Где-то там, в долине Большого Анюя

Школа

Школы есть везде и разные, Есть большие: по несколько одних классов и по многу учеников в каждом. Есть маленькие, это в селах. У нас на Весеннем школа поменяла три места: первая, была совсем малюсенькая. Детей было мало, так как прииск только открылся и дети учились все в одном-двух классах. Дальше детей стало больше и под школу выделили несколько комнат в здании общежития. На первом этаже было общежитие, на втором – школа. Наконец построили школу со спортивным залом и со всеми классными комнатами.

На Весеннем была десятилетка. В каждом классе учеников было не очень много, по 15—20 человек, а в некоторых и того меньше. Все это сказывалось на образовании детей, дети все учились хорошо, так как спрашивали их за урок не по одному разу. Приходилось учить уроки каждый день, так как все знали – спросят. После окончания школы, все легко поступали в вузы, так как дети получали глубокие знания. Учителя тоже были довольны своим трудом.

А бывшие ученики не забывают своих учителей поздравить с днем рождения, хотя прошло уже много времени, и судьба всех раскидала по земле. Сейчас это совсем нетрудно, почти у всех есть компьютеры и телефоны. Конечно, не все учителя и ученики живы, но тот, кто живой, всегда получит поздравление на свой день рождения. Бывших учителей не бывает, и они с трепетом относятся к такому вниманию своих бывших воспитанников. Мы: родители и наши дети, с благодарностью помним тех учителей, которые учили наших детей и дали им хорошие знания.

Сейчас нет приисков, нет многих поселков на Севере, а это значит и нет школ, в которых давали хорошие знания. То, что было построено нами, а построено было все, в одночасье рухнуло. Рухнуло то, что с таким трудом было обжито и создано.

Это неправильно…

Большой Анюй

Все реки и речки колымского бассейна впадают в реку Колыму. И река Большой Анюй, в переводе Березовая река, протяженностью около семисот километров. Нет, берез на Анюе нет, есть только карликовые, как кустарник, с малюсенькими листочками. Зато в долине Анюя, по берегам, растет лиственный лес и тополя. Множество островов, образованные протоками, на которых растет очень много смородины. В протоках вода прогревается и в ней нерестятся некоторые породы рыб. Анюй река с быстрым течением и на ней очень много несложных порогов, перед которыми всегда стоит много хариуса, который кормится. На Анюе много широких и глубоких ям, в которые скатывается вся рыба с небольших ручьев на зимовку. Течет Анюй между сопок и сливается с Малым Анюем недалеко от Колымы и впадают в нее недалеко от устья.

В низовьях Анюй судоходен: по нему в определенное время года могут проходить небольшие баржи. Но это время очень короткое. Несмотря на сильные морозы, в некоторых местах, где очень быстрое течение, река не замерзает и зимой в таких местах всегда стоит туман.

Небольшие ручьи в некоторых местах зимой перемерзают и образуется наледь, то есть вода идет поверх льда и опять замерзает. Так может образоваться слоеный пирог в несколько метров толщиной, который тает все лето. Эти наледи весной прорезаются ручьем и между ледяными берегами любит кормиться рыба, особенно форель. Форель на Севере некрупная.

Вот такая река на Чукотке, с красивым названием Большой Анюй и с не менее красивым переводом «Березовая река». В бассейне Колымы множество рек и речек, в которые впадает множество ручьев и вода в них – чистейшая. Все это богатство было изучено гидрологами. На берегах больших ручьев и н больших речек, все еще стоят их домики, в которых жили и изучали течения и объем воды, по несколько лет и круглый год. Но это другая история.

Куропатка

Чукотка это сопки, Чукотка это тундра, жизнь в этом суровом крае тоже есть и она не бедна. Летом прилетает много разной птицы: это их родина. Птицы выводят потомство в тундре на озерах и прибрежных скалах. Лето на Чукотке очень короткое, но все успевают высидеть птенцов, вырастить их до наступления осенних холодов и улететь в теплые края на зимовку. Но не все птицы улетают на юг, есть и такие, которые не покидают своих родных мест – это полярные куропатки. Куропатка живет и выводит потомство на Севере. Летом куропатка серая, под цвет тундры, и она так маскируется, что ее не заметишь, проходя мимо и чуть не наступив на нее. Когда она сидит на кладке яиц, никакая сила не сгонит её с гнезда. Осенью, когда лиственница сбрасывает свои листочки-иголки, куропатка меняет цвет оперения. Она превращается в белоснежную птицу с красным гребешком у самцов. На снегу ее совсем не заметно, настолько она сливается. Осенью, когда еще нет снега, для куропатки самое уязвимое время, она уже белая, а снег еще не выпал. Её далеко видно и нетрудно подстрелить.

Куропатки птицы стайные, питаются зимой почками кустарников, перебегая с одного места на другой. На крыло поднимаются не охотно и только при крайней необходимости. Осенью стараются побольше склевывать ягод, которые в тундре и на сопках растут в большом количестве. Мясо у куропатки суховатое, но вкусное, особенно бульон. Тушка небольшая, примерно с кулак. Зимой интересно наблюдать за стаей куропаток, как они перебегают с места на место по мелкому кустарнику, но надо хорошо присмотреться: заметить стаю не так-то просто. Осенью куропатки часто сидят на деревьях и кажется, что комочки ваты развесили по деревьям. На ночь куропатки устраиваются на деревьях.

Вот такая интересная и красивая птица живет на Севере, не улетая на юг.

Евражка

На севере животный мир богат летом, особенно птицами, но есть другие животные, которые там обитают. Есть олени: это благородное животное дает населению пищу и одежду. Есть песцы летом серые и некрасивые, а зимой они одевают белоснежную шубку и становятся очень красивыми с очень теплым мехом. Также есть множество леммингов8, которыми питаются песцы зимой, да и летом тоже – не всегда же поймаешь птицу. Есть и росомаха9, это зверь коварный и сильный, у росомахи мех никогда не покрывается изморозью или куржаком10. Аборигены используют мех росомахи на опушку капюшонов кухлянки.

Есть на Чукотке маленькое животное, зверек-грызун – евражка. Евражка точно такая как суслик, но она привыкает к людям и не боится жить возле человека. Этот зверек может брать угощение с руки как белка. Живут евражки в норах семьями, питаются семенами, травой и насекомыми, зимой в спячке до апреля. Мы всегда забавлялись с этими зверьками, на пересмене в ожидании автобуса. Они вылезали из норы и клянчили у нас подачки, мы специально приносили для них корочки хлеба и печенюшки. Они забавно брали их и набивали за щечки, так что щеки раздувались шире тела, затем убегали в нору и через несколько секунд возвращались обратно за следующей порцией.

Нам было интересно и смешно, мы никогда их не обижали, так как знали, что зима будет долгой, пусть накопят больше жирка для спячки. Вот такие забавные зверьки живут на Чукотке.

Строганина

Рыбы на Севере много и разной, есть рыба, которая идет на жарку, и уху сварить, коптить и вялить – на это идет всякая. А вот на строганину идет только крупная, у которой много мяса. Это муксун, чир, нельма и другие подобные рыбы. Строганина – это сырая мороженая рыбина, с которой нужно снять кожу, затем настрогать тончайшей стружкой очень острым ножом. Для этого нужна сноровка. Но прежде нужно приготовить соус, с которым едят эту самую строганину и который дает вкус и остроту этого блюда.

Соусы делают разные, но все они должны быть острыми. У нас на Чукотке соус делали самый простой, я так думаю. Брали уксус, молотый черный перец, томатную пасту и немного воды, чтобы соус был не густым. Вот все готово. Можно строгать рыбину. Пока стружка не растаяла, ее берут, макают в соус и в рот. Это очень вкусно, но почему-то не все едят – рыба-то сырая. Также делают строганину из мяса оленя и из печени сохатого. Печень так же кушают в сыром виде, только режут на небольшие кусочки, а не строгают в стружку как рыбу. Может где-то строганину делают по-другому и делают другие соусы, но едят ее по всему Северу и Сибири, там где есть такая рыба для строганины.

Бочка с водой

Вода на Весеннем привозная. Нет, ее привозили не расфасованную в бутылках, ее возили машиной-водовозкой. Воды требовалось много: для нужд жителей, в котельную, в баню и на дизельную электростанцию, для охлаждения дизелей. Возили на двух оборудованных авто, повышенной проходимости. Около каждого частного домика у крыльца стояла большая трехсотлитровая железная бочка. Также и возле каждой двух этажки стояли такие же бочки на каждую квартиру.

Воду набирали в ручье, в котором была вырыта бульдозером яма. Вода всегда была свежая, так как ручей тек круглый год, даже зимой, хотя зима была длинной и суровой. Если ручей где-то выше по течению перемерзал, вода в яме заканчивалась. Тогда водителям водовозки приходилось искать новые источники. Это было не очень сложно, но трудоемко. Находили на каком-нибудь ручье побольше ледяной купол. Это значит, что ручей где-то внизу перемерз, а поступление воды идет, и на ямах скопившаяся вода силой поднимает лед и так образуется ледяной купол, под которым вода. Стоит только пробурить или продолбить лунку для шланга и можно набирать воду. Набранную воду развозили по поселку и разливали по бочкам. Из этих бочек воду хозяева переносили ведром в дом, точно в такую же бочку, иначе вода быстро замерзала и могла выдавить дно.

Вот такой водопровод был в поселках на Севере. Вода на Севере всегда чистая и холодная, накипи нет и в помине. Ручьев много, в каждом распадке свой, и у каждого есть свое имя. Маленькие ручьи стекают в ручьи побольше, и так далее. Весной в такие ручьи заходит на нерест хариус, а осенью скатывается обратно в большие речки. Вода в северных ручьях и речках очень мягкая и вкусная.

За ягодой

Первой созревает морошка, затем голубика, смородина и, наконец, брусника. Морошку мы не собирали, ее было мало и она когда созреет – невкусная, о ней и писать нечего. Голубики было очень много и эта ягода очень нежная и вкусная. Растет она на небольших кустиках, примерно на таких же, как у нас здесь черника. Конечно, мы ее собирали и ели так и варили из нее варенье. Росла она повсюду, но в, основном, внизу по долинам и руслам ручьев в тундре. Собирать ее, конечно, муторно, так как ягода мелкая и очень нежная, но это стоило того.

Смородины было тоже много и росла она в, основном, на островах речки Большой Анюй. У дикой смородины на Севере ягода не очень крупная, но растет она гроздьями, как красная смородина и брать ее одно удовольствие. Просто сдаиваешь ягоду с веточки и она отрывается чисто, без плодоножки. За смородиной нас возили на вертолете, так как речка и острова находились далеко, километров за 60—70. Возили партиями, кто был свободен от смены, и получалось так, что кому нужна смородина – летали все. Это, конечно, семейные, холостякам варенье ни к чему. Можно было и порыбачить, пока люди собирали ягоду, а это часа 3—4. Так что удовольствие получали и женщины, собиравшие смородину, и мужчины, ловившие рыбу.

Последней собирали бруснику. Бруснику собирать тоже одно удовольствие, растет она по сопкам, на каменистых щебеночных местах, среди кустов кедрового стланика. Ягода крупная, но кустики совсем низенькие и приходится ползать. Но это тоже стоило того: из брусники не нужно варить варенье, она лежит в свежемороженом виде всю зиму свежей. Из нее делали морс и начинку для пирожков. Растет она тоже кругом по сопкам, но рядом с поселком она уже вытоптана, она очень долго восстанавливается, так как корневая система очень слабая. Нас также возили на вертолете подальше от поселка, и мы всегда были с этой замечательной ягодой. Прииск арендовал вертолет круглый год и нас возили бесплатно. Природа в долинах речек очень красивая, так как росла лиственница и разнообразная зелень в обрамлении сопок, покрытых стлаником. Так мы заготавливали ягоду на зиму

Весенняя рыбалка

В конце апреля на Чукотке начинает хорошо пригревать солнце. Снег быстро тает, и ручьи набирают силу. В это время на Большом Анюе, в ямах, начинает беспокойно ходить рыба, которая на зиму скатывается из мелких и больших ручьев. Подходит время подниматься вверх по течению и заходить в родные ручьи. Мы тоже ждем этого момента и готовим снасти для рыбалки. Снасти простые: коротенькое удилище с тонкой леской и самодельные блесны с крючками. Весной рыбалка подледная, так как лед еще на Анюе стоит, только появляются небольшие промоины. На рыбалку едем кто на чем. Несколько компаний по 10—15 человек – кто на автомобиле «Урал», кто на вездеходе или на бульдозере с железной волокушей в виде большого корыта. Едем все в разные места, километров за 40—50. Каждая группа знает только свою рыбную яму. На рыбалку едем на первомайские праздники: промывочный сезон еще не начался и выходных было 3—4 дня. Конечно, набирали всё необходимое, в виде питания, ну и спиртное тоже, как же уха и без стакана!

По приезде на яму, а это, как правило, в такое место, где был залом из леса, наваленный из лиственниц с берегов половодьем. Так что дрова были всегда в избытке. Разводили костер побольше, и шли на яму сверлить ледобуром или долбить пешней лунки во льду. Вода на чукотских ручьях и речках чистая и прозрачная, дно видно до 8—10 метров. В лунки было видно, как ходит рыба по яме. Вот и все, снасти приготовлены и началась рыбалка, лежа на льду, смотришь как хариус хватает блесну, подсекаешь и вытаскиваешь. Так, наловив достаточное количество рыбы, кто-нибудь из рыбаков шёл готовить ужин, варить уху.

Уха на свежем воздухе на берегу реки, это не описать, это надо попробовать. В мае ночи на Чукотке уже нет и лови хоть все время, но нужно и отдохнуть. Разгребаем костер и накрываем кострище брезентом и печка готова, ложись и спи. И так все дни проходила рыбалка. Наловив рыбы, делим ее поровну всем приехавшим рыбакам и едем домой. Приезжаем с черными от загара лицами и довольные, лучше отдыха, чем рыбалка на Севере, не придумал еще никто и нигде. Это весенняя рыбалка, была еще летняя и осенняя.

Летняя рыбалка совсем другая, не такая как весенняя. Летом нужно длинное удилище, а остальное все то же самое: крючки и блесны. Близко ловить было негде, так как с началом промывки песков вода в местных ручьях и речках была мутной, и рыба в них не заходила.

Любая северная рыба любит только чистую воду. Нас на рыбалку возили на вертолете. Так же собирались несколько человек, свободные от смены, и нас вертолетом забрасывали на какую-нибудь рыбную речку. Вертолет улетал и через сутки должен был нас забрать. Рыбаки шли по берегу и проверяли где стоит рыба. Также как и весной, поймав несколько хариусов или ленков, варили уху, покушав, ложились немного поспать, так как все рыбаки были после смены. Отдых был нужен всем, так как после короткого сна, часа 4—5, вставали, пили чай, кто-то доедал уху, шли рыбачить.

Конечно, на летней рыбалке рыбы не так много, как на весенней, но много и не нужно. Таскать ее на себе тоже нелегко по кустам, так как все время приходится менять место ловли. Так, наловив рыбы, шли к месту сбора, куда должен был прилететь вертолет. Прилетев домой, успевали ночь отдохнуть и с утра на смену. После так называемой ночной смены, у нас было два дня выходных. Хотя ночи на Чукотке, летом не бывает.

Осенняя – отличается от весенней и летней тем, что рыбы нужно много, так как впереди длинная зима, а зимой на Чукотке мы рыбу не ловили. Вся рыба осенью скатывается вниз по течению, чтобы попасть в глубокие и большие ямы в большой речке. Там рыба зимует и становится вялой, плохо ловится на блесну.

Мы перекрывали какой-нибудь большой ручей сетью поперек перед перекатом, то-есть когда рыба доходила до этой сетки, дальше скатываться не могла и ее много скапливалось. Мы проходили бреднем по яме перед сеткой и вытаскивали много рыбы. Так, пройдя несколько раз, мы налавливали достаточно много. Выловленную рыбу мы замораживали на зиму, так как было уже достаточно холодно. На Чукотке ручьи и речки замерзают поздно, так как быстрое течение мешает замерзнуть воде. Затем мы снимали перегородку и ехали домой с рыбой.

В делянке

Прииску всегда нужен лес кругляк. Лес нужен для досок и бруса, из него строили ряжи под промывочные приборы. Лес нужен и для шахты на рудстойку, которой крепят кровлю шахты. Хотя на Севере вечная мерзлота, но обрушения тоже бывают, по разным причинам. Лес растет по долинам больших и небольших речек.

Меня и ещё одного рабочего вызвали в контору прииска к замдиректора по хозяйству. Он нам сказал, чтобы мы собирались ехать нарезать делянку на речку Бургахчан к водомутскому домику. Домик этот назывался так потому, что в нем когда-то жили гидрологи, которые делали замеры воды. Домик был срублен на совесть из лиственницы. Такие домики стояли на многих речках. Для каких целей это делалось, я не знаю, наверное для учета водных ресурсов страны.

Поехали мы на вездеходе – с нами был лесничий из района и замдиректора. Следом за нами шел гусеничный трактор с металлической волокушей. Волокуша – это такой большой, сваренный из стальных листов ящик, с загнутым, как сани, передом. До места было 35 км и через три часа по тундре и замерзшим ручьям мы доехали до места.

Домик стоял на берегу речки в густом лесу. Мы зашли в дом, зажгли висевший фонарь. В домике в углу стояла железная печка, обложенная камнями с речки. Вдоль стены были сколочены двухэтажные нары, и стоял стол у окна с лавками. Мы растопили печку, дрова были сложены в тамбуре, сходили к речке, продолбили прорубь, набрали воды в чайник. Пока это делали, в доме от печки стало тепло. Вскоре подошел и трактор, мы поужинали, напились чая и легли спать. У нас были меховые спальники. Рано утром зам. и тракторист поехали на тракторе на охоту. Вездеход ушел еще вечером в поселок, и должен был нас забрать через два дня, на третий.

Утром мы с лесничим пошли нарезать делянку для вырубки леса. Лес был за домиком и мы на лыжах пошли. Лесник делал зарубки на деревьях по прямой, мы же с напарником, меряли пятидесятиметровой рулеткой расстояние, которое отмечал лесничий. Так мы за несколько часов отмерили прямоугольник будущей делянки. Закончив свою работу, мы пришли в домик, покушали и попили чаю.

Было уже темно, так как день в декабре был без солнца и очень короток. Охотники еще не вернулись. Переспав в меховых спальниках, утром позавтракав, напарник, взял ружье и пошел побродить по лесу и берегу речки. Я же не охотник, у меня не было ружья, пошел посмотреть вокруг домика. Рядом с домиком я нашел какое-то низенькое строение, заваленное снегом, немного раскопав, я увидел вход, даже не вход, а лаз.

Внутри была маленькая печка и на ней окатанная крупная галька, такая же как в доме. Я спросил у лесничего, что это за конура. Он сказал что это мини баня и заодно пекарня. Тут мылись и пекли хлеб.

Через речку был натянут трос и на нем была подвешена деревянная люлька. В ней гидрологи меряли уровень воды в разное время года. Вернувшись, напарник позвал меня разделать оленя, которого он подстрелил. Мы с этой задачей быстро справились, и принесли мясо к домику. Нажарили оленьей печенки – посуда в домике была и сковородка тоже. Вскоре подъехали и охотники, притащив на тросу тушу сохатого. Его мы тоже быстро разделали и разрубили на куски, пока не заморозилось. Утром за нами подошел вездеход, и мы, погрузив в волокушу мясо и все вещи, отправились домой.

Дома, в сарайке у зама, мы поделили мясо всем поровну. Лицензия на отстрел была у лесничего, так что мы не браконьеры. Вот так мы съездили на речку Бургахчан, к водомутскому домику. Эту поездку я запомнил на всю жизнь.

Чукотка – Зимник – Зеленый мыс – Весенний

В сентябре на Зеленый мыс привезли тяжелые бульдозеры ДЭТ-250 Челябинского тракторного завода. Это были комфортные и мощные машины. Бульдозеров было два. Меня направили в Билибино, а из него – на Зеленый мыс. Со мной были еще трое, но они были с другого прииска, так как один бульдозер предназначался для них. Прилетев на Зеленый мыс, нас поместили в гостиницу дорожников и сказали: «Будете гнать бульдозеры, и заодно помогать нарезать зимник до Билибино». А это триста километров. Ну что же, делать нечего, начальство приказало, нужно выполнять.

Получив бульдозеры, мы перегнали их к дорожникам, и стали готовиться к перегонке машин вначале до Билибино, а дальше еще триста километров до Весеннего. С нами готовились и дорожники, у них было тоже два бульдозера, вагончик на полозьях и небольшие железные сани для горючего и масла для машин.

Дорога предстояла длинная и не быстрая, нужно было готовить зимник к зиме. В вагончике была небольшая железная печка, нары, типа полатей, стол и широкая скамья, на которой тоже мог лечь человек. Закупив продукты и все погрузив, мы отправились в дальний путь. На каждом бульдозере у нас было 2 человека, у дорожников – по одному.

К моему бульдозеру подцепили дорожный клин, другой же, должен был по ходу засыпать промоины и неровности. Зимник проходил всегда по одному месту и за этим строго следили: тундру нужно беречь, на ней нельзя нарушать растительный слой и мхи, иначе летом будет большая оттай-ка.

Тундра это сложные слои грунтов и линз, которые глубоко протаивают летом и образуются провалы. Для оленей это большая опасность, зимой, при переходах на пастбища, они попадают в промоины и ломают ноги. Дорожники на своих тракторах тащили дом-вагончик и сани. По дороге в темное время суток нам попадалось много зайцев, которых мы отстреливали, и у нас всегда было свежее мясо. Заяц животное глупое и всегда бежит по свету фар, не сворачивая в темноту.

Надо сказать, что зайчатины я наелся до самой смерти. Сейчас не могу есть крольчатину. У нас была лицензия на сохатого, но он нам не попался, так что пришлось довольствоваться зайчатиной и консервами – тушенкой и рыбными. Так же у нас была свежая картошка, лук и капуста. Один член команды был поваром.

Так мы потихоньку ехали и делали зимник. По пути следования были установлены домики для отдыха водителей, в них круглый год жил обслуживающий персонал, как правило, это была семья. Так же были и большие гостиницы для отдыха водителей зимой. В них были душ и столовая, можно было посмотреть какой-нибудь фильм. Это были небольшие поселочки, один между Билибино – Зеленым мысом, и между Весенним – Билибино. В то время для водителей старались создать какой-то комфорт, так как растояния были большие, и зимник – это не асфальт.

Таким образом мы шли 300 километров целый месяц. Пришли в средине октября только в Билибино, а нам еще нужно было гнать свой бульдозер до Весеннего, а это еще 300 километров Но это был уже другой экипаж, который сменил нас в Билибино. За этот месяц я заработал 1200 рублей, это была самая большая зарплата, у меня на Чукотке. Это было в 1978 году.

Северное сияние

Я работал эту зиму на расчистке зимника на участки где были золотоносные россыпи и на полигонах, где делали зимнюю вскрышу торфов. То-есть убирали верхний слой грунта, до золотоносных песков. Зимник был нужен для завоза всего что требовалось для жизни и работы участка. На зимнике всегда работало два бульдозера и четыре машиниста посменно, то есть двое – рейс, двое – второй. Был сильный снегопад, потом снег прекратился, небо очистилось и загуляла поземка по распадкам, заметая зимник. Мы выехали с утра, до участка Темный было 60 километров пути, а на бульдозере с дорожным клином быстро не поедешь. Да на сопке быстро по любому не разгонишься. Так потихоньку доехали до фактории, переночевали у знакомого охотника, утром двинулись дальше. День прошел нормально, и мы поднялись на высокий перевал, зимник шел именно через него, другой дороги не было. Поднявшись на самую макушку, решили поужинать и продолжить наш путь.

До Темного оставалось 10 км. Погода стояла тихая и ясная. Мы заглушили бульдозеры и вышли размять ноги. На небе высыпали звезды, и казалось – протяни руку и вот она – Полярная звезда. Вдруг на небе появились всполохи, вначале такие небольшие всплески, они разгорались все ярче. Начиналось северное сияние: прямо у нас над головами появились разноцветные краски. Они переливались и менялись местами на огромной скорости. Цвета волнами носились по всему небу, играли и переливались. Это было что-то! Я много раз видел северное сияние до этого и после, но такое видел впервые и больше не видел никогда. Мы стояли ошарашенные увиденным, мы разинули рты от такого чуда, мы забыли все, мы забыли зачем и куда едем. Такое действо и буйство природы длилось минут 30—40 и внезапно исчезло.

Опять стало темно и только звезды освещали нам перевал. Я на всю оставшуюся жизнь запомнил это северное сияние, такое яркое и красочно-цветное. Поужинав, мы тронулись дальше и через пару часов добрались до жилья участка Темный. На участке нам тоже говорили о необычно ярком северном сиянии. Но мы видели его ближе, мы стояли на перевале.