я посмел сродниться,Эта сказка – друг нежданный, аист-птица,Но, как только птичья жизнь так зло прервалась,То во мне для сказок места не осталось!– Я тебе уж говорил: так было надо! —Светлый Ангел бросил быстрый взглядна брата. —Но, однако ж, ты хотел в тот мир вернуться,Где пришлось тебе со злобою столкнуться?– Да, хочу, мечтаю, жаждаю. Скорее!Мир тот, знаю, и светлее и добрее!Там друзья, и им нужна моя подмога,Ангел, милый, помоги мне, ради бога!А потом сотри мне всю, до дырки, память,Чтоб не смог я ни смеяться и ни плакать,Жить в раю с живою памятью – мученье,Муки ада с ним в сравненьи – развлеченье!– Это ты сполна проверишь, обещаю, —Тёмный Ангел прохрипел, – я не стращаю,Но за это номинал цены ужасен!– Наплевать! – сказал Серёжка. – Я согласен!– Ты уже на этот остров не вернёшьсяИ от памяти своей не отвернёшься,Будут в тёмном островке, тебя калеча,Душу хрупкую ломать, как кость предплечья!А поскольку мест тут лишних нет по блату,То и ты своё уступишь, но не брату,Будет занято оно подонком, вором,Твоим недругом – Толяном-живодёром!– Ну и пусть. – Серёжкин голос твёрд,спокоен. —Перед близкими во многом я виновен.А Толян? Ну что ж, не весь же он из злобы,Жил бы с папкой, мамкой, в нём родилосьзло бы?– Ну, ты выбрал? – бросил Тёмный Ангелрезко. —Нет в душе твоей сомненья, страха плеска?Если есть, твою стереть мы можем память,И в блаженстве здесь ты вечно будешь плавать.– Нет, спасибо, я наплавался досЫтаВ том блаженстве, больше нету аппетита!Ну, а страх? Конечно, есть, вопрос понятный,Но свернуть я не посмею на попятный!– Молодец, – сжал Тёмный Ангел губы криво,Погрозил Серёжке пальчиком игриво,Осмотрел свои ухоженные руки. —Если б знал, какие ждут тебя там муки!– Выбор сделан! – подытожил Светлый Ангел.И в глазах Серёжки словно вспыхнул факел,После всё укрылось плотной тёплой тьмою,И Серёжка полетел, крутясь юлою…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЛЁВКА

«Я твёрдо на земле стою, кой-что меня печалит…» — В. Высоцкий

1

Не одно тысячелетие промчалоС той поры, как Моисей взошёл на гору,И его евреев племя ожидалоС нетерпеньем, от какого в петлю впору.Время тает, за неделей мчит неделя,Ждать невмочь уже! Народ взроптал усталоИ, предав Творца, создал, себя лелея,Он тельца из благородного металла.Моисей, согбясь под тяжестью скрижалей,Торопился, весть благую нёс народу!Те же, всё забыв, от радости визжали,Золотому низко кланяясь уроду!Сжёг тельца пророк и прах его сдул в воду,А потом дал пить её израильтянам,Но прощенье всё же вымолил народу,Правда, бошки пооткручивав смутьянам!Мы умны теперь, по жизни шпарим смело,Суеверия, незнания – не в моде!Но одно тут странно: что ж мы озверелоСмысл не в Боге ищем, а в златом уроде?!

2

На окраине посёлка, над рекою,Особняк – в три этажа – стоит вольготно,Окружён зубчатой красною стеною,Створки кованых ворот прикрыты плотно.Всё внутри стены ухожено, опрятно,Есть бассейн с водой кристально-голубою,Рядом с ним шезлонги, в них тела приятноНежить, солнце ослепляя наготою.Есть гараж на три авто и банька-чудо,Двухэтажная, с верандой кольцевою,И частенько пахнет радостно оттудаТо дубовой, то берёзовой листвою.А какой – от клумб и правильных рабаток —Аромат, кружащий головы, исходит!Напоённый воздух им настолько сладок,Что, пожалуй, брось дрожжей, и он забродит!Возле стенки гаража вольер просторный,Огороженный красивой крупной сеткой,В нём скучает пёс лохматый и огромный,Чёрен шерстью, но во лбу со светлой меткой.В глазках-щёлках и во всей ленивой позеБезразличье ко всему и всем на свете,Но обманчив вид, и, чуть случись угрозе, —Вскочит, рявкнет и любого съест на месте!У ворот гаражных, настежь что открыты,Джип «Чероки», нам знакомый, отдыхает,Будто зверь стоит: огромный, хищный, сытый.Раз тут джип, то здесь и Лёва обитает.Да, его это домишко не убогий,«Дачка летняя» – как всем он заявляет;Лёва – практик, не сторонник трепологий,Бизнесмен. И эту жизнь он круто знает!

3

Солнце жарит без стеснения и лени,Приближается к полуденной высотке,И заметные, насыщенные тениВыцветают и становятся коротки.Из дверей выходит – где там, выплывает! —Длинноногое прелестное созданье,Прикрывая ротик, тянется, зевает,Снять стараясь дрёмы сладкой состоянье.А потом, по тропке, вымощенной плиткой,Как была – нагая – медленно доходитДо бассейна и в него ныряет рыбкой,И прохладное блаженство там находит!После долгого купания красоткаВ дом бежит всё той же каменною тропкой,Грудки маленькие вздрагивают кроткоВ унисон с такой же маленькою попкой…Холодильник запотевшего дал пива,Открывалка пробки рвёт, блистая сталью,И, бутылки взяв, красотка торопливоНа второй этаж бежит, в большую спальню.Там, в кроватке, чуть поменьше стадиона,Лёва сны свои досматривал неспешно,Но рождало сновиденье всплески стона,Знать, ужасно было или небезгрешно!Но прелестное созданье без раздумьяЛёвкин сон прервало действием умелым:Одеяло ловко скинула, шалунья,И на Лёвку навалилась влажным телом!Тот подпрыгнул, заорав: – Ты что, сдурела! —Глубоко вздохнул и снова пал в постели,В никуда глядел, молчал оцепенело,После: – Свет, пивка б, – шепнул он еле-еле.– Ах, пивка тебе? – промолвила Светлана. —А меня не хочешь маленький кусочек?– Светка, ты же мне всегда-всегда желанна!Но… сначала я хочу пивка глоточек!..– Хорошо-то как! Теперь другое дело! —Улыбнулся Лёва бодро и довольно,И на Светку навалился тучным телом:– Обалдел ты что ли, Лёвчик, мне же больно!

4

– Свет, напомни-ка вчерашний день малехо,Что-то мозг мне выдаёт сплошные бредни!Да, а кстати, я не вижу, где калека?Не обидел ли я чем его намедни?Света крИвит губки пухлые в презреньи:– Ну конечно, птичке все твои заботы!Я ж – припёка с боку, вечно в отдаленьи,Ты со мной лишь стресс снимаешь от работы!– Ерунду ты говоришь, сама помысли,Ты же мне как… – поле лба наморщил Лёва,И в упавшей тишине слова повисли,Но вот нужного не выискалось слова. —Эх, чего там говорить, – махнул устало, —Ты и так всё знаешь!.. Да, но где же птица?– Боже, как же эта тварь меня достала!Явно мне через неё ума лишиться!– Вот, опять ты ерунду несёшь бездумно!Нет, с тобой, я вижу, что-то не в порядке! —Лёва встал, из лёгких воздух выдул шумноИ из спальни быстро вышел без оглядки.Света, глазками извергнув слёзопады,Вся поникла, но красы не потеряла.После, губки обрядив в пурпур помады,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.