Клеопатра. Ковровские рассказы

Клеопатра

Ковровские рассказы

Василий Лягоскин

© Василий Лягоскин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Клеопатра

женская история

Как раз перед праздником восьмого марта эта история и случилась.

Вика Недорезова бежала по улице Абельмана. Она опаздывала на работу уже на пятнадцать минут. Лика Лямкина – ее подруга – наверное уже совсем зашилась с посетителями одна. Хотя какие сейчас посетители в библиотеке? Если пара человек за весь день зайдет – и то хорошо.

Вика с Ликой в Ковровской городской библиотеке работали не первый год. Ничего другого они делать не умели. Или не хотели. Но об этом они даже друг другу не признавались. Говорили на полном серьезе о сеятельницах разумного и доброго. И вечного тоже. Особенно Лика. Ей на такой работе точно грозило остаться вечной невестой.

Сама-то Вика замуж успела. Знала, что к женскому дню подарок получит – как всегда недорогой и бестолковый. Потому что размер не подойдет, цвет или фасон. А может, и вообще что-нибудь не женское, а, к примеру, собачье. Подходящее больше вон для той огромной лохматой собаки, что жалась к ноге такого же волосатого мужика. Волосатого на голове, естественно.

Недорезова резко затормозила. Не из-за пса, конечно; и не ради его хозяина. Ее заинтересовали слова волосатика, которые он весело отпускал собеседнику. Второй мужичок был пониже ростом и поинтересней; а главное – не женатым. Потому что он с легкой улыбкой слушал упреки первого:

– Ну ты, Славик, наверное никогда не женишься. Чего тогда жалуешься, что деньги девать некуда? Вот бы тебе жена быстро помогла их куда-нибудь пристроить…

Ради денег Вика в разговор незнакомых мужиков не вступила бы. И ради подруги тоже. Хотя партия для Лики стояла рядом прекрасная. Еще не старый, почти стройный; без брюшка, но с деньгами. А еще – рядом негромко урчала иномарка, на которую потенциальный жених небрежно опирался. Вика и сама бы от такого не отказалась – в свое время.

Мы уже говорили, что она с незнакомыми мужиками на улице первой не заговаривала? Так вот этот первый – с собакой – был очень даже знакомым. Вика с ним два года за одной партой сидела. Но тогда Витя Скорлупкин был довольно лысоватым парнишкой, и собак не любил. А сейчас – мужичок хоть куда. И шевелюра до плеч, и собачища у ног – явно породистая. Но его дружок все таки лучше.

– Вот бы его вместе с «Мерседесом» и деньгами Лике сосватать, – подумала она, провожая взглядом автомобиль.

– Привет, Витек, – остановила она одноклассника, не узнавшего ее.

И Витька и его пес отскочили от Недорезовой, но удрать не успели. А потом успокоились – когда Скорлупкин признал Вику. А она не дала втянуть себя в расспросы и воспоминания – не забыла, что не работу опаздывала. Сразу взяла быка, то есть Витьку, за рога.

– Познакомь, – говорит, – своего дружка с моей подругой, Клеопатрой (так Лика по паспорту числилась). Замечательная пара получится.

Скорлупкин вроде был не против, хотя сомнение на лице изобразил.

– Подойдет ли, – говорит, – подруга-то. Мой-то друг парень не из простых.

– Подойдет! – отрезала, немного обидевшись за подруг, Недорезова, – наша Клеопатра тоже не из дворняжек.

– Хорошо, – согласился Витек, я не против. Только… у Клеопатры твоей… связей… как бы это помягче сказать… Во! Порочащих – не было?

Вика теперь оскорбилась.

– Что значит порочащих? Она про всякие связи уже забыла! А может, их и вообще не было.

– Ну это ничего, – усмехнулся Скорлупкин, – с этим мой дружок на раз справится.

– Кобель, – чуть не процедила сквозь зубы Вика, – как есть кобель. То-то он местами облысел.

– Ничего не облысел, – настал черед Витька обижаться за друга, – весна ведь; все мы понемногу линяем.

– Он что у тебя – чернобылец?

– Афганец, – гордо ответил Скорлупкин.

Он пригладил себя по длинным кудрям и добавил:

– А прививки у ней все сделаны?

Недорезова было оторопела, но вспомнила про недавний грипп, и уколы бесполезные, которые в самый разгар эпидемии всей библиотеке сделали. Поэтому она кивнула, и попрощалась с Витьком, оставив адрес подруги, и даже назначив за нее время первого свидания.

Вика звонко поцокала сапожками по очищенному асфальту улицы Абельмана, и удалилась с гордо поднятой головой, так и не расслышав последних слов Скорлупкина. А тот погладил своего чистокровного афганского гончака по голове и обрадовал его:

– Ну что, Дружок! Вот тебе еще одну подружку нашли. Кличка-то какая – Клеопатра!..

Лике действительно хотелось замуж. Чтобы кто-то грел по ночам, с соседями по коммуналке ругался… ну и для всяких других надобностей. Так что Вика правильно расшифровала голодный блеск в ее глазах.

К визиту предполагаемого жениха, намеченному на самый канун женского дня, Лямкина готовилась серьезно. Главное, конечно, стол! А на столе, в самом центре, фирменное блюдо Клеопатры – запеченная половина свиной ляжки. В собственном соку и со специями. Все остальное Лика в магазине купила. Хорошо, что к празднику зарплату выдали.

Ляжка пеклась себе в газовой духовке на общей кухне, а Лика в комнате последние штрихи наводила. И тут до нее дошло – как-то очень сильно свининой запахло. Она на кухню – а там!.. Соседский кот – рыжий, беспородный и огромный – жрет в углу ляжку! Уже обкусал всю. И как только он в закрытую духовку залез, и блюдо из горячей фольги выцарапал?

Лика не задумываясь швырнула в наглое животное то, с чем вышла на кухню. Бутылку шампанского. Бутылка, конечно, вдребезги; Темка (по паспорту Терминатор) – в родную хату, к хозяйке, тете Тане. А ляжка – обратно в духовку. Лямкина только фольги добавила. Сама-то она свинину есть и так не собиралась. Ей бы с волнением справиться.

Не успела она закрыть дверку духовки, как на пороге кухни показалась разгневанная тетя Таня. Она едва помещалась в двери – да еще кот у ноги терся. Соседка открыла рот, а Лика заткнула уши пальцами. Но буря разразиться не успела. Гости помешали – Стукалкин с Дружком. Витек дверь незапертую в коридор открыл, а пса придержать не успел. И что видит перед собой афганская гончая мужского рода? Вытянутый трубой и дрожащий от нетерпения хвост рыжего кота, который даже приплясывал в ожидании заслуженной расправы над обидчицей. Терминатор так завелся, что даже запаха Дружка не почуял. Понял, кто к ним в гости пожаловал, когда полхвоста в длинной пасти гончака оказались.

Кот опять в рев, и скрылся в комнате, оставив в собачьих зубах половину рыжего хвоста. Ну и тетя Таня тоже ретировалась – ей с тремя противниками скандалить было страшновато. А Стукалкин только увидел в пасти рыжий клок шерсти, так сразу и разрешил себя за стол усадить. Ну а бутылку водки открыть его и уговаривать не пришлось. Витек «Князя Серебряного» по пол стопочке цедит, а Клеопатра на его кудри любуется вся в ожидании – когда можно будет фирменное блюдо на стол нести.

– Тут-то вы, ребята, – она перевела взгляд с мужичка на его не менее лохматого пса, – и не отвертитесь.

Уже и ляжка легла на стол (печеная, конечно) и в бутылке осталось ровно половина, когда раздался звонок. Общий, на всю квартиру – почту принесли. Выскочившая первой тетя Таня свои письма забрала, да соседа – пенсионера деда Коли – газетки обещала по адресу доставить. А Ликины поздравительные открытки взять наотрез отказалась.

– Иди, – говорит, – полюбуйся на ее хахаля.

Почтальонша и дорогу в комнату Лямкиной знала, и любопытной была без меры. Вот она без стука в комнату Ликину и вошла. И что она там видит? Собаку, которая еще дома надоела ей хуже горькой редьки, и собственного мужа. Тот с довольной красной физиономией как раз опрокинул в себя очередную половинку рюмки. И главное – он сидел по-хозяйски у этой стервы в ее, женином, парике!

Гончак с визгом полетел в сторону, а парик – через весь коридор – на кухню. Прямо в кастрюлю, в которой тетя Таня помешивала супчик. Соседка как увидела, что в супчике, который она для себя любимой, и для Темки готовила, едва в обморок не упала. Только почему-то не в кухне, а в Ликиной комнате.

Шум, визг, тарарам! Дружок в ужасе забился под кровать; Терминатор в два прыжка оказался на высоком шкафу, и уже оттуда наблюдал за битвой. Шансы разгневанной хозяйки на победу он оценивал очень высоко. Жаль, полиция помешала. Ее сосед, дед Коля, по телефону вызвал. Прибыл бравый лейтенант Толик Белов и всех по месту жительства определил. А сам у Лики остался – протокол составлять.

Но допивать «Князя Серебрянного», да доедать половинку от половинки свиного бока оказалось куда как занимательней.

Ни Дружка, ни Витька Стукалкина, ни его друга с «Мерседесом» Лика больше не увидела. Но замуж вышла; через месяц – за лейтенанта полиции. Теперь она Клеопатра Белова. За что большой спасибо Вике Недорезовой.

А всех остальных – с праздником Восьмого марта!

Загогулина

про спичку, которая могла поставить мир на грань…

Сашка Жилин бросил курить. Так он жене своей – Танюхе – обещал. Мешать он стал ей своим кашлем по ночам. И днем покоя не давал.

– Пахнет от тебя, – говорила она собственному мужу, – паленой псиной.

И откуда она только знает, как паленая собачатина пахнет? На рынке если вместо баранину гавкающего мясца подсунут – так ведь ободранного, а не паленого.

Итак, Сашка стоял на своем балконе – том самом, что на проспект Ленина выходил. Он пытался забыть о пачке «Примы», что была заныкана от хозяйского глаза жены здесь же, на балконе. Кстати, рядом с половиной бутылки самогона. А рука уже сама вытянула сигаретину из пачки. Другая трясущимися пальцами пыталась достать из коробка спичку.

– Вот сейчас, – подумал Сашка, – только одну затяжечку сделаю, и больше ни-ни…

Инженер Стукалкин совершил должностное преступление. Взял работу на дом. Не успел он дочертить сверхсекретный чертежик на работе, и этим мог оставить весь отдел без премии. Вот он и прихватил его домой.

Жарким летним вечером в троллейбусе номер два, что трясся по главному проспекту Коврова, были открыты все окна. В одно из них и влетела обгоревшая спичка. Совершив сложный пируэт, она запорхнула в пакет, где утром лежало несколько бутербродов. Теперь там схоронился секретный чертеж. Троллейбус резко затормозил у остановки, которую объявил бодрый голос водителя: «Улица Коммунистическая». Пакет впечатался в широкую спину какого-то мужика, и спичка размазалась по чертежу неприличной загогулиной…

– А это что за фигня? – ткнул корявым пальцем в чертеж Михалыч – лучший на заводе токарь-фрезеровщик.

Вообще-то он обозвал загогулину по другому – тем органом, на который она была похожа.

– Ты не спрашивай, – строго ответил начальник цеха, – ты дело делай!

Ну, Михалыч и сделал. Изобразил загогулину в металле; в количестве четырехсот штук. И поехали эти железки к смежникам – на другой завод. На тот самый, где собирали новые противоспутниковые ракеты «Серебристый тополь». Да уже собрали почти – только ковровской загогулины и не хватало.

Через месяц четыреста «Тополей» встали на боевое дежурство. И надо было дежурному генералу в первый же день проверить, как ракеты руля слушают? «Тополи» послушались – послушались, да и полетели по траектории загогулины к американским спутникам-шпионам. Чтобы те, значит, не вмешивались во внутренние дела России и в личную жизнь ее граждан. Чтобы не постучал однажды шериф в квартиру Пупкиных и не спросил, что делал глава семьи с гражданкой Тюлькиной второго февраля в лесу около Гостюхинской трубочки. Что делал?! Грибы собирал – чем еще можно в лесу заниматься?

Спутники конечно же отбились бы. Если бы «Тополи» по прямой летели. А так – пока их компьютеры траекторию загогулины на цифру переводили, и сами над результатом смеялись, стало поздно. Дежурный командор на мысе Канаверал жвачку проглотил, когда первый экран погас. А когда последний – четырехсотый – отключился, за телефонную трубку ухватился. Они – американцы – тоже любят начальству всякие гадости докладывать.

Так что уже через полчаса Президент в Овальном кабинете начал своим советникам диктовать, что думает об их родителях. Главное – на английском диктует, хотя в Москве уже несколько раз побывал.

– Кто, – кричит (тоже по-английски), – сказал, чтобы России санкции объявили, да гуманитарную помощь назад завернули?

Тут самый плюгавый советник вперед протиснулся и сходу заявил:

– Я, – говорит, – предупреждал, что даже крысу нельзя в угол загонять. Она тогда хоть в тигра, хоть в крокодила зубами вцепится – куда достанет…

А на темной стороне Земли (в Москве часы на Спасской башне как раз два ночи пробили) наш Президент свою разборку устроил. Вызвал высший командный состав армии, авиации и флота, и пытается на них слюной не брызгать. На всех сразу пытается. А каждого по отдельности по-отечески журит. Только, в отличие от американского, на русском языке мать вспоминает.

Тут дверь в кабинет открывается и заходит третьесортный чиновник из его собственной администрации. Заваливает без спросу, как в свою квартиру. Пока хозяин грозно хмурил брови и про его родителей что-то вспоминал, чиновник ему бумажку сунул – прямо под нос. А там печатными буквами, да по-русски (вообще-то наш не только на родном языке читать умел), послание из Вашингтона.

– Так мол, и так. Ошибочка вышла – не туда спутники полетели. Они сами, мы не виноваты. И вообще, обещаем больше крыс в угол не загонять…

Президент прочитал, маршалов и адмиралов еще раз пожурил, да по домам отправил. А те – радостные – сразу в Архангельское, на дачи. В парадных кителях дырки под очередные ордена вертеть. Только один сначала в министерство заглянул. Велел послать телеграмму в Ковров – загогулины-то кончились…

– Нет, – покачал головой Сашка Жилин, – не буду тигру, то есть Танюху, злить. Обещал ведь до дня рождения не курить. А день рождения у Таньки завтра. Вот послезавтра и закурю снова.

«Прима» заняла свое место в заначке, а спичка – в коробке. Сашка проводил взглядом отъезжающую от троллейбусной остановки «двойку» до того места, где она повернула на улицу Комсомольскую. А потом, зевнув, прислушался к телевизору, который негромко вещал в комнате. Бодрый женский голос как раз заявил, что критические дни кончились…

Как ефрейтор Гулькин с Пентагоном воевал

солдатская байка

Чтобы там не говорил Владимир Ильич, а человек с ружьем все таки должен внушать страх. Хотя бы немножко. Ефрейтор Владимир Гулькин своим видом любого мог вогнать если не в панику, то в тихий ужас точно. За состояние нашей родной российской армии.

Из всех грозных зверей, которых следовало опасаться человеку, ефрейтор напоминал одного. Глиста длинной два метра. И как его только в армию взяли? Но получилось – и теперь он служил в ковровском учебном центре, рядом с домом.

Ружья, естественно, ему никто не дал. И автомата тоже – чтобы ни себя, ни соседей по строю не поранил. Но обмундирование подобрали, хоть и с трудом. И даже лычки ефрейторские на погоны навесили – это чтобы молодое пополнение случайно не обидело. Сраму тогда будет для учебного центра – на всю Россию.

Так и прослужил Гулькин полтора года – без оружия и каких-либо обязанностей. К маме с папой обедать бегал каждый день – на этот счет командование специальный приказ на КПП отослало. Но так – через КПП – не интересно. Так любой сможет. Владимиру было интересней через дыру в бетонном заборе; так будто настоящая самоволка получалась. Да и ближе здесь Гулькину было до дома. Забор, конечно, высокий. Но в нем на такие случаи был специальный проломчик. Командиры про пролом знали, и даже озаботились его железными прутьями перегородить. Но что Гулькину эти прутья – он между них свободно проходил.

Привычным движением Володька перебросил через забор сапоги (они меж прутьев не пролезали), забросил на плечо портянки и пролез на волю. Один сапог уже ждал его там. А второму начальной скорости не хватило, и теперь он висел на страшной колючей проволоке, что проходила поверх бетонных плит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.