Перстень с сапфиром. Повести

– В чем дело?

Она, молча, покачала головой и медленно подняла к нему лицо. Закатные тени скользили по нему, и Ричи на мгновение показалось, что девушка смертельно бледна. Он опустился на одно колено, протянул руку и нежно коснулся ее бархатистой щеки. Она вздрогнула, а глаза, казалось, стали еще больше. Ричи очень осторожно придержал подбородок девушки, нагнулся, коснулся ее губ нежным поцелуем и уже не смог остановиться – ее теплые губы раскрылись, а глаза зажмурились. Зная, что совершает святотатство, Ричи прижал девушку к себе. Она покорно прильнула, отдаваясь его власти. Но Сарандон не мог воспользоваться ее доверием, сознавая, что она слишком хороша и невинна для него. Из груди его вырвался стон, и он осторожно отстранил Саманту. Ее глаза распахнулись, затуманенные наслаждением, ждущие продолжения. Его лицо расплывалось перед ней, Саманта сморгнула, и ей показалось в предвечерних сумерках, что зрачки глаз Ричи вдруг вытянулись во всю радужку. Девушка задрожала, на ее ресницах повисли слезы, она со страхом взглянула на возлюбленного. Ее опасения оказались напрасны – он склонился над ней, глаза его горели теплым янтарным блеском, но зрачки оказались нормального размера. Жаркими губами он вытер слезы и помог встать совершенно растерянной девушке.

– Никогда не убегай так, дорогая, – шепнул он, обжигая горячим дыханием нежное ушко. Саманта поняла, что продолжения не будет. По какой-то причине Ричард не хочет ее. Она выдернула руку из его теплой ладони, тряхнула волосами и гордо, не оглядываясь, пошла впереди него на съемочную площадку. Сердце ее разрывалось от горя, глаза стали влажными от слез, но спину она держала прямо. Ричи шел за ней, любуясь точеными очертаниями девичьей фигурки. Он знал, что обидел Саманту, обуздав свое желание, но понимал, что поступил правильно. Не годится ей, юной, чистой, невинной, связывать свою судьбу с таким, как он. Поэтому Ричи отказался от нее. Не познав его любви, она будет меньше страдать. Но глазам своим он мог дать волю, и они скользили по телу девушки, лаская ее.

Легкий ветерок шелестел зарослями тростника, и внезапно Саманте показалось, что какая-то тень мелькнула в зарослях. Она всмотрелась внимательнее и увидела, как крупное животное песочного цвета, изгибаясь на бегу, скользнуло в тростники. Девушка вздрогнула и подпрыгнула на месте от вопля Ричи:

– Беги!

Она хотела спросить, в чем дело, но ноги ее послушались приказа раньше смятенного мозга. Саманта еще в мыслях спорила и спрашивала, что случилось, а ноги быстро задвигались, унося девушку от опасности. Только раз она оглянулась. Ричи развернулся спиной к тропинке, лицом к зарослям. Он напряг мускулы, вытащил нож и медленно отступал от колышущегося тростника, а Саманта с воплем ужаса бежала к людям. Задыхаясь, она влетела в пространство между фургонами и закричала:

– Ричи! Ему грозит опасность!

Ее окружили взволнованные люди, а она продолжала кричать:

– Зверь, людоед! Он там! Я видела его в зарослях тростника!

– Ничего там нет, – раздался за ее спиной бархатный голос Сарандона.

Саманта повернулась к нему, как ужаленная:

– Как нет? Я видела его!

Ричи смеялся одними глазами:

– Ты ничего не могла видеть!

– Но как же… справа от меня колыхнулись тростники, и животное… – лепетала девушка.

– Это ветер, просто ветер качнул тростники, – сказал Сарандон.

– Но почему ты крикнул мне: «Беги»? – настаивала Саманта.

– Боялся, что ты упадешь в обморок от страха, – усмехнулся он. – Для одного дня достаточно потрясений.

Саманта залилась краской от мысли, что все окружающие видят в ней недалекую, истеричную глупышку, испугавшуюся колышущегося тростника. Действительно, положение – хуже не придумаешь!

– Спокойной ночи всем, – самым ровным голосом, какой могла изобразить, сказала Саманта и пошла к своему трейлеру-раздевалке. Ее ноги дрожали от переживаний и безумного бега, но держалась она на удивление прямо. Ричи проводил девушку долгим взглядом, восхитился ее несгибаемым характером и одними губами шепнул ей вслед: «Спи спокойно, любовь моя!»

Медленно, неохотно вернулся он на съемочную площадку. Солнце уже почти зашло, значит, на пленке ранний вечер спокойно превратится в раннее утро. Льюк встретил свою звезду упреками, но под ледяным взглядом Ричи быстро смешался.

– Прости, Льюк, – процедил Ричи. – Я был занят.

– Иди в кадр, попробуем хоть что-то спасти! – попросил режиссер.

Ричи был явно в ударе и прекрасно сыграл сцену пробуждения ковбоя в одиночестве. Его возлюбленная пропала. Страх и отчаяние сменялись на лице Сарандона. Режиссер остался доволен, и Ричи почти сразу же смог уехать домой. Он быстро переоделся, вскочил на мотоцикл и понесся к дому. Его мозг лихорадочно работал. Саманта сегодня подверглась опасности, и произошло это по его вине. Артист притормозил, въезжая в ворота родного ранчо. Голова его распухла от горьких мыслей. Он оставил мотоцикл и пошел к бассейну, на ходу снимая одежду и небрежно роняя ее на мраморные плиты патио. У бассейна уже стоял накрытый стол, Рамон и Хулита вышли встречать своего воспитанника.

– Рикардо, мой мальчик, почему ты не приехал вчера? – кинулась к нему побледневшая донна Хулия.

– Съемки шли всю ночь, – пробормотал Ричи.

– Ты мог бы позвонить, мы волновались за тебя, – произнес Рамон, внимательно разглядывая молодого хозяина ранчо. Признаки приближающегося несчастья наполнили душу верного старика леденящим ужасом. Ричи только передернул плечами и взялся за молнию джинсов. Хулита ушла в дом, а Рамон повесил на стул пушистую купальную простыню. Голый Ричи с блаженным воплем прыгнул в бассейн, вода охладила его разгоряченное тело, и, пока он несколько раз переплывал бассейн, горькие мысли не мучили его. Наконец он вынырнул, шумно отфыркиваясь, и вылез из воды. Рамон бросил ему купальную простыню. Ричи небрежно обернул ее вокруг бедер и опустился в плетеное кресло. Свет горящей на столе в серебряном подсвечнике длинной свечи рассеивался хрустальным колпаком и алмазными бликами ложился на лицо Ричи, капельки воды бриллиантовыми искрами блестели в золотистых колечках волос на его широкой груди. Он выглядел вызывающе, трагически красивым – воплощенная мечта молодой невинной девушки. Рамон с болью в сердце наблюдал за своим воспитанником. Свет растущей луны все ближе подбирался к его босым ногам, и Рамон трепетал от предчувствия приближающегося несчастья.

– Поешь, мой мальчик, ты, наверное, проголодался, – ровным голосом сказал он, ничем не выдавая своих чувств. Ричи протянул руку к серебряной крышке блюда, стоящего на маленькой спиртовке, но, обжегшись, отдернул руку.

– Горячо? – удивился Рамон, снял крышку и наполнил тарелку Ричи тушеной с овощами олениной. Хулите всегда удавалось это блюдо. И хлеб она пекла замечательный. Ричи взял нож, вилку с золотыми рукоятками и приступил к еде. Он не мог вспомнить, когда ел последний раз – все мысли его были заняты Самантой. Надо как-то уберечь ее от беды. Ричи быстро поел, не чувствуя восхитительного вкуса домашней пищи, и отодвинул тарелку.

– Выпьешь со мной вина, Рамон?

Рамон кивнул и откупорил бутылку:

– Калифорнийское, с твоих виноградников, – сказал он, разливая красное сухое вино по старинным хрустальным бокалам.

– Мой дом здесь, в Аризоне, – Ричи отпил вина и затянулся излюбленной длинной сигарой. Рамон пригубил и кивком одобрил вкус молодого вина.

Ричи отставил бокал и вперил взор в лицо старого друга и родственника.

– Рамон, ты давно обещал рассказать, как погибли мои родители и старший брат, – жестко сказал он.

– Да, старая трагедия не должна повториться, – кивнул Рамон.

– Рассказывай, – попросил Ричи, и старику показалось, что глаза его воспитанника загорелись янтарным светом. Он чуть передвинул свечу, глаза Ричи оказались в тени, и, слава Богу, больше не горели.

– Твой отец не справился с управлением, его автомобиль вылетел с дороги и рухнул в Солт-Ривер, все погибли, – тихо сказал Рамон и продолжал: – Я сам осматривал место, где автомобиль соскользнул с дороги. На том крутом повороте вся земля была истоптана…

– Кем? – Ричи начал медленно подниматься из-за стола.

– Это были следы огромных кошачьих лап, – печально ответил Рамон.

– Что тебе известно? – быстро спросил молодой Сарандон.

– Все, – неохотно произнес Рамон. – Твой предок, ацтек, наложил проклятие на своего внука и всех его потомков.

– Что это за проклятие? – побледнев, прошептал Ричи.

– Заклятье короткой жизни и страшной смерти, – сказал старик.

– Вспомни, никто в твоем роду не жил долго!

– А как же мой прадед дон Серхио? – удивился Ричи.

– Он прожил долго.

– А какая у него была жизнь? – вопросом на вопрос ответил Рамон. – Он схоронил всю свою семью.

– Но почему это проклятие на него самого не подействовало? – удивлено переспросил молодой Сарандон.

– Он боролся, – с уважением к несгибаемому старику ответил Рамон Лопес.

– Как? – выкрикнул молодой человек. – Это не праздное любопытство, а вопрос жизни и смерти!

– Дон Серхио любил свою супругу и не расставался с кольтом. Он понял, что надо убить чудовище, преследующее ваш род. Твой предок-жрец вызвал его из царства теней, надо загнать его обратно или уничтожить, – ответил Рамон. – Старик Серхио не давал отдыха ни себе, ни зверю, никогда не имел любовниц и палил по тростникам всякий раз, как выезжал с ранчо.

– Какое оно, это чудовище, ты его видел? – быстро спросил Ричи.

– Видел, – кивнул Рамон.

– В тот день я выехал встречать хозяев в аэропорт Финикса, а они прилетели раньше и взяли машину напрокат. Мы увидели друг друга недалеко от ранчо, и в этот момент какое-то крупное животное испугало твоего отца, сидевшего за рулем, промчавшись перед бампером его машины. Он потерял управление, а оно скрылось в зарослях тростника.

– Как оно выглядит? – устало спросил Ричи.

– Огромная кошка, песочного цвета, – ответил Рамон.

Ричи побледнел:

– Значит, мне не померещилось, – протянул он.

– Ты его видел? – быстро спросил Рамон. Ричи кивнул:

– Сегодня, в тростниках, мы там снимали некоторые сцены, – молодой человек умолчал, что впервые в жизни вкусил поцелуй девственницы. И произошло это там же, среди шелестящих зарослей тростника.

– Тогда тебе грозит страшная опасность, сынок, – сказал Рамон.

– Я буду носить с собой кольт и стрелять в тростники, как прадедушка, – гордый воинственный Ричи не боялся никого и ничего.

– Этого мало! – покачал головой Рамон.

– Но почему? Ты думаешь, нужно ходить с ружьем? – спросил Ричи.

– Хорошо, я возьму винчестер!

– Не поможет, – веско сказал сеньор Лопес. – Какие у тебя пули?

– Сорок первый калибр, ты же знаешь!

– А нужны серебряные, – спокойно ответил старик.

– Порождение тьмы можно убить только серебром.

– Так это оборотень? – побледнев, спросил Ричи.

– Ненависть жреца вызвала к жизни это существо, – сказал Рамон.

– Может быть, это оборотень, может быть, демон суккуб.

– Ух и силен был мой пра-пра… – с ноткой восхищения присвистнул Ричи, забыв про свою сигару.

– Хорошая месть, не так ли? – криво улыбнулся Рамон.

– Суккуб совращает мужчин и убивает женщин. Все сходится, правда?

Ричи потрясенно молчал. Растерзанные Дайяна и Лайза-Энн встали перед его внутренним взором и воззвали к отмщению. А теперь опасность нависла и над нежной Самантой. Ричи скрипнул зубами:

– Рамон, у тебя не найдется лишней серебряной пули?

В глазах старика вспыхнул опасный огонек:

– Найдется, мой мальчик, сейчас принесу.

Рамон легко поднялся со стула и направился в свою супружескую спальню. Дверь и окно этого помещения, увитые диким виноградом, выходили на бассейн, в котором любил купаться молодой хозяин. Оставшись один, Ричард, откинулся на спинку кресла и поднял глаза к луне. Сияющий диск скоро должен был округлиться, и от потока холодного лунного света озноб пробрал молодого человека. Пусть его жизнь загублена, но Саманту он должен спасти! Как же это тяжело – быть рядом с ней, охранять и не сметь дотронуться. Какие муки сравнятся с этой – любить всей душой и знать, что его любовь погубит любимую девушку! Ричи застонал в бессильной ярости. Как он хотел выследить чудовище, преследующее его род, и положить конец его злодеяниям доброй серебряной пулей! Сарандон умел стрелять. И верховой езде, и искусству стрельбы научил его отец, так рано ушедший из жизни. Какой большой счет к чудовищу накопился у Ричи – смерть всех близких, всех любимых, и еще… Но об этом страшно вспоминать.

Рамон возник бесшумно, как будто вынырнул из потока лунного света, заливавшего патио. Ричи слегка вздрогнул, но старик заметил это и усмехнулся:

– А ты стал пугливым, мой мальчик.

– Извини, я задумался, – протянул Ричи.

– И есть о чем! Вот тебе две пули, заряди одну в кольт, другую в винчестер, и пусть оружие всегда будет у тебя под рукой, даже когда ты спишь.

Ричард молча взял пули. Они приятно холодили ладонь, но вскоре нагрелись от тепла его тела.

– Рамон, сколько пуль ты отлил? – после долгого молчания спросил Ричи.

– Пара штук у меня осталась, – ответил мексиканец голосом, не предвещавшим ничего хорошего чудовищу, для которого отлиты пули.

– Рамон, давай договоримся, – сказал молодой человек.

– Если… если этот суккуб… – и он замолчал, не в силах говорить о тайне, омрачившей его душу.

– Ты просишь меня довершить это дельце? – спросил Рамон.

– Клянусь, если ты погибнешь, я отомщу за тебя!

– Спасибо, Рамон, – ответил Ричи, устремив на округляющуюся луну немигающий взгляд, полный такой тоски, что старик содрогнулся.

– Это должно случиться скоро, – как бы в забытьи сказал он, и Рамон задрожал – в голосе молодого Сарандона ему послышалась затаенная обреченность. Старик хорошо знал своего воспитанника. Если гордый Ричард просит помощи, дела его совсем плохи.

– Иди, отдохни, – сказал Рамон. – Сегодня ты в безопасности.

Ричи горько усмехнулся и, гибко, как тигр, потянувшись, вскочил с кресла.

– Не своди глаз со своей девушки, и ты спасешь ее, – напутствовал его Рамон.

– От твоих глаз ничто не укроется, мудрый мой Лопес, – произнес единственный ныне живущий Сарандон и добавил:

– С завтрашнего дня я буду ночевать в своем трейлере на съемочной площадке.

– Но один, – предупредил его старик.

– Сейчас демон будет охотиться за твоей девушкой, но не сможет причинить ей вред, если она останется девственницей.

Ричи ухмыльнулся, зубы его отразили лунный свет.

– Я не трону ее, Рамон, как бы мне этого не хотелось, – пообещал он себе и старому другу.

– Вот и славно, – протянул Рамон. – А теперь спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи, мой добрый друг, – ответил Сарандон.

– Так или иначе, эта грустная история окончится через неделю.

Неделя, заполненная тяжелой изматывающей работой на съемочной площадке, пронеслась быстро. Дебютантка большого кино мисс Гловер и звезда Голливуда Ричард Сарандон жили теперь в трейлерах-раздевалках, но почти не встречались вне съемочной площадки. Теперь Саманта предпочитала отсиживаться в своем трейлере. Она не хотела никого видеть, даже Сарандона. Мысли тяжелые, безрадостные, не давали ей покоя – что она будет делать, когда закончатся эти съемки. Она хотела поступать в университет и упорно шла к своей цели – изучала драматургию, играла в школьном театре, где ее заметил агент Голливуда. Приглашение на съемки фильма знаменитого режиссера показалось ей трамплином в блистательную взрослую жизнь, и она, не раздумывая, вылетела в Аризону, замирая от счастливого поворота в своей судьбе. Но как она будет жить, когда съемки закончатся, и она не сможет больше видеть Ричарда Сарандона, Саманта еще не решила. И в ее контракте об этом не был ни слова, разве что ссылка на форс-мажорные обстоятельства. А безответная любовь к таковым не относится. Кинокомпания сняла с себя ответственность за душевное спокойствие актеров. Саманта чувствовала, что видеть Ричи, просто быть рядом с ним стало для нее неутолимой потребностью. Девушка иногда забывала дышать, оглушеная и захваченная своей любовью, и ни на секунду не могла изгнать его из своих мыслей.

Действие в фильме Льюка Бассина развивалось быстро и напряженно – ковбой догнал свою возлюбленную в маленьком городке на мексиканской границе и пригласил на танцы. Массовую сцену снимали ясным аризонским вечером. Западная сторона неба полыхала пурпурным золотом, а в кадре находилась танцевальная площадка на открытом воздухе – зеленая лужайка с длинными столами. Тут же готовится барбекю, а место для танцев посыпано щебенкой – асфальта в девятнадцатом веке в техасской глубинке еще не знали. Щедрый ковбой купил возлюбленной мексиканский наряд. Саманту облачили в кружевную мантилью и белое шелковое платье с оборками. Они эффектно обвивались вокруг ее стройных ног, когда она вальсировала в объятиях Ричи. Скромная жительница восточных штатов не знает танцев быстрее вальса и с недоумением наблюдает, как местные жители лихо кружатся и подпрыгивают в бешеной мексиканской пляске, занесенной с той стороны границы. Ковбой приглашает свою девушку на этот танец, она смущена, но соглашается, увидев печаль в его глазах. Вихрь быстрого танца закружил их. Ковбой поднял девушку на вытянутых руках, и для двоих время остановилось, музыка смолкла. На большом экране безмолвный поединок взглядов будет выглядеть очень красиво – чистые голубые глаза Саманты, влажные, распахнутые, и янтарные глаза Ричи, обжигающие страстью. Сердца сентиментальных зрительниц в темном зрительном зале растают от восторга. Взгляды голубых и янтарных глаз, казалось, сомкнулись навечно.

– Саманта, – хрипло выдохнул Ричи. – Саманта, cara mia…

– Что? – нежно спросила она, глядя на любимого сверху вниз.

– Cara, дорогая, любимая, – как в бреду шептал актер. Девушка в его руках сильно вздрогнула.

– Поставьте меня на землю немедленно, мистер Сарадон, – произнесла она злым шепотом.

– Милая, выходи за меня замуж, – сказал Ричи.

– Что? – пролепетала девушка. Сердце ее замерло, мир вокруг закачался. Ричи держал ее крепко на вытянутых вверх руках, значит, голова кружится у нее.

– Давай поженимся, – повторил Сарадон, и взгляд его стал умоляющим. В этот момент он не играл.

– Да-а, – выдохнула Саманта, и свет для нее померк, как будто черный фильтр перекрыл объектив кинокамеры.

Ричи подхватил обмякшую девушку и прижал к своей груди. Он бережно коснулся губами ее чистого лба и с вызовом взглянул в камеру.

– Она согласна! – гордо объявил он.

Камера стрекотала, Льюк метался в своем кресле, зажимая себе рот, чтобы не сбить неосторожным словом эмоциональную игру актеров. В этом фильме ему почти не приходилось что-либо выдумывать, указывать им. Актеры вжились в свои роли, играли их достоверно. Но что это? Они и вправду женятся?

Сарадон вынес Саманту со съемочной площадки и осторожно усадил в шезлонг. Врач подбежал почти сразу. Ричи стоял на коленях перед девушкой и грел в своих ладонях ее холодные пальцы. Врач быстро набрал шприц и поднес его к запястью девушки.

– Не надо, – остановил его Ричи. – Мисс Гловер приходит в себя.

Врач отступил на шаг. Пушистые ресницы Саманты затрепетали, веки дрогнули. Первое, что она увидела, был Ричи. Он стоял перед ней на коленях, и его обычно мрачное лицо светилось восторгом, взгляд золотых глаз ласкал ее.

– Мисс Гловер, вам уже лучше? – раздался профессионально любезный голос врача.

– Да! – сказали молодые люди в один голос и снова повернулись друг к другу. Ричи поцеловал руку любимой.

– Саманта Гловер, только что ты пообещала выйти за меня замуж.

– Правда? – нежно улыбнулась она. – Ну что ж, я согласна!

Сердце ее колотилось в бешеном ритме, но странный покой разливался в душе – неожиданно начало исполняться ее самое заветное желание.

В эту ночь спать она не могла. Ричи проводил невесту к ее трейлеру, но не посмел поцеловать на прощание.

– Спокойной ночи, любовь моя!

– Спокойной ночи, Ричи! – сказала она и захлопнула дверь трейлера. Сарандон с вызовом посмотрел на почти круглую луну и усмехнулся.

Саманта разделась, легла на кровать, но не спала ни секунды. Она тихо лежала под одеялом, а счастье, казалось, свернулось у нее на груди невесомым пушистым комочком. В голове проносилось столько мыслей и образов, что она даже не пыталась в них разобраться: лица родителей, братьев – как они будут рады за нее, патио на ранчо Сарандона – скоро она войдет туда законной хозяйкой! И золотистые головки детей, прижавшихся к ее коленям. Интересно, какие глаза будут у их первенца – янтарные или голубые? Саманте хотелось, чтобы были янтарные, как у Ричи. Она в жизни не видела более прекрасных глаз. Саманта сладко вздохнула и перевернулась на бок. Ночь уже кончалась, но яркая полоска зари была почти не видна. Окно трейлера что-то загораживало. Девушка беззвучно ахнула и села в постели, прижав ладони к замершему сердцу. В светлеющем окне виднелись очертания огромной нечеловеческой головы с круглыми ушами, сидящей на покатых плечах. Чувствуя, что сейчас умрет от ужаса, Саманта протянула руку к Библии, лежащей на столике у кровати. Мама положила ее в сумку, собирая дочь на съемки. Раскрыв на середине святую книгу, девушка поняла, что в комнате посветлело. В окне никого не было. Саманта упала на подушку, прижимая Библию к груди. Наверное, она немного поспала, потому что, когда открыла глаза, розовый радостный свет заливал комнату. Саманта бодро вскочила с постели. Наступающий день будет счастливым, несмотря на страшный сон. Она в этом не сомневалась.

Дверь трейлера распахнулась. Ричи вскочил со ступеньки лестницы и помог невесте ступить на землю.

– Любимая, здравствуй, я так скучал.

– Я тоже, – сказала она, веселая, как птичка. Предвкушение счастья растопило ее восточную чопорность, и обычно бледное лицо розовело румянцем.

– Саманта, дорогая, позволь тебе представить сеньора Рамона Лопеса, – сказал Ричи. Из плетеного кресла неторопливо поднялся пожилой мексиканец в строгом черном костюме и белой рубашке с узким галстуком. Только теперь Саманта заметила, что ее Ричи одет в такой же костюм. На фоне строгой одежды его золотистые волосы и глаза, сияли, казалось, еще ярче.

– Мистер Лопес, – вежливо произнесла Саманта, пытаясь одновременно смотреть и на Ричи, и на мексиканца.

– Рамон, мисс Саманта Гловер оказала мне честь, согласившись стать миссис Ричард Сарандон, – сказал Ричи, улыбаясь старому другу.

– Сеньорита Гловер, – торжественно сказал управляющий ранчо, снял черный стетсон, протянул руку и пожал изящные пальцы девушки с востока.

– Дорогая, дон Рамон – мой родственник, он присматривает за ранчо и сейчас согласился помочь нам организовать венчание, – сказал сияющий Ричи.

– Я рада знакомству, мистер Лопес, – девушка светло улыбнулась будущему родственнику.

– Кстати, – Ричи вынул из внутреннего кармана пиджака маленькую сафьяновую коробочку, открыл ее. Саманта ахнула – луч солнца упал на россыпь бриллиантов на золотом ободке. Радужные блики пробежали по белой рубашке и лицу Ричи. Он опустился на одно колено и надел кольцо на безымянный палец Саманты. Оно пришлось точно впору.

– Благодарю, – выдохнула она, глядя не на свой палец, а в глаза сияющему жениху.

– Посмотри, Рамон, кольцо моей матери досталось прекрасной руке, – сказал он.

– Я очень рад, что наш Рикардо наконец женится, – сказал Лопес и протянул Саманте прекрасные алые розы, перевязанные белой атласной лентой:

– Моя супруга, сеньора Хулия, рада вашему браку и посылает этот букет с нашего ранчо.

– Он прекрасен, – выдохнула Саманта, взяла розы и обратила к Ричи сияющие восторгом глаза. Он встал и обнял за талию свою невесту, она прижалась к нему, и губы их притянулись, как магнит и железо. В тростниках что-то зашуршало, кто-то взвыл. Лопес схватил винчестер, но жених и невеста не слышали ничего, пребывая в своем идеальном мире. Пока Ричи целовал Саманту, мексиканец держал винчестер наизготовку и прикрывал пару своим телом. За его спиной раздался двойной вздох, и он опустил ружье.

– Что-то не так? – удивленная Саманта переводила взгляд с жениха на его родственника.

– Это часть нашего национального костюма, – Лопес выдавил улыбку и повесил винчестер на плечо.

– А, красивый обычай, – Саманта улыбнулась Лопесу и посмотрела на Ричи.

– Моя радость, я еду в Финикс брать особое разрешение на наш брак, – сказал он. – Принеси, пожалуйста, свой паспорт.

– Сейчас, – она упорхнула в фургон, прижимая к себе букет.

– Рикардо, будь осторожен, мой мальчик, – сурово сказал Рамон, сжимая плечо своего воспитанника.

– Ты видел его? – быстро спросил Ричи, обводя окрестности внимательным взглядом.

– Слышал в тростниках.

– Сейчас? Утром?

– Прибывающая луна дает ему силу. Ты знаешь, что полнолуние будет завтра?