Орден

– Можно! Мы сейчас “в нейтрале”. Можете вообще состыкнуться, у нас есть стол свободный, он универсальный. Аврала нет, мы просто парням реактор догружаем. Василий с Тими там колдуют помаленьку, но проблем, тьфу-тьфу, никаких.

– Тогда мы на стыковку.

– Так и буэнвенидо! А кто у тебя стажер, Два по сто?

– Микка Райкконен, недавно к нам.

– Финн? Тогда еще и терветулоа, сеньор Райкконен!

– “Терветулоа” и “сеньор” – это жесть, – сказал Микка.

– Вот уж нет, – ответил Хулио, – Это жизнь. Наша жизнь.

***

– Уле-Эйнар Хейердал… Сеньор.

– Тур Бьорндален, сеньор.

– Жан-Клод Дюпон, будем знакомы, парни. “Сеньор” не обязателен, пиво – можно, на “ты” – запросто, а вот историю вашу хотелось бы поподробнее.

– Давай ты, Тур.

– Хорошо. Мы, ну то есть мы двое, потомки выживших с транспорта “Валгалла”, хотя в нашем селении есть много людей, летевших на самом транспорте. Он сначала сошел с курса, а потом разбился при посадке. Спаслись немногие, а оборудование так и вообще все накрылось. Помогло то, что все были фанатиками “эры викингов” – то есть кто-то что-то в чем-то обязательно смыслил. Примитивная агротехника, животноводство, кузнечное дело, прочее всякое и, конечно же, базовое мореплавание на самодельных деревянных кораблях. И рыболовство. Так и выжили. Мы же с Уле – “старейшины” селения, которых избирают из способных, наверно… Но молодых. Родившихся уже здесь. А придумал это – шаман, который, по сути, всеми по-настоящему и правит. Ну или как минимум правил до сего дня. Если Рамота нам поможет, мы его власть “прикрутим”. Хотя… Человек он нехороший, но его опыта у нас нет, это надо признать.

– Хороший ответ на мой вопрос, Тур. А если ты считаешь, что опыта маловато, кого бы ты хотел в советники? И ты, Уле?

– Рамоту! – хором ответили парни.

– Значит, так и сделаем. А шаман ваш – он, может, и не негодяй вовсе. Властолюбец – несомненно, но не факт, что действительно сволочь. Надо ему поговорить не с вами и не со мной, а… С коллегой. Многое станет яснее.

– С коллегой?

– Да. Имрын, ты еще с нами?

– Ну не сплю пока, если ты это имел ввиду, – послышался голос из комма, – Ты меня хочешь к переговорам подключить?

– Хочу.

– Жди полчаса. А летунам скажи – пусть пока патрулирование не прекращают и поля не снимают.

– То есть ты в курсе происходящего?

– Однако, да. Духи сказали. Ты ведь не удосужился!

– Ну извини.

– Ничего. Скоро буду. Бубен вот только прихвачу да в кухлянку переоденусь. Духи решать будут, не я, должен же уже понимать, Жан-Клод.

– Да я вроде как и понимаю.

– Сиди пиво пей. Юношей вон угости, вреда не будет.

Тур и Уле действительно успели выпить по стакану пива с Жан-Клодом, болтая о каких-то пустяках, когда рядом опустился еще один бот, тоже “высшей защиты”.Из него вышел малорослый узкоглазый человек в очень смешной куртке-не куртке, от которого… Веяло мощью. Запредельной. Набравшись опыта общения со своим шаманом, парни сразу поняли, кто перед ними. Только это было как свет солнца по сравнению с огоньком свечи. И они, не сговариваясь, уважительно поклонились новоприбывшему.

– О, а вы не без способностей! – весело сказал Лелекай, – Меня зовут Имрын, ваши имена я знаю. А как зовут вашего шамана?

– Фритьоф. Фритьоф Бьорнсен.

– Ох ты ж, ажне медвежий потомок, однако. Да только чуется мне, все одно он больше администратор сетей, чем шаман. Хотя… Я его понимаю.

– Понимаете… Сеньор?

– Конечно понимаю. Вас осталось немного, кто-то должен был стать шаманом. У него были самые сильные способности – он и стал. А что власти захотел – так если все кланяются, с чего не привыкнуть-то? Вот что у него с духами – на месте смотреть надо. Полетели?

– Куда?

– Так к шаману вашему. Поговорим.

– Вот прямо сейчас?

– А чего ждать, оленья жопа? Прямо сейчас. Тем более, что вы, вы оба, действительно не без способностей. Вас учить надо – а он не учит, власть свою бережет. Не дело это.

День Фритьофа Бьорнсена протекал почти тихо и практически безмятежно (ну появились какие-то пришельцы, но ему-то что до этого?), когда его будто ударили молотком по голове. С размаху. Он вдруг – резко, в одночасье, моментально – потерял всякую связь с духами предков. Она и была-то довольно слабой, “мерцающей” какой-то, а тут – как отрезало. Вообще. Честно сказать, Фритьоф испугался – а пугался он редко, и оттого это было еще неприятнее. Всем стало “не до него”. Двести лет можно было хоть как-то “достучаться” – и на тебе. Тишина. А потом на полянку перед его домом сел челнок. Военный. Высшей защиты, такие и в десанте, наверно, используют. Вооруженный до зубов. Но страх исходил не от него. Что-то, ну или кто-то в этом челноке… Это было вообще за гранью добра и зла. И тут Фритьоф с горечью подумал, что не быть ему больше шаманом. Потому что на планете появился Шаман. Настоящий. Не самоучка. Старый и опытный. И когда в его дверь постучали, он не спросил “Кто там?”. Он знал, кто.

***

– Здравия желаю, сеньор Два по сто! – сказал Петрович. Все знали, что до контракта с аргентинцами, а потом и с флотом Кортасара, Петрович много лет был техом причальных систем на одном из земных орбитальных терминалов, поэтому после переброски рабочих на верфь его “место службы” стало очевидным.

– Привет, Петрович! – Хулио пожал ему руку, – Давно не виделись! Вот, знакомься, это Микка.

– Здорово, Микка! – Петрович опять протянул руку, – Буэнвенидо! Недавно тут у нас?

– Спасибо. И да, неделя всего. А почему вас зовут Петрович? Это же, как я читал, по-русски отчество? Или я чего-то не понял?

– Да нет, все правильно. Просто так вышло, что по-русски, если отца твоего Петром звали, никто твоего имени в жисть не упомнит. Петрович ты – и все тут. Так уж вышло. А еще Петровичами называют крупных бакланов… Ты видел бакланов?

– Да, это птица такая морская.

– Ну вот посмотри на меня в профиль, – Петрович повернулся, – Ведь похож же.

– Ух ты! И действительно. Только клюва нет.

– Ну клюв мне без надобности, я все-таки не дятел, – загадочно пошутил Петрович, – И не надо ко мне на “вы”. У нас, как и в вашем флоте, все как в привычной тебе Финляндии, по-простому.

– Хорошо. А как тебя все-таки зовут?

– Максим я, если так-то. Эмиль сказал, ты верфью нашей интересовался?

– Да. Никогда раньше верфей не видел.

– Да и ты, Два по сто, только снаружи, наверно.

– Только снаружи, внутри бывал, но “на аврале”.

– Тогда пошли, камрады, покажу вам, что тут и как. Если интересно.

– Очень интересно! – сказал Микка.

– Да и я бы не отказался, первый раз вот так вот внутри, без спешки что бы – добавил Два по сто, – А пиво у вас есть?

– Как не быть! Найдем. Вот смотрите, мы на причальной палубе для малых бортов. Стыковки для крупных у нас нет, они или встают в ремзону, или – а что им тут делать?

– Это понятно.

– По соседству – отсек манипуляторов сортировки модулей, но он сейчас на консервации, естественно.

– Ну да, ясно, – ответил Два по сто.

– Погоди, а мне не ясно, – возразил Микка, – Что за модули?

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Ты обратил внимание, что у нашей верфи, если смотреть от жилого блока, где мы сейчас, “конечности” только с одной стороны?

– А могут быть и с двух?

– Даже должны. Жилой блок – по идее, центр симметричной конструкции, просто половина ее сейчас неактивна и свернута. А так-то – корабли ведь из модулей собирают. На одной стороне – готовые к сборке модули, на другой – сама сборка. Просто у нас сейчас только ремонт, поэтому и развернута только сборочная часть.

– То есть вы можете и строить корабли?

– Не строить. Собирать. Понимаешь, модули – это то, что можно наклепать в большом количестве, в том числе и в запас, “на склад”. Отдельные части кораблей. Они максимально унифицированы, и их производством занимаются огромные орбитальные заводы. Нет смысла строить завод ради пары десятков модулей, неинтересно получается. Их делают в огромных количествах, и обычно это государственные заводы, уж больно они велики и дороги. Зато потом даже самая маленькая верфь может заказать нужные модули и очень быстро собрать корабль – от малого грузовика до линкора. Мы, правда, линкор не сможем, размеров не хватит. Максимум крейсер.

– А просто построить, ну вот взять и сделать?

– Можно, но займет год или больше, и стоить такой корабль будет как целиком сделаный из алмаза или гиперкристалла. Бессмысленно. Грузовик или даже фрегат мы соберем за две недели, крейсер – за три-четыре. Это включая отладку. Большие верфи – там все еще быстрее, мы-то маленькие. Но это только если будут модули. А без них…

– Я думал, что корабли строят на верфях, с самого начала.

– Не, ты чего! Модульному строительству кораблей больше пятисот лет, сейчас по-другому уже и не делают.

– Не знал. А это что за дверь? Никогда не видел столько устрашающих наклеек – от “радиации” до “биологической опасности”. Что там?

– А, ну наклейки – это просто все, что парни додумались наклеить. А так-то там гальюн.

– Понятно, – сказал Два по сто, – Давай теперь Микке проектный пост покажем, ему интересно будет. Я, когда видел, впечатлился.

– Тогда пойдем на “трассу”, а то через кубрики команды долго топать придется.

– Будто там не придется.

– Ха! Сейчас увидишь, – они спустились на лифте и оказались в огромном тоннеле, тянувшемся вдоль всей “бочки” жилой части верфи, – Вот этого, Два по сто, и ты не видел. Транспортная магистраль для грузов, требующих атмосферы и прочего. Потому она и внутри. По краям, за переборками – склады для этих грузов.

– Ух ты, – сказал Микка, – Как много места. Можно фрегат запарковать.

– Фрегат? – задумался Петрович, – А что, пожалуй и поместится. Только обычный, не как у Натаниэля переросток. Тот не влезет, наверно.

– И как мы попадем в другой конец? – заинтересованно спросил Два по сто.

– Так в этом-то и фишка. Смотри, – активировав одного из грузовых ботов, Петрович отправил его куда-то в темный угол, и вскоре тот вернулся, таща на гравиподвесе стандартную малую платформу, к которой были привинчены четыре стула, – Конечно, перевозка людей грузовыми ботами запрещена. Но такси у нас тут нет, а каждый раз делать забег на пару километров – не набегаешься. Прошу садиться! Когда бот практически без нагрузки – он довольно быстрый.

Вскоре они добрались до противоположного конца тоннеля. Здесь платформы со стульями располагались в освещенном месте, и было их довольно много.

– А почему в конструкции не предусмотрено транспорта для людей, если есть такой тоннель? – спросил Микка, – Ведь и правда удобно, сел и поехал.

– Думаю, это просто инерция мышления, – ответил Два по сто, – На линкорах, например, транспортные тоннели есть, предназначены для быстрой переброски экипажа. То есть они как бы пассажирские, затем и задумывались. А тут тоннель грузовой. Ну, значит он для грузов. А люди будут пешком ходить “поверху”. Вообще, не встречал еще ни одного проекта, где было бы продумано буквально все. Что-нибудь да недодумано. Николай – ну это Рождественский который – как-то сказал, что крейсера аргентинской постройки “доведенные”, в отличие от русских, но на самом деле это не так. “Косяков” – что в проектировании, что в исполнении – может быть больше или меньше, но вообще не быть их не может.

– Эт точно! – усмехнулся Петрович, – Вот это святая правда. И так везде. У меня тут друг – спец по гиперсвязи. Говорит как-то – мол, канал “грязный”, постоянно муйня всякая лезет. Я спрашиваю – а убрать? Он отвечает – а ее нельзя убрать. Можно только попытаться получить приемлемо низкий уровень муйни.

– О! – засмеялся Два по сто, – “Приемлемо низкий уровень муйни” – это очень хороший научный термин. Годится и для штабной работы, кстати. Тырю цитату, Петрович, буду использовать на предполетных совещаниях. “Повторяю для командиров групп: ваша задача – в первую очередь обеспечить приемлемо низкий уровень муйни”. Звучит, а?

– А то! А теперь три палубы вверх – там и есть проектный пост.

На проектном посту, несмотря на довольно солидные размеры помещения, было уютно: из динамиков звучал какой-то древний, но от того не менее приятный блюз, в воздухе плавал дым хорошей сигары, а Эмиль Загоруйко цедил коньяк и рубился с искином верфи в какую-то игрушку, используя для этого главный монитор – без “погружения”, ведь оно бы сделало невозможными сигару и коньяк. На мониторе одни невообразимые монстры сражались с другими, столь же невообразимыми, но Эмиль, похоже, в них разбирался.

– Привет, парни! – сказал он, “воткнув паузу” в происходящее, – Рад видеть. А то скучно.

– А что загрузка реактора? – спросил Два по сто.

– Да Тими говорит, прошла настолько штатно, что просто ни о чем. До неприличия исправный фрегат, там и отвертку сунуть некуда. Тоска.

– Фрегат – и исправный?

– Ну, с точки зрения главного правила механика: “Работает – не трогай, трогать будешь когда сломается”. Там работает – все. Бортовые технари у фон Эмдена – это что-то с чем-то. Да и сами фрегаты ведь немецкие, у них ресурс – мы столько не проживем. Это гражданские леталки у немцев так себе, а военные – туши свет. Вечные, мать их.

– А как собирают корабли? – спросил Микка, – Это можно как-то увидеть? Или когда-то?

– Можно. Когда – точно не скажу, а теоретически – вот, смотри на монитор. Самое простое: транспорт для перевозки металлов, руды и прочего подобного, мы должны были собрать десяток таких, но обещанные Жан-Клодом модули пока не приехали, – Эмиль сменил картинку на мониторе, – Вот. Борт как бы разделен на двенадцать частей, это и есть модули. Видишь, зеленым покрашен только второй сегмент, там жилая зона. Герметизация остальных отсеков на рудовозе без надобности, он простой и прямой как рельс, его даже мы за неделю соберем.

– И тоже без транспорта для экипажа? Ведь жилой отсек в носу, а реактор и вся техника – на корме?

– А хорошая мысль. Можем “малый тоннель” добавить при сборке, если получится. Но в принципе – вот тебе основная идея постройки корабля. Он в разрезе либо пятиугольник, либо просто несущая ферма, к которой потом можно крепить все что угодно.

– А почему пятиугольник?

– Из-за особенностей распределения мощности гравитационных соленоидов и прочего. Так-то оптимальная форма корабля для вакуума – это шар. Но с точки зрения гравитации и расположения груза шар не настолько удобен. Поэтому корабли все-таки продольно-вытянутые, из-за груза и прочего, и пятиугольные в сечении, из-за внутренней гравитации. Движки – той же пятиугольной формы, поскольку так их легче размещать на пятиугольном корпусе, да и вообще, смотрятся они красиво. Галантерейно так.

– То есть никакого “мистического числа пять” нет? – удивленно спросил Микка, – Я много что про это слышал. “Таинственный пентагон космоса”, все такое.

– Да, баек напридумывали до такой-то матери. Но на самом деле – когда только изобрели сам соленоид, гравитационный в смысле, замерили его параметры и рассчитали корпус, где он будет максимально эффективен. Только и всего. Чистая механика и физика, остальное – байки.

– От оно как. Не знал. А крейсер покажете?

– Запросто, – картинка на мониторе сменилась, – Вот стандартный крейсер, это самый большой корбаль, что мы можем собрать. Обрати внимание, он без главного калибра. Чтобы установить рэйлганы, уже достроенному крейсеру придется выйти из верфи и опять войти, но носом вперед и на две трети – иначе нам не хватит манипуляторов. Маленькие мы, что ж поделать.

– Ну не такие уж и маленькие, – ответил Микка.

– Да и не большие. И на жилой палубе Ноев ковчег – каждой твари по паре, – грустно сказал Эмиль, – Видели ведь.

– Не видели, – сказал Петрович, – Я их в тоннеле прокатил.

– А, ну тогда вам скорее повезло. У нас же большинство с семьями прилетело. На поверхность хотят, домики построить да обживаться потихоньку. А на поверхность нельзя. Женщины тут, на верфи, с тоски зеленеют. Ругаются опять же. И детишкам скучно – мы школу-то организовали, но это ведь не развлечение, скорее обязаловка. Говорю – тоска.

– Эмиль, на поверхность – только после “отмашки” Рамоты. Там все серьезно, – сказал Два по сто, – Там местные образовались, сейчас уже и Жан-Клод с Имрыном решают вопрос. Внизу.

– Да понимаю я. Только чем малышню развлечь?

– А устройте им экскурсию на авианосец, – заявил Микка, – Я, когда первый раз там оказался, полдня с открытым ртом ходил. А когда, ну, уже тут, первый раз дракона увидел – вообще чуть с катушек не съехал. В машинном трое техов в сенсорных шлемах что-то мутят с реактором, тестеры и ключи друг другу передают. Только двое-то люди, а третий – дракон. И нормально, как так и надо. Кивают, хмыкают, на работе, в общем. Но выглядит это…

– А, – сказал Два по сто, – Это когда Мнемент прилетал на плановую проверку реактора, он же у нас по ним спец. Да, примерно так все и выглядело. А идея хорошая, Микка. Давай, Эмиль, детишечек группами душ по десять – к нам. Аккурат в малый бот влезут. Поводим по “Нанту”, покажем всякие наши несуразности, им интересно будет. Ну если нет аврала, конечно.

– Это спасибо, камрад. Предложу. И уверен, что желающих будет более чем достаточно.

– Опа! Только чуть позже. Сейчас нам надо обратно в ваш тоннель и рысью на свой борт.

– Случилось что?

– “Желтый код”. Желательная готовность. Скорее всего, Кончита просто задумала от скуки учения, но все одно придется возвращаться. Увидимся, Эмиль! Про экскурсии я запомнил.

– Увидимся, Два по сто!

– Чорт. “Оранжевый код”. Это не учения. Объявляй тревогу, Эмиль, а мы побежали.

***

Розарио Рамонес откровенно скучала в патрулировании. А еще ее бесил генератор липтонных полей, приклепанный к ее “Ситроену”. Внутрь генератор полностью не помещался, поэтому часть его торчала снизу в качестве, по мнению Розарио, довольно-таки отвратительного нароста, мешающего элегантности и некоторой женственности прекрасного истребителя. И напарник в этом вылете, Кристобаль Колон, ее тоже бесил своими вечными двусмысленными шуточками. Будто не знал, что у нее парень есть и вообще. Да и что тут в принципе патрулировать-то? Ближайшие люди – на таком расстоянии, что лететь сюда просто невыгодно. Пусто тут. Одно слово – жопа мира.

Поэтому когда Розарио увидела в оптике корабль размером где-то между фрегатом и крейсером, да еще и непривычно круглого сечения, она не удивилась – она просто обалдела. Тем более, что сенсоры так ничего и не регистрировали.

– Кристобаль, ты это видишь? – спросила она.

– Да. Но только вижу. Каррамба, сенсоры молчат. Дистанция – жалкие полторы тысячи, а видно только глазами!

– Значит, мы прошли границу поля, за которым и глазами не видно.

Сразу два инфопакета – от Розарио и Кристобаля – отправились на “Санта-Марию”, а также к координатору Кончите Дюпон. “Желтый код” включался автоматически, по факту самого появления рапортов. Просмотрев их, Кончита тут же воткнула “оранжевый”.

– Это явно разведчик: поля классные. И явно чей-то очень чужой, он ведь круглый, – сказал Кристобаль, – Я подлечу поближе, попробую внутрь всех полей. А ты тут оставайся для связи.

– Ну хорошо, давай.

– Отставить, возвращайтесь оба, – несколькими секундами позже раздался на общей голос Кончиты, но было поздно. Истребитель Кристобаля… Испарился. То есть не взорвался, не развалился на куски, он превратился в облачко пара. “Лазерная атака, объект – борт 16”, – послышалось сообщение искина, – “Высокая мощность на коротких дистанциях”.

– Да твою же мать! – Розарио врубила все поля, включая липтонное, чьим генератором была так недовольна. И только это ее и спасло. “Лазерная атака”, – повторил искин, – “Объект – мы. Более 90% мощности рассеяны липтонным полем, повреждений нет”. Но выдохнуть Розарио не успела, поскольку искин не умолкал: “Противник запускает генератор гипера. Неизвестные параметры, аффектировано пространство в радиусе трех тысяч метров”.

– Чорт, а мы в полутора! – она дала всю мощность на движки, отключив даже липтонное поле, стараясь отлететь подальше. Но не успела. И вскоре “сон гипера” на время успокоил как ее, так и реактор истребителя.

– Красный код, – заорала Кончита, – Красный код, следить за выходом истребителя Розарио!

– Это ты к чему? – спросил Кортасар.

– Дурной ты, Энрике. Разведчик мы не видим, но истребитель-то вот он, на телеметрии, системы позиционирования не отключились. Сейчас считаем траекторию входа в гипер.

– Опа. А я и не сообразил. Респект.

– Мы не будем знать расстояния, но будем знать направление. А вдоль одной прямой не так много систем.

– Ты круче меня, Кончита.

– Да ладно. Два по сто!

– Лечу с верфи к себе, подлет три минуты.

– Возвращаю остальным код на “оранжевый”, тебе и Трехо остается “красный”. Сразу по возвращении идешь по координатам, которые даст искин. Группа Трехо – прикрытие и разведка. Натаниэль, готов?

– Да, мы уже под парами.

– Первая задача – вытащить Розарио. Вторая – попытаться выяснить, а кто это вообще. И про лазер все всё поняли?

– Да, Кончита. На малые дистанции истребителям подходить нельзя. То есть только торпеды. Ну и главный калибр Натаниэля, он издалека достанет.

– И липтонные поля. Непонятно как, но они помогают.

– Да, и они. Хоть и странно: разрабатывались против менталистов, а помогают против когерентного инфракрасного света. Как вообще? – удивился Два по сто.

– Какая тебе разница? Потом подумаем, – вмешался Мнемент, – Изучим лазеры получше – внесем коррективы, а пока и так нормально. Никогда ведь раньше лазеров в космосе не было. Толку от них – чуть. А поди ж ты, убили парня.

– Он этого просто не ждал, – добавил Мигель Чавес, – Не мог ждать. Жалко его.

– Так, всем собраться, есть траектория, – прервала его Кончита, – Все “поймали”?

– Да.

– Группа Трехо, берите “Нант” в коробку и по его готовности – сразу в гипер.

– Принято!

***

– Привет, Фритьоф.

– Ты знаешь мое имя. Почему-то я не удивлен.

– Я знаю и твое истинное имя, но стоит ли произносить его вслух? Можно мне войти?

– С чем ты входишь ко мне?

– Надеюсь, с миром. Если нам повезет, между нами не будет вражды, ведь сейчас ее нет. И – да, меня зовут Имрын. Будем знакомы.

– Ты сразу назвал истинное имя. Ты не боишься?

– Я уже давно боюсь только сойти с ума. Тихо так и незаметно. Знаешь ведь, как бывает.

– Знаю.

– Вот. Всего остального я не боюсь, незачем, однако.

– В каком поколении ты шаман?

– Шестнадцатое или семнадцатое, не помню.

– Понятно. Заходи. Мне с тобой не тягаться, хотя… Обидно.

– Не обижайся, Фритьоф. Ты все сделал как надо, ошибся только в одном.

– И в чем же, по-твоему, я ошибся?

– Власти захотел. “Напрямую”. А шаману так нельзя. Хочешь власти – получи ее “обычным” способом, принятым среди людей. Вместе с шаманством, параллельно.

– А ты – получил?

– Да. Учился во флотской академии, дослужился сначала до старпома на большом рейдере, а потом до вице-командора ордена. Это – определенная власть. Но получена она не шаманством, она “обычная”. И потому на мои отношения с духами не влияет. А твоя – влияет, ведь основана она на общении с теми самыми духами. Получается “замкнутое кольцо” или “лента Мебиуса”. Это ловушка, Фритьоф, ловушка нашего сознания. Достаточно духам поменять настроение – и у тебя не останется ничего, ни связи с ними, ни власти. Одновременно, полностью и ничего. Так нельзя, однако. Так – глупо.

– Они уже поменяли настроение. Я больше не слышу их, – с горечью сказал Фритьоф, – И ты прав, теперь я – вовсе ни к чему.

– Не торопись. Духи вернутся. Они не злы на тебя, просто отвлеклись на что-то для них новое… Точнее, на кого-то, – Имрын усмехнулся, – Но они вернутся. Не бойся. Не бойся будущего, даже если ты не в силах создавать его сам, это еще не значит, что его надо бояться.

– Легко сказать!

– Но это истина. Ты ведь понимаешь разницу между истиной и какой-то сиюминутной “правдой”?

– Да. Понимаю.

– Тогда давай покурим синей травы и ты мне расскажешь, что вообще произошло. Я хочу знать, и я хочу услышать именно от тебя.

– Хорошо. Сбились с курса – с кем не бывает. Нашли после выхода пригодную для жизни планету – я и нашел, я был как раз на дежурстве, то есть не спал. Кое-как запрограммировали подход и посадку, дежурный навигатор, он же по совместительству капеллан, был вдребезги пьян. Нашел когда напиваться. Но он сказал, что “ему было видение, что нет никакого Бога-отца, а есть Богиня-мать, и потому вся церковь в жопе”, и продолжал пить. Так-то никто бы и не против, но нас было всего трое, инженер еще, так что запил парень немножко не вовремя. Про “расширения” пояса астероидов мы с инженером ничего не знали, а навигатор лыка не вязал. Влетели в три контакта с довольно крупными булыжниками, получили повреждения и решили тех, кто уже проснулся, сбросить на боте. Но бот разбился, мы это видели в телеметрии. Жаль их. Останься на борту – может, и выжили бы. Потом пошли прямо к пригодной для жизни планете, по пути постоянно получая от камней. Уже тогда от корабля мало что осталось – ну, от внешней его части.