Триокала. Исторический роман

На песчаном морском берегу специально для римского трибуна рабы растянули полотняный навес, под тенью которого тот отдыхал почти до самого заката солнца.

Марк Тициний чувствовал себя превосходно. Немного разомлевший от жары и выпитого вина, он лежал под навесом в одной набедренной повязке и, закрыв глаза, лениво думал о том, что неплохо бы перед тем, как вернуться в город, еще раз окунуться в прохладные морские волны.

От ближайших гор в сторону моря уже протянулись длинные вечерние тени.

Тициний сделал над собой усилие и, встав на ноги, пошел к морю.

Со стороны Селинунта дул легкий ветерок. Волны как бы нехотя набегали на песчаный берег и тут же откатывались назад. Тициний, разбежавшись, прыгнул в воду, окунувшись в нее с головой. Вынырнув, он поплыл вперед, долго не оглядываясь на берег. Трибун плавал отлично.

Тициний вдруг заметил неподалеку от себя чернеющую в волнах голову пловца, который, легко взмахивая руками, плыл к нему наперерез. Судя по всему, он плыл от мыса, на котором были расположены общественные бани. Тициний остановился, удерживая тело на поверхности воды слабыми движениями рук и ног. Пловец быстро приближался. Он уже был совсем близко, когда Тициний узнал его. Это был его родной брат, которого он последний раз видел в Сиракузах, когда тот среди ночи поднял его с постели и соблазнил возможностью схватить в одной из гаваней самого Требация, за поимку которого в Риме была объявлена награда в двадцать талантов.

– Гай! – воскликнул он с изумлением.

– Привет, брат! – отвечал тот, тяжело дыша и сплевывая морскую воду.

– Надо полагать, наша встреча не случайна? – спросил трибун, бросив на него испытующий взгляд.

– Ты прав, мой Марк! Я давно наблюдал за тобой, не решаясь подойти… чтобы не привлечь внимание кого-нибудь из твоих людей!

– Правильно поступил… Никто и никогда не должен знать, что мой брат, опозоривший род Тициниев, до сих пор здравствует под ненавистным всей Сицилии именем Гадея…

– Ты как будто не рад нашей встрече?

– В начале года ты обещал чуть ли не озолотить меня, – сердито продолжал Марк Тициний. – Признаться, я этому и тогда не особенно поверил, а теперь мне стало ясно, что ты просто морочил мне голову…

– Ты несправедлив ко мне, Марк. Разве я не предоставил тебе прекрасную возможность заработать двадцать талантов за голову архипирата?

– Лучше бы ты передал мне его связанным, – проворчал Марк Тициний.

Гадей начал оправдываться:

– Клянусь Геркулесом! Я хотел захватить его на пути от Палики в Леонтины. Со мной были пять всадников, хорошо вооруженных и прекрасно владевших оружием. Но, видимо, он и его телохранитель почуяли неладное. Они ушли окольными дорогами…

– Я тоже был хорош. Если бы мне сразу догадаться, что пираты бросили якорь в Трогильской гавани! Это происшествие сделало меня всеобщим посмешищем…

– Но как все произошло?

– Не спрашивай… Не хочется вспоминать… Пираты подожгли и пустили ко дну нашу бирему. Погиб один римский центурион, а с ним до двух десятков солдат из сиракузского гарнизона. Претор был вне себя от ярости, когда увидел из своего дворца пылающий корабль, тонущий у него на глазах. А каково было мне? Я выглядел сущим дураком. Меня же во всем и обвинили, пропади оно все пропадом…

– Жаль, что Требаций ускользнул. Двадцать талантов сделали бы тебя богачом. Право, очень жаль…

– Я начинаю сомневаться в том, был ли он вообще в Сицилии…

– Полно, брат! Неужели ты думаешь, что я тебя обманывал?

– Тогда объясни мне, пожалуйста, зачем понадобилось Требацию идти на такой риск, забравшись так далеко от морского побережья? – с горячностью спросил Тициний. – Ты говоришь, что преследовал его от Палики до самых Леонтин? Интересно было бы знать, чего он забыл в тех местах?

– Клянусь тебе, мои люди обнаружили его в священной роще Паликов, где происходило собрание рабов, которые договаривались между собой о восстании…

– А, так ты знал о заговоре рабов и ничего мне об этом не сообщил?

– Зачем? Тебе это не прибавило бы ни славы, ни денег, а я, кажется, благодаря этому заговору могу извлечь большую пользу для себя…

– Только о себе и думаешь! – вскричал Марк Тициний. – Ну, говори, что ты там опять затеял, но для начала ответь мне только на один вопрос… Когда я получу обещанные тобой деньги? По сути, я сделался соучастником многих твоих преступлений, но до сих пор не видел ни одного сестерция из твоей добычи…

– Клянусь Юпитером, ты получишь все, что я тебе обещал… и еще столько же, если поможешь мне. Пять тысяч сестерциев сегодня же ночью пришлю тебе с Магоном…

– Вот это другое дело, – обрадовался военный трибун. – Пять тысяч сестерциев! Ты не представляешь, до чего мне приятно это слышать… Но не слишком ли ты доверяешь этому африканскому отродью? У него на лбу написано, что он негодяй и мошенник. Не удерет ли он с моими денежками?

– Не беспокойся! Магон предан мне, как собака. Без меня он давно бы уже кормил на кресте воронье…

– Ты сказал, что нуждаешься в моей помощи. Я слушаю.

– Итак, в святилище Паликов я узнал, что рабы готовятся поднять восстание. Поначалу я особенно не верил, что произойдет что-нибудь серьезное, но вот уже шесть или семь дней ссыльный фрегеллиец Варий, глава заговора, свободно передвигается между Мазарой, Галикиями и Триокалой с несколькими сотнями беглых рабов. Они грабят виллы. Силы их растут с каждым днем…

– Обо всем этом я знаю, – прервал Марк Тициний брата. – Претор уже в Гераклее. Завтра он будет здесь, и с мятежом рабов будет покончено раз навсегда.

– Не будь так самоуверен, брат! – возразил Гадей. – Этот Варий заранее все предусмотрел. Он гораздо опаснее, чем вы все себе представляете. Он не только отважен, но умен и хитер. Я подослал к мятежникам своего Магона. Сегодня он вернулся ко мне и рассказал, что они заняли неприступную гору близ Триокалы и запаслись достаточным количеством провианта. Нерве придется очень долго сидеть под этой горой, прежде чем голод заставит мятежников сдаться. Но мне известно, что рабы на своем сборище договорились о том, что пока претор будет занят осадой вариева лагеря, остальные заговорщики поднимут мятежи в областях Сегесты, Мерганы и других местах. Можно не сомневаться в том, что так оно и будет…

– Но к чему ты клонишь? Что замышляешь? – спросил трибун.

– С Варием я уже познакомился, – продолжал Гадей, – причем уверил его, что готов присоединиться к восстанию. У фрегеллийца нет причин не доверять мне, потому что надо мной, как дамоклов меч, висит смертный приговор. Есть среди мятежников еще несколько человек, которые меня знают. Я в любое время могу пробраться в их лагерь и не сомневаюсь, что они примут меня как своего…

– Хочешь оказать мне еще одну услугу?

– Прости, брат, но на этот раз не столько тебе, сколько самому претору. Я надеюсь, он не будет против того, чтобы как можно скорее разделаться с мятежниками. Со своей стороны, я рассчитываю получить от него помилование…

– Помилование? Ты думаешь, что претор помилует Гадея, злодея, на совести которого столько грабежей и убийств?

– У него не будет другого выхода, уверяю тебя…

– А обо мне ты подумал? Каково будет мне, доброму квириту, признать, что я разыскал, наконец, своего родного братца, соединившего в одном лице злодея-разбойника Гадея в Сицилии и проклятого в Риме предателя-центуриона Гая Тициния, открыто перешедшего на сторону Югурты…

– Погоди, постой, брат! Я вовсе не хочу называть претору своего настоящего имени… напротив, я уже придумал для себя благозвучное италийское имя, которое буду носить после того, как стану добропорядочным сицилийцем. Никто и не вспомнит, что под этим новым именем скрывается Гадей или Гай Тициний. С прошлым будет покончено, уверяю тебя…

– От меня-то что требуется?

– Тебя я прошу быть посредником в этом деле.

– Уж не знаю, как отнесется претор к твоему предложению…

– Посмотрим, что он скажет, когда убедится, что лагерь Вария ему не по зубам…

– Я не отказываю тебе в своем содействии… но все это следует хорошенько обдумать.

– Конечно, брат! Я вовсе не склонен торопить события. Пусть претор сам решает, что для него полезно…

– Когда и где мы еще встретимся?

– На полпути между Триокалой и Алларой находится заезжий двор. Хозяина зовут Фокион. Послезавтра я жду тебя там…

– Хорошо, договорились…

– До встречи, брат! Пусть боги тебя охраняют…

Простившись друг с другом, братья поплыли в разные стороны.

Глава пятая

Поход Нервы. – Происки Гадея и Магона. – Бойня

К полудню следующего дня к Термам Селинунта подошел претор со своим отрядом.

Около шестисот пятидесяти пар солдатских башмаков поднимали пыль с дороги, которая от Терм Селинунта круто поворачивала на север, в сторону Триокалы. Претор решил двигаться к укрепленному лагерю повстанцев не останавливаясь. Он рассчитывал уже на следующий день сделать попытку взять его приступом и разом покончить с мятежом.

Тициний со своими тридцатью всадниками выехал из Терм навстречу Нерве и сообщил ему, что, по слухам, бунтовщики запаслись большим количеством съестных припасов, добытых ими в окрестностях Триокалы, и это позволит им выдержать долгую осаду. В ответ претор раздраженно заметил, что не намерен сидеть возле их лагеря более трех дней и возьмет его приступом, даже если для этого ему придется пожертвовать половиной своих солдат.

Тициний не стал его переубеждать. Еще утром он встретился с братом в заезжем дворе Фокиона. Тот рассказал, что Магон успел во второй раз побывать в лагере Вария. Финикиец донес, что мятежников около пятисот человек и все они полны решимости умереть, но не сдаваться врагам.

Вечером Нерва подошел к горе, занятой неприятелем, и, выслав дозоры, приказал солдатам ставить палатки и окапывать лагерь.

На рассвете нового дня претор попытался с ходу овладеть укреплением восставших, но приступ был легко отбит. Повстанцы забросали солдат, наступавших вверх по отлогому склону, камнями и самодельными дротиками с каменными наконечниками. Солдаты отступили в беспорядке. Десять человек из них были убиты и многие ранены.

Но Нерва, считая, что сицилийцы и греческие наемники действовали недостаточно решительно, снова погнал их всех в бой, оставив в резерве три римские центурии.

На этот раз солдаты под ураганным дождем камней, летевших с вершины горы, подступили почти к самому частоколу вражеского лагеря. Но все было напрасно. Беглые рабы, действуя кольями и рогатинами, выскочили на вал и сбили врагов с крутизны, вновь отстояв свой лагерь. Подобрав раненых и убитых, солдаты отошли, ропща на бунтовщиков и римского претора, заставившего их штурмовать это неприступное место. Потери осаждающих в этот день составили двадцать восемь человек убитыми и полсотни ранеными.

Нерва поздно вечером созвал в свою палатку всех командиров и в ответ на их заявления, что позиция, выбранная мятежниками, совершенно неприступна, упрямо твердил, что с мятежом необходимо покончить одним решительным ударом, иначе восстания начнутся повсеместно.

– Я преподам рабам такой урок, что все они будут дрожать только от одного моего имени, – грозился он, едва сдерживая закипавшую в нем ярость. – Только страхом я выбью из дерзких голов всякую мысль о мятеже.

– Дней через пять-шесть из Анкиры прибудут баллисты, – напомнил Нерве его советник и друг сенатор Тит Винний Альбинован. – Они разобьют ядрами частокол. Тогда-то мы без труда овладеем лагерем этого сброда…

– Через пять-шесть дней? – вскричал Нерва, топнув ногой. – И слышать не хочу об этом! У меня под началом более тысячи вооруженных до зубов бездельников! Для чего я их собрал? Жевать мой хлеб? Пусть трупами усеют эту проклятую гору, но чтобы завтра же эта горстка негодяев была изрублена в куски!..

Тициний, слушая претора, решил, что настала пора действовать.

Когда Нерва распустил военный совет, Тициний попросил у него разрешения остаться, чтобы поговорить с глазу на глаз.

– О чем разговор? – хмуро спросил претор, оставшись наедине с трибуном.

– Ты когда-нибудь слышал о разбойнике Гадее?

– Да, мой предшественник, покидая провинцию, сообщил мне, что заочно приговорил к смерти этого головореза. Но почему ты спрашиваешь?

У Тициния уже была заготовлена для претора правдоподобная история о его «случайном» знакомстве с разбойником.

– Позавчера я купался в море у Терм Селинунтских, – начал он рассказывать. – Ко мне подошел человек, поначалу представившийся тороговцем из Триокалы, которого по пути в Гераклею ограбили мятежники. Затем он повел разговор о том, что бунтовщики хорошо укрепились на горе с очень крутыми склонами, запаслись большим количеством съестных припасов и претору… то есть тебе, придется потратить много времени, прежде чем голод заставит их сдаться. Я ответил ему, что он запоздал со своим сообщением, так как мне уже все хорошо известно. Тогда он заговорил со мной без обиняков и представился не кем иным, как Гадеем. Пока я, оторопевший от столь неожиданного признания, с изумлением таращил на него глаза, Гадей заявил, что при его содействии с мятежом можно покончить в течение двух или трех дней…

– Вот как! И что он предлагает? – быстро спросил Нерва.

– Гадей хорошо знаком с Варием, предводителем бунтовщиков. Он начнет с ним переговоры, убеждая, что готов вместе со своими людьми присоединиться к восстанию. Гадей не сомневается в том, что мятежники ни в чем его не заподозрят, так как все знают, что над ним тяготеет смертный приговор. Он хочет пробраться к рабам в лагерь и в одну из ночей, сняв часовых, подать нам условленный сигнал. Остальное довершат мечи и копья твоих солдат…

– Это было бы превосходно! – вырвалось у претора.

– Но взамен он хочет, чтобы ты отменил вынесенный ему смертный приговор и объявил о полном прощении его прошлых преступлений.

Нерва почесал в затылке.

– Хорошенькое дело! Помиловать злодея, на совести которого столько погубленных жизней добропорядочных сицилийцев! Что обо мне будут говорить в провинции и в самом Риме?

– Если он поможет нам справиться с мятежом, его услуга будет того стоить.

– А не лучше ли заманить негодяя на переговоры, а потом отослать его голову тому сицилийцу, который обещал за нее два аттических таланта? А что? И мне будет пожива, да и тебе я помогу расплатиться с долгами. Я ведь знаю, что ты очень задолжал сиракузскому меняле Евсевию.

– Не пойму тебя… Разве два таланта равноценны уничтожению мятежа? – смутился Тициний, встревоженно взглянув на претора.

– Я пошутил… Ты, конечно, прав, и, возможно, я соглашусь на сговор с Гадеем. Скажи этому разбойнику, что как только мы с его помощью управимся с этим делом, я напишу указ о помиловании.

– Но Гадей поставил условием, что ты сначала дашь ему официальную клятву в том, что он будет прощен.

– Эта собака еще смеет ставить мне условия? – побагровел от гнева претор. – Ну, хорошо, – вдруг успокоившись, сказал он, – веди его ко мне. Но ты должен принять все необходимые меры на случай, если негодяй вздумает нас обмануть… Головой отвечаешь!

* * *

На следующий день свершилось: римский претор Публий Лициний Нерва дал официальную клятву явившемуся к нему сицилийскому разбойнику Гадею, что тот будет прощен за оказанную римской республике важную услугу в деле ликвидации рабского мятежа. Разумеется, Гадей утаил, что он еще является тем самым центурионом примипилов Гаем Тицинием, предавшим римлян под Сутулом, где он, подкупленный Югуртой, впустил нумидийцев в лагерь Авла Постумия Бестии, после чего римский командующий вынужден был капитулировать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Диодор Сицилийский (ок. 80—29 гг. до н. э.) – автор «Исторической библиотеки» в 40 книгах. Сохранились книги XI – XX, в которых излагается история римской республики, и отрывки из некоторых других книг.

2

Палики – божества земли, почитаемые в Сицилии. По представлениям древних сицилийцев, это были братья-близнецы, отцом которых был Зевс, а матерью нимфа Талея, дочь Гефеста. Святилище Паликов служило оракулом. Именем этих богов давались также нерушимые клятвы.

3

Великое переселение народов – передвижение германских, славянских, сарматских и других племен в IV – V вв. н. э., способствовавшее крушению рабовладельческой Римской империи и явившееся одним из факторов, расчистивших путь развитию феодализма. Оно оставило заметный след в этногенезе ряда романских, германских и славянских народов.

4

Житницей Рима Сицилия оставалась до времени Империи, когда ее в этом качестве заменил покоренный римлянами Египет.

5

Лилибей – город, основанный карфагенянами в 397 г. до н. э. на самой западной оконечности Сицилии – мысе Лилибеон, что по-финикийски означает «обращенный к Ливии» (ныне мыс Боэо).

6

Наксос – греческая колония, основанная около 735 г. до н. э. Город процветал до 403 г. до н. э., когда он был разрушен Дионисием Старшим и больше не восстанавливался.

7

Дорийцы – одно из основных древнегреческих племен. Согласно общепринятым представлениям, они переселились в Грецию в ходе т. н. «дорийского вторжения» (XII – X вв. до н. э.) и расселились в Дориде (Средняя Греция), Арголиде, Мессении и Лаконии (Пелопоннес), а также на Крите, Родосе, Косе, на юге Малой Азии, в Южной Италии и на Сицилии. Дорийцы отличались строгой военной дисциплиной, устойчивыми родовыми традициями и простотой образа жизни, чем очень гордились. Среди дорийцев эти черты были наиболее характерны для завоевателей Спарты и Крита.

8

Гела – город был основан в 689 г. до н. э. В описываемую эпоху представлял одни развалины.

9

Агригент (Акрагант) – город, основанный дорийцами из Гелы в 581 г. до н. э.

10

Мессана (ныне Мессина) – первоначально город назывался Занкле, то есть «серп». Он был основан городом Наксос и эвбейскими колонистами в 735 г. до н. э. В 493 г. до н. э. город завоевал спартанец Анаксилас Регийский, родом мессенец, давший ему название Мессена. В дальнейшем он стал именоваться Мессаной. В настоящее время серповидная коса у города Мессины образует одну из лучших, надежнейших гаваней мира.

11

Селинунт – город основан дорийцами из Мегар Гиблейских около 628 г. до н. э.

12

Сикулы – одно из древнейших племен Средней и Южной Италии, а с XIII в. до н. э. – острова Сицилия. Сикулы являлись носителями апеннинской культуры. Язык сикулов был близок к латинскому. В V в. до н. э. экспансия греков во внутренние области острова привела к восстанию сикулов, во главе которых стоял их вождь Дукетий. Восстание продолжалось в течение двух десятилетий (460—440 гг. до н. э.). К IV в. до н. э. сикулы были покорены греками и в дальнейшем эллинизировались.

13

Ксеркс – персидский царь (485—465 гг. до н. э.), предпринявший неудачную попытку завоевать Грецию в 480—479 гг. до н. э.

14

Саламин – остров и город в Саронском заливе, между Аттикой и Арголидой. Здесь в 480 г. до н. э. греки под командованием Фемистокла одержали победу над флотом персидского царя Ксеркса.

15

Поход афинян в Сицилию (415—413 гг. до н. э.) – военная экспедиция, посланная Афинами в Сицилию против Сиракуз с целью установления на острове своей собственной гегемонии. Поход закончился полным поражением афинян.

16

Гиерон Младший (Гиерон II) – сиракузский царь, правил в 269—214 гг. до н. э.

17

Мамертинцы – италийские наемники, называвшие себя сыновьями Марса или мамертинцами. Захват ими сицилийского города Мессаны вызвал конфликт между римлянами и карфагенянами и послужил, таким образом, поводом к I Пунической войне.

18

Эта война вошла в историю под названием первого восстания рабов в Сицилии (138—132 гг. до н. э.).

19

Эвной (неправильно Евн) – руководитель первого восстания рабов в Сицилии. Попытался создать так называемое Новосирийское царство, приняв имя Антиоха. Он даже чеканил монету со своим изображением. В руки восставших перешли такие крупные и хорошо укрепленные города, как Энна, Агригент, Моргантина и Тавромений. На разных этапах против восставших Рим трижды посылал консульские легионы, но только консулу Публию Рупилию Лупу удалось подавить восстание. Эвной был взят в плен и умер в тюрьме.

20

Circuitus totius Siciliae («объезд Сицилии») – так назывался объезд провинции римскими наместниками по центрам судебных округов. Такими центрами являлись пять сицилийских городов – Сиракузы, Агригент, Лилибей, Панорм и Тиндарида, причем в Лилибее постоянно находился выборный римский квестор, помощник претора Сицилии по судебным делам. Этот последний вершил суды в Лилибее и Панорме, в то время как сам претор занимался судопроизводством в Сиракузах, Агригенте и Тиндариде.

21

Десятина – хлебный налог, установленный римлянами в Сицилии после завоевания ими острова.

22

В эпоху римского владычества проагорами в Сицилии назывались главы городских администраций, выбираемых из среды богатых и влиятельных горожан.

23

У римлян девятый день, как и у нас, был поминальным днем. В честь усопшего готовили угощение, обычно очень скромное.

24

Аттал III Филометор – царь Пергамского царства в 139—133 гг. до н. э. Посмертное завещание Аттала (возможно, подложное), согласно которому Пергамское царство должно было перейти к Риму, явилось толчком к массовому восстанию пергамцев и присоединившихся к ним рабов.

25

Аристоник – предводитель народного движения против римлян в 133—129 гг. до н. э. Захвачен в плен и казнен в Риме в 129 г. до н. э.

26

В 106 г. до н. э.

27

В описываемую эпоху некоторые сицилийские города были независимыми (суверенными) общинами, свободными от повинностей. Их права определялись постановлением римского сената.

28

Руфул – военный трибун, назначаемый войсками или полководцем (в отличие от военного трибуна, избираемого в римских центуриатных собраниях).

29

Латиклавия – тога с широкой пурпурной каймой (латиклавием), отличительная одежда римских сенаторов.

30

Кибея – грузовой корабль, предназначенный для перевозки зерна.

31

Флоралии – римский праздник в честь Флоры, богини цветов и весны. Праздновался с 28 апреля по 3 мая.

32

Конвент римских граждан – община (колония, корпорация) римских граждан за пределами Рима, в провинциальных городах.

33

Пританей – здание, в котором заседали пританы, носители высшей власти в некоторых греческих городах.

34

Альбум – покрытая белым гипсом доска, на которую заносились распоряжения римских преторов.

35

Элевсинские мистерии (таинства) – празднества в честь Деметры в Аттике, в городе Элевсине.

36

Марк Клавдий Марцелл – консул 222 г. до н. э., участник II Пунической войны, овладел Сиракузами после двухлетней осады в 213—211 гг. до н. э.

37

Архимед – величайший математик и физик древности. Погиб во время взятия Сиракуз войсками Клавдия Марцелла.

38

Мелита – древнее название острова Мальты.

39

Сенатусконсульт – постановление римского сената (лат. senatus consultum).