Рубиновый закат

Резеда Шайхнурова

Рубиновый закат

С благодарностью моей золовке Дарье Вереютиной за умопомрачительную красоту и магнетизм…

ТОМ ПЕРВЫЙ

Нобелевский лауреат

Глава I

На экране лэптопа знакомая из прошлой жизни поздравляла с огромным успехом:

«Это настоящая революция в медицине и прорыв в науке, Лэндон! «Грир-скин» произвел настоящий фурор в мире! Поздравляю тебя с Нобелевской премией! На каждом шагу в Британии и Северной Америке слышу лестные отзывы о твоей работе от своих коллег. Имперский колледж Лондона гордится тобой!

профессор Дилэйни Спуур»

Далее следовала ссылка на интернет-ресурс, где была размещена статья «об успехе сотрудника Скаролинского института – одного из ведущих в Европе и крупнейшего в Швеции медицинского высшего учебного заведения. Весной 2011 года весь мир узнал о сенсационном прорыве в медицине. Британский хирург Лэндон Грир запатентовал инновационный продукт, который используется для операций женщинам третьего мира в целях преодоления обретенных уродств, в том числе в результате издевательств их мужей. Синтетическая кожа «Грир-скин» позволила избавить пациенток от обожжённых и изрубцованных участков кожи на лице и теле и заменить их на искусственную, созданную знаменитым хирургом. Теперь пострадавшим людям не придется по 1,5–2 года носить специальные маски Perspex[1] прежде, чем подвергнуться операции по замене кожи».

Мужчина средних лет закрыл ноутбук, выдернул шнур из розетки и принялся бродить по своему особняку с панорамными окнами в Хайгейте на Бишопс-авеню. Он взглянул на розовато-красные полоски в небе, окаймляющие горизонт. Очередной закат. Зеленые холмы и свежий воздух этого района не успокаивали, а скорее наоборот, раздражали его. Все эти снобы, с которыми приходилось здороваться каждое утро, если не брать то время, когда он был в Швеции; их тупые жены, способные рассуждать только на тему своего внешнего вида и целлюлита своих подруг.

Лэндон Грир провел в Стокгольме первую в истории операцию по пересадке синтетического материала, заменившего пациентке кожу. После реабилитации ее показали на всех национальных каналах и во всех европейских новостях. «Небо и земля» – так называли жительницу Афганистана до и после операции. Абсолютно гладкая кожа с имитацией пор на поверхности. «Грир-скин» разрабатывался точь-в-точь под цвет кожи пациента, и лишь едва заметная тонкая линия от шва была заметна.

На одной из пресс-конференций мистер Грир говорил, что в США, как правило, расходы по оказанию медицинской помощи в таких ситуациях берут на себя страховые компании. В Европе существует практика квот, при которых финансирование происходит за счет социального кармана государства. Пациенту, нуждающемуся в реконструктивно-пластической операции, приходится долгие месяцы и годы ждать такие квоты, да и дается она всего лишь раз в год, на одну операцию, тогда как большинству таких пациентов необходимо поэтапное многократное хирургическое лечение, у которого обязательно должен быть определенный интервал. Чаще всего необходимо провести 2–3 операции за год. Поэтому приходится рассчитывать на собственные финансовые ресурсы, различные фонды и на чудо.

Хирург рассказал, что пациентке на родине было сделано около 20 неудачных пластических операций в клиниках по месту жительства. Четверть из них делалась без общего наркоза из-за опасений, что сердце женщины не выдержит. Самое ужасное, что операции ей не принесли результата – пересаженная кожа просто не приживалась.

«Именно эта операция породила надежды на настоящую революцию в хирургии, – заявил тогда Лэндон Грир. – В скором будущем пациентам уже не нужно будет годами ждать донорских органов, которые, к тому же, могут вызвать биологическое отторжение. Рубцовые ткани лица другой моей пациентки из Узбекистана еще несколько лет назад полностью замещались полнослойным кожным трансплантатом размером 30х35 см, который мы взяли с бедра. Операция длилась 20 часов, а ассистировала мне тогда практически половина персонала Отделения реконструктивной и пластической хирургии Скаролинского института.

Ювелирная отслойка кожи на бедре проводилось таким образом, чтобы все сложные структуры кожи (сальные, потовые железы и прочее) были сохранены. Только такой трансплантат может функционировать на новом месте, сохраняя свой цвет, влажность и эластичность. Но также важно очистить поверхность лица от деформирующей рубцовой ткани. Учитывая, что это была вся ткань, покрывающая лицо женщины, делали это очень осторожно, чтобы не повредить более глубокие структуры лица. Затем на подготовленную таким образом поверхность наложили и закрепили швами по периметру лица новую кожу, обшив веки, губы, носовые отверстия. Сверху положили плотную, заранее изготовленную повязку, повторяющую рельеф лица.

Вы представляете себе, какую боль, моральную и физическую, приходилось испытывать пострадавшим до того, как кожный трансплантат восстанавливал кровообращение, да и после того!»

Никто и не вспоминал теперь, что доктор Грир родился в бедной семье на окраине Англии с шестью братьями и сестрами, которые не виделись с ним уже несколько лет. Возможно, кто-то из них уже покинул бренный мир.

* * *

Лэндон посмотрел на часы – полвторого ночи. Дочь до сих пор не вернулась с гулянок, хотя обещала приехать не позже полуночи. Если бы еще не обещание бывшей жене, что он позаботится об Эдере, пока она гостит у него. Но разве можно унять энергию шестнадцатилетнего подростка, в жилах которого тем более течет испанская кровь матери.

Клара Грир развелась с ним еще до триумфа в Швеции и вернулась в родной Мадрид, устав от бесконечных командировок и работы мужа. Ему не следовало отпускать её с дочерью, но тогда он действительно думал лишь о своей работе. Благо, дочка поняла и приняла его таким, какой он есть, несмотря на юный возраст.

Вдруг зазвонила мелодия «Walk» из трека британского исполнителя «Kwabs». Лэндону больше нравилась песня «Saved» в его же исполнении, но Эдера записала себя на телефон отца именно на «Walk», потому что не представляла себе жизни без движения и каждодневных вылазок.

– Алло!

– Пап, не разбудила тебя? – спросил пьяный голос дочери.

– Эдера, где ты? И почему выпила? Ты несовершеннолетняя, напомни это своим бестолковым друзьям!

– Ну, пап, не будь букой! Мама и так держит меня на привязи, хоть ты дай насладиться свободой!

– Скоро два часа ночи! Куда уж больше свободы! Мне завтра рано вставать, поэтому у тебя полчаса. В 2:15 я включаю сигнализацию.

Не дождавшись ответа дочери, Грир бросил трубку и прошел в свою гардеробную. Дорогие костюмы, галстуки, обувь и аксессуары успокаивали его. Он всё это заслужил тяжелым трудом, а Эдера пользуется благами в силу рождения. Какая несправедливость.

Лэндон вспомнил, как благодаря сексуальной связи с Замом декана – Дилэйни Спуур получил грант на образование в Имперском колледже, который его однокурсники ждали несколько лет, но так и не дождались. Еще во время учебы в школе он слышал, что профессор Спуур питает слабость к юнцам вроде него, поэтому очаровать ее было не сложно. Зная, где она обедает, Грир явился в заведение и как бы невзначай познакомился с женщиной. Расплатившись за кофе с сандвичем, он присел за ее столик и в упор уставился на нее. Наглость вчерашнего школьника профессорша оценила, и уже следующую ночь они провели вместе в ее квартире.

Юноша солгал, что стал мужчиной именно в ее объятиях, чем заслужил расположение красивой женщины. Она выбила для него грант на учебу в Колледже, одноместную комнату в студенческом общежитии и регулярно снабжала деньгами. С началом занятий Лэндон совсем перестал появляться дома, раз в семестр писал матери короткое письмо, что у него всё в порядке, и отправлял в конверте двадцать фунтов.

Больше всего его радовало на учебе в медицинском факультете то, что можно было в открытую делать трепанацию черепа трупу и не слыть уродом или извращенцем. Изучая внутренности человека или животного, Грир испытывал некое подобие эйфории. Ему казалось, что он знает неведомую никому тайну, секрет бытия.

В то время, как девушки с его курса и даже некоторые однокурсники падали в обморок или бежали в туалет из-за тошноты, Лэндон с хладнокровным спокойствием разрезал скальпелем части тела и разглядывал их под люминесцентными лампами. Что касается теории, то и учебники давались ему легко, поэтому на экзаменах он никогда не пользовался шпаргалками, как остальные студенты.

Любовь к учебе пересиливала гормоны в отношении противоположного пола, более того, она пересиливала больное состояние: высокую температуру, пищевое отравление или диарею. В любое время дня и ночи, в любую погоду Грир мчался на занятия с каменным выражением лица. Он никого не видел вокруг, вернее не замечал, потому что в мозгу и перед глазами его сменяли друг друга различные этапы операций. Студентки с параллельного курса пытались строить ему глазки, одевались и красились вызывающе, однако для них все было напрасно. Лэндон Грир давным-давно поставил себе цель, которой следовал с 16-ти лет, и ничто не могло стать ему препятствием. Даже Дилэйни Спуур.

Замдекана медицинского факультета через некоторое время поняла, что ее используют в целях реализации своих амбиций и пригрозила протеже отчислением. Однако юноша не растерялся и обещал, что обратится в СМИ в случае опрометчивого поступка женщины и поведает о методах ее соблазнения в отношении несовершеннолетних студентов.

Профессорша не стала ничего предпринимать, лишь призналась в своей любви к нему. Она не смогла сдержать эмоций, когда до нее дошли слухи о близости Лэндона с однокурсницами. Видимо глупые девушки хвастались друг другу, что именно им удалось снять оборону неприступного отличника и затащить его в постель, а мисс Спуур прознала об этом. Ей было обидно думать, что молодой любовник тратит ее деньги на свидания с другими.

* * *

Эдера пыталась тихо проскользнуть в свою комнату, но уже при входе ударилась в прихожей о столик для ключей и корреспонденции. Отец выглянул из-за угла.

– Ты хочешь стать похожей на своих никчемных подруг и растерять всю красоту? – спокойно спросил он. – Мне-то всё равно, только каждая из них отдала бы оба своих оттопыренных уха ради твоей внешности.

– Да-да, внешности Клары Лаго – маминой любимой актрисы, – буркнула дочь.

– Ложись спать. Завтра поговорим.

– Давай поговорим сейчас!

Грир уже отошел, но обернулся. На него умоляюще смотрели влажные карие глаза на миловидном смуглом лице. Родители считали ее похожей на эту испанскую актрису, но Эдере больше импонировало, когда мальчики сравнивали ее с Селеной Гомез.

– Ты же знаешь, мне завтра рано вставать, – вздохнул Лэндон.

– Знаю. Но ты можешь и пропустить свою встречу ради дочери.

Мужчина сложил руки на груди и головой указал в сторону гостиной.

– Может кофе или апельсинового фреша? – предложила Эдера.

Отец уселся на диване и сказал, что бар в полном ее распоряжении. Грир с удовольствием смотрел, как ловко девушка управляется с посудой и бытовой техникой. Наконец, она выключила свет в баре и с двумя стаканами сока направилась к нему.

– Спасибо! А ты у меня смышленая: знаешь, что от похмелья помогает апельсиновый сок.

– У меня нет похмелья, пап, – произнесла Эдера и сделала большой глоток. – Похмелье будет завтра.

Она поставила стакан на подставку и легла так, что ее голова оказалась на коленях отца.

– О чём ты хотела со мной поговорить?

– О Вас с мамой.

Лэндон погладил дочь по волосам и промолчал. Но карие глаза вопрошающе на него смотрели.

– Чего ты хочешь от меня, Эдера? Я сделал всё возможное, чтобы Клара ко мне вернулась.

– Нет, не всё. И нет, не сделал. Эдуардо хочет, чтобы я называла его отцом. Ты что позволишь?

– Это не мне решать, а тебе.

– То есть ты не против, если я стану его дочерью?

– Ты не станешь его дочерью, потому что ты моя дочь. А что касается Клары, то, к сожалению, она любит его.

– Она любит тебя, пап! – запротестовала девушка. – Просто она хочет, чтобы за нее боролись, а ты не предпринимаешь никаких попыток! Ей нужно знать, что ты хочешь ее вернуть.

– Моя работа не позволяет мне надолго уезжать в Испанию.

Эдера привстала на локтях и села.

– Ты получил Нобелевскую премию в области медицины еще в прошлом году! Что еще тебе нужно от этой чертовой работы? – воскликнула она и убежала наверх.

– Признание всего мира, – прошептал Грир ей вслед, – и прощение…

Глава II

Во время реконструктивной операции на носу пациентки, она вдруг перестала дышать. Ассистент Грира побелел от страха.

– Что делать? – еле дыша, спросил он.

– Реанимировать! – крикнул хирург. – Позови сюда Уотсона! У тебя руки дрожат.

Три года назад до этого Лэндон еще не был так известен и работал в Центральном госпитале и в ожоговом центре на полставки. О Клинике пластической хирургии на Харли-стрит в окрестности Мэрилебон он тогда и не мечтал. Но уже в тот период слыл успешным врачом в своих кругах и пользовался уважением коллег.

После одной из самых тяжелых серий операций в его жизни, которую он провел в обычном ожоговом центре, его и позвал к себе основатель этой крупной Клиники пластической хирургии в Лэндоне «Dr Flebont Surgery Clinic» – Armand Flebont.

Грир провел тогда буквально ювелирную работу по восстановлению кожных покровов пациентки из Средней Азии. Сперва с лица пришлось практически полностью снять ранее пересаженную в Казахстане кожу и сделать новую – из кожи с внутренней части плеча. И с плеча же пересадили кожу на лоб, вместо той, что ей раньше пересадили в госпитале, поскольку та была жесткой, сухой, постоянно трескалась и воспалялась.

После этой операции неприятные ощущения оставались: тянуло виски, кожа побаливала. «Но боль в ее ситуации – это уже хорошо», – как говорил тогда Лэндон. Повязку не снимали 7 дней, в течение которых пациентка находилась в госпитале. Когда он снял повязку, оказалось, что прижилось 85 % тканей. Таких результатов не достигали даже опытные хирурги, не то, что 30-летний новобранец. «Дело в том, – объяснял потом Грир, – что пластические хирурги работают не так, как ожоговые. Материал для пересадки берется гораздо глубже, так, что впоследствии он и ведет себя как нормальная кожа. Теперь лоб пациентки потеет, работают поры, и он мягкий без рубцов».

Доктор Флебон в тот период пристально следил за карьерой выходца из Имперского колледжа. Он давно уже хотел сотрудничать с молодым талантливым врачом и предложить ему работу в своей клинике. Перед этим до него дошли слухи, непосредственно связанные с Дилэйни Спуур, о неуемном тщеславии и амбициях Лэндона Грира. Именно это и оживило интерес успешного хирурга к молодому карьеристу, ведь он сам был таким в юности.

Когда основатель клиники заменил своего ведущего хирурга Роберта Уайта на Грира и заставил его ассистировать Лэндону, – он не прогадал. Во время реконструктивной операции на носу доктор Уайт совсем растерялся при остановке дыхания пациентки. А Грир тут же дал необходимые указания, сделал прекардиальный удар и сам продолжил искусственный массаж сердца. Через пятьдесят шесть секунд девушка задышала. Поэтому подошедший на смену Уайту доктор Уотсон лишь констатировал удачный результат. «Это только в дешевых Голливудских фильмах пациентов реанимируют разрядом тока и уколом адреналина в сердце! – рассмеялся он тогда. – Тупым американцам так лень проконсультироваться у специалистов, чтобы узнать, что при остановке сердца разряд дефибриллятора сожжет его».

Анестезиолог Клара Норьега тогда была так впечатлена профессионализмом и хладнокровием доктора Грира в критической ситуации, что пригласила его на свидание. После первого свидания было второе, и так до тех пор, пока молодая эмигрантка из Испании не сообщила Лэндону о своей беременности. Озадаченный бойфренд не сразу предложил Кларе пожениться, но и не пытался уговорить ее сделать аборт, как сделали бы многие на его месте. После одной из следующих операций в Клинике он при всех предложил ей выйти за него замуж. Девушка уронила шприц и, расплакавшись, бросилась ему на шею.

Все девушки и женщины этой Клиники в тот момент мечтали расцарапать конкурентке красивое гладкое лицо и выдрать блестящие смоляные волосы. Им было невдомек, что любая из них могла бы проделать с объектом своего вожделения то же самое, однако из-за английского воспитания они слишком долго ждали, что молодой хирург сам обратит на них внимание, и упустили драгоценное время. Лэндон Грир был не из тех мужчин, которые первыми делают шаг для сближения с представительницами противоположного пола (исключением была лишь Заместитель декана Имперского колледжа). Он знал себе цену и знал, насколько красив, умен и желанен.

* * *

Родившуюся дочь Клара назвала Эдерой в честь героини одного из латино-американских сериалов, что она смотрела в детстве. Лэндону было все равно. За имя сына он бы еще поспорил с женой, а за девочку пусть отвечает мать, так он считал.

После родов фигура Клары изменилась не в лучшую сторону, и Грир старался избегать взгляда на нее в ванной комнате или при кормлении Эдеры. Он не мог признаться ставшей дорогой ему женщине, что мечтает усовершенствовать её с помощью пластической хирургии. Здесь необходимо сделать липосакцию, здесь липофилинг, здесь подтяжку и даже возможно абдоминопластику.

Во время близости Лэндон долго не мог довести себя и её до кульминации, причем и удовольствия от процесса он не получал, потому что влагалище супруги было растянуто, и он всё время думал о процессе выхода ребенка из лона матери.

Через полгода после рождения дочери Грир в открытую предложил Кларе сделать хотя бы лабиопластику, поскольку вид ее малых половых губ во время секса его удручал. Она недолго сопротивлялась, боясь, что муж будет искать удовлетворения на стороне, если она не согласится на эстетическое преображение гениталий.

Они обговорили с ним анализы, которые нужно будет сдать, анестезию: местную, седацию или общий наркоз, и характер резекции. Обрезание края губ заключалось в простом отрезании нижней части губы, иногда с предварительным ограничением тока крови, после чего на рану накладывают швы. Эта самая простая в выполнении лабиопластика. Она в первую очередь решает проблему гиперпигментации края половой губы, однако отрицательным эффектом такой процедуры является потеря естественной морщинистости края губ и неестественный вид вульвы. Кроме того, простое обрезание представляет больше риска для нервных окончаний и невозможность иссечения кожи капюшона клитора при необходимости.

Полная ампутация половых губ обычно производится этим методом, причём зачастую требуется повторное вмешательство для достижения желаемых результатов. Иссечение края половой губы не затрагивает клиторальный капюшон, однако он зачастую страдает в результате операции, что требует ещё одной процедуры. Некоторые женщины, которым производится ампутация половых губ, жалуются на то, что клитор после неё выглядит как пенис у новорожденных мальчиков.

Большинство пластических хирургов не используют данную технику, отдавая предпочтение удалению клиновидного фрагмента из середины, так как, хотя этот способ более технически сложный, он приводит к более естественно выглядящей вульве. После лабиопластики методом обрезания края часто требуется реконструктивная хирургия.

Есть еще один способ эстетической коррекции гениталий – резекция центрального клиновидного участка. Данный метод заключается в удалении самого толстого участка половой губы. В отличие от иссечения края, при этом методе край сохраняет естественную текстуру. Полное удаление этого участка может привести к травмированию нервов, результатом чего может стать болезненная неврома и потеря чувствительности. Удаление слизистой оболочки при оставлении подслизистого слоя уменьшает риск развития осложнений. Развитием данной техники является резекция с применением Z-пластики, что уменьшает шанс получить зазубренный шрам. С другой стороны, этот метод может быть недостаточно радикальным (могут остаться лишние фрагменты), либо приводит к натяжению в ране, также при нём повышена вероятность расхождения краёв раны. Ещё одним достоинством данной техники является возможность одновременного уменьшения клиторального капюшона.

Деэпителизация, то есть иссечение эпителия центра и краёв каждой малой половой губы скальпелем или медицинским лазером, приводит к исчезновению избыточной длины половой губы при сохранении чувствительности и естественного внешнего вида. Отрицательной стороной данной техники является увеличение толщины губ в случае резекции большого участка.

Лэндон предложил Кларе совместить деэпитализацию с лабиопластикой при иссечении капюшона клитора. Он проведет иссечение клиторального капюшона, так как его толщина мешает возбуждению и имеет неудовлетворительный внешний вид. При этом на мягкие ткани наложит швы так, что головка клитора обнажится, а малые половые губы слегка натянутся.

* * *

Перед резекцией Грир ввел в половые губы жены раствор анестетика, который провоцирует припухание тканей и усиливает свёртывание крови. Противопоказаний у Клары не было, поэтому через несколько часов после операции он отправил ее домой на такси.

Дома она задернула все занавески, отключила телефон и вдоволь наплакалась, чувствуя себя униженной. Любовь к мужу и появление дочери сдерживали ее гнев, однако обида надолго поселилась в ее сердце. Маленькая Эдера ничего еще не понимала в перипетиях отношений взрослых и с любопытством наблюдала за матерью.

– Что ты улыбаешься, моя глупенькая девочка? Маме грустно. Её обидел папа.

Дочка схватилась за мамины волосы и инстинктивно потянулась к груди.

– Нет, моя маленькая! Нельзя. Сейчас я приготовлю тебе смесь.

Клара не чувствовала боли между ног, но неприятные ощущения оставались. Она смешала смесь, согрела воду и поместила бутылочку в разогретую ванночку. Когда она вернулась в детскую, Эдера лежала на полу лицом вниз.

– О, Господи! Нет, только не это!

Испуганная женщина схватила ребенка и стала осматривать. В этот момент девочка пришла в себя и неистово заголосила то ли от боли, то ли от страха.

– Как ты выпала из люльки, моя дурочка?

Родной, пахнущий свежеиспеченным хлебом пунцовый комочек ёрзал у нее на руках. В этот момент в комнату вошел Лэндон.

– Что происходит? Почему ты не берешь трубку?

Клара обернулась, но ничего не ответила мужу. Тогда он подошел к ней и поднял с пола. Дочь всё еще рыдала, даже когда он забрал её от матери.

– Ну, тише-тише. Папа рядом. Куда ты пропала? – обратился он к жене, стараясь не повышать голоса. – Я места себе не находил. Думал, с тобой что-то случилось в такси или дома.

– А что бы ты сказал мне?

– Отругал бы за то, что так и не вызвала няню для Эдеры перед отъездом. В Клинике я не мог себе позволить выяснять с тобой отношения при людях. Надеюсь, ты не кормила её грудным молоком после возвращения?

– Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь? Я же анестезиолог, в конце концов.

– Клара! – Грир положил успокоившуюся дочь в кроватку и повернул лицо супруги к себе. – Я настоял на этой операции во благо нас обоих, ты это понимаешь!

– Нет. Я понимаю лишь то, что ты унизил меня перед всеми, проведя интимную пластику своей жене в Клинике, в которой работаешь ты, работала я и работают женщины, которые меня знают!

– В другой клинике я бы не смог контролировать ход операции и отвечать за результат. Иди ко мне!

Лэндон обнял Клару и зарылся пальцами в ее густые волосы.

– Я не хочу быть из тех подонков, которые не предъявляют претензий к внешнему виду своих жен, а потом изменяют им с силиконовыми куклами под надзором коллег и друзей, – признался он.

– Ты про Уотсона?

– Откуда ты знаешь?

– Умоляю тебя, вся Клиника знает! Он особо и не скрывает, что спит с Мэрибэт из косметологического отдела.

– Да. Хирург он отличный, но за дверями Клиники я бы не хотел с ним иметь никаких дел. Человек он поганый.

Супруга подняла на мужа глаза.

– А ты мне изменял, Лэндон?

– Во время нашего брака? – не подумав, уточнил Грир.

Клара изменилась в лице. Она оттолкнула его и заперлась в ванной.

– Клара, открой! Это детский сад.

– Прошу тебя, уйди! – пытаясь не выдавать волнения, попросила она.

– Я никогда тебе не изменял.

– Мне тяжело в это поверить, – послышалось с той стороны двери. – Ты еще любишь меня? Или как Элвис Пресли больше не подойдешь ко мне, поскольку я родила.

– Элвис был влюбленным в себя эгоистом. А я женился на тебе потому, что люблю.

– Ты женился на мне, потому что я залетела. И все в Клинике это знают.

– Мне плевать на них.

Замок повернулся, и Клара вышла, но прошла мимо.