Тройной капкан

– Еще бы на ремонт получить. – Ефим Петрович развел в стороны мясистые ладони. – ХОЗЯИН отгрохал Кораблю «аквариум», а я скромно прошу на реконструкцию…

– Всё! Ё-пэ-рэ! На этом подвели черту. – Молочков резко встал. Руфинов тоже неуклюже поднялся. – Дашь результат – получишь на ремонт.

– Обещаешь?

– Не лови на слове. Трудись.

Директор СВР пожал еще раз руку старому товарищу и пошел на выход из кабинета.

– Меня держи в курсе всего в любое время, – Молочков еще громко бросил на ходу. И скрылся с грохотом за двойными дверьми.

– Только лапшу вешает, – Ефим Петрович недовольно пробормотал вслух. Он взял со столешницы большие ножницы и лихо клацнул лезвиями.

Путь из центра Москвы до Ясенева был неблизкий. Удобно устроившись на заднем сидении «ауди», Молочков прикрыл глаза и погрузился в размышления: «На поиске Джокера в МРЭ сосредоточилась контрразведка. Агент, если он есть в министерстве, после ликвидации Казакова залег на дно. Проявить его фактически нереально. Нужно ждать, пока он сам активизируется. Когда это произойдет? Неизвестно. Таким образом, «Сова» высвободилась и её можно перенаправить на Латинскую Америку. Однако группа прошла укороченную подготовку для нелегалов. Участие в «Экваторе» ей не по зубам. Значит, «совята» Руфа в Поле скорей всего провалятся. Но наделают шуму, выявят очередной заговор против Чавеса, что нам и требуется. Заодно, возможно, успешно подыграют Интерполу. «Сова» никак не связана с СВР. На поверхности – частная контора. Засветится – и черт с ней!.. Кто там у меня? Паоло. Надо приказать Бархударову, пусть Паоло сбоку присмотрит за совятами. Зачем сдавать всех? Кто первым спалится – того кинем. Остальных вытащим. И сменим команде вывеску. Вот так будет красивей!»

Пожилой полковник Михаил Бархударов дослужился до места начальника отдела «С». Директор Молочков вскоре планировал отправить его на пенсию. Ему очень нравился амбициозный зам Бархударова – подполковник Александр Алексеевич Корнеев. Носитель кодового псевдо Maecenas (Меценат) всегда привозил директору дорогие подарки из зарубежных поездок и угадывал все его пожелания до того, как они прозвучат. Молочков поставил Корнеева руководить всей темой «Экватор». Бархударов осуществлял связь с Интерполом в рамках операции «Белый китаец». Старый разведчик Молочков благоразумно раскладывал «яйца» по разным корзинам.

– Угу-угу. – Геннадий Михайлович удовлетворенно прочистил горло. Найденное решение сложной проблемы его вполне устраивало. ПЕРВЫЙ поставил задачу – любой ценой сохранить жизнь преемника Уго Чавеса – comandante Николаса Малаверо. Остальные детали останутся за кадром. Как всегда.

5. Тихий океан

– Открыть кингстоны кормового балласта! Задраить люки! – прозвучала команда капитана Билли Бирна. По радиосвязи приказ громко пробарабанил по всем отсекам маленькой субмарины. Герман Шварцхольт, синеокий блондин и молчун, привычно встал у перископа.

– Что там? Авианосец, надеюсь, нас не засек?

– Нет. Слишком далеко.

– Сколько ещё колыхать до места сброса «китайца»?

– Восемьдесят пять миль.

– Ложись на грунт. Лучше переждем.

– О-кей.

– В тесном матросском кубрике свободные от вахты матросы играли в карты. Русский эмигрант Кольцов негромко напевал «Очи черные», подыгрывая себе на гитаре. На верхней койке веснушчатый ирландец Болтон читал затрепанную книжку «Грязный Гарри», а рядом с ним, на соседней койке, смуглый моторист Романеску кормил хлебом двух мышек, проживавших в сетчатой клетке…

На подводных лодках не разрешено держать ни собак, ни кошек, ни птиц. Однако для двух мышей Романеску Билли Бирн сделал исключение. Иногда в замкнутом пространстве матросов одолевала клаустрофобия, вспыхивали беспричинные ссоры. Отъявленные бандиты, из которых и состояла команда, вполне могли поубивать друг друга, тогда капитан урезонивал их простым примером в виде мышиной идиллии.

– Глядите, две безмозглые твари в такой же клетке, как и наша железная трубка, но это им не мешает относиться друг к другу с уважением. А теперь, когда вы утихомирились, я накладываю на вас наказание: приказываю прочитать книгу Рерьярда Киплинга «Маугли».

– Бил, не издевайся, – конючил проштрафившийся забияка. – Давай мы лучше посмотрим видео.

– Тем более, я знаю, что ты хочешь в нас вдолбить, – уже вполне миролюбиво басил второй нарушитель спокойствия.

И они практически хором горланили любимую капитанскую цитату из Киплинга:

– И сказал мудрый змей Каа: «Для успеха в джунглях, о, Маугли, требуются всего две вещи: храброе сердце и учтивая речь!»

Инцидент на этом заканчивался, и на лодке снова воцарялась деловая атмосфера. Разношерстная команда четко выполняла приказы и дисциплинированно ложилась спать в положенное по расписанию время.

Билли и его помощник Шварцхольт вели даже специальный «психический дневник», в который скрупулезно записывались даты нервных срывов. Относительно спокойный период жизни на подлодке равнялся двум неделям, затем следовало ждать потасовки, и она неизменно случалась. Правда, иногда удавалось всплывать под прикрытием коралловых, безлюдных островков, и матросы имели возможность побродить по палубе, верней, по металлическим контейнерам, подышать чистым ночным воздухом, полюбоваться звездным экваториальным небом…

Просоленные океаном и продубленные ледяным ветром люди тогда испытывали что-то вроде нежности к живым чайкам и альбатросам, проносившимся вверху в утренней дымке. Они были готовы даже погладить ладонями хищные акульи морды, вдруг появлявшиеся над лаковой поверхностью волн, чтобы ухватить брошенный кусок мяса. А затем снова звучала, как приговор, грозная команда: «Открыть кингстоны! Задраить люки!», и экипаж суровых мужчин, скрепя сердце, опускался на долгие десять-двенадцать суток в свою тесную трубу и опять оказывался среди постоянно неживого электрического света и стальных стен-переборок, утыканных регенеративными патронами очищения воздуха. Да, житуха у подводников была не из легких…

6. Большая Ордынка. Объект «Черника»

Неслышно отворилась дверь. В начальственный кабинет вошел румяный пухлый человечек в коричневом костюме: губки поджаты, в глазках прыгают веселые бесенята.

Ефим Петрович Руфинов поднял глаза от разбросанных на столе бумаг.

– Разрешите войти?

– Ты уже вошел.

– За спрос не бьют в нос.

Руфинов пожал протянутую руку и покачал пальцем перед вздернутым носом посетителя.

– Тимур, ты допрыгаешься со своими шутками, – вкрадчиво, но строго сказал он.

Соначальник группы «Сова» вручил Руфинову тощую синюю пластиковую папку.

– Вот наши разработки по темам «Экватор» и «Белый китаец».

Руфинов пожевал губами. Он опустился на диван, раскрыл папку: на скрепленных листах ниже грифа «секретно» шел убористый текст на трех языках: русском, английском, испанском.

– Тут черт ногу сломит! – Шеф с подозрительностью глянул на заерзавшего на сидении подчиненного.

– Понимаете, Ефим Петрович, при недостатке времени, при большой зависимости от отсутствия денежных средств, при необходимости достижения успеха любой ценой, чтобы утереть нос Кораблеву, при всём при этом никак нельзя экспериментировать – надо работать привычным, проверенным способом, то есть заслать в Эквадор приличных агентов. Кандидатуры я вам расписал на третьем листике. Но список читать не обязательно.

– Опять? – Ефим Петрович нахмурился. – Короче, ты всё уже решил за всех. Так?

– А что делать? – Румяный и вспотевший Ваулин смешно помотал руками. – Нам несказанно повезло: в ОВИРе мне дали информацию на некоего Рая Кури, приехавшего в Москву из Кито к родственникам. Как я понимаю, нас в Эквадоре может интересовать только Гуаякиль, поэтому этот Кури, еще недавно – Ростислав Куров, вполне может появиться на побережье – там его никто не знает!

– На сколько приехал в Россию объект? – Руфинов пошел к столу, надевая очки. – Надеюсь, ты не собираешься переезжать его самосвалом?

– Приглашение у него на два месяца, если не уложимся, он может заболеть от нашей хлорированной воды в кране, например, пародонтозом, – увлеченно заговорил Ваулин, неслышно семеня вслед за боссом. Они расселись по разные стороны двухтумбового стола. – Потом он может попасться на каком-то нарушении закона. Например, оскорбит представителя доблестной полиции. А это уже 319 статья – полгода исправительных работ!

– Ладно, давай план операции, – Руфинов, недовольно сопя, приготовил «паркер» с золотым пером.

– Вот, девятая страница, Ефим Петрович, – сладко пропел Тимур Георгиевич, подсовывая раскрытую папочку под начальственную длань. – Не извольте беспокоиться, мы с Люсей всё просчитали, прокола не допустим, если потребуется, сами нагрянем в эпицентр под видом съемочной группы документального фильма о Франсиско Писарро и индейцах… Как их там?… Инках с кечуа! Чуть не сказал: с кетчупом.

– Ну, хватит хохмить, – Руфинов беззлобно отмахнулся и проставил на плане операции «Белый китаец» свою трехэтажную подпись с резолюцией «Немедленно приступить».

7. Японское море

– Загрузить цистерны основного балласта. Погружение! – Билли Бирн негромко бросил в микрофон и приник глазами к окулярам перископа.

Нос лодки «Майра» стал медленно зарываться в фосфоресцирующую при лунных бликах воду. Обстановка в командном отсеке была рабочая, будничная – ни суеты, ни нервозности. Герман Шварцхольт сидел на вращающемся стульчике у бездействующего на этой глубине перископа, Кольцов стоял у гидроруля, Болтон следил за навигационными приборами, эхолотом и экраном гидролокатора для подводных лодок. Ни один из приборов не показывал присутствия каких-либо кораблей над лодкой или поблизости от нее.

– Погружение! Открыть кингстоны центрального балласта! Лево руля – семнадцать градусов! Машинному отделению прибавить обороты. Скорость двадцать четыре узла! – быстро отдавал приказы капитан Бирн.

И тут же радио донесло со всех концов субмарины глухие мужские голоса:

– Есть – лево руля семнадцать градусов!

– Есть – открыть кингстоны центрального балласта!

– Есть – скорость двадцать четыре узла!

Билли ощутил, как накренилась вперед и вправо лодка и как от стремительного погружения ему стало закладывать уши. Сквозь эту глухоту он слышал речь с немецким акцентом своего помощника Шварцхольта:

– Погружение сорок метров… Шестьдесят метров…

– Стоп. Дальше медленно.

Лодка «Майра» уходила вниз, в морскую глубину. Глухой шум воды, заполняющей балластные цистерны, проникал в каюту сквозь металлические переборки.

Билли невидящим взглядом смотрел на разбросанные по столу карты. Место сброса контейнеров было прямо под днищем подводного корабля. Уже в метрах двадцати восьми, двадцати четырех…

– Герман, ложимся на грунт. Потом общее молчание. Прослушаем всё вокруг минуты три.

– О’кей, капитан.

8. Москва. Штаб-квартира группы «Сова»

Горбатая улочка Брошевская затерялась в старой застройке района Нового Арбата. Во дворе под номером 15 отдельно стоял трехэтажный особняк с облупившейся местами штукатуркой. В грязно-желтом доме все окна были с решетками. Входная дверь из толстого металла с глазком соседствовала с малиновой табличкой, по которой шла золотобуквенная надпись «Издательство научной литературы «Гранит».

Конечно, никакого издательства за кремовой дверью не существовало. Любопытные дворовые обитатели преклонного возраста терялись в догадках. На усердных чиновников в «Граните» походили только двое: худая, очкастая дамочка и маленький, пухленький мужчина с козлиной порослью на круглом подбородке. Людмила Александровна Барышева и Тимур Георгиевич Ваулин. Дворовым сплетницам пока не доложили, что под вывеской издательства работала строго законспирированная группа «Сова», секретное детище Службы внешней разведки.

Возглавляли крошечную команду бывшие советники юстиции, а теперь просто подполковники СВР Ваулин и Барышева. До обретения руководящего поста в «Сове» Людмила Александровна протрубила десять лет рядовым юристом в прокуратуре. Ей уже стукнуло 44.

Тимур Ваулин, несмотря на негеройскую внешность, раскрыл множество преступлений с весьма запутанной интригой. Ему было уже 47. Женат, взрослой дочери исполнилось 23. Как-то незаметно он и одинокая Барышева сблизились, хотя никакого любовного романа между ними не возникло, просто они много вкалывали в одном отделе прокуратуры Центрального округа Москвы. Тима посвящал подругу во все перипетии очередного трудного дела, Люся высказывала свое мнение, которое подталкивало, приводило в движение ленивые мысли Ваулина, и тугой узел суперзадачи постепенно развязывался сам собой. Следовательский тандем был замечен генпрокурором, о нём было доложено Молочкову. Знание иностранных языков, английского и испанского, определило их окончательную судьбу – Тима и Люся были направлены на учебу в институт имени Андропова, а затем – в епархию Руфинова.

Перед встречей с директором СВР между ними произошел исторический разговор в машине.

– Тима, я вообще-то «важняк» никакой. – Женщина в очках с недоумением воззрилась на сияющего толстячка за баранкой. – Почему Молочков выбрал меня для этой шпионской затеи?

– А это я настоял, – Тимур Георгиевич ещё больше расцвел. – Он вызвал, предложил руководить. Я поставил условие: только вместе с ненаглядной сыщицей Люсей мы сможем принести плоды типа супер-дрюпер! Вот где собака. Усекла?

– Опять детский сад на прогулке. – Люся сердито сдвинула брови. – Ты можешь по-человечески объяснить: зачем тебе нужна я – обычная бумажная душа?

– Люся, ты же сквозь стены видишь! Ты просто не замечаешь своего таланта. Да все мои криминальные победы образовались благодаря исключительно тебе. Только ты наводила меня на подлинные открытия! – Тимур восторженно прокудахтал, посмеиваясь.

– Хватит загибать, Пуаро небритый! – Люся невольно улыбнулась. И кинула вопрос на засыпку: – И кто тогда у нас в «Сове» главный? Ты или я?

– А мы вместе. Вот где собака! – Тимур треснул пятерней по рулю. – Нет, официально босс – я, а фактически мы давно с тобой образовали некий мозговой симбиоз – не вижу смысла тут что-то менять.

С тех пор прошло три года.

Летним днем белый «мерс» въехал во двор № 15 по улице Брошевской. Барышева и Ваулин с дипломатом и сумкой торопливо исчезли за кремовой дверью «издательства». Начался ещё один день секретной деятельности группы «Сова».

Внутри на первом этаже сразу располагался просторный холл с пыльным фикусом и двумя дубовыми дверями. За первой – святая святых, кабинет начальства. За второй – оперативный отдел. В нем хозяйничала Светлана Сергеевна Метлицкая, 34-летняя блондинка, профессиональный аналитик, программист и компьтерщик. Люся и Тима откопали её в одном «почтовом ящике», накопителе мировой информации, которая перерабатывалась в дайджесты для Президента, Председателя правительства, министров и руководителей спецслужб.

На втором этаже была комната отдыха или столовая и мастерская «технического Бога» Олега Семеновича Марголина. На третьем – находились кабинеты агента Александра Коротича и психолога-гипнотизера Натальи Зубовой, а также – уютная маленькая сауна. В комнатах осталась редакционная, тяжеловесная мебель, поэтому привидение, зашедшее ночью в гости, никаких особых изменений не заметило бы. Правда, намного прибавилось электронной аппаратуры, оргтехники, да антенна на крыше стала длинней в четыре раза.

В 11.00 группа «Сова» сосредоточилась в кабинете с табличкой «главный редактор». Барышева и Ваулин сидели за огромными двухтумбовыми столами с компьютерами и селекторными ящиками на столешницах. На монументальных черных кожаных креслах и диване удобно разместились майор Марголин, старлей Коротич, капитан Зубова, капитан Метлицкая – все в цивильной элегантной одежде, что соответствовало корпоративному стилю сообщества клерков с приличной зарплатой.

Тимур Георгиевич с хрустом всунул сосиски пальцев в пакетик с мускатными орешками и, счастливо всем улыбаясь, спросил:

– Ну, что накопали, братцы?

Аналитик Метлицкая поправила изящной дланью белокурую волну волос и стала бодро повествовать, поглядывая в записи в блокноте:

– Данные Гольцова и Покатышева указывают на героиновую диверсию через Дальневосточные ворота. В Россию поступило около 20 тонн «геры» и немного кокса. Мелкие партии уже попали в руки полиции на уровне пушерской сети. Общий объем изъятого незначителен. Чек на одну дозу составляет 1/10 грамма. Такого количества наркотика вполне достаточно, чтобы количество наркоманов увеличилось примерно в 45 раз. За полугодичный период цена чека снизилась многократно. Дозу уже можно купить в Москве за 500 рублей.

– Ну, это нам известно от Руфа, – Барышева нетерпеливо перебила аналитика, – В чем там вся каверза?

– Да, – чмокнул губами Ваулин. – Где собака?

– «Собака» в перьях, – чуть смутившись, сказала Светлана. – В Приморье люди Гольцова взяли крупного пушера при передаче. В упаковке – три кило «китайца» и кэ-гэ кокса. В порошке было два серых пера. Профессор-орнитолог Астраханцев дал заключение, что перья принадлежат нелетающему баклану с Галапагосских островов. Это ЭНДЕМИК – на шарике птица существует только в названном регионе. Живет практически всего на двух островах. Может гнездиться почти в любое время года, поскольку сезонность климата практически отсутствует. В течение года баклан размножается несколько раз, обычно с тем же самым партнером на прежнем месте. Самка, при смене партнера на гнезде, каждый раз подносит ему пучок водорослей в качестве символического подарка для налаживания семейных отношений. Галапагосский баклан – редкий вид, численность его популяции не больше восьми сотен пар. Раньше птицы обитали только на Фернандине и западном побережье Изабеллы, сейчас поселяются и на восточном. Они постепенно восстанавливают численность после Эль-Ниньо в 1982-85 годах (аномальное потепление поверхностных вод).

Ваулин почесал затылок и поразмыслил вслух:

– Вывод напрашивается тут один: раз перья попали в упаковку, значит, наркотики прибыли в Россию из того региона. Галапагосы для отправки судна не подходят. Там нет порта, туда отправляются только мелкие туристические катера. Теоретически птиц могли переселить на какой-то остров поблизости, где они прижились.

– Найти место отправки можно, только побывав в Эквадоре, а именно надо лететь в Гуаякиль, – резюмировала Людмила Александровна. Она уперла указательный палец в точку на карте мира. – Кто отправится, тоже понятно. Выбор у нас небольшой.

– Сегодня стоимость четырех тонн кокаина на европейском черном рынке равняется одному миллиарду евро! – Метлицкая завершила доклад ударной фразой.

– Кролики – это не только пушистый мех, но и крутые бабки! – Ёрник Коротич соорудил на лице смешную гримасу и вальяжно развалился на диване.

– Разрешите продолжить? – Метлицкая сказала предельно строго, провеверив в зеркале прямоту осанки.

– Конечно, Светлана Сергеевна, – кивнула ей Барышева.

– Теперь по стране заброски. Менталитет эквадорцев соответствует по шкале ай-кью где-то 65–70 единицам, то есть люди простые. Выбранный архитип Ростислав Куров – ныне Рай Кури – идеально подходит для роли «слепого». Если бы у нас было время…

– Но времени у нас нет, – снова проявила нетерпение Барышева. – Легендировать «опекунов», которые бы его вели, мы не успеваем. Наташа, что у тебя?

– Он внушаем. Я проверила, – подобравшись на кресле, с вызовом заявила красавица Зубова.

– В чем дело? Ты входила в контакт? – Очки чуть не свалились с носа Барышевой от нагрянувшего на неё раздражения.

– Извините, Людмила Александровна. – Наташа изобразила на лице раскаяние. – Чисто случайно. Всё получилось спонтанно. Конечно, я виновата, зато удалось узнать нечто весьма полезное.

– Чтобы больше без приказа…

– Люся, стоп! Так что там за новости? – Ваулин потушил вулкан страстей подруги.

– Дело было так. Объект забрел в Пушкинский музей. Вокруг никого. Я остановилась в том же зале. Смотрю на Матисса. Он сам подошел и заговорил. Давно-де не был в Москве, всё такое. Быстро возникла теплая атмосфера. Он весь раскрылся, убрал защиту. Я чисто машинально ввела его в гипнотранс, стала задавать стандартные вопросы.

– Давай по существу, – скривила тонкие губы Барышева.

– По существу, он приехал на историческую родину к матери, отец уже умер. Назвал адрес. Я проверила, всё точно. Здесь пробудет месяц. Затем перелет в Кито – раз. Запланирована смена места жительства – два. Рай уже договорился с редактором газеты в городке Санта-Елена. Он приезжает туда и начинает трудиться в издании корром. Название «Сенсации века». Редактор – Алехандро Нуньес.

– Следовательно, там его ещё не видели? – Людмила Александровна лукаво сузила глазки за стеклами очков.

– Нет. Он только прислал этому Нуньесу краткое резюме по интернету. В Кито парень трудился в таблоиде «Универсо».

– Отлично! – довольно потерла ладошками Барышева.

– А имейл? – Ваулин даже подался вперед от великой надежды, захватившей всё его существо.

– Обижаете хрупкую девушку, Тимур Георгиевич! – Светящаяся от радости гипнотизер и агентесса Зубова провозгласила с победной нотой. – Кури 77, собака, инбокс, Эквадор. Пароль: пичинта.

– Вот где собака! – Ваулин выскочил из-за стола и чмокнул в щеку зардевшуюся брюнетку с умопомрачительной фигурой. – Вот где инбокс!

– Ой, Тимур Георгиевич, вы меня конфузите, – Коварная искусительница кокетливо пропела, лопаясь от самодовольства.

– Я пошла потрошить его ящик? – Метлицкая величаво поднялась и посмотрела слегка презрительно на фигуристую, грудастую Зубову.

– Да-да, Светланочка! – Тимур Георгиевич галантно взял её за локоток и горячо зашептал: – Скачай всё, разложи по полкам и дайджест – нам с Люсечкой. Хорошо?

– Понятненько, – Метлицкая пропела в тон и удалилась, чуть виляя бедрами, стянутыми моднейшей юбкой из раскрашенного вручную шелка.

– Что ещё выведала? – забыв про недавний гнев на подчиненную, с интересом спросила Людмила Александровна.

– Собственно, всё. – Наташа пожала оголенными покатыми плечами. Она была просто неотразимо сексапильной девушкой. – Я вывела его из транса, извинилась, сказала «спешу», и адью.

– Он потом не восстановит суть контакта?

– Нет. Он весь полностью был в моем поле, я дала установку «всё забыть». Нет, ничего не вспомнит. У него в мозгу осталась мимолетная встреча с незнакомкой, две брошенные пустые фразы и всё.

– Саша, ты там всё намотал? – Тимур Георгиевич уселся за стол.

– А то! – Подмигнув Наташке, Коротич ответил нагло и самоуверенно. – Значит, меня ждет глухое захолустье, да в забытой Богом стране. Я требую бонуса за ссылку в ту парилку!

– Санта-Елена – это фешенебельный курорт, – входя, холодно проинформировала Метлицкая. – Комп качает, а я посижу с вашего позволения. – Светлана была непререкаемым авторитетом в программировании и прекрасно понимала, что любое её желание будет исполнено.

– Коротич! – с опозданием стукнула кулачком Барышева. – Вы здесь не на свидании! – и нежно обратилась к Метлицкой: – У тебя ещё что-то родилось?

– Наташа ввела меня в курс раньше, – Метлицкая мелодично заговорила. – Поэтому я собрала сведения по Санта-Елене. Дорогой курорт, золотой песок, живописный мыс, уходящий в океан. Короче, местное Майами. Интересующий нас Гуаякиль сравнительно недалеко – 100 км. Крупный портовый узел. Бананы, кофе, какао, цитрусовые. Практически в Эквадоре нет больше подходящего места, где можно загрузить 20 тонн порошка на сухогруз. Так что, цель нашего Blind (слепого) – проникновение в Гуаякиль. Это однозначно. Сомнений никаких. У меня пока всё.

– А кто это у нас ослеп? – Коротич спросил с подозрительностью в теноре.

Ваулин засопел, почесал ногтями затылок и вкрадчиво завещал:

– Саша, ты чем слушаешь? Для нашего высшего начальства – Молочкова, Руфа и выше – вся операция проводится по известной вам «Слепой технологии». Это я повторяю для всех и в последний раз. Технология разработана мной и Людмилой Александровной, но мы не можем её применить при существующем цейтноте. Конечно, было бы заманчиво взять подходящий объект уже в Эквадоре и вести его посредством команд, введенных в него под гипнозом…

– Но сложилась ситуация типа форс-мажор, – с издевкой в голосе продолжила Барышева. – Она не позволяет нам запустить эту продвинутую комбинацию, поэтому придется работать по старинке, то есть вы, Александр Павлович, и будете в Поле «Слепым» или «Блайнд». По-испаски Ciego. Это ваше псевдо в теме «Экватор» и в операции «Белый китаец».

– Вообще-то я не суеверный, – Коротич зябко повел широкими плечами, – но мне не нравится такой ущербный имидж. Требую для себя скромный позывной «Апокалипсис», «Армагеддон» или на худой конец – «Кашалот»!

– Очень смешно! – съязвила Людмила Александровна.