bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

Еще одно огорчение – Вероника Сергеевна Маковецкая, невропатолог, у которого Валя и была медсестрой, закончила трудовую деятельность. Она имела довольно известное в медицинских кругах имя и уходила на заслуженный отдых. Это были не пустые слова, потому что, не обремененная заботами о семье, рано потерявшая мужа, а потом и единственного сына, она находила успокоение и смысл жизни только в работе.

Появление Вали, по невероятному стечению обстоятельств оказавшейся ее внучкой, позволило одинокой женщине снова ощутить себя в кругу семьи, заботиться о близких и дорогих людях. Вероника Сергеевна полюбила Валю сразу и бесповоротно, так же, как и будущая мама, с нетерпением ожидала появления правнука. Она собиралась оставить работу и растить его, но напряженный характер жизни, потери сделали свое дело. Всегда такая энергичная, быстрая, несмотря на седьмой десяток, не признающая обуви без каблука и не выходившая из дому подкрашенных ресниц, она вдруг сникла. Неожиданно почувствовала, как навалился на нее груз прожитых десятилетий. Она шутила, что, став пенсионеркой, потеряла ощущение полноценной жизни. Валя смотрела, как Вероника Сергеевна старается оставаться прежней, но с каждым месяцем ей это давалось все труднее. Не могло быть и речи о том, чтобы сваливать на ее хрупкие плечи заботы о Димке. Мальчик в три года пошел в детский сад, а Валя после декретного отпуска вернулась на прежнее рабочее место, в привычный кабинет. Только вместо Вероники Сергеевны здесь стала принимать Алиса Захаровна Зингер, не так давно окончившая институт. Ее звали Алиса Захаровна Зингер.

Это была красивая, высокая женщина, легкая в общении. Кажется, они с Валей были одногодками. Если бы Белова сразу после школы поступила в институт, она окончила бы его в один год с Алисой. Отсутствие возрастной разницы не означало панибратства. Они общались, соблюдая табель о рангах, определенный отношениями «начальник-подчиненный». Ничего личного, но и без неприязни, которой боялась Валя. Она заранее была холодно, настороженно настроена к переменам. Уход Вероники Сергеевны пережила болезненно, хотя старалась, чтобы это оставалось незамеченным. Теперь не было чувства праздника при мысли о предстоящем рабочем дне. Алиса Зингер сумела расположить Валю к себе, однако тех доверительных отношений, которые сложились у Беловой с Маковецкой, у них, конечно, не было.

Никаких комплексов по поводу собственной нереализованности у Вали не было. Однажды она раз и навсегда решила, что карьера мужа для благополучия их семьи важнее ее мечты о дипломе врача. Поэтому Валя занималась ребенком, домашними хлопотами. Вадим остался благодарным Вале за понимание, пообещав, что она не пожалеет о своем выборе, а он сумеет сделать ее жизнь интересной, насыщенной. Он просил ее немного подождать. Тогда она не представляла, о чем он говорит. Она просто вся погрузилась в заботы о Димке и доме.

Сын уже не был беспомощной крохой. Похоронив мать незадолго до его появления, Валя столкнулась со всеми трудностями ухода за малышом в одиночку. Родители мужа работали и только в субботу, а чаще в воскресенье «высаживались десантом поддержки» в их однокомнатную квартиру, заполненную запахом молока, мокрых пеленок. Теперь все было по-другому: Димка не требовал к себе ежеминутного внимания, общение с ним переходило на совершенно иной уровень. Ушла изматывающая каждодневная суета и нервозность. Появилось время для себя. Валя снова запоем читала книги, свежие журналы, которыми Вадим постоянно ее снабжал. Правда, обсуждать прочитанное приходилось все больше с Галиной Матвеевной: Вадим уходил рано и возвращался затемно: он оканчивал аспирантуру, по вечерам работал в компьютерной фирме «Байт», которая только набирала обороты. Он сумел увидеть достойное будущее дела, от которого не были в восторге его родители, которое отбирало так много времени от общения с молодой женой и сыном. Компьютеры завоевывали в мире свое место под солнцем, и немалую лепту в это собирались внести два амбициозных, полных сил и идей мужчины. Оба считали, что с их помощью Горинск станет чуть не центром компьютерного бизнеса. Они с удовольствием отдавались работе, невзирая на молчаливое недовольство близких, желающих проводить больше времени с ними. Валя, в отличие от Вики, жены Проскурина, никогда не пыталась выяснять отношений по поводу собственной значимости в жизни Вадима. Она спокойно воспринимала его тягу к работе, не мешая, а доверяя ему, ждала момента, когда будут видны плоды упорного труда мужа. И все было не зря.

Белов стоял на правильном пути, когда много лет назад говорил о перспективах зарождавшегося бизнеса. Вместе с Костей Проскуриным – и не без финансовой помощи отчима последнего – они закладывали фундамент тому, что стало приносить ощутимый доход. Маленький двухкомнатный офис в шумном центре сменился двухэтажным зданием современной отделки. Однокомнатная квартира Беловых – на трехкомнатную, планировалась покупка автомобиля в самое ближайшее время. Грандиозные планы Кости сбывались, как теперь казалось, с головокружительной скоростью: договоры заключались один за другим, продажа компьютеров росла с каждым месяцем, создавались заделы для работы с иностранными партнерами. Как и в первое время работы, Костя был генератором идей, а Вадим – реально оценивал возможность их воплощения в жизнь. Неуемные фантазии и трезвый расчет – два взаимодополняющих партнера, за десятилетие совместной работы ни разу не пожалевшие о таком союзе.

Валя считала, что и она в какой-то мере способствовала успехам мужа, создавая ему уютную, спокойную атмосферу дома. Свою жизнь Валентина не могла назвать скучной – она была постоянно заполнена событиями: удачи мужа, заботы о Димке, переезд в новую квартиру, обустройство быта. Потом появилось новое увлечение: недавно Валя открыла в себе способность к рисованию и фотографии. Проводя много времени с маленьким Димкой на улице, она поняла, что замечает то, на что люди как будто не обращают внимания. Валя стала брать с собой фотоаппарат и снимать то, что родители Вадима назвали «волшебной прозой жизни». Она подмечала то, что на первый взгляд ускользало, не было достойно внимания, но только на первый взгляд. А потом от фотографий было невозможно оторваться. Мгновения единения с природой сливались в буйстве или увядании красок. И все это накапливалось кадр за кадром, со временем превратившись во что-то законченное. Галина Матвеевна и Петр Петрович стали первыми, кому Валя показала свои работы. Не скрывая восхищения, они просили сына поддерживать увлечение жены, но Вадим только лукаво улыбался в ответ. Ведь он к тому времени не видел еще ни одной фотографии, ни одного рисунка Валентины. Он был рад любому проявлению творчества, даже самому неожиданному. Он считал, что от долгого сидения дома с женщиной могут произойти две вещи: либо она начинает искать приключений, либо находит себя в чем-то, что делает ее жизнь наполненной новым смыслом. Домашние заботы открыли необыкновенные способности у Вали. Этот вариант, конечно, больше нравился Белову. Однако он считал, что это не будет иметь продолжения. Он ошибался, ведь одним из главных качеств его жены была основательность. Она ничего не делала просто так – только с душой. Когда Валя показала ему несколько своих рисунков из серии, которую она назвала «Вечность», Вадим на какой-то миг потерял способность говорить. Перед ним расстилалось небо. Голубое, покрытое мягкими, пушистыми облаками; обласканное солнцем и серое, тяжелое, нахмурившееся в ожидании грозы. Оранжевые и багрово-красные закаты на фоне высотных домов и макушек деревьев. Все было нарисовано так реально, профессионально, что Белов молча сел в кресло и продолжал перебирать в руках несколько кусочков далекого, ставшего осязаемым неба. Он понял, что недооценивал жену. Потом так же без слов перелистывал альбом фотографий, каждая из которых изображала каждодневную действительность, но как-то особенно, неизбито. Казалось, что все сюжеты созданы автором, и спонтанно такое не снимешь. В какой-то момент он почувствовал зависть, что такие скрытые таланты обнаружились именно у Валентины. Быстро прогнав подобные мысли, Белов поднял на нее изумленный взгляд.

– С этим нужно что-то делать, – наконец произнес он.

– Ничего не нужно делать, просто мне бы хотелось, чтобы ты высказал свое мнение. Оно для меня очень важно, – улыбаясь, сказала Валя.

– Я в восторге и обещаю, что эту красоту смогут по достоинству оценить тысячи людей.

– Что ты имеешь в виду? – Теперь пришло время удивляться Валентине.

– Я устрою тебе выставку в галерее «Маэстро». Не буду назначать точную дату, но обязательно сделаю это. – Валя вспомнила, как загорелись его глаза, когда он говорил об этом. Белов оставался собой: он нашел способ показать, что без него дело не наберет должных оборотов, хотя искренне хотел принять участие в увлечении жены. Он чувствовал, что отдалился от семьи в последнее время. Работа требовала полной отдачи, но не только она отодвигала часы возвращения Белова домой. Вадим обнял жену и поцеловал ее в кончик носа. – Я горжусь тобой, Сергеевна!


Валя вздохнула и поднялась, потерла онемевшую ногу. Острые иголочки побежали по икре. Поморщившись, она стала легонько поглаживать потерявшую чувствительность кожу. Наконец неприятное ощущение прошло. Валя выпрямилась, потянулась и начала убирать посуду после завтрака. Машинально взяла Димкину ложку и съела немного остывшей манной каши. Потом спохватилась: сегодня, после богатого новогоднего стола, предполагался разгрузочный день.

Вале так и не удалось приобрести формы типа 90-60-90. Она старательно делала вид, что такие мелочи как лишние килограммы ее не интересуют. Но украдкой частенько обвивала талию сантиметром и разочарованно скручивала его. Она никогда не была тростинкой. Белов не подшучивал над ней, не намекал, что надо бы заняться собой. Только когда она была в положении, он позволял себе называть ее «толстиком». Да и то, он произносил это во множественном числе, обращаясь таким образом и к малышу. После рождения Димки Валя еще больше поправилась, но оставалась подвижной и энергичной. Она без досады на себя просматривала журналы мод, где длинноногие красавицы показывали стройные формы. Вадим всегда подчеркивал, что женская красота – сумма душевных качеств, магнетизм которых внешняя привлекательность может лишь усилить. Она догадывалась, что муж наверняка несколько кривил душой, просто не давая Вале повода для волнений. Но он действительно давно понял, что видит в ней исключительно красивую, привлекательную женщину. И ему не хотелось, чтобы она менялась. Пусть остается такой же жизнерадостной пышкой. Главное – она невероятно тактична и знает цену словам, умна, весела, жизнерадостна. Этого у нее не отнять. Он говорил, что любит ее именно такой, подразумевая гибкость ее натуры, а не лишние килограммы.

– Я буду любить тебя, даже если твоя тень покроет тень Монсерат Кабалье. – Обнимая Валю, как-то сказал Вадим. И она, зажмурив глаза, представила себя более пышной, чем всемирно известная оперная дива.

– Не-ет! – Заверещала Валя, натягивая на себя одеяло с головой.

– Поспорим? – Предложил Белов, хитро прищурившись.

– Будем считать, что ты выиграл, – глухо из-под одеяла ответила Валя и засмеялась. А про себя подумала, что обязательно должна сбросить хоть сколько-нибудь килограммов лишнего веса.

Валентина улыбнулась, вспомнив этот забавный эпизод. Таких приятных воспоминаний за годы совместной жизни у нее было немало. Они навсегда остались в ее сердце и отчаянно пытаются перевесить тот холод, который пробирается в их отношения.

В комнате сына было тихо – самостоятельный малыш редко требовал внимания к себе. Он обладал удивительной для его возраста способностью быть самодостаточным. Валя осторожно заглянула к нему и увидела, что Димка усердно трудится над сооружением башен из кубиков и конструктора. Он потешно высунул кончик языка и весь ушел в свои заботы, не замечая матери. Так захотелось войти к нему в комнату, обнять, прижать к груди крепко-крепко. Но Валя сдержала порыв: Вадим говорил, что она слишком нежна с Димкой. Как будто обращаясь с мальчиком строго, можно привить ему мужественность и силу. А как же еще выразить всю глубину любви матери к своему ребенку, как не поцеловав, не приласкав его? И все-таки Валя не зашла к Димке, а принялась хлопотать на кухне. Она решила приготовить на десерт свое фирменное блюдо – блинчики с бананами и медом. Есть их в одиночестве казалось не самой веселой перспективой, но Валя надеялась на приход неожиданных гостей. На это были особенными мастерами Вороновы – свидетели их свадьбы. Прекрасная пара, которую она всегда была рада видеть у себя дома. Вале нравилось признание ее способностей не только со стороны мужа. Конечно, Белов с самых первых дней их совместной жизни не раз с гордостью говорил, что она – прекрасная кулинарка. Только всякий раз подчеркивал, что шедевры ее выпечки могут плохо отразиться на его фигуре, ведь остановиться бывает очень трудно. Он всегда в шутку подсчитывал съеденные калории. Валя посмеивалась, что он – мужчина – уделяет этому больше внимания, чем положено, на что он отвечал с неизменной ироничной усмешкой: «Кем положено? Предрассудки, мадам Белова!»

Валя снова улыбнулась. Ей было приятно радовать домашних. Она не считала время, проведенное на кухне, потраченным впустую. Она создана для дома, для всех этих каждодневных забот. И даже теперь, когда Вадим стал зарабатывать хорошие деньги, и материальное положение позволяло им иметь домработницу, Валентина не захотела доверить свой дом заботам чужого человека. Она – хранительница очага, и посторонним здесь не место. Валя несла груз домашних хлопот с улыбкой. Хандра вообще была ее редким спутником. Разве только иногда поздними вечерами, когда остывший ужин напоминал о том, что того, для кого он приготовлен, нет рядом, снова нет.

А зачастую у них аппетитно пахло пирожками. В их дом с удовольствием заходили Проскурины и Вороновы. Наташа и Игорь Вороновы всегда были рады провести время у Беловых, Проскурины позволяли это себе чаще, во-первых, потому что Вика, зайдя к Валюше на минутку, засиживалась до позднего вечера и звонила потом Косте на работу, чтобы тот заехал за ней; во-вторых, Вадим часто приглашал обоих, желая обсудить с Костей в домашней обстановке какие-то детали предстоящих проектов. Конечно же, Валя не отпускала их без вкусного ужина. Хлебосольность и радушие хозяйки плюс искрометный юмор хозяина, безобидные шалости Димки – вот что делало атмосферу в доме Беловых легкой, притягивающей, неповторимой. Со стороны все здесь казалось идеальным.

Валюша всегда с нетерпением ждала прихода гостей, а в последнее время – особенно. Ей хотелось видеть на знакомых лицах все ту же откровенность. Она словно хотела убедиться, что они могут так же прямо смотреть ей в глаза, как раньше. Это означало для нее, что никаких секретов нет, и не существует ничего такого, о чем жена узнает в последнюю очередь. Это был самообман, на который она шла добровольно. Так ей было легче. Ложь во спасение собственного «я», здоровья семьи, покоя сына. Она никак не могла отважиться на серьезный разговор с мужем, позволяя себе только намеки. Молчание ничего не меняло, разве только монотонно, день за днем разрушало, подтачивало то, что создавалось не за один год.

Белов тоже предпочитал не заводить откровенных бесед. Он понимал, что рано или поздно это произойдет. Но ему так не хотелось ничего менять! Настал момент, когда, по его меркам, у него действительно было все, о чем может мечтать мужчина: прекрасная жена, любимый сын, уютный дом, интересная работа, дающая массу возможностей, и немаловажное дополнение – красивая, страстная любовница. Он слишком долго пытался примерить к себе роль примерного семьянина и на какое-то время смог убедить себя в том, что ему это удается. Но Вадим чувствовал, что это не навсегда. Он был уверен, что очередной шквал эмоций сорвет с него личину праведности, которая стала тяготить его. Валя должна или принимать его таким, какой он есть или уйти из его жизни. Он не хотел, чтобы дошло до этого, он был слишком привязан к ней и сыну. Ведь разрыв с Валентиной – это проблемы в общении с Димкой. Вадим реально смотрел на вещи, но в нем бушевал вулкан, который долгое время готовился к извержению. Вероника Сергеевна как-то сказала о Вадиме, что он напоминает ей застывшую гору, которая в один миг может превратиться в огнедышащую стихию. Вадиму понравилось такое сравнение. Теперь для подтверждения этой характеристики у него было то, что нужно. Белов считал, что последнее увлечение вносило приятное разнообразие в его жизнь и в какой-то мере способствовало укреплению семьи. У него была отдушина, в которую безболезненно попадали и раздражение, и усталость, и накопленные стрессы. А домой он приходил умиротворенный, удовлетворенный, способный воспринимать все только в розовом цвете. Да и Валя никогда не была брюзгой и не опускалась до того, чтобы устраивать ему допросы по поводу поздних возвращений домой, частых командировок. Вадим действительно решил, что она ничего не теряет оттого, что он разделил свою жизнь на две части. Одна – открытая для всех, в ней семья, работа, каждодневные проблемы, маленькие праздники. Другая – тайная, полная страсти, признаний, несбыточных фантазий, плотских желаний, горечи и сладости расставаний и встреч.

Вадим жил полноценной жизнью по собственным законам. Он не обременял ее философскими проблемами. Лишь изредка всматривался в спокойное лицо Вали, пытаясь понять, что за мысли роятся в ее голове. Раньше он говорил, что знает ее до конца, что она перед ним как на ладони. За проведенные вместе годы он уже не был в этом настолько уверен. Оба изменились, но, кажется, Валя преуспела в этом больше. Она стала совсем другой. Не испуганной, неуверенной в себе девушкой с внимательным взглядом огромных серо-зеленых глаз, какой он увидел ее впервые, а красивой, опытной женщиной, знающей о жизни гораздо больше него. Это ведь он рос единственным любимым сыном в благополучной семье. Это его желания предугадывали заботливые родители. А ее воспитывала только мать, и одной Вале известно, какие трудности и лишения испытали они за долгие годы. Степаниды уже больше трех лет не было на свете. Не знавшая отца, Валя в двадцать лет осталась и без матери. Разве может он до конца понимать ее, повзрослевшую и осиротевшую так рано? Ее, такую светлую, всегда улыбающуюся, как будто и не было никаких ударов судьбы, как будто все в ее жизни складывается с легкостью, без зазубрин.


«На самом деле все настолько проще. Нам ведь так хорошо вместе. Зачем, зачем он это делает?» – Сколько раз молодая женщина задавала себе этот вопрос – десять, двадцать, сто? Последнее время, наверное, каждый день, и все безответно. Валино чутье не подвело ее: Вадим давно и серьезно попал в очередную ловушку своего желания. На этот раз его сердце снова покорила смуглая, сексапильная красотка с роскошными густыми волнами темно-каштановых волос, спадавшими до середины спины. Галина Матвеевна назвала бы это возвратом к «цыганскому периоду». Вадим скрывал свое увлечение ото всех и даже Косте Проскурину, с которым был особенно близок, не сказал ни слова. Маме – тем более. Она обожает Валю и не потерпит, чтобы ее любимую невестку обижали. Галина Матвеевна однажды недвусмысленно высказалась по этому поводу. Она тоже словно чувствовала, что спокойному периоду в их жизни вот-вот придет конец. Боясь очередных скоропалительных решений сына, она каждый раз подчеркивала, что Валя – сокровище, которое трудно найти, но легко потерять. Она деликатно давала понять, что всегда останется на стороне невестки, предостерегала сына от необдуманных поступков и просила ради спокойствия ее, отца, будущего Димки оставаться рассудительным. Но разве можно было слушать доводы рассудка, когда судьба столкнула его с Лялькой? Это не могло быть случайностью, потому что еще в студенческие годы Вадим сказал себе: случайностей не бывает.

Познакомились они, когда Вадим вечером шел в больницу, к Валюше на работу. Это было так давно, но он помнил все подробности. Валя попросила его зайти за ней, потому что хотела о чем-то поговорить по дороге к Димке в садик. Закончив обсуждать очередной проект с Костей, Белов отказался от традиционной чашки кофе с сигареткой и помчался в больницу. Долго ловил машину и наконец сел в подошедший автобус. По дороге он впервые за день задался вопросом, что такое неотложное и секретное хочет обсудить с ним Валюша? Кажется, у них в семье порядок, родители здоровы, Димка легко вписался в новую садиковскую жизнь. Что могло случиться?

Автобус остановился неподалеку от здания больницы – три минуты ходьбы. Вадим шел быстро, потому что уже опаздывал к концу приема. Валя была человеком пунктуальным и не любила неаккуратного обращения со временем. Белов разделял ее любовь к точности и конкретности, потому, поглядывая на часы, чуть не бежал. Серое знакомое здание с каждой минутой приближалось, выплывая из-за стены густо посаженных высоких тополей. Холодный ноябрьский воздух проникал глубоко в легкие. Моросил мелкий дождь, словно иголочками покалывая раскрасневшееся лицо Вадима. Он старался втянуть шею поглубже в ворот новой кожаной куртки. Недавно, когда появились первые реальные доходы от работы фирмы, они с Валей позволили себе обновить гардероб. Белову нравился начавшийся период. Когда-то Костя мечтал о том, как наступит момент приобретения приятных привычек, проявления вкусов и гастрономических шалостей. Для этого нужны были средства, и теперь, кажется, вожделенный Проскуриным час наступил.

Как получилось, что, посмотрев в очередной раз на стрелки часов, Вадим вдруг со своего хода налетел на мчавшуюся навстречу женщину? Вероятно, он просто размечтался и отрешился от ноябрьской реальности. Столкновение было молниеносным, сильным, потому что она тоже спешила. Женщина успела вскрикнуть от неожиданности и, выронив сумочку, попала в подставленные руки Вадима. Длинные волосы незнакомки свисали тяжелыми локонами. Вадим успел вдохнуть невероятный, волнующий аромат, исходивший от них. Несколько секунд они пытались сохранить равновесие, что им, в конце концов, удалось. Перспектива очутиться на грязном асфальте не нравилась обоим. Пришло время посмотреть друг на друга. Женщина мягко отстранилась от Вадима, поправляя полы кожаного плаща. Отбросив тяжелые длинные пряди волос от лица, она с недоумением взглянула на Вадима. Весь ее облик говорил: «Как же это нас угораздило?»

– Извините, ради Бога, – улыбнувшись, сказал Белов. Он быстро присел, чтобы помочь незнакомке поднять упавшую сумочку, но она сделала то же самое. Теперь они столкнулись лбами. Удар получился сильным, женщина снова вскрикнула и, зажмурившись, принялась тереть место ушиба. Вадим тоже почувствовал давно забытое ощущение, вернувшееся откуда-то из далекого детства. Несмотря на боль, Белов едва сдерживал смех. Ситуация показалась ему комичной. Как в фильме, где одно недоразумение тянет за собой другое. Сумка оказалась в руках женщины. Она с грустью посмотрела на прилипшую к ней грязь. Потом ее взгляд снова сосредоточился на Белове. Ей так хотелось казаться обиженной, недовольной тем, что произошло, ведь шишка на лбу и грязная сумка никак не входили в ее планы, но перед ней стоял высокий, красивый, смущенный мужчина, голубые глаза которого смеялись, несмотря на все старания выглядеть серьезным.

Женщина, как и Белов, придерживалась мнения, что случайностей не бывает, поэтому решила, что глупо дуться и негодовать.

– С Вами это часто происходит? – Сощурив карие миндалевидные глаза, спросила она.

– Нет, примерно раз в три года, – медленно произнес Вадим, еще не зная, насколько точный он дал ответ. Когда их взгляды встретились, произошло что-то магическое, на уровне мистики. Оба внезапно почувствовали, что их сердца застучали быстрее, и причины, по которым они спешили, показались такими малозначимыми. Вадим не ощущал больше пронизывающей сырости. Женщина тоже перестала видеть серость унылого ноябрьского пейзажа. Все вокруг пропало, словно задернули огромный занавес, оставив одних главных героев. Они стояли, молча глядя друг на друга, позабыв о времени. Глаза их излучали энергию, сила которой могла творить чудеса. Вадим видел перед собою женщину, желание обладать которой вмиг поколебало чашу весов «семья-страсть» в сторону последней. Два его предыдущих брака просуществовали так недолго, что подобной ситуации не возникало. Он просто переставал чувствовать необходимость в совместном существовании и легко прерывал отношения.

Сейчас все было иначе. Валя, Димка – с одной стороны и эта прекрасная, волнующая каждую клеточку его тела женщина. Белов понял, что переоценил себя, когда по дороге из роддома три года назад сказал себе, что твердо выбрал свой путь. Тогда он был уверен, что насытился романтикой и страстями. Правда, в последнее время с ним стало происходить что-то необъяснимое. Он перестал спешить домой, как раньше. Благо работы было действительно много, но Вадим понимал, что это отговорка. Наверное, в глубине души это было подсознательное ожидание такой вот встречи. Болезненные укоры совести Белов подавил в зародыше. «Валя, сын – это другое: неприкасаемое, дорогое, чистое, а здесь…» Вопрос выбора перед Вадимом не стоял. Раньше он прерывал отношения, обретая свободу, а теперь свобода как таковая у него была.

На страницу:
2 из 3