Пасьянс. Современный роман

А тут – горе, я и про любовь-то думать забыла! На стройке в бытовке баллон газовый взорвался, отца сразу… а мама ещё две недели в больнице умирала. Я – девчонка совсем, восемнадцать лет, родственников никого нет… И похороны устраивать, и за мамой в больнице ходить, как выдержала тогда, сама не понимаю!

Пока в себя от этого ужаса пришла, Люська с Димой уже расписались, и он к ним жить перешёл (его родители то ли на Камчатке, то ли в Норильске жили). Мне, конечно, институт пришлось бросить, нужно было на хлеб зарабатывать. Устроилась я в общежитие вахтёром, вот всю жизнь и сижу на посту.

У Новиковых вскоре девочка родилась – Танюшкой назвали – так Люська даже в декретном сидеть не стала. Родители-профессора няню наняли, а она дальше в институте училась. Димка повозмущался маленько, что, мол, не годится ребёнку с чужим человеком расти, но разве против большинства пойдёшь? Я так и общалась с ними, иногда даже с Танечкой оставалась в выходной. Чувство моё куда-то глубоко запряталось… А уйти совсем? Да оно и сейчас никуда не ушло…

Димка быстро в гору пошёл – ещё тридцати не было, а он уже кандидатскую защитил. Людмила в другом институте на кафедре пристроилась. И жили они вроде неплохо. Сломалось всё после того, как Сережа родился. Танюшка тогда в школу ходила, разница большая у них в возрасте. Дима так обрадовался рождению сына, думал, что и Люська теперь семье больше времени отдавать будет, а она снова няню наняла… Ссориться не ссорились, но стал он всё больше на работе задерживаться. А потом внезапно уехал в Америку на работу (хорошие-то специалисты везде нужны!), и аспирантку свою с собой прихватил, видимо давно уже любовь крутили. Через пару лет капитально там устроился и Танюшку к себе забрал.

По Люське я и не заметила, чтоб переживала она сильно – не было там никогда большой любви. Живут теперь с Серёжкой на пару, отец деньгами помогает, а уезжать из России сын отказался. Слышишь музыка? – тётя Нина кивнула головой в сторону стены, завешенной цветастым ковром. – Это у них, в соседней квартире. Наверное, к Сергею друзья пришли.

– Так вы замуж и не вышли? – за всю длинную речь хозяйки Рита в первый раз рискнула прервать её и сразу смутилась от своей бестактности.

– Да, вздумала один раз… Почти до свадьбы дело дошло, но как только с Димкой сравнила, кандидат этот в женихи мне такими мелким показался, что я быстренько его отшила. Так и стала одна жить. А после уж привыкла, не хотелось чужого человека в свою устроенную жизнь впускать… – тётя Нина снова притихла на минутку и вдруг заставила Риту вздрогнуть от неожиданности, вскрикнув совсем другим голосом, – ох, господи! Без пятнадцати двенадцать, а я тебя всё сказками угощаю!

И действительно, последний час уходящего года пролетел незаметно. За стеной беззаботно заливался голос незнакомого певца, в квартире сверху раньше времени начали танцевать – на беспощадный топот потолок отзывался жалобным скрипом.

– Давай-давай, моя хорошая, за стол, надо старый год проводить, как положено, скоро президент поздравлять будет.

Тётя Нина разлила по крохотным рюмочкам багровое вино и наспех произнесла небольшую речь, не забыв поблагодарить прошедший год за то, что хотя бы не принёс крупных неприятностей.

Изумительную красоту салатов не хотелось нарушать, но «генерал в юбке» скомандовал, и Рита быстренько наполнила свою тарелку.

Было что-то нереальное в том, что перед ней праздничные блюда, никогда не появлявшиеся на столе в доме родителей, что в квартире тепло и уютно, не пыхает вонючим дымом печка, не ломятся в дверь друзья отца, залившие глаза спиртом…

На экране появился президент, и хозяйка аккуратно, со знанием дела, откупорила бутылку шампанского.

– Ну, загадывай желание!

Куранты радостно заливались, оповещая страну о наступлении Нового года, и Рита уже так отчаянно верила в чудо, что загадала не новые сапоги, и не новую шубу…

Внезапно в комнате стало ещё светлее – ночное небо за окном вскипело тысячами фейерверков, с шипением и треском из всех дворов выстреливали разноцветные огни.

– Пошли туда?! – в глазах тёти Нины промелькнули озорные детские искорки.

Накинув на себя первую попавшуюся на вешалке одежду, Рита и Нина Константиновна выскочили на застеклённый балкон, с небольшим усилием сдвинули в сторону примёрзшую пластиковую раму и одновременно высунули головы наружу.

Двор пятиэтажки был полон народу. Ребятишки восторженным визгом провожали в небо каждую новую ракету, молодёжь чокалась бокалами и целовалась. Кто-то, несмотря на мороз, выставил на балкон колонку, и музыка грохотала на весь квартал.

Рита постояла бы на балконе ещё, но вовремя заметила, как поёживается от ветра тётя Нина – к утру обещали метель – и поспешила предложить первая:

– Пойдёмте за стол, а? Горячее скоро остынет, не зря же столько старались!

Долго просидеть за столом им не удалось – в дверь позвонили. Нина Константиновна открыла, не потрудившись посмотреть в глазок. Скандируя «С Новым годом!» и «Поздравляем!», в квартиру вбежал странный Дед Мороз с красным поролоновым носом и почему-то без бороды, от него не отставала не менее чудная Снегурочка с чёрной, геометрически правильной чёлкой и в белой тюлевой юбочке поверх джинсов. В дверях, стесняясь поступить так же, как «дед» с «внучкой», толпились парни и девушки, за которыми недавно с затаённой завистью наблюдала с балкона Рита.

Хозяйка, которой по долгу службы всю жизнь приходилось управляться с таким «контингентом», совершенно не растерялась и сразу подбодрила пришедших гостей:

– Заходите-заходите, ребятки! Угощайтесь! Риточка, принеси-ка с кухни вилки!

Только этого и ожидающие «ребятки», которым и на первый, и на второй взгляд было не меньше, чем по 20 лет, не стали заморачиваться по поводу отсутствия стульев и молниеносно окружили стол. Наперебой выкрикивая тосты и поздравления, не забывая петь дифирамбы гостеприимной хозяйке, они дружно опустошили добрую половину тарелок. Рита с удивлением наблюдала, как уничтожаются приготовленные разносолы, но ещё больше её удивило то, что Дед Мороз отошёл с Ниной Константиновной в сторону и что-то, горячо доказывая, шептал ей на ухо. Невооружённым взглядом было видно, что они хорошо друг друга знают.

Снегурочка скомандовала: «Спасибо этому дому!», и непрошенные гости так же внезапно, как и явились, собрались уходить.

– Риточка, может, ты тоже с ребятами пойдёшь? – вопрос тёти Нины заставил Риту застыть на месте.

– Я?.. Почему?.. – от неожиданности ответ прозвучал испуганно.

Нина Константиновна рассмеялась.

– Ох, дура я старая! Ничего не объяснила и из дома тебя выгоняю! Это же Серёжа, – она кивнула головой в сторону Деда Мороза, – сын моей подруги, он в соседней квартире живёт. Тебе с молодёжью повеселее будет, а я бы уже и отдохнуть прилегла.

Нина Константиновна нисколько не лукавила – ей действительно хотелось остаться в привычном одиночестве, посидеть перед телевизором, закутав ноги в старенький плед, и насладиться ароматным кофе вприкуску с шоколадкой.

Черноволосая Снегурочка, не долго думая, подхватила Риту под руку:

– Пойдём-пойдём! Новый год с народом встречать надо!

Когда толпа уже вывалила на лестничную площадку, тётя Нина окликнула Риту, протягивая ей ключ на синем шнурке:

– На, возьми! Придёшь – меня не буди, в зале тебе постелю.

Соседская квартира представляла собой абсолютную копию квартиры тети Нины по планировке и полную её противоположность по содержимому.

Если бы Рита заочно не была знакома с хозяевами и с тем, какого рода деятельностью они занимаются, то по обстановке ни за что бы об этом не догадалась. За стеклянными дверками антикварных сервантов, как наглядный показатель благосостояния людей советского поколения, горделиво сверкал хрусталь. На полках, этажерках и просто на полу нашли себе место статуэтки разных размеров, расцветок и форм – стыдливая Афродита из слоновой кости и толстенький лакированный Будда мирно соседствовали с фарфоровыми конями и зайчиками. На стене, в окружении каких-то диких картин, написанных, очевидно, нетрезвым абстракционистом, нашёл себе приют телевизор с плоским экраном – новинка современной техники.

В углу скромно прижалась к стене метровая ёлочка. Игрушки на ней отсутствовали, зато все ветви были опутаны гирляндами, вспыхивающими сотнями радужных лампочек. Она одна, да, пожалуй, ещё чёрный журнальный столик, который с трудом вместил на себя пару бутылок вина, рюмки и тарелки с бутербродами, напоминала о празднике. Всё остальное свободное пространство на полках, подоконниках и даже антресоль над дверью занимали книги. Толстые и тонкие, с потрёпанными от постоянного пользования переплётами, они пробрались и на кухню, куда затащила «нестандартная» Снегурочка Риту.

– Тебя Рита зовут, да? А меня Мара. А ты тёть Нине кто? – грассирующий «эр» придавал своеобразие её речи, делая весь облик ещё более оригинальным.

– Имя необычное – Мара, никогда не слышала такого, – Рита с самого начала почувствовала симпатию к этой девчонке, и общаться было легко.

– Да ты что! Это просто сокращённое от Марина! Меня все так зовут, и сама привыкла. Вино будешь? – Мара-Марина уже усадила Риту на мягкий пуф, стоящий у кухонного стола и ловко пододвигала к ней поближе тарелки с закусками.

– Да нет, не хочется, а вот чаю или кофе с удовольствием выпью.

На кухне они были одни, остальные прошли сразу в зал и, судя по музыке и топоту, устроили дискотеку.

Мара уверенно открыла один из висящих на стене шкафчиков, достала турку и поставила её на газ. В этот момент на кухню заглянул Сергей, сменивший костюм Деда Мороза на джинсы и синий свитер. Голубые глаза его смотрели пытливо и внимательно, словно оценивая ситуацию, но губы, ещё не утратившие детскую пухлость, готовы были растянуться в улыбке.

– Как вы тут? Общаетесь? Давайте не засиживайтесь! – он одарил обеих девушек обворожительным взглядом, на секунду замер, встретившись глазами с Ритой, и исчез в темноте коридора.

– Иди, иди уже! Сами знаем, когда приходить! Раскомандовался! – беззлобно прикрикнула Мара ему вослед.

Голос Сергея показался Рите знакомым, но где, где она могла его слышать?..

– Кофе готов! – торжественно доложила Мара и разлила дымящийся ароматный напиток в две высокие зелёные чашки.

– Ты с ним… дружишь? – более подходящего по смыслу слова Рита не нашла.

– С кем? С Серёжкой? Ну да, мы все тут дружим, все праздники вместе собираемся. А если ты в другом смысле, то нет. Только остальные уже в институте познакомились, а мы, кажется, в детском садике. Сколько себя помню, столько и его знаю. Я в соседнем подъезде живу, в одном классе учились, институт вот вместе заканчиваем, – Мара не заморачивалась по поводу подтекста вопроса, а отвечала искренне и просто, мило перекатывая во рту своё «эр». Лёгкий хмель сделал её болтливой, к тому же Рита слушала с таким вниманием, что хотелось говорить ещё и ещё.

– У меня парень в армии, Сашуля мой, солдатка я, – с притворным страданием в глазах подпёрла голову рукой и тут же, не выдержав, рассмеялась, – пытаюсь ждать, чуть-чуть осталось. А у Серёжки была девчонка, – щёки у Риты мгновенно вспыхнули, потому что Мара случайно затронула интересующую её тему, – они долго, где-то года два, встречались, мы думали – на свадьбе скоро погуляем, потом её родители в Германию резко так собрались, она даже институт не закончила. Серёжка хвалился, что диплом получит и к ней уезжает, ему-то без проблем – папаня из Америки денежек подкинет. Только, как в кино – полгода не прошло, и уже – «не пиши, не звони, выхожу замуж»! Сначала сильно переживал, а сейчас вроде бы ничего, а, может, вида не подаёт.

Рита слушала Мару и невольно сравнивала её с Ольгой – сравнение было явно не в Ольгину пользу. Ни за что на свете не согласилась бы она сейчас поменять эту компанию на ту, где встречала новый год Смирнова!

Кофе, заменивший «чарку знакомства», был допит, и девушки направились в зал, откуда доносился заразительный смех и музыка.

Дискотека плавно перешла на стадию игр. Парни и девушки, усевшись кругом прямо на ковёр с невообразимо высоким ворсом, играли в «бутылочку». Хотя точнее было бы сказать в «статуэточку», потому как рука ведущего раскручивала ни что иное, как обнажённую Афродиту. Да и правила игры в этой компании были свои – вместо поцелуев те, на кого указывала голова Афродиты, выдавали анекдоты, пародии на преподавателей и другие «невинные» шутки. Хохотали от души вне зависимости от таланта выступающего, по той одной причине, что у всех было хорошее настроение.

Рита с Марой присоединились к играющим, и немного времени спустя Рита почти забыла о том, что она здесь «новенькая», потому что так же, как все, заливалась смехом и рассказывала анекдоты, если статуэтка обращала свою макушку в её сторону.

Сергей больше не смотрел так пристально в её глаза, но для того, чтобы сердце девушки то и дело замирало в груди, ему достаточно было называть её по имени. От нового ощущения всё происходящее вокруг казалось Рите восхитительным и необыкновенным. Она еще раз поймала себя на мысли, что пытается вспомнить, где слышала его голос, но потом оставила это бесполезное занятие.

Из разговоров Рита поняла, что все собравшиеся заканчивают пединститут, только разные факультеты. Странно, обычно студенты держались «своих». Когда молодые мужчины удалились на лестничную площадку «дым пустить», а слабый пол устроил на кухне импровизированный девичник, Рита поинтересовалась у рыжеволосой толстушки:

– Вы что, не вместе учитесь?

– Нет. Мы вон с Танюшкой и Игорем на филфаке, Мара с Серёгой на физмате, остальные с биохима. Как в стройотряде летом перед первым курсом скучковались, так и не разбежались до сих пор.

Вернулись с перекура парни, и девчонки одна за другой тоже потянулись в зал. Дело шло к утру, шумное веселье само собой стало затихать. По телевизору показывали какую-то новогоднюю сказку для взрослых, но смотрел её один Лёха, невысокий плотный парень, сытым котом развалившийся в круглом кресле и отрешённо глядевший на плоскую панель телевизора.

Кто-то засобирался домой, и это прозвучало сигналом к завершению праздника. От сутолоки в коридоре вернулись оживление и смех – одни выискивали в общей куче свою обувь, другие вызывали по телефону такси, рыжая толстушка Лиля, под общий беззлобный смех, подпрыгивала у вешалки в безнадёжной попытке достать с верхней полки свою шапку.

Рита вдруг сообразила, что, если тотчас же не уйдёт, рискует остаться в квартире наедине с хозяином, а после такого обилия новых впечатлений к этому она была совершенно не готова. И, хотя прекрасно понимала, что, уходя вот так, при всех, не сможет даже обменяться номерами телефонов с Сергеем, всё же протиснулась к выходу, чмокнув по пути в щёчку Мару и шепнув ей: «Пока!».

Сергей в общей суете не заметил бегства новой знакомой и, только когда проводил последнего гостя, понял, что та ушла «по-английски».

Рита же неслышно прикрыла за собой дверь, на цыпочках, чтобы не беспокоить тётю Нину, прокралась в ванную комнату, ополоснула лицо тёплой водой и подняла глаза к зеркалу…

Боже! Как же сразу… Ну конечно! Голос… Это его голос! Его голос шептал из телефонной трубки… тогда…

Потрясённая открытием Рита в изнеможении присела на край ванны.

Глава 6

Утро наступившего года выдалось хмурым и ветреным. Страна спала после разгульной ночи, и метель полноправной хозяйкой бесчинствовала на пустынных улицах.

Рита слышала, как с отчаянной злостью бросаются острые снежинки в стекло, но открывать глаза и выбираться из-под тёплого одеяла не хотелось. Где-то поблизости от дивана, отбивая такты вечной мелодии времени, негромко тикали часы, от подушки исходил лёгкий аромат луговых цветов, и дремота цепкой паутиной снова стала окутывать сознание.

Обрывками кинофильма перед мысленным взором всплывали воспоминания о прошедшей ночи, всплывали и переплетались со сновидениями, ещё не успевшими растаять до конца. Вот Афродита, стыдливо прикрывающая наготу, волчком крутится на мягком ковре, улыбается Рите и заговорщицки шепчет: «Поцелуй его, поцелуй!», в дверях кухни появляется Сергей и долго-долго, бесконечно долго смотрит в глаза, этот взгляд зовёт, приказывает, ласкает… Снегурочка с чёрной чёлкой, извиваясь, танцует в полумраке комнаты и чревовещает, не размыкая губ: «Ты помнишь? Помнишь? Он тебя называл чайной розой! А ты? Сбежала, как дура!»

От этого неромантичного «дура» Рита окончательно проснулась.

Все мысли о нём. Сны о нём. Влюбилась? С первого взгляда? Нет, не с первого взгляда – с первого слова! Ещё тогда, осенью… Не сознавалась сама себе, но думала, думала о том, что где-то ходит мужчина, сказавший то, что не говорил никто и никогда.

Со стороны кухни послышались осторожные шаги. Нина Константиновна, стараясь не шуметь, собирала на стол завтрак. Валяться дальше в постели было бы просто неприлично. Рита с удовольствием потянулась, села на край дивана и быстро натянула на себя аккуратно сложенную на деревянном подлокотнике одежду.

– С добрым утром, тёть Нин!

– Проснулась, гулёна? Ну, как? Не обиделась, что я тебя к соседям спровадила?

– Да вы что! Нет, конечно! Я так классно время провела, с Марой познакомилась…

– С Маринкой? Никитиной? Я её родителей тоже знаю. Ничего, хорошая девочка. Сейчас вон взрослая, красавица стала, а раньше-то вечно как пацанка во дворе бегала. А как тебе Серёжа?

Нина Константиновна спросила спокойно, не придавая никакой важности вопросу, но сердце у Риты со своего постоянного места подпрыгнуло к горлу – всё, что касалось Сергея, казалось значимым, особенным и она, совершив над собой неимоверное усилие, постаралась ответить как можно равнодушнее:

– А мы почти не общались… так, парой слов перекинулись…

– Странно… Он меня так уговаривал отпустить тебя в гости… А что ж ты не ешь ничего? Торт вчера даже не попробовала!

В этот момент в дверь постучали.

Неторопливо поднявшись со стула, Нина Константиновна направилась к входной двери, на ходу продолжая разговаривать с Ритой:

– Это свои. Чужие звонят обычно. Может, Люся уже приехала.

Слышно было, как щёлкал в повороте дверной замок, и тётя Нина с кем-то негромко переговаривалась. Второй голос явно был мужским. Рита внутренне вся напряглась, и шестое чувство её не обмануло – на кухню тётя Нина вернулась уже с Сергеем.

Он недавно вышел из душа и светлые, слегка волнистые волосы были влажными. Летом на солнце волосы выгорели почти добела и сейчас, в середине зимы, некоторые пряди ещё выглядели обесцвеченными. Голубой, под цвет глаз, джемпер выгодно подчёркивал рельефность мускулатуры – с фигурой и со вкусом у молодого человека было всё в порядке.

– Год хороший у нас с тобой, Ритуля, будет, – появлением соседа Нина Константиновна не была удивлена. – Примета такая есть – если в новом году первым мужчину встретишь, точно знай – повезёт. А он, видишь, сам явился, не запылился!

Лукавые искорки сверкнули в глазах Сергея. Он по-хозяйски придвинул ещё один стул к столу, удобно сел и только тогда заговорил своим бархатным голосом:

– Я, собственно, за помощью пришёл, но и от тортика не откажусь!

– Ой, какие мы с утра деловые! – притворно заворчала тётя Нина и уже другим тоном продолжила, – мать-то не приехала? Как по такой погоде из деревни добираться? Хоть бы догадалась там буран переждать, чего в этот город торопиться – на работу не скоро ещё!

– Не звонила пока. Сообразит, надеюсь, непогоду пересидеть. Не одна же она там… Лишь бы продуктов хватило.

Раньше, пока отец семейства не уехал в Америку, каждый Новый год Новиковы встречали на даче, в маленькой деревушке, расположенной в сорока километрах от города. Многочисленные друзья и коллеги по институту с удовольствием составляли им компанию – пожарить шашлыки на природе считалось большим шиком. Когда семья распалась на части, Серёжа только пошёл в школу, а Татьяна уже поступила в институт, и уезжать в Новый год на дачу показалось им делом хлопотным и ненужным. Семейная традиция стала понемногу уходить в прошлое, и вдруг в этом году Людмила заявила сыну, что хочет «тряхнуть стариной» вместе с сослуживцами. Сергей подозревал, что у матери появился ухажёр, но она молчала, и он с расспросами не лез.