Академия Космических Хранителей. Елисей и ожившая планета

Дорога бежала сквозь невысокую изгородь из декоративного кустарника. Отсюда были хорошо видны двух– и трехэтажные дома, коричневые, с желтыми и серыми вкраплениями.

Перед домами лежит чистенькая площадь с фонтаном; позади, обрамляя край плато, высятся пышные деревья.

Куча вопросов вертелось у мальчика на языке, но задать их желания не возникало – ответ Урбаса можно заранее предугадать. И Елисею оставалось только пошире распахнуть глаза, и попытаться найти ответы самостоятельно. Что он и сделал.

И благодаря этому увидел незнакомца раньше, чем Урбас, и почти одновременно с непривычно настороженной Клавдией.

Вообще, с того момента, как глыбы Стоунхенджа перебросили их, собака стала вести себя очень странно. Щенок жался к хозяину и тоскливо повизгивал, но временами на него находила какая-то странная радость. Собака сразу начинала искать, высоко поднимая вздрагивающий нос и жадно дыша.

Сейчас Клавдия метнулась вбок, и весело запрыгала около непонятного существа. Оно появилось из-за куп невысоких деревьев, и Елисей поначалу не на шутку оторопел, увидев. Однако сразу же сообразил, что собака может напугать ЭТО, и закричал, что было мочи:

– Клавдия! Фу! Ко мне!!

– A-а, Коэпра. Пошли, сдам тебя новой няньке. – И Урбас свернул к существу. Маг был явно рад отделаться от Елисея, но что толку скрывать – чувство было взаимным.

Елисею не хотелось, чтобы его представлял Урбас. И мальчик вприпрыжку побежал к собаке и странному незнакомцу, общество которого он заранее предпочитал обществу малоприятного мага.

То, что Елисей издалека принял за странное кенгуру, гладило щенка и что-то ласково насвистывало. И чем ближе был Елисей, тем разумней необычное создание казалось ему. Впрочем, при ближайшем рассмотрении и на кенгуру это существо совсем не походило.

В первое мгновение мальчик не понял, кого именно видит перед собой: на крупной белесой гузке помещалось тельце обезьянки, но с четырьмя руками; еще две крошечные лапки уходили куда-то вниз в белую плоть, как в пластилин. Четыре белые тумбы-ноги плавно переминались под спокойно сидящей темно-зеленой обезьянкой.

– Простите, – наконец вымолвил Елисей, стараясь не особенно разглядывать удивительную обезьянку, – простите, если моя собака вас напугала. Он еще совсем щенок…

– Я так и подумал, что это – детеныш существа. Но подобных ему я не видел, – просвистела обезьянка. Глаза ее были похожи на совиные, на покрытом гладким мехом лице выделялся юркий нос. – А ты пока просто поживешь у нас, да? Меня зовут Коэпра, и я присматриваю за Академическим лесом, и прочими растениями.

– Очень приятно. А я Елисей. – Чуть поклонился мальчик. Торопливо говорящее существо вызвало в нем чувство невольного уважения.

– Уже познакомились? Хорошо. Не соблаговолите ли вы, Коэпра, устроить на новом месте нашего юного кандидата в кадеты? – осторожно вопросил Урбас. – Я как раз сейчас слишком занят для того, чтобы… – И тут маг крайне невежливо махнул рукой на Елисея, будто мальчик был всего-навсего какой-то пустяковой дрянью.

– Естественно. Не вам этим заниматься, – перебил Коэпра оскорбительные объяснения. Голос обезьянки стал тягучим и неприятно резким, послышался трескучий мороз. Урбаса передернуло.

– Вот и превосходно. Если что, меня возможно будет найти в Роще Ясности. Я буду у себя, – гораздо менее самоуверенно выговорил маг, и поторопился уйти.

Елисей посмотрел вослед, и как раз вовремя – нечто метнулось из земли наперерез человеку, и больше всего оно было похоже на побег растения. Запнувшись о зелень, маг свалился как куль, и злобно выругался. А хитрый побег незаметно скрылся в земле.

Пусть от виновника падения не осталось и следа, но Урбаса было так просто не провести. Взгляд, брошенный им на зеленую обезьянку, был самый злой из всех, примеченных Елисеем у мага.

– Осторожней, маг! Смотрите под ноги, так и расшибиться недолго, – невозмутимо посоветовал Коэпра. Желтые глаза сузились.

– Когда-нибудь кое-кто ответит за то, что выпускники Академии падают на овном месте! – вскипел Урбас. Когда он злился, картавость становилась отчетливой.

– Будущие выпускники, – все так же скрипуче поправила обезьянка, – пока еще только будущие. А в ближайшее время советую вам все-таки смотреть под ноги, и поменьше задирать нос, чтобы не падать на ровном месте. И кстати, что это была за вольность с окружными полями, маг Урбас? Осторожней, не зарывайтесь. В наказание вас ожидает, сами знаете – что.

После этих слов лицо мага некрасиво посерело. Однако раззадоренный Урбас вовсе не хотел сдаваться так просто, да еще и при Елисее.

Но едва только маг открыл рот, чтобы произнести гневную отповедь, как массивная нижняя часть обезьянки заглушила его голос, произведя протяжный трубный звук. Елисей с большим трудом сдержал смех, сразу придумав, что бы это могло быть такое.

И, судя по выражению лица Урбаса, данный звук именно этим и являлся. Налившись кровью как клоп, Урбас снова открыл рот. Но певучий звук послышался вновь, и теперь уже Елисей не сдержался.

Услышав смех, Урбас гневно прошипел что-то неразборчивое, и с позором отступил. А Коэпра широко растянул зубастый рот, и пришлепнул гладкошерстной лапкой по толстой ноге:

– Ну никаких манер у простейшего!

И только теперь мальчик окончательно понял, что зеленая обезьянка и ее нижняя часть – это совершенно разные организмы. А яростная спина мага к этому времени уже скрылась за домами.

– Последнее время с ним прямо сладу нет, – задумчиво, и как бы про себя, заметил Коэпра. И обернулся к Елисею. – Ну, пойдем, покажу тебе твой домик.

Дом, в который садовник поселил подростка, был в два этажа. На втором поместились спальня, ванная комната и небольшой кабинет; оттуда же уходила лестница вверх, на чердак. Внизу – гостиная с камином, небольшая кухня, и наглухо закрытая дверь без признаков замков или ручек.

И это оказался самый лучший из уютных маленьких домиков.

– Как здорово, – восхищенно прошептал Елисей. – Я и правда могу жить тут?

– Конечно, – сказал Коэпра, и тут же пожалел мальчика: – Заскучаешь тут совсем… Нет никого – каникулы. Пока в Академии только сэр Мелехант, маг Урбас, и я. Да, где-то на планете еще Длукши водится, но он не в счет.

Мальчик благодарно улыбнулся Коэпра:

– Не заскучаю. А хотите, я вам помогать стану? Два лета на садовом хозяйстве подрабатывал.

– Прости, но боюсь, твоего опыта окажется недостаточно, – улыбнулся садовник в ответ. – Как только разрешат, отведу тебя на мой участок с рассадой, и ты все поймешь сам. А пока отдыхай, сегодня у тебя был трудный день. Особенно с учетом того, что свой обед ты скормил этому милому мальчику, и, вдобавок ко всему, уже давненько голоден, – и зеленая обезьянка снова почесала за ухом ластившегося собачонка.

– Мальчику? – удивленно переспросил Елисей. – Но Урбас сказал – это девочка.

– Хорошо, что он не доктор, правда? – Лукаво сморщил шелковую мордочку Коэпра. – Ну да, это очевидно, твоя собака никакая не Клавдия. Он – самый настоящий Клавдий, если применять ваши земные правила присвоения имени. Да, и предваряя следующий вопрос про котлету. Узнал, прочитав это в твоих сегодняшних воспоминаниях.

– Ух ты! Вот это да, – обрадовался мальчик, – вы что, телепат?

– Все садовники так умеют. – Пожала плечом обезьянка. – Мы должны понимать все живое без исключений.

Сейчас твои мысли беззащитны, так что примерно на уровне деревьев и животных. И многое из того, что у тебя в голове – как на ладони.

– Для всех?.. – Елисея передернуло. Он представил, как Урбас копается в его мыслях… Но Коэпра торопливо успокоил:

– Нет-нет, для всех жителей Вду, я имел ввиду. Люди так не могут. И, кстати, тут вообще ребята неплохие. А на мага Урбаса ты просто много внимания не обращай, ладно?

– Он совершенно непонятно себя ведет, – посетовал мальчик. – Вначале я, было, подумал, что он нормальный.

– И это показалось тебе, когда рядом был сэр Мелехант? – смекнула обезьянка, и хитрая рожица посерьезнела. – Видишь ли, после смерти родителей Урбаса сэр Мелехант взялся его воспитывать. Поначалу, как ты выразился, он действительно был нормален. Но вот уже довольно давно замечаю я нечто странное в поведении мага Урбаса. Впрочем, ладно, сейчас не об этом. Ты просто будь снисходителен, и не обращай внимания на его пустую злобу. А сейчас советую умываться, располагаться, а я пока принесу ужин. Извини, что не могу остаться подольше – мне еще нужно накормить милепу. Иначе она, да не допустят того великие Двудоли, сама пойдет искать себе еду.

И с этими словами Коэпра быстро удалился.

– Я в ванну, а ты пока можешь посидеть в кресле, – рассеянно обратился мальчик к собаке.

Что-то не давало покоя. Что-то изо всего сказанного Коэпра, и еще ранее, Урбасом, очень беспокоило Елисея. Но что именно – он был не в силах понять.

И только после ванны мальчика осенило. «У вас на Земле» – обмолвился Урбас; «Ваши земные правила» – не так давно изрек Коэпра.

И потому приход садовника Елисей встретил нетерпеливым вопросом:

– Коэпра, скажи, а что ты имел ввиду, говоря «ваши земные правила»?!

– Так неужели тебе ничего не рассказали? Может, ты даже не знаешь, где находишься?! – Садовник всплеснул двумя руками. Остальные две ловко выставляли на стол тарелки и горшочки с парящего рядом подноса. Мальчик отрицательно покачал головой.

– Нам пришлось срочно убегать. А где я нахожусь?

– Ну и дела! – Обезьянка озадаченно заворошила себе по затылку освободившейся лапкой. – Да, похоже, ты – мое самое главное дело на сегодня. Нельзя же оставлять тебя в такой тьме кромешной. Ладно, завтра милепу покормлю. Будем думать, не сделается с ней ничего.

Коэпра оттолкнул опустевший поднос, и тот уплыл к дверям. Белые колонны его ног как по команде подогнулись, и садовник удобно расположился прямо напротив Елисея. Мальчик вдруг понял, что сейчас услышит невозможное. И не ошибся.

Торжественно посмотрев на подростка, зеленая обезьянка произнесла:

– Ну, так слушай. Мы на Пекбене, двенадцатой планете галактики Сомбреро…

Глава 5

Прогулка. Щенок убегает, но возвращается. Страшный сектор Академического леса. И здесь Урбас. Ничего хорошего. Всё дальше в лес. Странная находка.

Сразу после ухода Коэпра мальчик решил пойти прогуляться, чтобы немного прийти в себя после всего услышанного; да и Клавдий попросился выйти на ночь.

Отныне, получив проходную метку от Коэпра, Елисей мог беспрепятственно ходить везде, как и все остальные в Академии. Страшные и неведомые растения-охранники больше не реагировали на него.

Пройдя аккуратной площадью, Елисей вышел к спуску в лес. Широкая дорога, вымощенная тем же желтым камнем, вела, изгибаясь, вниз. Это была единственная возможность спуститься с плато, – все остальные склоны высились неприступно.

И здесь пес повел себя еще более странно, заставив своего хозяина обеспокоиться не на шутку: перекувырнувшись через голову, собака стремглав унеслась прямо в незнакомый лес.

– Клавдий! – позвал подросток, но собаки и след простыл. Конечно же он не мог оставить своего питомца.

Внизу мальчик с удивлением осмотрелся. Некоторые из деревьев, растущих там, были похожи на земные. Да что там! Они и были самыми, что ни на есть, настоящими дубами и березами, но при этом перемежались всякими невиданными растениями и лианами. Благодаря необыкновенным умениям Коэпра разнообразная зелень прекрасно уживалась между собой.

Подросток с трудом заставил себя перестать глазеть вокруг. Вечерело, и Елисей все равно не мог рассмотреть всего. Пора было найти собаку, и возвращаться домой.

– Клавдий, ко мне! – снова позвал мальчик, и щенок наконец-то выбежал из кустов. Деловито схватив Елисея за штаны, потащил хозяина за собой.

Собачонок смотрел умоляюще и глухо поскуливал сквозь набитый тканью рот.

– Ты чего это? – удивился мальчик, и протянул руку погладить песика.

Однако Клавдий увернулся, и снова отскочил от своего хозяина. Обернувшись напоследок, щенок пропал в кустах. Теперь ничего не оставалось, кроме как идти его искать, и подросток поспешил следом.

Вскоре, блуждая по Академическому лесу, Елисей набрел на висящую в воздухе, на уровне глаз, полосу. На ней сияла надпись: «Сектор 7. Флора и фауна. Сложность 5», и не было этой ленте ни конца, ни края. А позади, громадным куполом, вставало почти непрозрачное силовое поле.

Все было серо за ним, и только неясная тень, мелькая время от времени, не обещала ничего хорошего в седьмом учебном секторе.

– Надеюсь, туда мне еще не скоро, – пробормотал мальчик, и содрогнулся.

Оглядевшись, он опять нигде не высмотрел непослушного Клавдия. И только хотел было позвать собаку, как внутри поля объявилось нечто таких размеров, что сгустившаяся тьма заняла все пространство за лентой. На всякий случай мальчик удалился от жуткого сектора как можно тише.

– Клавдий! – позвал Елисей, когда страшное место пропало с глаз. – Клавдий!!

Однако вредной собаки по-прежнему не было видно.

Быстро смеркалось. И лишь значительно углубившись в лес, мальчик наконец-то приметил своего питомца. Тот подскочил к хозяину, и игриво запрыгал вокруг. А потом опять унесся в лес. Будто зовя за собой.

– Да ладно, что тут случиться-то может? – вслух задумался подросток. Наверняка это – самое надежное место во Вселенной. Елисей почувствовал себя счастливым, как когда-то в детстве, когда у него у него еще была семья.

И как только мальчик перестал ловить щенка чтобы отвести домой, Клавдий подбежал к нему, и больше не отходил ни на шаг.

Они так весело бегали в сумеречном лесу, что Елисей не сразу расслышал настойчивый звон. Миллионы хрустальных колокольцев вызванивали сложные мелодии. И даже Клавдий, заслушавшись, сел.

– Что, уши развесил? – вдруг послышался знакомый насмешливый голос. И тут же откуда-то сзади хлынул свет, заставив подростка мигом обернуться. Позади него, небрежно облокотившись о дерево, стоял Урбас. – Я смотрю, Две Половинки уже выпустил тебя погулять?

От возмущения мальчик даже не заинтересовался тем, что открылось перед ним: в ночное небо иглами воткнулись деревья, будто сделанные из слюды. Впрочем, и при взгляде мельком он узнал это место по рассказам Коэпра, уж слишком необычна Роща Ясности.

– Не называй его так! – вспыхнул Елисей. Как и любой представитель расы садовников, Коэпра обладает хорошо развитым мозгом и руками, однако ноги у зеленых обезьянок совсем слабенькие – они совершенно неспособны к самостоятельному передвижению. Но одновременно на планете Вду, планете садовников, издревле обитают простейшие организмы, причем довольно крупных размеров. И высокоразвитые садовники давно приспособили этих гигантских микробов для личных двигательных нужд. – Это называется симбиоз, стыдно не знать! – кинулся мальчик в защиту своего нового друга.

– Ого! Быстро же ты оправился. Или это наш великий садовник вырастил на тебе шипы?

– Слушай, ну чего ты ко мне цепляешься? – попытался примириться подросток. – Я вовсе не хочу с тобой ссориться! Это ведь Роща Ясности, так?

– Ну и?..

– Ты маг, и я тоже стану магом. И нам вместе предстоит…

– Ну уж нет! – процедил Урбас, глаза стали – как у дикого кабана. Да, ничего хорошего этот человек сказать не мог. Он и не сказал.

– Рановато ты сюда нацелился. То, что ты обладаешь силой, ровным счетом ничего не значит – у всех людей есть способности. Те, или иные – личной заслуги тут нет. Помяни мое слово, целая вечность пройдет до того момента, когда тебе откроют способности, сопляк! И это лишь в том случае, если ты все-таки станешь кадетом, в чем лично я очень сомневаюсь. Хочешь знать, как будет? Тебе просто изменят память, и отправят обратно, на Землю. Выкинут, как и весь мусор до тебя, – с наслаждением выплевывал маг.

Не дослушав, Елисей отправился подальше от магической Рощи. Мало того, что в Рощу пока не попасть, так там еще и зловонный червь угнездился. И не просто зловонный, а даже опасный.

Ранее Коэпра растолковал подростку, отчего вырос на поле тот красивый лепесток, появление которого не сулит ничего хорошего. Объяснил, почему сторожевые цветы уже приготовились растворить мальчика в кислоте.

Как узнал Елисей – через страшные охранные поля нового человека могут провести только жители купола, и исключительно по своей доброй воле. Подземные сторожа чувствуют, кто идет, и всегда действуют соответственно. Так что, лепесток пополз на свет, почуяв подлинное отношение мага. Растения ощутили желание навредить, и решили на всякий случай растворить подростка.

Мальчик поежился: да, это несправедливо, но похоже, с самых первых шагов у него появился здесь могущественный враг. И к тому же, настроенный весьма решительно. От неприятных раздумий мальчика тут же отвлек холодный и мокрый нос.

Нос бесцеремонно ткнулся в коленку, обращая внимание на себя. Елисей посмотрел вниз, и увидел Клавдия.

Собака мягко, но настойчиво зазывала его все дальше в лес. Подростку категорически не хотелось заканчивать такой прекрасный день на тягостной ноте так и непонятой им вражды, потому он охотно последовал зову щенка.

Идти по лесу было легко и приятно. Вечерняя прохлада освежила лесное дыхание, и теперь здесь носились заманчивые, незнакомые запахи. Елисей даже не заметил, как удалился настолько далеко, что огни деревни давно затерялись позади.

Идти, впрочем, было совсем не темно – трава и кусты освещались мерцающим зеленоватым светом ночных насекомых. Здесь их были несметные полчища, – лес вокруг полыхал, словно северное сияние. Выше от земли огоньки редели, и в кронах почти не было мерцающих звездочек светляков.

Это зрелище настолько очаровало мальчика, что он полностью отошел от неприятностей с Урбасом. Елисей уже подумывал о том, чтобы возвращаться домой, когда очередные заросли расступились, и перед подростком открылось неожиданное.

Казалось, здесь была максимальная концентрация светлячков. Они ослепительно высвечивали замысловатой формы площадку, и стоящий в центре круга овальный предмет. Яркий столб света уходил в небо с поляны, украшая тьму ночного неба причудливым узором.

Подойдя ближе, Елисей рассмотрел: на площадке лежит нечто, более всего напоминающее ватрушку, на которой зимой катаются с гор. А в ватрушке сидит Клавдий, и выходить явно не собирается.

– Клавдий, иди сюда, – позвал мальчик. – Ко мне!

Но щенок наотрез отказался повиноваться. Ох, неспроста стоит здесь эта ватрушка! Да и пес явно намекает… Одним словом, любопытного подростка нет нужды долго искушать приключением.

Кроме того, в ушах Елисея звучали слова садовника после того, как тот дал выпить мальчику странный, но вполне приятный настой: «Вот и все, теперь и в тебе есть частичка местных растений. Это, само собой, не означает, что отныне ты способен пользоваться Вратами переноса; однако здесь, под куполом, ты можешь бывать без помех везде, где пожелаешь. А куда не должен, ты и так не попадешь – силовым полем запечатано то, что нельзя трогать, и места, где находится запрещено».

К ватрушке попасть удалось. Выходило – ее вполне можно трогать.

Глава 6

Полёт. Дверь в лесу. Как выглядит двенадцатая планета галактики Сомбреро. Странное поведение местного песка. Выход на Пекбене свободен. Клавдий убегает окончательно. Ну и пусть выгонят. Путь назад отрезан.

Как только Елисей залез вовнутрь, непонятная машина мягко поднялась над землей, и зависла в воздухе. На передней части окружности ватрушки загорелось два слова: «Дом» и «Пекбене». «Пекбене – так называется эта планета!» – вспомнил мальчик.

– Надеюсь, Коэпра не забыл напомнить о чем-нибудь еще, – понадеялся Елисей, и поднес палец к «Пекбене». И ватрушка тут же плавно тронулась вперед и выше.

Сразу по всему ее радиусу пролетела синяя искра, и послышалось потрескивание над головой. Теперь их с Клавдием целиком окружало силовое поле, по которому порой пробегали разряды. Таинственные лесные ароматы сменились запахом разогревшегося пластика.

Между тем, ватрушка поднялась куда выше верхушек деревьев, и теперь стремительно неслась над лесом. Но прошло некоторое время, и она пошла на снижение. Приземлившись на поляне, наподобие той с которой прибыл, летательный аппарат замер. Силовое поле свернулось, и свежий ветерок снова кинул в лицо дух леса.

От места посадки вела пружинящая темно-серая дорожка, и мальчик с собакой пошли прямо по ней. Уже скоро Елисей с удивлением увидел за деревьями дверь. Ярко белая, она возникла прямо посреди леса.

Щенок бросился к двери, и нетерпеливо запросился вовнутрь. Если верить собаке, то именно туда им и нужно было попасть теперь во что бы то ни стало.

И только вплотную подойдя к этой самой двери, Елисей рассмотрел – деревья, стоящие около, это всего лишь проекция. С двух шагов не отличить их от растущих тут же, рядом: трехмерные изображения неотличимо шевелят листвой, и на них точно так же мерцают светляки.

За этой стеной заканчивается Академия, и начинается неизвестная планета.

Елисей перестал разглядывать правдоподобные проекции, и открыл дверь. В представшем взору помещении тут же разлился свет. Оказалось – это длинный зал. Мальчик бесстрашно вошел, и осмотрелся.

Все, что обнаружилось внутри, это панель на углу, у длиннющей стены, собранной из белых щитов. «Вкл.» – «Выкл.» предлагала надпись над рубильником.

– Все просто, – прошептал Елисей, переводя рукоятку в позицию «Вкл.», – если бы мне было сюда нельзя, меня бы здесь и не было.

После щелчка прошло несколько томительнейших секунд – ничего не происходило. И подросток даже вздрогнул, когда мягкий голос наполнил комнату:

– Погода на Пекбене безоблачна, корректор цвета экрана выключен.

И щиты стали бесшумно открываться, сектор за сектором являя толстенное стекло. Теперь это единственное, что отделяет мальчика и собаку от чужой планеты.

Только размытые блеклые цвета составили палитру Пекбене. Все, насколько смог охватить взгляд, увиделось мутным и унылым. Грязно-сиреневый песок лениво вихрится, взбиваясь в барханы… А над насыпями вырастают странные изваяния – гигантские окаменелые стволы.

Этих уродливых громадин вокруг стояло несчетное количество, и были они какого-то мутного серого цвета. Исполины наклонно тянулись вверх, и тонули в густо-желтых небесах. А с самого края неба воззрились на Елисея два светила. Голубая и оранжевая звезды освещали тоскливое однообразие ландшафта странным призрачным светом.

– Понятно теперь, почему эту планету считают мертвой, – пробормотал мальчик. Исковерканная равнина лежала пред ним; пышущее жаром небо отрицало всякую возможность дождя.

Но вдруг, прямо на глазах Елисея, безжизненная равнина тяжело содрогнулась, и прошла высокой волной. Однако внутри, в смотровом зале купола, толчки не почувствовались совершенно.

Когда б мальчик знал, что явление это ни капельки не обычное, то наверняка испугался бы. Однако ничего подобного у Елисея и в мыслях не было. Более того, подросток посчитал, что смотровой зал специально для того и устроен, чтобы наблюдать подобное.

А за стеклом, в пугающей близости, чудовищные окаменелости заходили ходуном, будто стараясь вырваться из вязкого песка. Вдалеке, как разозленный рой, возник смерч. Даже с такого расстояния он выглядел исполинским. Казалось, дух самой планеты, закутанный в мантию из песка, надвигается на замершего подростка.

Клавдий заскулил, и нетерпеливо зацарапал когтями там, где пол плавно переходил в стекло. Но сейчас хозяину было не до того, чтобы разбирать очередные странности в поведении своего питомца. Мальчик заворожено следил за происходящим.

И вот уже колоссы шатаются все слабее, тише… И когда движение планеты остановилось окончательно, смерч стремительно кинулся к крохотным фигуркам. От убийственной мощи отделяло всего лишь стекло. Казалось – сейчас песочный вихрь сметет все на своем пути…

Но внезапно смерч остановился. Застыл, чуть-чуть не долетев до панорамного окна. Громадная песчаная воронка продолжила бешено вертеться на одном месте, а из нее к стеклу потянулась тонкая песчаная струйка.

Вот странный песок достиг стекла, и рассыпался по нему четким ромбом. Почти сразу, раскалившись докрасна, он растворился в стекле, окутав его сизым дымом. Спустя целую минуту все имело свой прежний вид.

Но вот едкая завеса постепенно возникла и в помещении, вновь очертив ромб. И вскоре стекло внутри намеченной границы осыпалось грязным песком, явив толстенный срез: выход на Пекбене был свободен.

– Диагностировано механическое повреждение экрана, – спокойно проговорил безликий голос. А из противоположной стены поползли, закрывая обзорное окно, сектора щитов.

А тем временем озорник Клавдий, будто только этого и ждал, юрко шмыгнул в образовавшееся отверстие. И едва только щенок ступил на планету, как песочный вихрь осыпался. Нисколько не испугавшись, пес весело фыркнул, и стремглав кинулся прочь.