Психосоматия. Часть 1. Из прошлого

Но для большего развития интеллекта требовалась и большая информация от большей окружающей действительности, что и стало доступным человеку по мере освоения способов коммуникаций, вплоть до межконтинентальных масштабов – и чего нет у низших животных в их однообразных, приземлённых ареалах.

Другое дело, что кому-то интеллект добавил мудрости радеть за общие блага, а кому – хитрости лишь казаться таковым на людях, а в темноте своей души вынашивать изощрённые замыслы роста собственного комфорта за счёт других, и потаённо, без свидетелей, их реализовывать.

В общении между людьми – немало понятий о лжи и обмане, лицемерии и лицедействе, лести, приспособленчестве и т. п. Но ещё больше их толкований в соответстви с индивидуальными уровнями развития – от ещё наивно-детского до многоопытного и философского. Классика же толкований, как известно, задаётся энциклопедическими словарями.

И, казаось бы, что непонятного – где есть зло, а где добро? Но, оказывается, мнения по этому поводу разделились на противоположные, причём на самом высокоинтеллектуальном уровне. Одни считают, что сила в правде и именно она призвана спасать мир от лицемерия и лицедейства, другие принялись утверждать, что мир спасет именно лицемерие с приспособленчеством.

Что это? А вот что.

Наверное, не было бы сегодня ни умников, ни энциклопедий – не обрети человечество способность мыслить и осознавать себя умными – по отношению ко всему остальному живому миру, ещё прозябающему на животных инстинктах. Но и умники разделились на мудрых и хитрых. А разница между ними в том – кто и как принялся осознавать себя в обществе.

Первые полагают, что сила правды – куда важнее, честнее и актуальнее лживого лицемерия. Но мы-то понимаем силу правды всё больше словесной, а не той подлинной силы, что следует за обозначаемой словами честными поступками и делами. А без них сила правды, также как и бумажные деньги или вербальные клятвы и многочисленные пожелания добра – что фантики без конфет.

Вторые направляют свой ум на то – как стать ещё сильнее честных но не собственными способностями, а извлечением выгоды из других. А самое выгодное – подчинить их себе. И тогда символическому рабу для того, чтобы выжить – не остаётся ничего, кроме лицемерия, лести и всего подобного перечня подобострастия.

Мало одних слов правды, потому как основная задача лицемерия – никогда и ни за что не показывать перед публикой своих лицемерных намерений. Наоборот – эти правдивее других изобилуют приветливыми улыбками, широкими объятиями, обаятельной харизмой, призывами к нравственности и добру.

А особенно рьяно педалируют на честь и долг и необходимость веры, надежды, любви в терпеливом ожидании счастья – таким образом сооружая непробиваемую стену доверительных отношений к себе, своим мыслям, словам и поступкам, для более уверенной манипуляции людьми с выгодой для себя.

И потому – труднейшая это задача отличать мудрых от хитрых. Но труднейшая – опять же на чисто вербальном уровне. И не так уж и трудна при мониторинге воплощения обильного словоблудия в конкретные практические дела.

Достаточно лишь прежнее аристократическое неприятие т.н. доносительства – принять за конституционное право самого широкого народного фронта на мониторинг окружающей действительности с благороднейшей функцией своевременного уведомления компетентных органов о всех возможных правонарушениях, особенно на местах, не всегда видимых власти. Ещё лучше, осваивая науку распознавания воспринимаемого – по блестящим точкам различной информации.

А потому под всеми сложнейшими выкрутасами экономических, политических, социальных проблем и межличностных отношений, расположена одна решающая – научиться отличать хитрых от мудрых. И тогда, вне всякого сомнения, всеобщее благополучие, как материальное, так и духовное – выйдут, наконец, из лабиринтов

Сознание, которое принялось определять бытие

Таким образом, человек имел вполне самостоятельный путь развития, а в современном представлении сформировался и социализировался вопреки Марксу-философу – не трудом, а разумным мышлением, как во время труда, так и в любых ситуациях, далёких от труда. А то ведь можно подумать, что некоторые Мыслители стали таковыми – не разгибаясь от трудов на пашнях и в цехах!

Иным словамии – эволюционно усовершенствовался до такого уровня, что благодаря приобретаемому интеллекту стал обладать живой поисковой, следящей и отрабатывающей системой, позволяющей стабильно придерживаться комфортной для себя зоны в череде различных по опасности явлений, событий и объектов окружающей действительности, а затем и переделывать её под больший для себя комфорт.

То есть изначальная инстинктивная приспособляемость человека – значительно обогатилась обратным приспособлением среды к человеку. Сознание принялось определять бытие.

Но ровно наоборот утверждалось философами марксистского толка: сознание определяется бытием. Верно – что когда-то на ранних этапах развития (и с каждым рождением ребёнка) материальный мир являлся основой формирования способности мыслить и осознавать.

Но бытие – которое в отличие от общего материального мира явилось ноосферой исключительно разумной человеческой деятельности – контролируемой, управляемой, регулируемой с выбором наилучших вариантов и преобразующей как бытие, так и самого человека – это ли не признак того, что и чего принялось определять?

Да – бытие продолжает определять сознание субъектов с достаточно тривиальными запросами, ничем по сути не отличающимся от приматов – набить брюхо и окунуться в сон, опорожнитья и снова набить брюхо. Либо – как нередко и сегодня, большие запросы просто не обеспечены официально устанавливаемым т.н. прожиточным минимумом.

Но политическую и другую интеллектуальную надстройку принялся определять не экономический базис, а наоборот – политика и наука экономику. Не производительные силы определяют производственные отношения – а наоборот. И все без исключения общественные отношения вопреки марксизму – в полной мере зависели от сознания и воли людей.

Следовательно и весь исторический материализм явился всего лишь одной из очередных химер виртуальной гениальности – нисколько не умаляя политической озабоченности проблемами освобождения людей от рабско-крепостной зависимости. И только с большим опозданием советские компартбоссы пришли к выводу о науке – как о великой производительной силе страны.

А если именно сознание определяет бытие – тогда и предоставляется возможность смоделировать несколько вариантов поведения и выбрать из них лучший (с учётом располагаемых сил и средств), который и становится целевым для всей последующей деятельности.

И вот это сочетание *лучшего* и *целевого* объясняет зарождение нового качества характера поведения человека – целеустремлённость. Но, конечно же, не на то. чего ещё нет в природе, а на лучший вариант из всех располагаемых.

Общий вывод состоит в том, что по мере развития разума – человек избавляется от допотопного принципа существования через многократную систему проб и ошибок. Разумеется – подобный уровень разума в быту в полной мере присущ не каждому – как по возрастному признаку так и по возможностям развития.

Но подобными преференциями просто обязан владеть претендент на власть. Проблема только в том, что выявлять электорату эти качества невозможно иначе, как по совместной деятельности или проживанию под опекой лидера – уже не раз выводившего подопечный коллектив из экстремальных ситуаций и без особых на то мандатов.

6. Познание или распознавание?

Разумеется, условными мысленными символами, равно как словами-понятиями, математическими и физическими знаками. освобождёнными от тяжеловесных свойств и параметров – можно манипулировать и моделировать любые элементы материальной действительности в их самых идеальных вариантах. и таким образом выстраивать идеальные псевдо-бесплотные конструкции, вплоть до идеи будущего наисовершеннейшего бытия и с постановкой цели, как представления о том, чего ещё не было и нет.

Но не было и нет, чтобы спортсмен начинал прыжки в воду с вышки – в обратном реальному порядке. Чтобы супермен запросто бегал по крышам и удачно перепрыгивал с одной – на другую, независимо от расстояния между ними, или выходил победителем с одним пистолетом в открытой схватке с ротой автоматчиков.

Спрашивается, ведёт ли кто статистику – сколько молодых душ загублено в романтическом порыве подражать подобным кумирам, по отношению к тем, кто добивается подобных сверхзадач не даром сверху, а ценой собственных неимоверных усилий по жизни?

Нет такой статистики, потому как приучены демонстрировать только отдельные удачные эксперименты, с тем, чтобы не загасить неудачными – общий порыв вдохновения на достижение того, чего в природе нет.

Только в том и дело, что вдохновение, воодушевление и прочий энтузиазм – силы не удесятеряют, а мобилизуют на десятикратную затрату и те, какие есть, с немедленным и систематическим восстановлением банальными продуктами питания, если не хочешь от вдохновения – вконец истощить свой организм и подорвать дееспособность.

Ну а если сверхцель уходит аж за пределы самой жизни с вечным блаженством в небытии? Доказано оно или не доказано – где опять же сравнительная статистика, хотя бы для того, чтобы достоверно знать, для чего мы сотворены с полнокровной и чувственной сутью во-плоти? Для радостей – на этом свете или на том, бескровном и холодном?

Увидеть истину на уровне мыслей и слов, значит прежде всего установить, насколько они обратимы из символов – в обозначаемое ими практическое воплощение масс-материального человеческого бытия, в новых и более совершенных формах, обеспечивая таким образом и прогрессивное созидание,

. Т.е. единственным критерием достоверности любых мысленных и словесных конструкций – является потенциальная возможность их практического воплощения, что естественно влечёт за собой неимоверные, а подчас и впустую растраченные людские силы, средства и время

Всё, что вкладывается в понятие о добре, возможно и не заслуживает того, чтобы подвергать сомнению величайшую ценность земного бытия, именуемую человеколюбием или гуманизмом. Но так подходить к оценке добра было бы правомерно, если бы оно сыпалось с неба и распространялось – независимо от людей, например, высоко нравственным Разумом свыше.

Но оно и делается людьми и распространяется людьми и понимается – в меру уровня индивидуального менталитета, от младенческого наивного до филосовского взрослого. Иначе бы не было множества побочных и далеко не идеальных интерпретаций бытия.

А из способов распространения известны два, принципиально отличающихся один от другого – либо вербальными (словесными) пожеланиями добра, либо добром предметным, вещественно-материальным.

И действительно, словесных пожеланий бескрайное море и сколько угодно вашей душе – крепкого здоровья, успехов в труде и творчестве, удачного замужества (женитьбы), богатства, полного счастья и много чего ещё в таком же духе. Да только – что проку от словесных щедростей, если все желаемые блага придётся добиваться самому, а это было ясно и до словесных пожеланий благ!