В бой идут… Книга вторая

И он небрежно кивнул в нашу сторону.

– Как это, интересно, у них получится? – опять эта гнутая бровь. Как она это делает? – Силой заставят?

– Почему силой? Программно заставят, как же еще? Мы с вами в виртуальности, Яковлева, не забывай.

– Вы про… – она, кажется, догадалась.

– Да, да. Нейроинтерфейсы. – подтвердил директор. – Поскольку вы с вашими тренерами не связаны договорными отношениями, вас, собственно, вообще ничего не связывает, мы немного расширили их полномочия. С помощью этих обручей они смогут не только отслеживать ваше состояние, и динамику вашего развития, но и призывать вас на тренировку и, соответственно, отпускать. Примерно как петов.

Директор с ненавистью – я был готов поклясться, что именно с ненавистью – посмотрел на Пирсингованую и с нажимом закончил:

– Это виртуальность, Яковлева, не забывай. А вы все – табула раса, из которых тренерам еще только предстоит сделать полноценных участников турнира. И руководство колледжа, как вы понимаете, обязано обеспечить студентам надлежащий уровень подготовки. Особенно таким выпускникам, как вы.

Пирсингованая молчала – она с силой дергала за обруч, пытаясь его снять. Убедившись в бесплотности этих попыток, она змеей прошипела:

– Вот как, значит?! Как щеночка, на поводок?!

И выскочила за дверь.

Директор развел руками и подытожил:

– Все могут быть свободны. Напоминаю, тестовые аккаунты вы сможете завести только завтра, но уже сегодня в библиотеке можно получить справки и гайды по доступным вам воинским классам. Настоятельно рекомендую воспользоваться этой возможностью, тренер-тренером, но лучше и самому представление иметь.

Как и положено в школе, финальные слова он произносил уже в пустой аудитории. Дети, естественно, сорвались с места сразу же после слова «свободны».

Остались только взрослые. Директор безразлично мазнул по нам взглядом:

– Вы тоже можете идти. Константин Сергеевич, – он кивнул в сторону Лошадиной Морды, – покажет вам ваши комнаты.

– Владимир Иванович, – вдруг подала голос Сергеевна, – а мы можем ознакомиться с личными делами своих подопечных?

– А зачем вам? – непритворно удивился ректор. – Впрочем, я не возражаю. С этим тоже к Константину Сергеевичу. Пойдемте, Илья Семенович.

Лошадиная Морда встал, коротко кивнул нам и направился к выходу.

Мы двинулись за ним.

***

Мы долго шли куда-то вниз, Митрич даже пробурчал:

– Оказывается, здесь еще и учителя в подвалах обитают, а не только скелеты в цепях.

– На себя посмотри! – мгновенно сориентировалась Семеновна. – Морда пустоглазая!

Митрич, который все время забывал, как он сейчас выглядит, только крякнул от досады. А наш провожатый, не проронивший до сих пор ни слова, наконец-таки разомкнул уста:

– Учителя живут наверху. А внизу не только скелеты, но и архивы. Вам же вроде личные дела нужны были? Кстати, мы пришли.

И впрямь – прямо перед нами была дверь с табличкой «Архив». За дверью тезка Станиславского немедленно уселся за стол с терминалом и, щелкая клавишами, поинтересовался:

– Если не секрет, зачем вам личные дела? Там ведь общедоступной информации – едва ли не только фамилия-имя-отчество. Все остальное – извините, тайна личности. К тому же они несовершеннолетние, так что на раскрытие личной информации требуется не только их разрешение, но и их родителей тоже.

– А что же делать? – непритворно огорчился Митрич.

– Ну… – протянул наш сопровождающий, – Можно, например, у меня спросить. Я все-таки их классный наставник.

– Спасибо вам заранее, – наша Снежная Королева опять включила мурчащую кошку, – мы непременно воспользуемся вашим щедрым предложением, но прежде можно один вопрос в сторону? Константин Сергеевич, скажите пожалуйста, кто составлял опросник для директора, когда он нас, скажем так, коллективу представлял?

Лошадиная Морда внимательно посмотрел на Сергеевну, достал из нагрудного кармана очки, надел их и стал похож на грустную лошадь в очках[3]. Немного помолчал, и, наконец, ответил:

– Я, конечно. А почему вы спрашиваете?

– Видите ли, – пояснила экс-директорша, – ваш директор, безусловно, неглупый человек, но он и впрямь считает нас группой никчемных маразматиков. Меж тем человек, составивший эти вопросы, очень неплохо знает всю нашу компанию: точно понимает, что надо обязательно спросить, а где нужно остановиться. В общем – не надо сильно большого ума, чтобы понять – директора кто-то разыграл «втемную», кто-то, кому непременно надо было представить нас именно подобным образом. И закономерно возникает следующий вопрос – а кому этот таинственный человек хотел представить нас бесполезными балбесами? Директору? Председателю Попечительского совета? Взбунтовавшейся группе школьников? Или, напротив, школьникам, оставшимся лояльными к школьной администрации? Следующий вопрос – зачем он сделал, что это дает ему и чем это грозит нам?

– Стоп-стоп-стоп!!! – перебил ее Константин Сергеевич и вдруг неожиданно улыбнулся. – Я уже вижу, что репутацию на редкость въедливой и умной стервы, которая у вас уже потихоньку появляется в «Альтернативном мире», вы заработали не случайно. Вы прекрасно понимаете, что задаете слишком много вопросов, и у меня возникает встречный вопрос – а почему все эти вопросы вы не задаете себе мысленно, а произносите вслух? Давайте так – я пока не готов играть в эту игру, поэтому ограничусь ответом на первый вопрос, все равно вы бы скоро узнали.

Мы с Александром, он же волшебник Селим, несмотря на солидную разницу в возрасте, очень хорошие приятели. Так уж вышло, что в колледже именно я непосредственно занимаюсь Турниром. Александр же, как вы наверняка знаете, с самого начала замкнул на себя набор тренеров для воспитанников, а потом и вовсе стал обеспечивать все вопросы, связанные с взаимодействием «Лиги молодых львов» и «Альтернативного мира». Обычное, знаете ли, дело – Илья Семенович и Владимир Иванович курируют Турнир, то есть решают стратегические вопросы. А вот непосредственное обеспечение мероприятия, работа, как говорится, в поле, валится на менеджеров среднего звена, говоря предметно – на нас с Александром. С ним оказалось приятно работать, несмотря на некоторые его странности, и мы за эти четыре года хорошо сдружились. И видео ваших похождений мы вместе смотрели – очень смешно! И ваши кандидатуры у начальства вместе согласовали: он со своей стороны подтолкнул, я со своей тоже немного подработал.

Что же касается остальных ваших остальных вопросов… – классный наставник в задумчивости потер мочку уха, – будем считать, что я их не расслышал. И не сочтите за бестактность, но все-таки последуйте моему совету – не лезьте вы в это дело. Не стоит интересоваться скелетами в шкафах руководства колледжа. У вас на этот турнир завязан более чем серьезный для вас квест – лучше сосредоточьтесь на нем. Это для всех будет лучше. Хорошо?

И он вновь улыбнулся своей странной улыбкой грустной лошади.

Светлана молчала. Константин Сергеевич пристально смотрел на нее, явно ожидая ответа. Секунды тикали.

Наконец, Светлана ответила:

– Я могу вам пообещать, что не полезу в это дело из праздного любопытства. Но, как вы правильно сказали, у нас на этот турнир завязан очень важный квест, который, собственно, и определит нашу дальнейшую судьбу в «Альтернативном мире». И если мне покажется, что успех выполнения квеста так или иначе связан с вашими тайнами мадридского двора – я оставляю за собой право отменить обещание не лезть не в свое дело. В силу того, что дело уже станет моим. Договорились?

– Договорились! – мягко улыбнулся классный. – Ну а теперь, если вы не против, я все-таки поработаю архивной справкой и представлю ваших подопечных. Начну с начала – Татьяна Яковлева и Ольга Слынько (на голографическом экране появились фото Пирсингованой и Губастой).

Две некоронованные королевы колледжа и по этой самой причине – вечные соперницы, истово ненавидящие друг друга с первого курса. У них даже прозвища соответствующие: у Слынько – «Квин[4]», а Яковлеву зовут просто «Ро» – от «Роял[5]». Эти красавицы даже внешне похожи, и это послужило дополнительным катализатором конфликта. Причем похожи они не только внешне – у обеих очень влиятельные отцы, обе весьма неглупы. У обеих с младых ногтей[6] были все возможности и они активно этими возможностями пользовались, но при этом умудрились не избаловаться.Наконец, обе привыкли быть первой.

Они никогда не знали соперниц – до колледжа. Ну а здесь, как вы понимаете, нашла коса на камень. Для педагогов это был многолетний ужас – они грызлись постоянно, каждодневно и с чисто женским ожесточением. С первого же дня и до сегодняшнего момента. Если учесть, что каждая из них довольно быстро обзавелась целым шлейфом воздыхателей и поклонников, подруг, приятельниц и приживалок – и в эту постоянную грызню оказалась втянутой добрая половина контингента обучаемых… Сами понимаете, учителям эту парочку любить совершенно не за что. Не удивлюсь, если добрая половина моих коллег завела себе календари, где они вычеркивают дни, оставшиеся до их выпуска. По крайней мере, я именно так и сделал.

– Календарик – это не актуально! – встрял Митрич. – Надо было гибкий портновский метр купить и, начиная со стодневки, каждый день по сантиметру отрезать. У нас в армии всегда так делали!

– О, Господи, да кому интересно ваше казарменное народное творчество?! – зашипела Семеновна. – Вы, товарищ педагог, объясните лучше, как они в одной команде оказались?

– Да я, собственно, к этому и подвожу. Сколько я могу предположить, Турниру Выпускников эти две папины дочки придавали огромнейшее значение, ведь именно он должен был стать финальной точкой этого вечного соперничества. Согласитесь, нет лучше способа определить, кто же в итоге оказался первой, чем в результате прямого противостояния. Кто из них кого убьет на турнире – тот и окажется Истинной Королевой, разоблачившей самозванку. Поэтому обе готовились к турниру практически весь последний год. К выпускному балу так не готовятся, как эти две взрослеющие королевы шли к финальной драке.

Они изучили все находящиеся в открытом доступе гайды по прокачке персонажей в «Альтернативном мире» и мануалы по ведению боевых действий. Но, как вы понимаете, этого совершенно недостаточно – в общедоступных гайдах нет и четверти необходимой информации, настоящие секреты прокачки никто никогда не светит. Поэтому они перебрали всех возможных тренеров по косточкам, пересмотрели все видеоролики в Сети, нанимали сталкеров и засылали их в «Альтернативный мир» в поисках малоизвестных крутых бойцов. Но и это еще не все. Весь год они подбирали из своих клевретов идеальную команду, нет – Идеальную Команду. Несмотря на то, что каждый год задания на Турнире абсолютно новые, они весь год терзали выпускников прошлых лет и в итоге знали о прошедших турнирах все.

Даже боюсь предположить, во что их родителям обошлась вся эта подготовка. Но материальные траты – пустяк по сравнению с их психологическим состоянием. Ведь, по сути – каждая пошла ва-банк, сделала ставку на все, что у нее есть. Проигрыш и для той, и для другой станет тяжелейшей психологической травмой, и я, как педагог, жду окончания Турнира с ужасом. Именно с ужасом, я не утрирую – проигравшей понадобится целая бригада хороших психологов, чтобы вывести ее из тяжелейшего шока.

– Я все понял, это навсегда! – Митрич опустил свои пустые глазницы долу. – Со времен моей родной средней школы № 3 имени 30-летия Республики ничего не изменилось. Это профессиональное – все учителя могут говорить часами, но так и не дойти до сути. Нам не судьба узнать – почему они оказались в одной команде.

– Терпение, мой дорогой фальшивый скелет, терпение! – прервала его Семеновна. – Сколько я понимаю, докладчик уже добрался до этого драматического момента.

Классный воспитатель лишь благодарно ей кивнул и продолжил:

– Две недели назад полиция задержала отца Яковлевой, как ходят упорные слухи – с железобетонными доказательствами. Отец временно отстранен от должности, сейчас находится под домашним арестом, и – самое страшное для Ро – счета всех членов семьи заблокированы до окончания следствия. Разрешено еженедельно снимать только определенную сумму на жизнь, весьма, кстати, скромную. В общем, о найме тренера не может быть и речи.

– Мда, попала девочка… – протянула Светлана. – А родители ее что?

– А что родители, что они могут? – махнул рукой Константин Сергеевич. – Отец теперь даже не «сбитый летчик», а практически прокаженный. Сколько я понимаю, они сейчас ежедневно наблюдают эпическую картину «Крысы спешно бегут с корабля, отталкивая друг друга». Мать приезжала, рыдала у меня на плече в кабинете директора, умоляла дать дочери возможность закончить и получить диплом. Мало ли, мол, как потом сложится, а диплом «Лиги…» – это всегда диплом «Лиги…». Проблема еще и в том, что наш виртуальный мирок – всего лишь зеркальное отражение реального мира, всей-то и разницы, что у нас «сбитым летчиком» стала Татьяна.

От нее тоже отвернулась практически вся ее команда, а предательство друзей щедро приправили радостью врагов.

Классный тяжело вздохнул.

– С ее характером сейчас от желающих свести счеты отбою нет, начиная от завистливых младшеклассниц, и заканчивая… – он неопределенно ткнул пальцем вверх. – Но самым большим ударом это, конечно, стало для Ольги.

– В смысле для Ольги?! – удивился я. – Ей-то, наоборот, радоваться надо – победа ей теперь практически гарантирована!

Обе наши дамы посмотрели на меня с жалостью.

_____________

[1] «Я не такая, я жду трамвая» – фраза из стишка, ставшая поговоркой. Стишок был про девушку, стоявшую на обочине, которую приняли понятно за кого. Заканчивался стишок так: «Я не такая, я жду трамвая/Хотя погодите, сколько дадите?».

[2] См. примечание № 11 в Зачине.

[3] Сперва думал, что этот образ я придумал сам, а потом вспомнил, что такой персонаж был в замечательной сказке Вениамина Каверина «Много хороших людей и один завистник».

[4] Queen (англ.) – королева.

[5] Royal (англ.) – королевский, царский, царственный, монарший.

[6] Выражение «от младых ногтей» очень давнее и в современный язык пришло из древнерусской литературы. Встречается в памятнике литературы XII в. «Послание Никифора, митрополита Киевского, великому князю Вододимиру» («из млад ногтий очисти») и в «Повести от Ульянии Муромской» («от младых ногтей Бога возлюби»). Смысл выражения раскрывает его версия, которую употребил И. А. Крылов в первой редакции своей басни «Старик и трое молодых» (1807): «К трудам от мягких я ногтей моих привык». По сути, другой вариант пресловутых «детских пяточек» от Никиты Михалкова.

Глава 5

– Ты, Мить, и впрямь дурак! – безаппеляционно заявила грубая Семеновна. – Впрочем, все вы, мужики, пеньки непонимающие. Объясняю на понятном тебе примере. Готовился ты к спортивным соревнованиям, типа Олимпиады, несколько лет. Каждый день вкалывал, ничего другого в жизни не видел, все на это положил. Настроился на долгую и тяжкую битву, не ел, ни пил, к ней готовился. А за день от отъезда к тебе заходит тренер, чай пьет, и, уже уходя, в прихожей вспоминает: «Да, совсем забыл, тебе там победу присудили – за неявкой соперника. Так что ехать никуда не надо, я тебе тут на тумбочке медальку положу». Много тебе радости от той медальки будет?

– Именно так, – кивнул учитель. – На Слынько тогда смотреть страшно было – лица на ребенке не было. Она день так проходила, а вечером заявилась к Яковлевой в комнату, одна, без свиты. Всех оттуда выперла, и они часа три о чем-то беседы беседовали. Едва ли не первый раз за весь период обучения наедине пообщались.

А наутро обе и пришли к директору с заявлением о бесплатных тренерах. И где они только это положение выкопали! Наверняка, когда в период подготовки всю теорию наизусть зубрили. Я так понимаю, они и так, и сяк прикинули, и поняли, что это единственный способ им оказаться на Турнире в равных условиях и обеспечить себе честную победу или поражение. Пусть друг с другом сразиться не получилось – слишком в разных условиях они будут – но можно сражаться плечом к плечу. А потом посчитать, чей вклад в команду весомей будет. Кто больше, например, фрагов[1] набьет – тот и победил. И эту победу не оспоришь – она честная.

Говорю же – они не дуры. Но упертые – я вас умоляю. И соперничество это им весь мозг съело. Подростки же еще. По-моему, Татьяна больше не об отце плакала, а о том, что Турнир у нее сорвался, по сути.

– Все понятно, – вмешалась Светлана. – А команду они как набрать умудрились?

– Я же говорю – упертые как мама дорогая. Они, если потребовалось бы, чайной ложкой котлован под многоэтажный дом выкопали бы, что им та команда. Хотя да, еще троих найти было весьма непросто. У англичан, по-моему, есть поговорка, точно уже не воспроизведу, но по смыслу: неважно, какие оценки у тебя в дипломе, куда важнее, в какой университетской спортивной команде ты выступал. Грубо говоря – заведенные связи важнее оценок или престиж имеет значение. А Турнир более чем престижен. Если два наших выпускника встречаются, первое, что они друг у друга спрашивают: «Ты каким в своем выпуске закончил?». И называемая в ответ цифра – это вовсе не его показатель по среднему баллу оценок. Это место, которое его команда заняла в Турнире. А уж фамилии двадцати победителей любой студент или выпускник «Лиги молодых львов» знает наизусть как «Отче наш[2]». Ну и возможность, пусть больше теоретическая, быть допущенным в «Альт», которым они все грезят и бредят! Да не просто так допущенным, а обладателем уникального достижения! В общем, что там говорить – шансов набрать команду у нашей парочки врагинь практически не было!

– Но… – вопросительно подсказала Светлана.

– Но им повезло. В этом году выпускаются несколько не совсем обычных выпускников, и наши королевны свой шанс использовали на сто процентов. Давайте, с вашего позволения, я продолжу представление ваших подопечных.

***

На экране появился портрет Рыжей.

– Аглая Леонидова, несчастный ребенок неадекватной мамы. Маменька ее, как это часто бывает, через ребенка реализует себя, пытается воплотить в жизнь все свои несбывшиеся мечты, а мнение субъекта воплощения ее не очень и интересует. Она вбила себе в голову, что ее доченька должна получить лучшее образование в стране, вот и затолкала ее сюда. Проблема в том, что ей наш колледж – ну совсем не по деньгам. Спору нет, у себя в Дальнереченске, или как там родной город нашего Патрика называется, мама – самый крутой коммерсант.

– Патрика? – переспросила Светлана.

– Да, партийная кличка у нее – Патрик. Из-за цвета волос, естественно.

Мы задумались.

– Это в смысле «все ирландцы – рыжие[3]»? – предположил я.

– Господь с вами, кличку она из дома принесла, а откуда в Дальнереченске ирландцы? Все проще – раз рыжая, значит лиса, раз лиса – значит Патрикеевна, Патрикеевна длинно – поэтому Патрик.

– Квин, Роял и Патрик – перечислила Семеновна. – Педагог, тебе не кажется, что с женскими кличками какой-то гормональный сбой произошел?

– Ничего страшного, зато у обоих мальчишек клички женского рода, – улыбнулся классный. – На чем я остановился? Да, на маме – владычице Дальнереченска. В общем, весь город под ней ходит, даже мэра своего поставила. Знакомый, думаю, вам типаж, эдакая крестная мама уездного масштаба из цикла «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Проблема в том, что по меркам нашего колледжа что мама, что Аглая, что бомж на вокзале – все примерно одинаковые нищеброды, а Дальнереченск, где вся эта компания проживает – дырка в заднице планеты. Ну и отношение к ребенку соответственное, дети – они же куда более жестокие, нежели взрослые: «Патрик, а что у вас в клубах диджеи ставят? Шансон года, наверное? Га-га-га… Патрик, а блокбастеры у вас, наверное, до сих пор в 3D показывают, да? Гы-гы-гы». К тому же сами понимаете, торговля всякими виртуальными штучками в нашем колледже процветает, а у Аглаи тупо денег никогда нет. Мама и так вкладывается через край, практически вся прибыль с дальнереченской торговли прямиком на счета нашего колледжа уходит. «Какие деньги, доча, ты что?! Я и так все в твое обучение вкладываю, все ради тебя, а ты… Что ты орешь, это ты матери вместо спасибо? Нет, ты будешь там учиться, а я сказала – будешь!». В общем, говорю же – несчастный ребенок. Ни счастья, ни подруг, ни мальчиков. В прошлом году, правда, подкатил к ней один, она аж расцвела от счастья…

Он обреченно махнул рукой.

– Куда там. Родители прознали, вставили отпрыску по первое число, а он говнюк оказался – взял и в самом деле отвалил. Она аж черная ходила, я за нее всерьез боялся. Но ничего, пережила. Она крепкая девочка, хоть и озлобленная, конечно, на весь мир.

Ну, с ней понятно – там ни о каком нормальном тренере с самого начала речь не шла. Максимум – маменька бы нашла какого-нибудь задолжавшего ей коммерсанта, имеющего аккаунт в «Альте», да заставила тренером отрабатывать. В общем, Патрика уговорить было, думаю, нетрудно. Сами посудите – всю жизнь ты здесь никто и звать никак, а тут к тебе две королевы колледжа приходят на поклон. К тому же, подозреваю, Ольга им еще и заплатила за вступление в команду. Насчет Петьки не уверен, а вот Патрик и Плюха от денег точно не откажутся.

– Я так понял, мы уже к мужикам переходим? – уточнил Митрич.

– Именно так, – подтвердил педагог, выводя на экран портрет рослого толстяка. – Прошу любить и жаловать, Петр Охлопков, более известный как «Петька-пара». Почему «Петька-пара» – понятия не имею, учится он вполне нормально, хоть и не отличник, конечно. Говорят, это из какой-то древней книжки, но я не читал.

– Я читал[4], – вмешался я, но учитель моими знаниями не заинтересовался. Как истинный педагог, он очень не любил, когда его перебивали, поэтому одарил меня суровым взглядом.

– Так вот, если Патрик пошла в команду по бедности, то Пара – из-за лени. Петька – феноменальный, я бы даже сказал – паталогический лентяй. По-хорошему, его уже сто раз должны были выгнать из колледжа, несколько подобных лодырей уже вылетели, но этот, как видите, дотянул до выпуска. Причина проста – как я уже сказал, учится он вполне прилично. Здесь, кстати, у каждого ученика своя история, некоторые вполне на роман потянут, а у Петьки история – получше чем у многих. У него нормальная семья, папе палец в рот не клади, он свое всегда урвет. Урвал, прорвался, и поднялся весьма высоко. В отличие от многих коллег-олигархов, старую жену не бросил. Жена – классическая филологиня, удачно вышедшая замуж. В жизни ни дня не работала, всю жизнь у мужа за спиной, обеспечивала тыл. Петька – поздний и единственный ребенок, оба родителя на него, естественно, не надышатся. Сынок сызмальства ни в чем отказа не знал, все ему позволяли, что хотел – вот и упустили пацана. Потому что хотел он одного – лежать и спать. Хорошо, что мама-филологиня привычки молодости не утратила, и сынишку тоже на книжки подсадила. Вот и получается, что все, чего Петька хочет в жизни – это лежать, при этом спать или читать. Он и учится только потому, что от скуки учебники читает. Как маньяк – пока хотя бы несколько страниц глазами не перемелет, не заснет.

А так – и семья нормальная, и сам он парень неплохой. Добрый, веселый, никому зла не желает, но лодырь – невообразимый. Его и в классе любят, хоть и дразнят, конечно. Петьку, я думаю, именно на лени наши королевны и подловили, денег-то у папы хватает. Объяснили ему, что бесплатный тренер всяко его гонять меньше будет, чем персональный, которому большие деньги плачены. Тот-то уж, чтобы за деньги отчитаться, спокойной жизни Петьке точно не даст!

– С Петькой понятно, – перебила учителя Сергеевна. – А последнего наши девицы-заговорщицы на чем завербовали? Неужели на нежных чувствах сыграли?

Педагог включил на экране портрет ушастого задохлика и рассеянно ответил:

– Господь с вами, Тарасик – и любовь? Это даже не смешно. Плюху на жадности завербовали. Плюха – это ведь сокращенное от «Плюшкин».

– Гы-гы, а я думал – плюхи он часто получает, – заржал Митрич. – Рожа у пацана такая… Специфическая. Кирпича просит, как в народе говорят, гы-гы.

– Случается и такое, врать не буду. Но в целом – прошу любить и жаловать, известный всему колледжу экономист-монетарист Плюха, он же Тарас Либерман. Либерман, правда, только последние три года, а до этого был Приходько. Паталогической жадности человек, из тех, что тонуть будет, но на крик «Давай руку!» не прореагирует. Ничего никогда никому не даст!

Тоже, надо сказать, по-своему несчастный пацан. История, в общем-то, обычная, житейская. Мама его тяжелым поведением никогда не отличалась, в эскорт-услугах работала, ну и залетела от богатого клиента. Подумала – и оставила ребенка, решила, что богатый папенька никак не даст родной кровиночке с голоду умереть, ну и она при ребенке свой бутерброд с икрой иметь будет. Вот только папа у Тарасика оказался скупердяем тем еще – у сыночка это генный набор играет. Сразу послал маменьку на три буквы, заявил, что на такой тупой развод он никогда не поведется, быть-то он был, не отрицает, но кого там в тот вечер в кокаиновом угаре только не было! В общем, сына категорически признавать не хотел, генетическую экспертизу оплачивать – тем более. Ну маменька и начала сама на экспертизу копить. Вот только копить эта попрыгунья-стрекоза никогда не умела, работать – тем более, а Лондон – город очень дорогой. Как они там вдвоем жили – даже не догадываюсь, но нехитрую истину «Бедность – это отвратительно» наш Тарасик выучил на пять баллов. Хорошо еще, на лето его дедушка с бабушкой в Винницу забирали, потому и язык не забыл, и витаминами хоть иногда подпитывался. Но все равно с голодухи только метр с кепкой и вырос. В общем, как мне его мама рассказывала, рачительность в Тарасике проснулась лет в пять. К восьми он уже знал, где что подешевле купить можно и восхищал всех владеющих окрестными магазинчиками арабов и пакистанцев непревзойденным умением торговаться. К десяти семейный бюджет де-факто вел уже он, а к двенадцати Тарасик скопил не экспертизу.