Тринадцатый отдел

Тем же вечером Юна с Каем проводили Чо и Саю до такси, где эта парочка тут же принялась обниматься.

– Ну, все я побежал, – протянул ей руку Кай.

– Пока, – пожала ее Юна. – Смотри не опоздай.

– Эй! – остановился Кай. – Ты как догадалась?

Засмеявшись, Юна махнула рукой, поторапливая его, и пошла в свою сторону. По пути она зашла в храм, чтобы купить для Кая талисман удачи в любовных делах, решив пройтись пешком, все равно Хена дома не было, спешить было незачем и было о чем подумать. То, что отдел будет заниматься только делом сутенера, ее откровенно бесило. Черт, как же это неприятно, когда в команде появляется чужак, и ведь это инородное тело не желало приживаться. А между тем Ретушер не собирался униматься, даже, несмотря на то, что полиция буквально наступала ему на пятки.

Неделю назад на пустыре, что тянулся за больничным комплексом «Милосердных сестер» снова нашли женское тело. Лицо погибшей было искромсано в месиво, но личность убитой все же удалось установить. Эта тридцатилетняя домохозяйка жила совершенно в другом конце Сеула. Перед тем как убить, ее изнасиловали, изрезали лицо, а потому уже перерезали горло. С самого начала с этим делом было не все ясно. Прежде СМИ поднимали вой вокруг какой-нибудь уличной потасовки или украденного у старушки кошелька с несколькими вонами, склоняя на все лады неспособность полиции навести порядок и противостоять преступности, а в этот раз жестокое убийство вдруг обошли молчанием, если не считать одной короткой заметки о найденном на пустыре теле неизвестной… и все. Никаких подробностей и смакования деталей. Потом, когда Юна забила в базу данных полиции классификационное описание ран и травм, приведших к смерти, она поняла причину столь странного молчания. Газетчики, в кои-то веки, пошли навстречу полиции, решив поспособствовать поимке маньяка. Потому что, пресса может здорово помочь лишь одним – молчанием. Следственные отделы четырех округов Сеула расследовали четыре последних убийства, не считая висяков и тех схожих преступлений, что приписывали Ретушеру. В общей сложности выходило, что маньяк совершил двадцать убийств. То что они были идентичны не вызывало сомнения, почерк убийцы просматривался четко. Из-за того, что он резал всем своим жертвам лица, Юна прозвала его Ретушером. Перед этим она изучила кучу материалов, к которым только имела доступ: анализы с мест преступлений, фотографии жертв, заключения экспертов и патологоанатомов. Она тщательно сортировала информацию, забивая ее в компьютер, обращая особое внимание на детали, из чего складывалась общая картина преступления. Так маньяк каждый раз пользовался презервативами. Свою жертву он оглушал, нанося удар по голове. Орудовал очень острым ножом. Руки пленниц стягивал скотчем. Пользовался латексными перчатками, не оставляя следов. Но вот жертвы… Их выбор ставил Юну в тупик. Никаких общих черт или признаков, по которым на них пал выбор Ретушера она не видела. Их ничто не объединяло и от того казалось, что выбор больного истеричного воображения преступника был случаен. Это как-то не вязалось с продуманностью самих его преступлений. С подачи Юны, через Ока, полиция города занялась фотографами, как известными профессионалами, так и любителями. На заметку были взяты все ателье и студии, занимающиеся фотографиями, фотосессиями, делающими портфолио. Но это не дало никаких результатов, и следствие зашло в тупик. Юна с капитаном Оком исходили из того, что Ретушер будто «подправлял» лица женщин и взяли за основу то, что катализатором убийств было их несовершенство. Юна брела домой в который раз, пытаясь понять, что же, в конце концов, общего было во всех этих жертвах. Ведь должен существовать какой-то физический недостаток, на котором Ретушер зацикливался? Может, стоило подумать о том, почему время в промежутках между убийствами было неодинаковым? Ретушер мог долго не убивать, а потом шло несколько убийств чуть ли не подряд. Вот и выходило, что кроме почерка преступлений отвратительно жестоких и садистских, следствие не имело ничего. Подходя к дому, Юна пораженно остановилась. В ее окнах горел свет. Теряясь в догадках, она поднялась к себе. Когда вставила ключ в дверь, она резко распахнулась.

– Ой! – обрадовалась Юна. – Когда ты вернулся?

– Я тебя еще два дня назад предупредил о своем приезде, – недовольно сказал Хен, уходя вглубь квартиры. – Ты как всегда тут же все позабыла из-за своей работы.

– Извини, я правда… – виновато пробормотала она, идя следом за ним.

– И долго так будет продолжаться? – резко остановился он.

Юна понурилась.

– Я думал, ты встретишь меня, а в доме ни тебя, ни даже хлеба… – выговаривал ей Хен.

Юна готова была сквозь землю провалиться от стыда.

– Послушай, – спокойно произнес он, что было не очень хорошо. Лучше бы уж кричал и топал на нее ногами. – Так дальше продолжаться не может. Тебе придется выбирать между мной и работой, и чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше и для тебя и для меня.

Сдернув с вешалки куртку и, обойдя Юну, он пошел к двери.

– Ты куда? – спросила она ему вслед.

– Пойду, поем чего-нибудь, – бросил он через плечо и ушел, хлопнув дверью.

Юна прошла в комнату и упала на диван. Ни думать, ни шевелиться не хотелось, но пришлось. В прихожей в сумке заиграл сигнал ее телефона.

– Да, – отозвалась она.

– Это я, – услышала она потухший голос Кая.

– Опять?

– Угу, – вздохнул Кай. – Что со мной не так, а? Скажи, что вам бабам надо?

– А вам?

У Кая опять сорвалось свидание вслепую. При первой встрече Кай обычно робел и так не отличающийся красноречием, из него в этот момент слова нельзя было вытащить. Скованным, он не то что развлечь, но даже поддержать разговор не был способен и выглядел откровенным тормозом. Но даже когда у него вдруг получалось расположить к себе женщину, это не гарантировало успеха их дальнейших отношений. Юна понимала, что проблема была не в том, что сорокалетний, кряжистый, брутальный Кай не нравился женщинам, а в том, что он их не удерживал. Сближение с женщиной успокаивало его и он, считая, что цель достигнута, снова погружался в работу, хотя Юна не уставала повторять ему, что именно первое время после сближения, самое важное для пары время и, женщина как никогда нуждается в доказательстве того, что она необходима избраннику. Но Кай был беспечен, считая, что раз сказаны все нужные слова и все обговорено, то зачем и дальше что-то доказывать. Видимо, человеку свойственно наступать на одни и те же грабли и Кай был ярким тому примером.

Глава 2

На следующее утро До Ку был у комиссара.

– Я не нашел документов отдела. Капитан Ок передал их кому-то?

– Они изъяты и вам ни к чему.

– Изъяты? На каком основании?

– А мне нужны основания? – надменно удивился комиссар.

– Во всяком случае, я не имел права умалчивать о подобном факте.

– Я ценю это. Я изъял их сознательно, хочу, чтобы ты начал работу в тринадцатом с нуля. Расследуй дело, что тебе дали и не заморачивайся прошлыми делами отдела. Реформируй его работу, я поддержу тебя.

– Да, господин комиссар.

– Ну, так действуй.

Сам отдел, пока шеф находился у начальства, дружно пыхтел над рапортами по проделанной работе. Особо никто не напрягался, больше переговариваясь и строя планы на день. Капитан Ок не придирался к их писанине и написание рапортов для тринадцатого было условно, а потому как гром среди ясного неба стало недовольство, вернувшегося ДоКу. Собрав у них отчеты, он ушел с ними за стеклянную перегородку – «вивариум» как неприязненно окрестил бывший кабинет Ока Кай, – чтобы вскоре вернувшись, устроить им разнос, требуя от них какую-то утвержденную форму. Что подтвердило подозрение Юны о том, что по рапортам он решил контролировать не столько их работу, сколько их самих. Досталось каждому. У Чо Хве и Кая рапорт был длинным с ненужными подробностями. У Юны наоборот слишком коротким и будто ни о чем. Только у аккуратной Саи рапорт отвечал строгим требованиям ДоКу.

– Теперь мы за него и отчеты будем писать, что ли? – разворчался Кай, чуть не разрывая стержнем ручки лист бумаги. – Да я в школе столько не писал как за последние три дня.

Юне же хотелось поскорее отвязаться от писанины как, наверное, и остальным тоже. Ей было жалко тратить время на бесполезное бумагомарательство.

– Сая, мне нужно уйти ненадолго, – выглянув из-за монитора, попросилась она у сидящей напротив подруги.

– На место, о котором говорилось в последней сводке по Ретушеру? – спросила та, выглянув из-за монитора со своей стороны.

– Да.

– Давай. Потом возвращайся к нам. Будем разрабатывать Тхэ Сона и «Голубую бабочку».

– Хорошо.

Юна вышла из автобуса и прошла к пустырю за городом. Не понятно, почему это место, постепенно превращавшееся в свалку, не трогали. Будто оно было проклято. Юна осмотрелась, идя по заросшему ковылем и бурьяном полю. Ретушер… Этого человека как зверя тянуло в темные норы, притягивали заброшенные нелюдимые места. Ржавый остов машины, вросшая в землю шина. Тухлый сладковатый запах, который время от времени доносил ветер со стороны помойки. Вот таким было это место. Бурьян уже поднялся на вытоптанном полицией пятачке. Юна внимательно осмотрела землю, хотя искать что-либо было уже бесполезно. Все что можно было найти – уже подобрано и приобщено к делу. Здесь было совершено убиство, которым начал заниматься тринадцатый отдел пока дело у них не забрали. Убита девушка из благополучной семьи, имеющая неплохую работу. Этот человек оглушил ее, убил, и выбросил здесь. Первую жертву Ретушера нашли в подвале, третью на стройке, вторую, как и четвертую на заброшенном пустыре. Где и как он их встречал? Как начинал разговор с ними? Почему они доверялись ему? Ведь он потом их куда-то уводил, чтобы никто не видел, как он бьет свои жертвы по голове, а после всего, что делал с ними, отволакивал к машине. Машина. На всех местах убийств никаких ее следов. Тела были найдены слишком поздно, чтобы отпечатки шин еще могли сохраниться. Трудно поверить, чтобы маньяк бродил по огромному городу, выискивая то, чего хочет, когда, кажется, даже ему самому было непонятно, чего он желал. Выбирал импульсивно, спонтанно? Посмотрел и раз… Лицо женщины ему не понравилось или наоборот чем-то привлекло? И когда ножом исправлял его, он, насилуя, любовался кровавым месивом – своей работой? Это его заводит? Но неужели он выбирает свои жертвы на улице? Слишком хлопотно. Где и как у него возникало потребность исправить их лица? Чтобы это чувство появилось, разве не должен он всматриваться в них как художник? Например, через камеру объектива… И опять ее рассуждения завели в ту же тупиковую версию в которой все складывалось, только вот никаких результатов она не давала.

– Ты обедала? – спросила Сая, когда они встретились у «Голубой бабочки» – клуба средней руки с яркой неоновой вывеской.

Юна покачала головой, нехотя отвлекаясь от своих мыслей.

– Понятно, – пробормотала Сая, зная, что сейчас ее лучше не трогать. Пока Кай пытался отследить последний звонок сотового Ли Ена, и выяснить, что за подростки звонили в полицию, а Чо Хве опрашивал соседей и знакомых убитого, Юна и Сая взялись за Тхэ Сона, которого вдруг не оказалось в клубе. Он в это время был дома.

– Знать не знаю, какими такими делишками занимался Ли Ен за моей спиной. Его обязанностью было смотреть за девочками. Вот это я знаю точно, – раздраженно ответил Тхэ Сон на дежурный вопрос Саи, когда они пожаловали к нему.

Тхэ Сон разговаривал с ними в прихожей своей огромной квартиры, не собираясь приглашать внутрь. Видно было, что ему, бывшему сутенеру, трудно было воспринимать двух девушек в качестве копов, когда он видел для них лишь одно применение. И сейчас у бедняги происходил разрыв шаблонов, он едва не срывался на фамильярный развязный тон. Пока Сая задавала дежурные вопросы, пытаясь выяснить, где и с кем он находился в вечер убийства, Юна присматривалась к нему. Судя по тому, в чем Тхэ Сон ходил дома, он предпочитал брендовую одежду. Но, ни это, ни стильная стрижка не могли сделать привлекательными его коротконогую фигуру и круглое лицо с широким носом и маленькими хитрыми глазками.

– Почему вы сегодня не пришли в клуб? – вдруг спросила Юна. – Вы ведь ни одного дня не пропускаете, чтобы не контролировать работу своего заведения.

– Приболел, – коротко ответил Тхэ Сон, наблюдаяс кривой усмешкой, как Сая тщательно записывает его ответ в свой блокнотик.

– Что у вас? – по-деловому, без капли сочувствия, поинтересовалась она.

– Башка раскалывается, – с вызовом оскалился Тхэ Сон.

– Понятно, – хмыкнула Сая, посмотрев на его наглую ухмылку. – А не потому ли, что знали, о предстоящем разговоре с полицией?

– Думайте, как хотите? – огрызнулся Тхэ Сон.

– Хорошо, мы уходим, – Юна положила руку на плечо Саи, как бы останавливая излишнее рвение той. – У него ведь была серебристая NoKia? – напоследок спросила она, поворачиваясь к двери, чтобы уйти и увести напарницу.

Этот последний вопрос воспринимался как: «хоть что-нибудь». К тому же у Юны не было блокнотика, как у Саи, что так нервировал Тхэ Сона и он быстро ухватился за возможность перевести разговор со своей особы на что-то другое, лишь бы эти легавые отвязались от него и побыстрее ушли.

– У него была черная Моторола, – словно отмахнувшись, бросил он, по пятам идя за ними к двери.

– Кроме Ли Ена на вас работали еще сутенеры? – тут же спросила Сая, прикрывая вопрос Юны своим.

– Ну, еще двое, – поморщился Тхэ Сон, уже открыто выражая свое нетерпение и желание, чтобы они поскорей оставили его одного.

Когда детективы вышли из высотки, в которой жил Тхэ Сон, их встретили его ребята. Вели они себя прилично, даже улыбались, пропуская девушек к их машине.

– Давай, наконец, перекусим, – предложила Сая, отъезжая от дома Тхэ Сона. – В, конце концов, кое-какую информацию мы добыли.

Припарковавшись у первой же попавшейся уличной забегаловки, обе заказали черную бобовую лапшу. Только им принесли заказ, как Сая ругнулась, в сердцах швырнув палочки на стол:

– Черт! Кажется, не удастся поесть.

Юна обернулась. В забегаловку входили примерные мальчики Тхэ Сона.

– До него, видимо, дошло, что сболтнул лишнее, – довольно хмыкнула она. – Что и подтверждает нашу догадку насчет телефона, что стащили уже у мертвого Ли Ена.

Боевикам Тхэ Сона задача казалась пустяковой: всего-то и нужно перехватить двух анемичных девиц-полицейских с их блокнотиком, засунуть в тачку и увезти подальше за город, где с ними можно будет договориться либо по-хорошему, как следует, припугнув, либо по-плохому, где-нибудь закопав несговорчивых. В, общем-то, решение Тхэ Сона было странным, потому что он старался жить с полицией мирно и не высовываться. Как бы то ни было, а намерения его боевиков были понятны без слов. Вот только обманчиво хрупкие с виду девушки оказались хорошо обученными бойцами, натасканные в уличных драках, к тому же голодные, и возмущенные наглым и открытым нападением на полицейских среди бела дня. Произошла жестокая драка, результатом которой была разнесенная палатка забегаловки, ее заплаканная и причитающая владелица, и четверо избитых и повязанных «примерных» мальчиков. В участке эти четверо ушли в глухую несознанку и отрицаловку. Они, как идиоты, принялись утверждать, что просто хотели познакомиться с девушками, потому и подошли к ним.

– Оказывается, тащить силком в машину, теперь называется галантно пригласить сесть в нее? – качала головой Сая.

– Вы же понимаете, – вышел за ними сержант, проводивший допрос задержанных. – Мы не имеем права держать их больше трех дней.

– Этого достаточно. Спасибо вам, – поблагодарила его Сая.

– Может, дать вам сопровождение? – нерешительно предложил сержант, но девушки переглянувшись, с улыбкой покачали головой.

– Знаешь, – сказала, все это время молчавшая Юна. – Такая реакция на простенький вопрос о телефоне настораживает.

– Чем? – спросила Сая, выводя машину с парковки.

– Этот телефон, похоже, будем искать не только мы.

– Значит, – закончила за нее Сая, – тинэйджеры в опасности.

Вернувшись в отдел, они доложили о проделанной работе, вскользь упомянув о драке в своих рапортах. Но правда все же выплыла наружу. На супружеском ложе Чо Хве обнаружил на теле любимой синяки и ей был учинен ревнивый «допрос с пристрастием». А когда обе девушки появились следующим утром в отделе, оказалось, что и капитану уже все известно.

– С боевиками Тхэ Сона, которым вы переломали носы и пальцы, мы разберемся, – не повышая голоса, тем не менее, жестко выговаривал им ДоКу, – но вы разнесли уличную забегаловку! Вы полицейские или такие же бандиты как обезьяны Тхэ Сона?

– А, что нам было делать? – не выдержала Сая. – Дать себя закопать?

– Отчего же, офицер? Ни в коем случае, – иронично отозвался он. – Но разве вы призваны приносить ущерб законопослушным гражданам? Если уж дело дошло до драки, то не лучше ли было так же лихо разнести навороченный джип бандитов, чем забегаловку аджумы.

Сказать тут было нечего и Сая с Юной понуро молчали.

– Сдайте новый рапорт о вашей вчерашней работе. И еще, впредь о таких вещах не умалчивать.

– Мало он вас пропесочил, – сурово смотрел на, вышедших из кабинета начальства девушек Чо Хве.

Сая виновато потупилась, она получила свою порцию выговора и горьких упреков от любимого. Когда отчеты были сданы, ДоКу вдруг вызвал Юну к себе.

– Продолжаете поступать по-своему? – сухо спросил он, откидываясь на спинку кресла.

– О чем вы? – непонимающе воззрилась на него Юна.

– О вашем рапорте, – показал он на лист с отпечатанным на компьютере текстом, лежащий перед ним. – Вы отрапортовали мне о второй половине дня. О первой нечего сказать? Вы так красочно расписали вчерашнюю драку, о которой сухо упомянули в первом рапорте, что я даже забылся, читая это как бестселлер. Судя по всему с утра вы не занимались расследованием дела Ли Ена. Тогда чем? Личными делами?

– Простите, – поклонилась Юна. – Такого больше не повториться.

– Принимайтесь за работу, – жестко велел он, отворачиваясь к своему компьютеру, давая понять, что разговор окончен.

– Да, шеф, – пробормотала Юна, и поскорее вышла.

Как ни раздражали требования и контроль капитана ДоКу, но нужно было впрягаться в дело убитого сутенера, там действительно крутилось что-то серьезно. Чо Хве сказал, что соседи Ли Ена как и его приятели с которыми он играл в карты ничего о нем толком не знали. Соседи показывали, что он редко появлялся дома, а товарищи говорили, что время от времени у него водились неплохие деньжата. Девушки, с которыми он работал, вообще ничего о нем не знали. Вот это было действительно странно, потому что девчонки по природе своей любопытны и наблюдательны, и Юна решила наведаться в «Голубую бабочку». Никого конкретно допрашивать она не собиралась. Допрос выстраивается четко: вопрос – ответ. Юна же хотела просто поговорить, интуитивно ища нужную информацию и важно было ненавязчиво направлять беседу, чувствуя, когда следовало отступиться, а когда, напротив, проявить интерес и расспрашивать напрямую. Но прежде чем уйти в «Голубую бабочку» она поговорила с Каем о тинэйджерах, за которых серьезно беспокоилась.

– Они позвонили с уличного автомата. Судя по всему местная ребятня Ли Ена знала. Но не переживай. Я шепнул на улице, чтобы ребята были осторожнее и, что их возможно уже ищут. Ты сейчас куда?

– В «Голубую бабочку», поговорю с девушками.

– Чо Хве их вчера опрашивал.

– Он мужчина, а для таких девчонок они все козлы.

– Ну, спасибо…

Придя в «Голубую бабочку», Юна уселась за барной стойкой и заказала пиво. Через минуту к ней подсела одна из девушек, что обслуживали посетителей в баре.

– Ты новенькая? – спросила она.

Юна улыбнулась, вопросительно глянув на нее.

– Потому что, пока не похожа на здешних, – ответила девушка, кивнув в сторону своих товарок, обхаживающих клиентов. – Слушай, ты мне кажешься знакомой, потому и подошла. Мы раньше не встречались?

Юна пожала плечами.

– Я здесь точно никогда не была и тебя бы запомнила. Я здесь из-за Ли Ена, – призналась она.

– Так ты из полиции? – не то удивленно не то разочарованно протянула девушка, с интересом оглядев Юну. – Правда?

– Ну да, я следак, – равнодушно подтвердила Юна.

– И ты имеешь право арестовывать?

– И это тоже, – нехотя кивнула Юна, чем еще больше заинтриговала свою собеседницу.

– Разве твоя работа состоит не в этом?

– Нет.

– А в чем? Чтобы вынюхивать? – прямо спросила девушка.

– Ага, – засмеялась Юна. – Сперва вынюхиваю, потом долго думаю, пока не вычислю преступника. Так что мне необязательно арестовывать, главное найти виновного.

– А-а… – протянула девушка, с уважением глядя на нее. – Так ты умная!

– Дура-дурой, если честно… – вздохнула Юна, подперев щеку ладонью, – потому и здесь.

Девушка рассмеялась.

– Сколько же ты получаешь? Умные всегда выбиваются в люди, и купаются в роскоши, – убежденно сказала она.

– Правда? – теперь удивилась Юна.

Девушка, оглядев ее наметанным взглядом, с сомнением отметила:

– Но не похоже, чтобы ты купалась в роскоши. Шмотки у тебя так себе. Так сколько же ты получаешь, офицер полиции?

Юна озвучила свою зарплату.

– Сколько?! – округлила глаза девушка. – Столько сколько ты имеешь за месяц, я беру за три дня.

– Не за три дня, а за три ночи, – поправила Юна.

– Иногда работаю целыми днями, – уточнила девушка и, посмотрев на Юну, иронично поинтересовалась: – Ну и что тебя держит на опасной работе с такой мизерной зарплатой?

– А у тебя не опасная?

– У меня она больше мерзкая, – поморщившись, вздохнула девушка. – Ну, так почему ты работаешь копом за такие гроши?

– Потому что иногда могу видеть, как справедливость торжествует.

– Правда? – у девушки загорелись глаза. – А давай выпьем за то, что справедливость, хоть иногда, но все же торжествует.

– Давай, – охотно поддержала ее Юна, и девушки залпом выпили пиво.

– Вчера тут крутился парень из ваших, приставал к нам со своими расспросами. Мы ему ничего не сказали. Ну и к каким выводам ты тогда придешь, если ничего не удастся разузнать? – с любопытством, если не с вызовом поинтересовалась новая знакомая Юны.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.