Продлёнка

Продлёнка

Ната Сучкова

© Ната Сучкова, 2016

© Творческая группа FUNdbÜRO, дизайн обложки, 2016

ISBN 978-5-4483-3198-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«это очень тонкая красная линия…»

это очень тонкая красная линияоцарапанные колени иневозможность просто назвать по имениземляничное моё варениеразливается-льёт радиола дедоваты выходишь щенка своего проведатьа потом тебя позовут обедать ии меня позовут обедатьукоризненно глянут на жаркий видпо карманам велят похлопатьно в карманах моих и в карманах твоихтолько семечки от укропа

«Большеротым птенцом, садоводом прожжённым…»

Большеротым птенцом, садоводом прожжённым,Я глотаю шмеля, как мохнатый крыжовник,И на вкус не могу узнать.И стою рядом с мамой, шмелём поражённый,Но гудит во мне шмель, он – живой, не прожёван,И в ладони мои, как крыжовник тяжёлый,Опускается благодать.

«Дачник мой август – тетрадь на столе…»

Дачник мой август – тетрадь на столе,В ней по линеечкам ходят трамваи.Я к твоим буквам язык прижимаю,А за щекою поёт карамель.Тут, за щекою, поёт, говорю,Дырочкой хрупкой, стеклянной, глубокой,Яблочным розовым треснувшим боком,Как здесь вместиться ещё букварю?!Но на минуту всего повзрослеть —В сладкой слюне карамелька растает,Дачник мой август тетрадь пролистает,Встанут трамваи, и нечему петь.

«Тёплое облако синее…»

Тёплое облако синееможно поймать за хвост,даже не нужно усилия —выпрямись лишь во весь рост.Солнце блестит на радужке,пар преломляет свет,синее облако – бабушка,белое облако – дед.Ты всё такая же вредина —прыгни – раз, два – и повис,вон от её передникасвесился краешек вниз.– Бабушка, видишь, там радуга?Как мне достать до тебя?Только она, аккуратная,фартук уже прибрала.– Спи, мой хороший, полно-ка,я ведь и так с тобой, —и укрывает облакомс вышивкой набивной.

«Ну вот они, твои поводыри…»

Ну вот они, твои поводыри:один – босой, худющий нестерпимо,расчёсывает сладко волдыри,ошпаренный кипящею крапивой.Вторая – слёз фасетный отпечаток,дороги эти поросли быльём —большая чёрно-белая овчарка,набитая, как ватою, репьём.Ведут: забор, увитый повиликой,колхозный сад, казённый небосвод,где ты когда-то воровал клубнику,хотя своей был полный огород!Наверняка – чтоб видели в сторожке,в земле и в сладком – липкая рука,и представлял, как остро пахнет кожейсолдатский дедовый ремень из сундука.Петлял как заяц, забирал правее —брат чертыхнётся, бабушка – вздохнёт, —хотя бы так, раз не дадут примерить,хотя бы так – пусть пряжка обожжёт!Через забор, увитый повиликой,чтоб завтра предъявить всем на прудусиняк на правой белой половинке,похожий на солдатскую звезду.

«С молочной дырочкой во рту, напичканной вареньем…»

С молочной дырочкой во рту, напичканной вареньем,я показать тебе иду сложение в примере,я говорю набитым ртом, кручусь вокруг волчком я,и смотрит на меня котом соседский кот учёный.Я говорю тебе: «Лови!», верчусь вокруг юлой,и скачет кошка – дух любви за маленькою мной.И кот – учёный, не простак, и кошка – дух любви —все подтвердят: да, было так. Как не было, увы.

«Даже не волей – порывом отчаяния…»

Даже не волей – порывом отчаянияВспомнить то время: меня ещё нет,Папа заходит и ставит чайник,Мама заходит и выключаетЧайник и гасит свет.Вот они в сумерках непроглядных,Боже, ещё их мгновенье не тронь!Мама его по щеке погладит.(Время – короткое, как халатик.)Папа её поцелует в ладонь.Что с этим делать, увы, непонятно:Крикнуть, прижаться, бежать со всех ног?Я получился такой невнятный(Равно похожий? Ну, это вряд ли…),Ломанный, как цветок.Я им придумал за всё, что забыто,Вроде бы так отдаю должок.Вот и стою, как цветок, – раскрытый,Укоренённый, втоптанный, врытый —Там, где меня – не должно.

«Стоит октябрь, стоит, как дошколёнок…»

Стоит октябрь, и небо многолико

А крикнешь в небо, и не слышно крика,

Лишь облышко, как перышко, парит

Над девочкой с медовым сердоликом

Во рту её язык, как земляника,

Такой же сладкий, что ни говорит…

Стоит октябрь, стоит, как дошколёнок,Застенчивый, веснушчатый и рыжий,А я по улице, неоном запалённой,Бегу мимо него, его не вижу!По улице Гагарина с продлёнокНа улицу Гончарную, где праздник,Стоит октябрь, стоит, как дошколёнок,А я бегу, бегу, как второклассник!И с высоты своих, ну, пусть сто двадцать,И с высоты своих, ну, скажем, девятьЯ начинаю дошколёнку улыбатьсяВсем тем презрением, которым я умею,Всем тем умением, которым так гордятся,Читать, кривляться, перелистывать тетрадьИ звёздочкой октябрьской – октябрятской,Такой холодной, если целовать.Стоит октябрь, и улицы обломокМелькнёт в пруду, и завидно признать,Что это я – всего лишь октябрёнок —Здесь пробегу, а он останется стоять.

«Путь к реке такой скользкий, что ты осторожно ступаешь…»

Путь к реке такой скользкий, что ты осторожно ступаешь,Подминая траву неуклюже: соцветья, колосья,Слово кажется польским, но, кажется, ты понимаешь —Это первое слово, которое ветер приносит.В погремушке сухой перезревшие зёрна зашиты,Перед тем как скатиться, на миг замерев на откосе,Ты сломаешь стручок и рассыплешь горошек мышиныйНа глухие и звонкие, что тебе ветер приносит.

«Есть города, которые меняют имена…»

Есть города, которые меняют имена,Проходят разные над ними временами времена:Сегодня он прозрачен, завтра – в дымке,Отечества казбеками прокурен,Изменчивый, как на переливной картинке,Вы вряд ли, впрочем, помните такую.Нет-нет, не анимация, 3DИ розового дыму напустили,А как, допустим, крутишь диафильмы —И буквы на помятой простыне.Или выводит медленно рукаИндиру Ганди и Джавахарлала Неру,И видишь мелко надпись КишенеуНа кожаной обложке дневника.Или посмотришь мельком в небеса,Качнёшься и замрёшь от изумленья,И видишь, как растёт стихотворенье,И самолёт летит – поверь, так надо, —Из города летит, из Ленинграда,И солнце бьёт, и пыль слепит глаза,А он летит себе, летит всё выше,Протянешь руку и сорвёшь четверостишье —Стихотворенья нежного росток,Ещё зелёного совсем стихотворенья.И чушь напишешь в школьном сочиненииИ сдашь её учителю на стол.И ждёшь-пождёшь заслуженный свой кол.…… …… … … … … … … … … … … … … ……Я думаю, сейчас они сидятНебесное винишко попивают,И в города забытые играют,И стюардессой импортной дымят.И проплывают мутные от слёзКаракули из тоненькой тетрадиНад дядею, живущем в Ленинграде,И папкою, уехавшем в Свердловск.

«Катят, и катят, и катят…»

Катят, и катят, и катятпо воде мороженой, засахаренному льду.(Гипотенуза и катет,кроличья шапка на лбу,Гипотенуза и катет,а между ними – пунктир,В ранце тяжёлом тетради,яблоко и транспортир,В клетку тетради, в полоску —много чего в них пиши.)Катят твои двухполозки,точно карандаши,Катят по белой бумагесеверной тихой реки…а потом ты живешь во прагеили как собака на сенеили на другой воденапример на эльбечитай на лабеиногда и вовсе вездераз в году приезжаешь к маметыща верст на её могилуи идёшь к реке через силу