Городок в табакерке

Война грибов с ягодами

Красным летом всего в лесу много – и грибов всяких и всяких ягод: земляники с черникой, и малины с ежевикой, и чёрной смородины. Ходят девки по лесу, ягоды собирают, песенки распевают, а гриб-боровик, под дубочком сидючи, пыжится, дуется, из земли прёт, на ягоды гневается: «Вишь, что их уродилось! Бывало, и мы в чести, в почёте, а ныне никто на нас и не посмотрит! Постой же, – думает боровик, всем грибам голова, – нас, грибов, сила великая – пригнетём, задушим её, сладкую ягоду!»

Задумал-загадал боровик войну, под дубом сидючи, на все грибы глядючи, и стал он грибы сзывать, стал помочь скликать:

– Идите вы, волнушки, выступайте на войну!

Отказалися волнушки:

– Мы все старые старушки, не повинны на войну.

– Идите вы, опёнки!

Отказалися опёнки:

– У нас ноги больно тонки, не пойдём на войну!

– Эй вы, сморчки! – крикнул гриб-боровик. – Снаряжайтесь на войну!

Отказалися сморчки; говорят:

– Мы старички, уж куда нам на войну!

Рассердился гриб, прогневался боровик, и крикнул он громким голосом:

– Грузди, вы ребята дружны, идите со мной воевать, кичливую ягоду избивать!

Отклинулись грузди с подгруздками:

– Мы грузди, братья дружны, мы идём с тобой на войну, на лесную и полевую ягоду, мы её шапками закидаем, пято́й затопчем!

Сказав это, грузди полезли дружно из земли, сухой лист над головами их вздымается, грозная рать подымается.

«Ну, быть беде», – думает зелёная травка.

А на ту пору пришла с коробом в лес тётка Варвара – широкие карманы. Увидав великую груздевую силу, ахнула, присела и ну грибы сподряд брать да в кузов класть. Набрала его полным-полнёшенько, насилу до дому донесла, а дома разобрала грибки по родам да по званию: волнушки – в кадушки, опёнки – в бочонки, сморчки – в бурачки, груздки – в кузовки, а наибольший гриб-боровик попал в вязку; его пронизали, высушили, да и продали.

С той поры перестал гриб с ягодою воевать.

М. Горький

Самовар

Было это летней ночью на даче. В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:

Замечаете ли, чайник, что лунаЧрезвычайно в самовар влюблена?

Дело в том, что люди забыли прикрыть трубу самовара тушилкой и ушли, оставив чайник на конфорке;[34] углей в самоваре было много, а воды мало – вот он и кипятился, хвастаясь пред всеми блеском своих медных боков.

Чайник был старенький, с трещиной на боку, и очень любил дразнить самовар. Он уж тоже начинал закипать; это ему не нравилось, вот он поднял рыльце кверху и шипит самовару, подзадоривая его:

На тебя лунаСмотрит свысока,Как на чудака, –Вот тебе и на!

Самовар фыркает паром и ворчит:

Вовсе нет.Мы с ней – соседи,Даже несколько родня:Оба сделаны из меди!Но она – тусклей меня,Эта рыжая лунишка, –Вон на ней какие пятна!Ах, какой ты хвастунишка,Даже слушать неприятно! –

зашипел чайник, тоже выпуская из рыльца горячий пар.

Этот маленький самовар и вправду очень любил хвастаться; он считал себя умницей, красавцем, ему давно уже хотелось, чтоб луну сняли с неба и сделали из неё поднос для него.

Форсисто фыркая, он будто не слышал, что сказал ему чайник, – поёт себе во всю мочь:

Фух, как я горяч!Фух, как я могуч!Захочу – прыгну, как мяч,На луну выше туч!

А чайник шипит своё:

Вот извольте говоритьС эдакой особой.Чем зря воду-то варить,Ты прыгни, попробуй!

Самовар до того раскалился, что посинел весь и дрожит-гудит:

Покиплю ещё немножко,А когда наскучит мне –Сразу выпрыгну в окошкоИ женюся на луне!

Так они оба всё кипели и кипели, мешая спать всем, кто был на столе. Чайник дразнит:

Она тебя круглей.Зато в ней нет углей, –

отвечает самовар.

Синий сливочник, из которого вылили все сливки, сказал пустой стеклянной сахарнице:

Всё пустое, всё пустое!Надоели эти двое!Да, их болтовняРаздражает и меня, –

ответила сахарница сладеньким голосом. Она была толстая, широкая и очень смешлива, а сливочник – так себе: горбатенький господин унылого характера с одной ручкой; он всегда говорил что-нибудь печальное.

– Ах, – сказал он, –

Всюду – пусто, всюду – сухо,В самоваре, на луне.

Сахарница, поёжившись, закричала:

А в меня залезла мухаИ щекочет стенки мне…Ox, ox, я боюсь,Что сейчас засмеюсь!Это будет странно –Слышать смех стеклянный… –

невесело сказал сливочник.

Проснулась чумазая тушилка и зазвенела:

Дзинь! Кто это шипит?Что за разговоры?Даже кит ночью спит,А уж полночь скоро!

Но, взглянув на самовар, испугалась и звенит:

Ай, люди все ушлиСпать или шляться,А ведь мой самоварМожет распаяться!Как они могли забытьОбо мне, тушилке?Ну, придётся им теперьПочесать затылки!

Тут проснулись чашки и давай дребезжать:

– Мы скромные чашки,Нам всё всё равно!Все эти замашкиМы знаем давно!Нам ни холодно, ни жарко,Мы привыкли ко всему!Хвастун самоварко,И не верим мы ему!

Заворчал чайник:

Ф-фу, как горячо,Жарко мне отчайно.Это не случайно,Это чрезвычайно!

И – лопнул!

А самовар чувствовал себя совсем плохо: вода в нём давно вся выкипела, а он раскалился, кран у него отпаялся и повис, как нос у пьяного, одна ручка тоже вывихнулась, но он всё ещё храбрился и гудел, глядя на луну:

Ах, будь она ясней,Не прячься она днём,Я поделился б с нейВодою и огнём!Она со мной тогдаЖила бы не скучая,И шёл бы дождь всегдаИз чая!

Он уж почти не мог выговаривать слов и наклонялся набок, но всё ещё бормотал:

А если днёмона должна ложиться спать,Чтоб по ночам светлей сиялоеё донце, –Я мог бы на себяи днём и ночью взятьОбязанности солнца!И света и тепла землея больше дам,Ведь я его и жарче и моложе!Светить и ночь и деньему не по годам –А это так легкодля медной рожи!

Тушилка обрадовалась, катается по столу и звенит:

Ах, это очень мило!Это очень лестно –Я бы солнце потушила!Ах, как интересно!

Но тут – крак! – развалился самовар на кусочки, кран клюкнулся в полоскательную чашку и разбил её, труба с крышкой высунулась вверх, покачалась-покачалась и упала набок, отколов ручку у сливочника; тушилка, испугавшись, откатилась на край стола и бормочет:

Вот смотрите: люди вечноЖалуются на судьбу,А тушилку позабылиНадеть на трубу!

А чашки, ничего не боясь, хохочут и поют:

Жил-был самовар,Маленький, да пылкий,И однажды не прикрылиСамовар тушилкой!Был в нём сильный жар,А воды немного;Распаялся самовар –Туда ему дорога,Туда и до-ро-га-а!

М. Горький

Случай с Евсейкой

Однажды маленький мальчик Евсейка – очень хороший человек! – сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюёт. А день был жаркий; стал Евсейка со скуки дремать и – бултых! – свалился в воду.

Свалился, но ничего, не испугался и плывёт тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.

Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг – очень хорошо!

Ползёт не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты[35], боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии[36], и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над её тяжёлым щитом играют две маленькие зелёные рыбёшки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везёт свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил:

Дом – не тележкау дядюшки Якова…

И вдруг слышит, над головою у него точно кларнет запищал:

– Вы кто такой?

Смотрит – над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно её уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.

– Это вы говорите? – спросил Евсейка.

– Я-а…

Удивился Евсейка и сердито спрашивает:

– Как же это вы? Ведь рыбы не говорят!

А сам думает:

«Вот так раз! Немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял! Ух, какой молодчина!»

И, приосанясь, оглядывается: плавает вокруг него разноцветная игривая рыбёшка и – смеётся, разговаривает:

– Глядите-ка! Вот чудище приплыло: два хвоста!

– Чешуи нет, фи!

– И плавников только два!

Некоторые, побойчее, подплывают прямо к носу и дразнятся:

– Хорош-хорош!

Евсейка обиделся:

«Вот нахалки! Будто не понимают, что перед ними настоящий человек…»

И хочет поймать их, а они, уплывая из-под рук, резвятся, толкают друг друга носами в бока и поют хором, дразня большого рака:

Под камнями рак живёт,Рыбий хвостик рак жуёт.Рыбий хвостик очень сух,Рак не знает вкуса мух.

А он, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:

– Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!

«Серьёзный какой», – подумал Евсейка.

Большая же рыба пристаёт к нему:

– Откуда это вы взяли, что все рыбы – немые?

– Папа сказал.

– Что такое – папа?

– Так себе… Вроде меня, только побольше, и усы у него. Если не сердится, то очень милый…

– А он рыбу ест?

Тут Евсейка испугался: скажи-ка ей, что ест!

Поднял глаза вверх, видит сквозь воду мутно-зелёное небо и солнце в нём, жёлтое, как медный поднос; подумал мальчик и сказал неправду:

– Нет, он не ест рыбы, костлявая очень…

– Однако – какое невежество! – обиженно вскричала рыба. – Не все же мы костлявые!

Например, моё семейство…

«Надо переменить разговор», – сообразил Евсей и вежливо спрашивает:

– Вы бывали у нас наверху?

– Очень нужно! – сердито фыркнула рыба. – Там дышать нечем…

– Зато мухи какие…

Рыба оплыла вокруг него, остановилась прямо против носа, да вдруг и говорит:

– Мух-хи? А вы зачем сюда приплыли?

«Ну, начинается! – подумал Евсейка. – Съест она меня, дура!..»

И, будто бы беззаботно, ответил:

– Так себе, гуляю…

– Гм? – снова фыркнула рыба. – А может быть, вы – уже утопленник?

– Вот ещё! – обиженно крикнул мальчик. – Нисколько даже.

Я вот сейчас встану и…

Попробовал встать, а не может, точно его тяжёлым одеялом окутали – ни поворотиться, ни пошевелиться!

«Сейчас я начну плакать», – подумал он, но тотчас же сообразил, что плачь не плачь, в воде слёз не видно, и решил, что не стоит плакать, – может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.

А вокруг – господи! – собралось разных морских жителей – числа нет!

На ногу взбирается голотурия[37], похожая на плохо нарисованного поросёнка, и шипит:

– Желаю с вами познакомиться поближе…

Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит – укоряет Евсейку:

– Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск[38], ай-я-яй!

– Погодите, я, может, ещё авиатором буду, – говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:

– Позвольте узнать, который час?

Проплыла мимо сепия[39], совсем как мокрый носовой платок; везде мелькают сифонофоры[40], точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки – запутались в волосах и дёргают их.

«Ой, ой, ой!» – воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамаша сердится на него.

А вокруг в воде повисли рыбы – множество! – поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:

Как он может жить на светебез усов и чешуи?Мы бы, рыбы, не могли быраздвоить хвосты свои!Не похож он ни на рака,ни на нас – весьма во многом!Не родня ли это чудобезобразным осьминогам?

«Дуры! – обиженно думает Евсейка. – У меня по русскому языку в прошлом году две четвёрки было…»

И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, но оказалось – нельзя: вода лезет в рот, точно пробка.

А болтливая рыба всё спрашивает его:

– Нравится вам у нас?

– Нет… то есть – да, нравится!.. У меня дома… тоже очень хорошо, – ответил Евсей и снова испугался:

«Батюшки, что я говорю?! Вдруг она рассердится, и начнут они меня есть…»

Но вслух говорит:

– Давайте как-нибудь играть, а то мне скучно…

Это очень понравилось болтливой рыбе, она засмеялась, открыв круглый рот так, что стали видны розовые жабры, виляет хвостом, блестит острыми зубами и старушечьим голосом кричит:

– Это хорошо – поиграть! Это очень хорошо – поиграть!

– Поплывёмте наверх! – предложил Евсей.

– Зачем? – спросила рыба.

– А вниз уже нельзя ведь!

И там, наверху, – мухи.

– Мух-хи! Вы их любите?..

Евсей любил только маму, папу и мороженое, но ответил:

– Да…

– Ну что ж? Поплывём! – сказала рыба, перевернувшись головой вверх, а Евсей тотчас цап её за жабры и кричит:

– Я готов!

– Стойте! Вы, чудище, слишком засунули свои лапы в жабры мне…

– Ничего!

– Как это – ничего? Порядочная рыба не может жить не дыша.

– Господи! – вскричал мальчик. – Ну, что вы спорите всё? Играть так играть… – А сам думает: «Лишь бы только она меня немножко подтащила наверх, а там уже я вынырну».

Поплыла рыба, будто танцуя, и поёт во всю мочь:

Плавниками трепеща,И зубаста да тоща,Пищи на обед ища,Ходит щука вкруг леща!

Маленькие рыбёшки кружатся и хором орут:

Вот так штука!Тщетно тщится щукаУщемить леща!Вот так это – штука!

Плыли, плыли, чем выше – тем всё быстрее и легче, и вдруг Евсейка почувствовал, что голова его выскочила на воздух.

– Ой!

Смотрит – ясный день, солнце играет на воде, зелёная вода заплёскивает на берег, шумит, поёт. Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!

– Ух! – сказал он, улыбаясь солнцу. – Вот я и вынырнул.

М. Горький

Про Иванушку-дурачка

Жил-был Иванушка-дурачок, собою красавец, а что ни сделает, всё у него смешно выходит, не так, как у людей.

Нанял его в работники один мужик, а сам с женой собрался в город; жена и говорит Иванушке:

– Останешься ты с детьми, гляди за ними, накорми их!

– А чем? – спрашивает Иванушка.

– Возьми воды, муки, картошки, покроши да свари – будет похлёбка!

Мужик приказывает:

– Дверь стереги, чтобы дети в лес не убежали!

Уехал мужик с женой; Иванушка влез на полати, разбудил детей, стащил их на пол, сам сел сзади их и говорит:

– Ну, вот, я гляжу за вами!

Посидели дети некоторое время на полу, запросили есть.

Иванушка втащил в избу кадку воды, насыпал в неё полмешка муки, меру[41] картошки, разболтал всё коромыслом и думает вслух:

– А кого крошить надо?

Услыхали дети – испугались:

– Он, пожалуй, нас искрошит!

И тихонько убежали вон из избы.

Иванушка посмотрел вслед им, почесал затылок, соображает: «Как же я теперь глядеть за ними буду?

Да ещё дверь надо стеречь, чтобы она не убежала!»

Заглянул в кадушку и говорит:

– Варись, похлёбка, а я пойду за детьми глядеть!

Снял дверь с петель, взвалил её на плечи себе и пошёл в лес; вдруг навстречу ему Медведь шагает – удивился, рычит:

– Эй, ты, зачем дерево в лес несёшь?

Рассказал ему Иванушка, что с ним случилось, – Медведь сел на задние лапы и хохочет:

– Экой ты дурачок! Вот я тебя съем за это!

А Иванушка говорит:

– Ты лучше детей съешь, чтоб они в другой раз отца-матери слушались, в лес не бегали!

Медведь ещё сильней смеётся, так и катается по земле со смеху!

– Никогда такого глупого не видал! Пойдём, я тебя жене своей покажу!

Повёл его к себе в берлогу. Иванушка идёт, дверью за сосны задевает.

– Да брось ты её! – говорит Медведь.

– Нет, я своему слову верен: обещал стеречь, так уж устерегу!

Пришли в берлогу. Медведь говорит жене:

– Гляди, Маша, какого я тебе дурачка привёл! Смехота!

А Иванушка спрашивает Медведицу:

– Тётя, не видала ребятишек?

– Мои – дома, спят.

– Ну-ка, покажи, не мои ли это? Показала ему Медведица трёх медвежат; он говорит:

– Не эти, у меня двое было.

Тут и Медведица видит, что он глупенький, тоже смеётся:

– Да ведь у тебя человечьи дети были!

– Ну да, – сказал Иванушка, – разберёшь их, маленьких-то, какие чьи!

– Вот забавный! – удивилась Медведица и говорит мужу: – Михайло Потапыч, не станем его есть, пусть он у нас в работниках живёт!

– Ладно, – согласился Медведь, – он хоть и человек, да уж больно безобидный!

Дала Медведица Иванушке лукошко, приказывает:

– Поди-ка набери малины лесной – детишки проснутся, я их вкусненьким угощу!

– Ладно, это я могу! – сказал Иванушка. – А вы дверь постерегите!

Пошёл Иванушка в лесной малинник, набрал малины полное лукошко, сам досыта наелся, идёт назад к медведям и поёт во всё горло:

Эх, как неловкиБожии коровки!То ли дело – муравьиИли ящерицы!

Пришёл в берлогу, кричит:

– Вот она, малина!

Медвежата подбежали к лукошку, рычат, толкают друг друга, кувыркаются – очень рады!

А Иванушка, глядя на них, говорит:

– Эхма, жаль, что я не Медведь, а то и у меня дети были бы!

Медведь с женой хохочут.

– Ой, батюшки мои, – рычит Медведь, – да с ним жить нельзя, со смеху помрёшь!

– Вот что, – говорит Иванушка, – вы тут постерегите дверь, а я пойду ребятишек искать, не то хозяин задаст мне!

А Медведица просит мужа:

– Миша, ты бы помог ему!

– Надо помочь, – согласился Медведь, – уж очень он смешной!

Пошёл Медведь с Иванушкой лесными тропами, идут – разговаривают по-приятельски.

– Ну и глупый же ты! – удивляется Медведь, а Иванушка спрашивает его:

– А ты умный?

– Я-то?

– Ну да!

– Не знаю.

– И я не знаю. Ты злой?

– Нет. Зачем?

– А по-моему – кто зол, тот и глуп. Я вот тоже не злой. Стало быть, оба мы с тобой не дураки будем!

– Ишь ты, как вывел! – удивился Медведь.

Вдруг видят: сидят под кустом двое детей, уснули.

Медведь спрашивает:

– Это твои, что ли?

– Не знаю, – говорит Иванушка, – надо их спросить. Мои есть хотели.

Разбудили детей, спрашивают:

– Хотите есть?

Те кричат:

– Давно хотим!

– Ну, – сказал Иванушка, – значит, это и есть мои! Теперь я поведу их в деревню, а ты, дядя, принеси, пожалуйста, дверь, а то самому мне некогда, мне ещё надобно похлёбку варить!

– Уж ладно! – сказал Медведь. – Принесу!

Идёт Иванушка сзади детей, смотрит за ними в землю, как ему приказано, а сам поёт:

Эх, вот так чудеса!Жуки ловят зайца,Под кустом сидит лиса,Очень удивляется!

Пришёл в избу, а уж хозяева из города воротились, видят: посреди избы кадушка стоит, доверху водой налита, картошкой насыпана да мукой, детей нет, дверь тоже пропала, – сели они на лавку и плачут горько.

– О чём плачете? – спросил их Иванушка.

Тут увидали они детей, обрадовались, обнимают их, а Иванушку спрашивают, показывая на его стряпню в кадке:

– Это чего ты наделал?

– Похлёбку!

– Да разве так надо?

– А я почём знаю – как?

– А дверь куда девалась?

– Сейчас её принесут – вот она!

Выглянули хозяева в окно, а по улице идёт Медведь, дверь тащит, народ от него во все стороны бежит, на крыши лезут, на деревья; собаки испугались – завязли со страху в плетнях, под воротами; только один рыжий петух храбро стоит среди улицы и кричит на Медведя:

– Кину в реку-у!..

Сноски

1

Сказка написана в 1829 году, значит, речь в ней идёт о 80-х годах XVIII в.

2

Мужско́й пансио́н – в современном понимании школа-интернат: воспитанники жили при школе.

3

Особли́во – особенно(устар.).

4

Вака́нтное вре́мя – время, свободное от занятий, каникулы.

5

Ба́рочные до́ски – доски, шедшие на изготовление речных судов – барок.

6

Талисма́н – предмет, который, по представлению суеверных людей, приносит счастье, хранит от бед.

7

Вощи́ть – натирать воском для блеска.

8

Ки́евское варе́нье – сушёные засахаренные фрукты или ягоды.

9

Бу́кли – волнистые завитки волос, локоны.

10

Тупе́й – взбитый хохол на голове.

11

Шиньо́н – женская причёска, как правило, из пришпиленных чужих волос.

12

Оранжере́я –здесь: множество цветов.

13

Сало́п – широкое дамское пальто.

14

Чухо́нка – устаревшее название карело-финских и эстонских жительниц Санкт-Петербурга.

15

Империа́л – золотая монета достоинством десять рублей.

16

Име́ние –здесь: сбережение.

17

По старинному этикету при встрече и расставании женщина делала поклон с приседанием – ревера́нс.

18

Бергамо́т – сорт груши.

19

Беке́ша – длинное тёплое пальто со сборками на талии.

20

Вист – карточная игра.

21

Шанда́л – подсвечник.

22

Изразе́ц – тонкая плитка из обожжённой глины, покрытая с лицевой стороны глазурью.

23

Мурава́ – жидкое цветное стекло.

24

Лабрадо́р – серый с синим отливом минерал.

25

Арши́н – старая русская мера длины, равная 0,71 метра.

26

Паж – мальчик из дворянской семьи, прислуживавший знатному господину.

27

Бюро́ – письменный стол с выдвижной крышкой, ящиками и полками.

28

Го́рка – застеклённый шкаф для посуды.

29

И́ндо – так что(устар.).

30

Руби́ть –здесь: подгибать края ткани.

31

Студене́ц – колодец.

32

Верста́ – старая мера длины, равная 1066,8 метра.

33

Пая́ц – шут;здесь: бумажная игрушка в виде клоуна.

34

Конфо́рка – низкая труба с отверстиями по бокам, которую ставили на самовар для подогревания чайника.

35

Лангу́ст – морской рак с твёрдым панцирем и без клешней.

36

Акти́ния – морское животное цилиндрической формы; в верхней части тела расположен рот, окружённый множеством щупалец.

37

Голоту́рия – беспозвоночное иглокожее морское животное.

38

Моллю́ск – морское животное с мягким телом, обычно покрытое раковиной.

39

Се́пия – каракатица.

40

Сифонофо́ра – морское животное, внешне напоминает пузырь.

41

Ме́ра – старая русская мера объёма, равная 26,24 литра.