Аномальный район

Ваня понял, что никакой опасности больше нет. Он быстро успокоился, вдыхая свежесть утренней красоты и безмятежности. Тут он вспомнил о вороне, о том, как она странно каркала, а потом с крыши что-то свалилось. Он побежал за дом, под окошком посмотреть. И чуть не наступил на ворону, она лежала с закрытыми глазами, поджав лапки. Сердце мальчика сжалось от жалости: «Эх, воронушка, что она с тобой сделала эта тень. Ну тень, теперь я с тобой разберусь.» Он осторожно поднял бесчувственную ворону. Надо было её похоронить. Закапывать не хотелось. Мальчик нашёл приметный куст, соорудил гнёздышко, положил в неё свою подругу и прикрыл ветками. Лишь после этого он сам ощутил тяжёлую усталость и уснул не раздеваясь.

* * *

Марья Николаевна что-то забеспокоилась. Сны какие-то лесные стала видеть и про Ваню вспоминает. Всё охала:

– Ох, что-то неладное у меня на душе. Не приключилось ли что с Ваняткой. Он же такой озорной, вечно в какую-нибудь историю попадёт.

– Да не бойсь, – успокаивал её Пётр Петрович, – дед-то надёжный.

А самому тоже передалось тревожное беспокойство от его жены, и он ходил из комнаты на кухню и обратно, мял папиросу, долго и основательно готовил её, затем выходил на лестничную площадку и курил.

– Слышь, Петруша, может письмо отнесёшь, пусть вертается Ванятка-то, довольно ему уж там.

Но Пётр Петрович не любил лишних, как он считал, женских хлопот и поэтому возражал:

– Угомонись, Марья, угомонись. Что ты сразу будоражишься?! Вот увидишь, всё будет как надо.

Как бы ни было, у Петра Петровича в качестве успокаивающего кредо в ходу всегда была эта фраза «всё будет, как надо». Но в этом и заключается сила его кредо – знать не обязательно, важно верить, что будет как надо. Жена чувствовала силу и справедливость этой веры и никогда не спорила с мужем. Ведь даже если что-то складывалось не так, то фраза всегда была устремлена в будущее, в котором всё будет, «как надо». С эти было трудно спорить.

* * *

Дед опять уходил надолго, он так и не спросил мальчика о вороне, исчезновения которой он не мог не заметить. А сам Ванюша был подавлен жалостью и чувством вины за произошедшее. Ведь это он уговорил ворону создать побольше шуму. Мог ли он знать, чем это обернётся?! Молчаливый дед, похоже, всё понимал, он лишь пристально посмотрел на Ванюшу каким-то особым тёплым взглядом, сочувственно и ушёл. Но почему он тогда уходил? Если всё понимал, то почему оставлял Ваню одного наедине со страшной тенью, наедине со страхом? Конечно если бы дед не ушёл, то и бояться было бы нечего, но тогда и тень не пришла бы. Ваня смутно понимал, что должен победить тень сам, иначе она всегда будет преследовать его. Он вдруг понял, почему в окрýге пропадали дети. Ведь лес рядом. Эта тень забирала их. Значит он должен победить тень, чтобы защитить других малышей, за которых он всегда заступался. Вот что значит быть по-настоящему сильным и храбрым. Это значит пересилить свой страх и сражаться до победы. А пререкаться с учителями, грубить им, насмехаться над одноклассниками, устанавливая свою власть, всё это только показуха. Это всё тот же спрятанный страх. А здесь в лесном одиночестве его некуда прятать и не на ком утверждаться. Вот и ворону, свою новую подругу подвёл, потому что сам испугался вступить в открытый бой.

Такие мысли укрепили мальчика, он обрёл ещё бòльшую решимость. Теперь отступать было некуда. Даже пришло доселе неведанное необычное спокойствие, как перед последним боем, когда приходится сказать себе: «Вперёд и будь что будет!»

Когда часы пробили полночь и появились огоньки на окошке, Ваня даже поприветствовал их: «Ага, привет, ну что начнём!» Вооружённый кочергой он спокойно, почти открыто подошёл к окну и отчётливо увидел убегающий силуэт тени. Он сильно разволновался. Человек это или не человек? Кто это? Он ничего подобного не видел. Силуэт походил на какого-то сказочного духа.

– Этого ещё не хватало! Кто-то меня явно дурачит. – Подумал Ваня, в духов он не верил, считал, что они только в сказках, чтобы детей пугать.

В этот момент дверь подёргалась, затем зашевелился крюк сам по себе. Ване стало не по себе от такого нахальства. Этого он никак понять не мог и ещё больше обозлился на неведомого фокусника. Ведь всё непонятное после страха вызывает злобу, хочется отыграться, чтобы скрыть свой страх. Ваня ринулся к двери, сам сбросил крюк и ногой открыл дверь. Им владело смешанное чувство, но прежнего безотчётного страха уже не было. Он выскочил на крыльцо. В 20-ти шагах от него быстро убегал к кустарнику тёмно-синий силуэт. Даже не убегал, а плыл по воздуху. Это была ведьма. Длинные лохматые волосы развевались по ветру, которого не было в ночной тиши, по крайней мере совершенно не ощущалось. Полупрозрачное тело, переходящее в развивающуюся внизу одежду, похожую на накинутую мантию, уплывало в кусты. Ваня смотрел как заворожённый. Он ещё не успел как следует испугаться, поскольку всё ещё не мог понять, не мог до конца поверить в происходящее. Ведьма никак не укладывалась в его голове. Из-за избушки почти неслышными шагами выбежала собака. Откуда собака? Нет, это не собака, – волк. Он остановился и уставился на Ваню своими зелёными глазами. Волк не был страшнее ведьмы, но Ваня не знал, что с ним делать. Его сознание ухватилось за спасительное и привычное представление о собаке, и Ваня почти бессознательно, машинально указал рукой в сторону кустарника и отдал команду:

– Фас. Взять. Взять её! Фас!

Вдруг волк оскалил зубы, зарычал и, подчинившись команде, устремился за ведьмой. Вот он исчез в кустах. С замиранием Ваня ожидал, что же будет. Из кустов что-то выскочило и стало двигаться навстречу мальчику.

Ваня шире раскрыл глаза, ужас овладел им, пройдя холодной дрожью по коже. Это бежал заблеявший неправдоподобно воздушно-белый барашек. И это всё, что осталось от волка?! Барашек бежал и блеял, будто жаловался:

– Что ты со мной сделал?

Ваня затрясся от ужаса, до него наконец дошло, что всё происходит по-настоящему. Всё. Ведьма, волк, барашек – всё настоящее. Он услышал стук своих зубов и бросился в избушку. Судорожно закрыл дверь на крюк. В голове гудело, он перестал что-либо соображать. Был один только страх, сильный концентрированный страх, доходящий внутри до парализующего чувства ужаса. Было явное ощущение, что даже волосы на голове встали дыбом. Ваня замер в ожидании, занося над головой кочергу для удара. Дверь подёргалась. Затем зашевелился крюк.

– Ну, сейчас… – пронеслось в голове у Вани. Но дальше ничего не последовало. Попытки открыть дверь прекратились и всё стихло. Ваня вслушивался в тишину, ожидая новых действий. Но произошло то, чего мальчик никак не ожидал. С сильным шумом от мощного порыва ветра распахнулись створки окна, и в него подобно дыму вошёл тёмно-синий силуэт ведьмы. Она плавно приближалась. Огненно-красные глаза прожигали ужасом насквозь и заставляли столбенеть каждого. Этим ужасом она парализовала свою жертву. Ваня замер, не в силах и шевельнуться. Ведьма протянула свои синюшные неправдоподобно длинные руки со звериными когтями на пальцах. Её жуткая образина с крючковатым щербатым носом выражала злорадную улыбку, обнажавшую жёлтые клыки. Когтистые руки впились мальчику в горло. Он задрожал. От дыхания ведьмы веяло мертвечиной. Ваня стал задыхаться.

– Неужели это всё? Конец? – Он в одно мгновенье вспомнил свою жизнь: радостную, весёлую, беззаботную, легкомысленную и оттого гладкую, но и беспокойную, не приносящую удовлетворения. Вспомнил друзей, которых ему нравилось подавлять своей властью, учителей, которых обманывал, грубил им, потому что боялся унижения. Боялся потерять авторитет и власть, завоёванное положение. Боялся, что будет обнажён и разоблачён, что вдруг окажется никем, во всяком случае не тем, кого из себя мнит. Вспомнил родителей, к которым он относился достаточно безразлично, как к приложению к его непонятной, уже далеко не детской, но ещё не взрослой жизни. И вот теперь он никто, потому что раздавлен ужасом и умирает в полном бессилии. Неужели он так и жил никем. Тогда почему и зачем он жил? Тогда кем-то он всё-таки должен быть?! Кто же он?!

И тут Ваня почувствовал внутри себя приятное шевеление; какая-то светлая, тёплая сила цветком пробуждалась в нём. Это была ясная, ласкающая, жизнерадостная сила. Захотелось жить. Жить полно, как никогда прежде. Теперь он понял, что жить можно иначе, с ясностью, открыто. Жить без страха, с улыбкой.

Казалось, что дышать уже давно нечем, сознание помутилось и вот-вот исчезнет совсем. И в проснувшейся жажде новой бесстрашной жизни Ваня собрал всю волю, перехватил душащие его мерзкие руки и закричал:

– Не-е-ет!!

Он кричал ведьме, страху, смерти – всему, что мешало свободно дышать и жить. Но не крик, а что-то светлое, чистое, радостное вырвалось наружу…

И тут… Ваня проснулся. Именно проснулся от тяжёлого, кошмарного сна. Но проснулся он совершенно необычно. Помутившееся, меркнущее сознание вернулось и вспыхнуло новым ярким светом. Он открыл глаза. Страх исчез, чувствовалась сила пробудившейся жизни. Ведьма вдруг скорчилась, разжала цепкие пальцы, руки её ослабели, и она стала таять, как снег от жаркого солнца. Она пропала в никуда, растаяла, словно её и не было. И напротив, теперь стало ясно, что её больше не будет, потому что её приход больше не нужен, он уже ничего не изменит. От неё теперь можно было отмахнуться как от назойливой мухи. Ни одна ведьма не вытерпит такого отношения и исчезнет от стыда.

Ваня осмотрелся. Оказалось, что утро уже наступило. Вокруг было светлее, чем обычно, краски ярче и запахи отчётливее. Спать не хотелось. По телу разливалось бодрящее тепло. Он подмёл в избе, вынес мусор и тщательно вымыл пол. Затем всё протёр от пыли и снял из углов паутины с паучками. В избе приятно запахло свежестью.

* * *

На этом благополучном исходе можно было бы и завершить сказку. Однако надо же добавить что-то и от нынешнего времени, от нового времени. Ведь до сих пор, кроме последнего эпизода внутреннего пробуждения Вани, повествование основывалось на том тяжёлом давешнем сне, с которого я начал свой рассказ. Но как завершился кошмарный сон Ванюши, так завершился и мой авторский сон. Вспоминаю, как я консультировался у одного специалиста по аюрведической медицине. Он посмотрел мой гороскоп и сказал: «До сих пор ваша жизнь проходила как во сне». В конце концов мне удалось пробудиться для другой жизни. Более того, теперь очередь просыпаться от кошмарного сна подошла и для других людей. Поэтому хочется добавить к рассказу маленькое продолжение о другой ясной, светлой жизни.

* * *

Ванюше очень захотелось навести чистоту в избе. Он даже приготовил завтрак сам впервые в жизни. Очень захотелось позаботиться о дедушке Лёше, ведь скоро он придёт уставший и голодный после своей лесной работы. И всё у мальчика получалось легко, непринуждённо, он испытывал настоящее удовольствие от того, что делал. Ведь от чистоты и заботы о других и самому легче и теплее на душе. Именно этим чувством был движим Ванюша. Теперь его никто не заставлял что-то делать, и он никого не боялся.

Как не правы те, кто не верит в светлые чувства человека, считая, что его то и дело надо принуждать, наказывать. Не правы те, кто считает человека неисправимо ленивым и бездельником. Оказывается надо только раскрыться или пробудиться. А для этого надо перестать обманывать себя и других, надо побороть в себе страх, победить в себе ведьму. Тогда человек раскрывается в бесстрашии, и ему хочется жить чисто, красиво, свободно, созидательно. Какая тут может быть лень?! Ведь человеку хочется жить и созидать! Лень есть лишь тогда, когда человек боится жить свободно.

Дедушка Лёша действительно пришёл очень уставшим, но глаза его блестели радостью и теплом. Он издалека почуял приятный, аппетитный аромат только что приготовленной пищи. А ещё он уловил в этом аромате светлую перемену, произошедшую с Ванюшей, что и было самой приятной вестью.

Лёша уселся на пень к чугуну с варевом, молча покачал головой, крякнул и принялся наполнять свою миску. Как он ни силился, всё же не мог скрывать свои чувства и машинально с явным удовольствием втягивал носом тёплый ароматный пар. С таким же удовольствием он ел, то и дело облизывая ложку. Когда миска опустела, дед выскреб её дочиста, задумался в нерешительности, а потом вдруг решительно запустил ложку в чугунок и наложил себе вторую порцию. Ваня при этом ел, тихо и скромно поглядывая из-под бровей на реакцию деда. Когда тот принялся за вторую порцию, Ваня расплылся счастливой улыбкой.

Лёша так же тщательно вылизал ложку и выскреб миску, наконец насытившись. Тогда он весело подмигнул Ване и рукой поманил его к себе. Мальчик подошёл. Тогда дед Лёша ласково посмотрел ему в глаза и крепко обнял. Прижимая Ваню к своей щеке и нежно гладя его по волосам, он проговорил: «Ай, молодец». Ваня растрогался от нахлынувшей на него ласки, нежности, теплоты, которую он ещё никогда не испытывал, и расплакался на дедушкином плече. Дед вытер ему своим рукавом слёзы и сопли: «Ничего, теперь всё хорошо, всё хорошо, мальчик мой». Ваня вдруг посерьёзнел и сказал: «Воронушку жалко, не уберёг я её».

Дед внимательно, испытующе посмотрел на него и с сомнением спросил:

– А ты посмотрел, как она там? Может она того… проснулась? Поди-ка, взгляни.

Ваня изумился неожиданному предположению. А ведь и впрямь, всякое может быть. Он подошёл к месту захоронения, осторожно раздвинул кусты, разгрёб ветки, прикрывающие ворону и стал прислушиваться и присматриваться в надежде обнаружить признаки жизни. И… чудо… Кажется, у вороны дёрнулось веко. Точно! Вот оно подёргалось опять и глаз приоткрылся, затем закрылся вновь, словно не поверив тому, что он открылся. Через несколько мгновений глаз открылся вновь и завращался, убеждаясь, что всё происходит наяву и что бояться больше нечего. Тут ворона вскочила, встрепенулась, громко каркнула, словно хотела прокричать «ку-ка-ре-ку-у», вскочила Ване на плечо, клюнула его в щёку и шумно взлетела, громко каркая и хлопая крыльями. Она совершила несколько кругов почёта над избушкой, приземлилась Ване на плечо и принялась клевать его в щёку, будто собиралась непременно продолбить дырку. Но Ване не было больно, он был счастлив тем, что ворона тоже пробудилась от парализовавшего её страха, он знал, что у неё просто такая манера целоваться от радости, вот она и клюётся мягко и нежно.

На следующий день дедушка Лёша, вновь обнял Ваню и сказал ему:

– Вот и всё. Пришло время прощаться, мальчик мой. Тебе пора возвращаться домой, жить среди людей. А я с вороной теперь ухожу насовсем в иные дремучие леса. Я своё дело здесь выполнил. Передавай мой последний привет своим маме и папе, и пусть меня больше не ищут. Так и передай, что я ушёл. Ну, ступай, Ванюша. Тропинка сама приведёт тебя к дому. Иди, не мешкай.

Ворона тоже одобрительно каркнула на прощанье и, закрыв глаза, уткнулась клювом в косматую бороду деда, чтобы больше не затягивать тяжёлое прощание.

Ваня мешкать не стал. Он только сказал:

– Спасибо, дедушка. Прощайте. Я всегда буду помнить вас.

Затем он помахал им рукой и, решительно повернувшись, бодро зашагал по тропинке, уходящий в глубокий лес. Он даже ни разу не обернулся.

* * *

Родители очень обрадовались возвращению сына здорового и невредимого. Пётр Петрович удовлетворительно заметил:

– Ну вот, я же говорил, что дед надёжный.

Ваня рассказал, что дедушка Лёша велел передать последний привет и сообщить, что он ушёл насовсем.

– Видно, помирать задумал, – предположил отец и добавил: – А жаль, пожил бы ещё, надёжный был дед.

Отец сразу заметил в сыне какую-то положительную перемену. Ему показалось, что Иван тоже стал надёжным, будто дед Лёша передал ему эту свою надёжность. Ваня порой озадачивал и удивлял родителей своей уверенностью в суждениях и недетской мудростью. Пётр Петрович удивляясь то и дело качал головой и мысленно произносил:

– М-да, надёжный был дед.

Сын стал активным, деятельным, быстрее матери стал прибираться в квартире, отчего Марья Николаевна начинала чувствовать себя неловко. Она пыталась остановить Ваню:

– Оставь, сынок, я сама всё сделаю, а ты отдыхай, уроками вот займись.

На это Ваня твёрдо отвечал:

– Уроки у меня готовы, а уборка мне на пользу, люблю, чтоб чисто было и порядок был. Так и на душе легче.

– Надо же, на душе легче, – задумывалась мать, – и откуда у него это?

Однажды Ваня серьёзно озадачил отца неожиданным признанием:

– Знаешь, папа, а я курить бросил, совсем. Я понял, что курят от страха и слабоволия, а я теперь сильный.

Пётр Петрович так рот и раскрыл и покраснел до ушей. После этого он стеснялся курить даже на лестничной площадке, чтобы Иван не заметил. Уж очень сильно въелись Ванины слова.

– Что же это, Ваня сильный, а я что слабак что ли?

Постепенно ситуация в доме стала странным образом складываться наоборот, чем прежде. Теперь родители начали всё больше учиться у Вани, перенимая все черты его характера. Как не перенять, ведь нельзя же было быть слабее сына.

В школе среди одноклассников авторитет Вани вырос ещё больше. Теперь пацаны стали восхищаться его твёрдостью, справедливостью, уважительным отношением. Они перестали его бояться, как боялись раньше из-за того, что он мог кого-либо унизить. Теперь напротив, Иван сам относился к ним с уважением и другим не позволял никого унижать. Ведь сила в достоинстве человека. А сильные люди – это красивые люди, честные, благородные. Все пацаны как один бросили курить. Как оказалось, в этом вовсе нет ничего интересного и даже ничего кайфового – одна дурость. Куда приятнее дышать чистыми лёгкими и свежим воздухом. «Курилка» – это прозвище стало самым зазорным клеймом. Это значит слабак, квашня и размазня – даже курить бросить не может. Надо ведь воспитывать сильную волю. Решил не курить, значит, всё – навсегда, чтобы даже мысли не возникало, вот это будет сила. И интересно получалось, что таким волевым решением можно добиться всего.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.