В мертвом доме после полуночи

Анна Князева

В мертвом доме после полуночи

Весеннее небо сияло голубизной до полудня. В двенадцать часов на небе появились влажные облака, слепились в серую кучу и встали, заслонив собой солнце. Дайнека прикрыла створку, села на подоконник и положила рядом с собой письмо.

В коленку ткнулся холодный собачий нос. Погладив Тишотку, она снова взглянула на небо – обойдется ли сегодня без дождя и грозы? – потом вскрыла конверт и вынула тетрадный лист, исписанный с одной стороны.

«Дорогая Людмила! Пишу тебе, чтобы сказать спасибо. Я не вправе рассчитывать на прощение, но, получив такую возможность, настоящим письмом снимаю с тебя обязательства, которые ты сама на себя возложила, и благодарю тебя за помощь и за молчание…»

Не дочитав, Дайнека отложила письмо и задумалась. Почему иногда привычная жизнь так резко меняется? Откуда берется тот механизм, который вдруг скрипнет, тронется и давай разгонять безумную круговерть событий и потрясений. С кем-то подобное не случается никогда. Почему же ей «везет» больше других?

Эта история произошла год назад. Как и теперь, был май, занятия в университете уже закончились. В конце зачетной недели ей позвонил отец.

– Людмила, не хочешь приехать на дачу?

– Нет, – это был ее обычный ответ.

На даче вместе с отцом постоянно жили Настя, которая считалась его гражданской женой, и Серафима Петровна, ее мать.

– Нет, папа, – сказала Дайнека, – у меня скоро сессия, нужно готовиться.

Отец хорошо ее знал и поэтому приберег решающий аргумент:

– Мы едем в отпуск.

– Все вместе, втроем?

– Ну, ты же с нами вряд ли поедешь…

– Надолго? – поинтересовалась Дайнека.

– На месяц. – Отец проявил настойчивость: – Хватит сидеть в Москве. Готовиться к экзаменам можно в деревне. Тишотку возьмешь с собой, ему здесь намного лучше.

На следующий день, утром, Дайнека подъехала к даче, которую когда-то очень любила. Теперь здесь хозяйничали новоиспеченные родственницы, и она стала чужой.

Навстречу ей вышла Настя.

– Людми-и-и-ила, а Славик еще не вернулся из города. Его вызвали на работу.

Дайнека не любила, когда к ней обращались по имени (Людмилой ее называл только отец), и ненавидела, когда отца называли Славиком. Она открыла заднюю дверцу, выпустила из машины Тишотку. Потом взяла с сиденья резинового ежика и, размахнувшись, швырнула его в траву. Пес метнулся туда, куда улетела его игрушка.

Она прошла к гамаку и легла в него, свесив одну ногу. Покачиваясь, смотрела на зеленый забор. Гамак удалялся – Дайнека видела крышу соседского особняка. Гамак приближался, и крыша пряталась за забор.

Когда они с отцом купили здесь дом, особняк уже стоял на своем месте, но в нем никто никогда не жил, поэтому соседи прозвали его мертвым. Было время, когда Дайнека влезала на лестницу и подглядывала через забор, но ни разу не видела там жильцов. Бывало, на участке работал садовник. Иногда привозили мебель и какие-то ящики, но работами руководили случайные люди. Пока Дайнека была ребенком, таинственный особняк занимал ее мысли, потом она и думать о нем забыла.

«Интересно, кто теперь там живет? Нужно спросить отца».

Отец приехал в половине двенадцатого, едва успел переодеться в поездку. В начале первого прибыла машина такси. Прощаясь с отцом, Дайнека мимоходом спросила:

– В соседний дом никто не заехал?

– Нет, никто. Так и стоит пустой.

Она попрощалась с Настей и Серафимой Петровной. Машина уехала, и Дайнека осталась одна. Точнее, они остались вдвоем, потому что Тишотка для нее был важней самого лучшего друга.

Ночью случилась гроза. Кроны сосен рвал ураганный ветер. По крыше долбил дождь, и стучали обвалившиеся ветки деревьев. Тишотка прибежал с первого этажа, запрыгнул к ней на кровать и спрятался под одеяло, вздрагивая там от каждого громового раската.

Дайнека встала, прошла к окну. Чудовищный ветер разметал цветущий рододендрон, у забора переломил усыпанную цветами сирень. Она подняла глаза, посмотрела поверх забора и вдруг застыла от удивления. На втором этаже мертвого дома в окне вспыхнул свет. Дайнека прильнула к стеклу. В тот же миг в комнате возник силуэт, человек поднял руку, собираясь открыть створку или подать сигнал, но свет внезапно погас, и уже ничего нельзя было разглядеть.

Остаток ночи она провела без сна, сжимая в руке телефон. Уснула только под утро.

Когда проснулась, сразу же распахнула окно. В комнате запахло свежестью и травой. Дайнека вдохнула весенний воздух и поняла, что все ее страхи – пустое. Над крышей особняка ярко светило солнце, а через все небо раскинулась широкая радуга.

После полудня она пошла за продуктами. Их поселок располагался у самого леса, примыкая к деревне под названием Вишерки, в которой был магазин.

Дайнека шла по дорожке, заросшей крапивой и бузиной. В траве стрекотали кузнечики. Рядом трусил Тишотка и время от времени брехал на собак, стерегущих свои дворы. Со временем это ему надоело, и он молча добежал до самого магазина.

Дайнека купила вареники, которые любили и она, и Тишотка, а когда собралась уходить, в магазин зашла знакомая старушка, живущая по соседству.

– Здравствуйте, Таисия Ивановна!

– Здравствуй, Людочка! – Соседка называла ее так, потому что знала еще ребенком.

– Я подожду вас, – сказала Дайнека.

– Вот и хорошо, обратно пойдем веселей.

Таисия Ивановна Перевозникова имела пышные формы, однако ситцевое платье в мелкий цветочек было приталено «по фигуре». Отечные ноги обуты в шлепанцы на танкетке, а волосы прибраны в скромный пучок.

Она набрала два пакета продуктов, и Дайнека взяла один, чтобы помочь донести. Дом Таисии Ивановны стоял у самого леса. По дороге они болтали на разные темы, а когда проходили мимо пустого особняка, расположенного как раз между их домами, Дайнека заметила:

– Кажется, туда кто-то заехал…

– Сколько живу, не видела ни души, – возразила старуха. – Вчера приезжал садовник, может быть – он?

– Нет, – твердо сказала Дайнека. – Этой ночью я видела свет в комнате на втором этаже. Там был человек.

Таисия Ивановна с опаской покосилась на высокий забор.

– Может быть, показалось? В такую бурю, что была прошлой ночью, привидится что угодно. – Дойдя до своей калитки, спросила: – В гости зайдешь? Савелий Васильевич будет рад. – Она склонилась к Тишотке: – И ты заходи, угощу тебя мосолыгой.

– Мосолыга – это такая кость? – на всякий случай поинтересовалась Дайнека.

– Вкусная, мозговая, – подтвердила старушка, и Тишотка первым юркнул в калитку.

За пару лет, что Дайнека здесь не была, ничего в доме не изменилось. На полу дешевые коврики, мебель в стиле восьмидесятых. Чистые занавески, и на окошках – цветы.

– Савелий, посмотри, кто к нам пожаловал!

К ним вышел худой старик в клетчатой рубашке и синих тренировочных брюках.

– Людмила! Давненько тебя не видел… – Он обнял ее и усадил за кухонный стол. – Тася, неси-ка нам чай! – Глядя, как жена собирает на стол, спросил: – Рассказывал я тебе, как ее полюбил?

– Нет, – Дайнека улыбнулась, потому что слышала эту историю много раз.

– Мы жили на Пресне, в одном дворе. Вот за что ее уважал: отчаянная она была. Очень смелая. Бывало, отберет у меня деньги на завтрак: «Хватит тебе булок…» И высыплет мелочь в свою сумку. А сумка у нее была картонная, вроде папки для нот, на веревках…

Таисия Ивановна обернулась и, продолжая что-то помешивать, улыбнулась.

– Оставь девчонку в покое. Не надоело тебе одно и то же…

– Нет, подожди, – Старик выставил перед собою ладонь, будто обороняясь. – Заберет деньги, высыплет в сумку. И так каждый день. Потом достанет, что вдвоем накопили, и купит на все колбасы. Пойдем с ней к забору, что сад у самой Москвы-реки ограждал, перелезет она первой через него, потом меня позовет. Вижу – собака огромная, сторожевая, вроде кавказца, колбасу нашу лопает. На Тасю посмотрит, хвостом завиляет, на меня – рыкнет, но не тронет. Наберем в саду вишен и обратно через забор. Э-э-э-х!

– С тех пор вы всегда вместе? – После этого рассказа Дайнека всегда задавала такой вопрос.

– Всю жизнь, как один день, – ответил Савелий Васильевич.

– Сколько лет с вами знакома, ни разу не видела ни одной фотографии. Какими вы были в молодости?

Старики благодушно переглянулись.

– Ну что, Тася, неси альбом… Э-хе-хе…

Таисия Ивановна пошла в спальню, Дайнека – за ней.

– Я помогу.

Открыв шкаф, старушка потянула альбом в плюшевой облицовке. Вместе с альбомом выпала папка и рассыпалась, стукнувшись об пол. Из нее выпали газетные вырезки. На одном клочке Дайнека увидела рекламу химчистки «Розовый заяц».

«Смешное название», – подумалось ей.

Таисия Ивановна сложила вырезки в папку.

– Савелий Васильевич увлекается. – Она поставила папку на место, и они вернулись на кухню.

Разглядывая старые фотографии, Дайнека спросила:

– А это вы где?

– На работе, – Таисия Ивановна взяла фотографию и улыбнулась. – С девочками из «Посейдона». Я оттуда на пенсию уходила. Работала делопроизводителем. Когда это было? Лет десять прошло, может, и больше…

– Да… – протянул старик. – Приходит старость, и все – трындец!

Таисия Ивановна укоризненно хлопнула его по плечу.

– А это кто? – снова спросила Дайнека и показала на фотографию молодого мужчины.

Таисия Ивановна отвернулась, а Савелий Васильевич сказал осипшим вдруг голосом:

– Наш сын, Алексей.

– Я его никогда здесь не видела. В каком городе он живет?

– Его с нами нет, – Таисия Ивановна взяла полотенце и вытерла им глаза.

– То есть как… – Дайнека не решилась озвучить догадку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.