Сокровища Буссенара

В. О. Ронин

СОКРОВИЩА БУССЕНАРА

(авантюрный конспирологическо-литературоведческий детектив)

Слова благодарности

Хочу выразить безграничную признательность Елене Трепетовой, удивительной женщине, вдумчивой исследовательнице, замечательному поэту, ведущему буссенароведу России (а то и всего земного шара), за неоценимую помощь в работе над книгой.

Без её ценных советов, дельных рекомендаций, эксклюзивной информации и переводов с французского языка этот роман вряд ли был бы написан. Низкий поклон и огромное спасибо!

Посвящение

Прошедшим все части Tomb Raider и Uncharted

Предуведомление

Все события, кроме фактов биографии классика приключенческой литературы Луи Буссенара, являются плодом авторского воображения.

Вместо эпиграфа

Рецепт конспирологического триллера от Брэйна Дауна:

Герою – молодому интеллектуалу, историку или журналисту, – попадает в руки некий таинственный документ… И на героя сразу же начинают сыпаться неприятности… Он долго не верит, что находится в опасности… Когда вокруг него все загадочно умирают, то наконец он верит… Он бежит, его преследуют… Вероятно, какая-нибудь изуверская секта. Чем более изуверская, тем лучше… Герой понимает, что в документе заключена страшная тайна… От этой тайны зависит будущее человечества… Итак, герой посвящает свою жизнь разгадке тайны… Он посещает музеи, библиотеки, встречается с разными специалистами, докторами наук, они читают ему лекции… Итак, что же делает наш герой-интеллектуал?… Бегая, прыгая, вися над пропастью на одной руке и отстреливаясь, попутно он изучает труды Модзалевского, Лотмана, Эрлихмана… ну, и прочих там; находит в них всякие неувязки, совершает литературные открытия… Дальше, натурально, обводит преследователей вокруг пальца и спасает…

Главные герои должны составить пару. Два разных характера… Героев должно быть два: герой и героиня. Она – профессор, пушкиновед, молода, красива, загадочна, владеет каратэ… Они сперва, как водится, друг дружку терпеть не могут, но потом проводят вместе ночь, влюбляются…

…Дальше они бегут от этой изуверской секты уже вместе… Ну-с, что еще? Разумеется, весь текст должен быть пронизан цитатами и реминисценциями…

(Брэйн Даун, «Код Онегина»)

Пролог

Середина 80-ых годов прошлого столетия,

Где-то в жёлтой жаркой Африке

…В центральной её части,Как-то вдруг вне графикаСлучилося несчастье…

Русская речь на экваторе, в самом сердце континента коротких теней, – явление само по себе не вполне заурядное. А уж песня Владимира Семёновича, распеваемая во всеуслышание посреди кишащей крокодилами и бегемотами мутной реки, и вовсе – диковинная невидаль (вернее, неслыхаль).

Нтуту, полуобнаженный гребец с кожей цвета продукции кондитерской фабрики «Красный Октябрь», неодобрительно покосился на голосящего пассажира, обреченно вздохнул, налёг на весло. Горький опыт общения с мзунгу показал: спорить с ним бесполезно. Мало того, не послушает, так ещё и подпевать заставит. Как вон давеча. Вместо того чтобы спокойно спать после трудного перехода, они вчера полночи соревновались в громогласности с гиенами и павианами. Мзунгу всё старался приобщить Нтуту к песенным традициям своей далекой родины, где, поговаривают, с неба падает холодный пух. Едва ли не до рассвета они драли глотки, стараясь как можно протяжнее вывести странные слова: «Ой, моро, моро». Что за «моро» такой?… Чудной он, этот мзунгу. Одно слово: кируси.

А вокалист-любитель не унимался. Забыв слова очередного куплета, вновь затянул волынку с самого начала. Да ещё натужно хрипит, точно симба, видимо пытаясь подражать автору композиции:

– В жёлтой жаркой Африке, в центральной её части, как-то вдруг вне графика случилося несчастье…

Сглазил! Накликал!! Накаркал!!!

Трагедию! Горе!! Беду!!!

Только спел про несчастье, и на тебе – получите, распишитесь. Доставка, что называется, бесплатно.

Огромный кибоко-бегемот, словно вражеская торпеда, атаковал лёгкую лодку.

Бабах!!!

Утлый чёлн перевернулся – Нтуту и мзунгу кубарем полетели в воду.

С берега, как по команде «фас», в реку кинулись мамба-крокодилы. Да что крокодилы… Их ли следует сейчас бояться? В африканских водоёмах нет страшнее зверя, чем кибоко! Не затопчет, так загрызёт. Вон у него клыки какие – как сабли. Вмиг располовинит!

Милые пухлыши, питающиеся исключительно травою и булками – это лишь в детских книжках да мультиках. В жизни – гиппопотам страшно агрессивный и яростный зверь. Иной раз вступает в схватку даже с носорогами! И питается далеко не одной только травкой. Но и мясом порою не брезгует. Та же свинья, только габаритами покрупнее…

Речной гигант – метров пять в длину, не меньше! – боднул перевернувшуюся лодку, громко не то рыкнул, не то фыркнул, не то всхрюкнул. Затем распахнул утыканную устрашающего вида и размера зубами пасть и с легкостью перекусил суденышко, точно оно было сделано из картона, а не выдолблено из целикового дерева.

– К берегу! – не своим от ужаса голосом просипел Нтуту, и подал белому пример – заработал длинными мускулистыми руками, словно механическими лопастями.

Кируси замешкался. Одежда, набрав воды, сковывала движения, мешала грести, тащила на дно. Хорошо Нтуту: босой, по пояс голый, лишь в коротких лёгких штанах – раз-раз, и уже на берегу. Выскочил и ну кричать:

– На помощь! Мсаада! Хэлп!

Да кому ж спасать-то, когда ближайшее селение находится в дне пути от места трагедии.

Но видно есть на свете Бог, хоть соотечественники кируси на государственном уровне отрицают его бытие. Из прибрежных зарослей выскочил человек в камуфляжном костюме и похожем на шляпку шампиньона-переростка пробковом шлеме. Тоже мзунгу. Но не кируси – мфаранса.

– Monsieur, tenez! – крикнул он. – Je vais!

В руках француз сжимал длинный шест. Резким движением незнакомец переломил жердину, схватил получившиеся половинки, так, чтобы заостренные концы смотрели в разные стороны, и смело ринулся в воду.

Надо признать, вовремя. Ибо разделавшись с лодкой, «речной конь» переключился на пассажира. Угрожающе зарычал, хлопнул пастью. Хорошо не достал, лишь обдал мириадами брызг.

Русский не сдавался. Изловчился, упёрся ногой в огромную, что валун, голову гиганта, собрал остатки сил, оттолкнулся. Выиграл метр с небольшим и пару секунд. Маловато. Всё одно не успеть – до берега ещё далеко. А чудовище вот оно – рядом. Один бросок, один щелчок огромной, что крышка дорожного чемодана, пасти – и всё, финита!

Ан нет, не финита. Только бегемот опять раззявил ужасающего размера варежку, – любитель песен Высоцкого словно в утыканную сталагмитами пещеру заглянул, – откуда ни возьмись, появился отважный француз с зажатыми в руках обломками шеста. Раз! – и в тот самый момент, когда кривые желтоватые клыки готовы были сомкнуться над плечами русского, бесстрашный галл вертикально, между языком и нёбом, вколотил острые палки в глотку толстокожего монстра. Что называется, загнал по самые гланды! Зверюга дико взвыл и, взметнув в воздух облако водяной пыли, камнем – не камнем, скалою! – пошёл на дно.

Воспользовавшись моментом, европейцы поспешили к берегу. Уже через пару минут спасенный горячо благодарил спасителя.

– Асанте, – по привычке, на африканский манер, произнес он. Затем спохватился, перешёл с суахили на язык Флобера и Дюма. – Большое спасибо! – Протянул французу жилистую руку, представился: – Михаил Тарасов, советский тележурналист.

– Франсуа Робер, французский авантюрист, – сверкнул белозубой улыбкой собеседник.

Тарасов усмехнулся:

– Африка, экватор, тропики. Нападение ужасного монстра и шевалье без страха и упрека в роли спасителя. Прям роман Луи Буссенара!

«Французский авантюрист» удивленно присвистнул:

– О-ля-ля! Вы знаете Буссенара?

– Конечно. У нас в Союзе каждый школьник его знает.

– Не может быть! – выпучил глаза Робер. – Русские школьники читают книги Буссенара?!

– А кому как не школьникам их читать? – в свою очередь удивился русский. – «Похитители бриллиантов» и «Капитан Сорвиголова» – любимое чтиво наших мальчишек. Наряду с произведениями Верна и Дюма… Да что далеко ходить за примером. Я сам, будучи зелёным пацаном, не одну ночь провел под одеялом с фонариком. Всё Буссенара читал. Скажу вам честно, через его книги я и «заболел» Чёрным континентом, вот – в африканисты подался. Захотел воочию увидать всё то, о чём читал в детстве в романах мсье Луи. – Усмехнулся, выливая из ботинка бурую жижу. – Вот и увидал.

– Ого! – воскликнул француз. – Да мы с вами, если так можно выразиться, «товарищи по несчастью»! Я ведь тоже из породы, ха-ха-ха, «укушенных Буссенаром». До дыр зачитал все его романы. И вот я здесь – в самом центре тропической Африки. Да еще в компании русского поклонника творчества моего любимого писателя. И впрямь – поистине буссенаровский сюжет!.. – Внезапно улыбка исчезла с лица жизнерадостного француза. – Вот только дела у старины Буссенара на Родине идут не так блестяще, как в у вас в России. Наши школьники о нём и не догадываются.

– Как такое возможно? – спросил Тарасов.

– Очень просто. Увы, но сегодня книги Буссенара во Франции не издают! Последний раз произведения романиста печатали в пятидесятых. Я сам тогда ещё был школяром… Можете мне поверить. Я с детства собираю книги Буссенара. В моей коллекции есть всё: от первых публикаций на страницах «Журнала путешествий» и дорогущих фолиантов издательства «Марпон и Фламмарион», до дешёвых неиллюстрированных томиков Талландье. А вот современных изданий у меня нет. Спросите: почему? Я вам отвечу. Да потому, что их попросту не существует в природе!

– Хм. Ни за что бы не поверил, когда б узнал от кого другого, – хмыкнул русский. – Надо же, Буссенара – и не печатают во Франции! – Тарасов снял мокрую рубаху, хорошенько отжал, расстелил на траве. Кивнул в сторону реки, едва не ставшей местом его упокоения: – А здорово вы гиппопотута поддомкратили.

– Кого-кого? – не понял Робер.

– Не обращайте внимания, – отмахнулся журналист. – Лингвистическая шутка, понятная лишь славянам… Я говорю, здорово вы управились с бегемотом.

– О да, – кивнул Робер. – Кстати, по методу всё того же Луи Буссенара! Похожий способ охоты – правда, не на гиппопотамов, а на крокодилов – описан в его романах: «Кругосветное путешествие парижского гамена» и «Необыкновенные приключения синего человека».

– У нас, к сожалению, эти книги тоже не переиздают, – в свою очередь посетовал русский. – Я читал их ещё в старых, дореволюционных, переводах. С ятями да фитами. Специально для этого даже в Салтыковку записался.

– Куда?

– В публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина. Между прочим, одна из крупнейших библиотек мира.

– Да вы, мой друг, настоящий буссенарофил! – расхохотался француз.

– Это точно, – прыснул Тарасов. Затем посерьёзнел, вновь протянул спасителю руку: – Теперь я ваш должник, Франсуа. Как говорят у нас в России: по гроб жизни обязан.

– Хорошо, – улыбнулся Робер. Озорно подмигнул русскому: – Буду знать. Вдруг пригодится.

Тогда французский авантюрист и библиофил в одном флаконе и не догадывался, что помощь внезапно обретённого на экваторе друга из далекой заснеженной России действительно ему пригодится. Без малого через тридцать лет…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ФРАНЦИЯ

1

Без улик

2016, 21 мая, 17 часов 26 минут 38 секунд

XVI округ, Париж, Франция

Всё было как в третьесортной трэшовой киношке: заляпанная кирпично-бурым осадком чугунная ванная, брезгливо зажавший нос лысоватый полицейский инспектор и мирно похрустывающий свежим багетом толстоватый судмедэкспорт.

– Ну и вонища, – прогундосил инспектор.

– А то, – с умным видом кивнул медэксперт. – Адская похлебка, это тебе не луковый суп. Источает миазмы, а не амбре.

– Адская похлебка?

– Ну да. Рецептик продиктовать? – лукаво прищурился поедатель багета. – Записывай. На 80 килограмм фарша примерно литров сто серной или азотной кислоты. Смесь с соляной приветствуется. Фарш вываливаем в ванную, заливаем кислотой. Желательно всё это хорошенько подогреть, перемешать, пробулькать кислородом. Также можно использовать хромовую смесь – раствор дихромата калия в серной кислоте.

– А это ещё зачем?

– Чтобы волосы, ногти, кости и зубы уж точно растворились без остатка… Ну, чтобы улик не осталось. Как говорится: нету тела – нет и дела. Принцип «corpus delicti».

Инспектор весьма неуклюже попытался изобразить задумчивый вид. Для пущей убедительности почесал верхней губой кончик длинного носа.

– То есть ты хочешь сказать…

– Да, – не дожидаясь постановки вопроса, ответил пузатый эксперт, – мне думается, нашего профессора слили.

– В смысле? – Лицо медленно соображающего полицейского вытянулось от удивления, стало похоже на мяч для игры в регби.

– В прямом. В канализацию.

– Это как? – отказывался врубаться в суть проблемы инспектор-тугодум.

– Ну, здесь есть варианты, – продолжал издеваться над коллегой бурдюкоподобный поклонник чёрного юмора. – Можно как «Лондонский вампир» Джон Хэйг вычерпывать «адскую похлебку» ковшом. Но тогда потребуется противогаз, чтобы не обжечь легкие токсичными испарениями. А можно воспользоваться законом сообщающихся сосудов и…

– Да ну тебя! – рявкнул полицейский (наконец-то до него дошло), и, сдерживая рвотные позывы, с шумом вывалился из ванной комнаты.

Медэксперт ухмыльнулся и аппетитно хрустнул багетом. Затем близоруко прищурился, присмотрелся. С трудом втянув безразмерный живот, наклонился, внимательно изучил кафельный пол под ванной.

– Так-так-так, – пробормотал любитель ароматного хлеба и дурно пахнущих шуток. Спрятал остатки багета в бумажный пакет, натянул латексные перчатки, нацепил на нос очки, вооружился пинцетом. Немного поковырявшись, подцепил с пола прядь заляпанных чем-то вроде закисшего кетчупа седых волос, поднёс к самому носу. Покрутил, повертел, понюхал – разве что не лизнул. Весьма довольный собой широко улыбнулся:

– С этим уже можно работать.

Спрятав находку в специальный пакетик, эксперт включил фонарик на сотовом телефоне, посветил в сток ванны.

– Есть контакт! – обрадовался толстяк. Вновь воспользовался пинцетом, выудил из тёмного чугунного зева маленькую то ли песчинку, то ли соринку. Внимательно изучил, растянул пухлые губы в улыбке: – Если я правильно понимаю, остатки зубной пломбы. – Эксперт подмигнул своему отражению в зеркале, наставительно рёк: – Как говорил мой многомудрый учитель, мэтр Роше, преступлений без следов не бывает.

Насладиться триумфом наблюдательному ученику многомудрого мэтра Роше помешал давешний инспектор. Крикнул из комнаты:

– Эй, Фульк, иди сюда. Мы нашли кое-что интересное.

2

Тайные знаки

17 часов 32 минуты 54 секунды

– Ну, и что тут у вас?

– А ты сам взгляни, – ехидно прищурился лысоватый инспектор, широким жестом приглашая Фулька в заставленную книжными шкафами комнату. – Попробуй, отыщи. Яви свою хвалённую наблюдательность.

Судмедэксперт снял очки, протёр стекла клетчатым платком, вновь водрузил оптический прибор на мясистый нос. Окинул комнату пристальным взором.

Да, не зря он величал пропавшего хозяина квартиры «профессором». Всюду книги, книги и ещё раз книги. Книги в шкафах, книги на шкафах, книги под шкафами. Также на тумбочке, столе, стуле, пуфике, и даже на подоконнике. Плотности книжных рядов позавидует и Национальная Библиотека. Фарфоровые зубы в образцово-показательной челюсти какой-нибудь голливудской звезды расположены куда как реже.

Фульк осмотрел комнату сперва слева направо, затем справа налево, потом сверху вниз, и в заключение – снизу вверх. Вроде бы ничего странного. Если не считать, что один шкаф абсолютно пуст. И это при таком-то количестве книг.

– И что я здесь должен заметить? – спросил Фульк у коварно ухмыляющегося полицейского. – Подозрительно пустой шкаф?

– Ну, это бы и слепой узрел, – хмыкнул инспектор. – Смотри внимательнее.

Фульк вздохнул, прищурился, ещё раз осмотрел заставленное книгами помещение – теперь уже по диагонали. Да вроде бы ничего особого. Книги как книги. Хотя нет, постойте-ка…

Толстяк подошёл к одному из шкафов, – стоящему по левую руку от пустого, – взглянул на него сбоку. Точно, так и есть: несколько книг почти на треть выдвинуты из стройного ряда коллег. Точно кто-то хотел их вытащить, а потом вдруг взял и передумал.

– Что за книги? – спросил Фульк.

– А вот вместе и посмотрим, – ответил инспектор.

И посмотрели. Набор оказался весьма пёстрым и от этого подозрительно странным.

Оноре де Бальзак, «Отец Горио». Жорж Оне, «Горнозаводчик». Оноре д’Юрфе, «Астрея». Стендаль, «Красное и чёрное». Эжен Сю, «Агасфер». Огюст Эскофье «Кулинарный путеводитель». Тома Насержак, «Эстетика детективного жанра». Гюстав Эмар, «Золотая Кастилия». Эдмон Ростан, «Сирано де Бержерак». Александр Дюма-отец, «Три мушкётера».

– Хм, весьма необычная подборка, – заметил Фульк. – Тебе так не кажется, Лелуш?

– Угу, – кивнул инспектор. – Разные эпохи, разные авторы, разные жанры: от пьес и эссе, до романов и кулинарных рецептов. Что и есть общего, так это то, что все авторы – французы. Да еще экслибрис на форзаце. Но, похоже, здесь у всех книг точно такой же.

Лелуш выудил из полки первый попавшийся томик, раскрыл, сунул под нос Фульку:

– Ну, что я говорил.

Действительно, экслибрис тот же самый: земной шар, точно детский мячик, покоящийся на трёх толстенных фолиантах. На корешках книжуленций информация о владельце – по слову на каждый том: Франсуа Марсель Робер.

Франсуа Робер. Всё сходится. Именно так звали хозяина этой похожей на библиотеку квартиры. Хотя почему звали? Чтобы делать такие далеко идущие выводы, для начала следует дождаться данных экспертизы. Ведь могут быть и варианты. Фульк на своем веку всякого-разного насмотрелся.

– И всё-таки интересно, – проворчал Лелуш, почесывая похожую на тонзуру проплешину, – что означает сия шарада? Может быть, все эти книги вытащили случайно?

– Поверь мне, – с умным видом промолвил Фульк, – если когда-нибудь тебе на голову упадет черепаха, то это будет далеко не случайно.

– Почему? – захлопал глазами Лелуш.

Эксперт улыбнулся, продолжил:

– Это будет значить, что парящий в небе орёл, принял твою лысую макушку за гладкий булыжник. Вот он и уронит на тебя рептилию, чтобы разбить твёрдый панцирь и полакомиться черепашатинкой.

– Это ты к чему? – насупился инспектор. Он не любил, когда кто-нибудь подтрунивал над его пролысиной.

– А к тому, – усмехнулся толстопузый Фульк, – что случайностей в этом мире не бывает в принципе. Это ещё Демокрит заметил. У всего есть своя причина.

– Ишь, грамотей выискался, – проворчал уязвленный полицейский. – Я тоже, между прочим, книжки почитываю.

– Ага, комиксы про Блэксэда.

– Ладно-ладно, – примирительно буркнул Лелуш. – Но раз уж ты у нас такой умный и считаешь, что у всего на свете есть причина, ответь: какова причина того, что все эти книги так странно стоят?

– Главное, – сказал Фульк, – понять, что их объединяет.

– Ну, это мы уже выяснили. Все они написаны французами. Про экслибрис, я думаю, вспоминать не имеет смысла.

– Нет, – пробормотал эксперт, – здесь явно что-то иное. Мне кажется, тут скрыт какой-то шифр. Некий код.

– Ага, – хохотнул Лелуш, – код да Винчи.

– А почему бы и нет, – не обратил внимания на глумливый тон коллеги Фульк. Он достал блокнот, записал имена авторов и названия их книг в один столбец.

Оноре де Бальзак, «Отец Горио»

Жорж Оне, «Горнозаводчик»

Оноре д’Юрфе, «Астрея»

Стендаль, «Красное и чёрное»

Эжен Сю, «Агасфер»

Огюст Эскофье, «Кулинарный путеводитель»

Тома Насержак, «Эстетика детективного жанра»

Гюстав Эмар, «Золотая Кастилия»

Эдмон Ростан, «Сирано де Бержерак»

Александр Дюма-отец, «Три мушкётера»

Лелуш заглянул Фульку через плечо. Спросил:

– А с чего ты взял, что надо записывать именно в такой последовательности?

– А ты что – араб? – вопросом на вопрос ответил толстяк.

– В смысле? – опять не уразумел инспектор.

– Ты как читаешь?

– Бегло.

– Я говорю: в какую сторону?

– А-а-а. Ну, как все люди, слева направо.

– Арабы, да будет тебе известно, тоже люди. Но пишут и читают, в отличие от нас, справа налево… Но я думаю, что зашифрованное послание оставил наш соотечественник, уж коль он выбрал шкаф с французскими авторами. Видишь, рядом стоит шкаф с книгами итальянских писателей. А вот англичане. Там испанцы, и немцы.

– Ха, точно. А я-то сразу и не заметил.

– Вот поэтому я и выписывал книги в той последовательности, как они стояли на полках: сверху вниз и слева направо. Правда, пока никак не могу уловить логику.

– А есть ли она, эта логика?

– Должна быть, – пропыхтел толстяк, что-то зачёркивая, вновь дописывая, соединяя линиями, отчерчивая и снова вымарывая. – А если так… Или так…

– Брось, ты это гиблое дело, Фульк, – махнул рукою Лелуш. – В конце концов, это не наша с тобою забота. Запротоколируем, сфотографируем, соберем улики – и баста. Пусть носолобые умники из управления над этим ребусом голову ломают.

– Но ведь интересно же, – пробухтел Фульк, и быстро-быстро застрочил в блокноте. Через несколько секунд он откинул ручку, довольно потёр потные ладони, сунул блокнот под нос Полю. – Смотри, что у меня получилось.

Лелуш посмотрел. Увидел:

Бальзак

Оне

д’Юрфе

Стендаль

Сю

Эскофье

Насержак

Эмар

Ростан

Дюма

– И что с того? – спросил полицейский. – Ты просто вычеркнул названия книг и имена писателей, – оставил лишь их фамилии?

– Да! – восторженно выпалил Фульк.

– И что это нам даёт?

– Смотри внимательней, – широко улыбнулся дешифровщик. Вернул Полю его же шпильку: – Яви свою хваленную наблюдательность.

Инспектор посмотрел на список писателей ещё раз. Для пущей важности пошевелил кустистыми бровями. Не помогло.

– Не понимаю, что ты здесь углядел, – посетовал туговато соображающий полицейский. – И где тут покоится заяц?[1]

– Попробуй применить правило акростиха, – подсказал Полю Фульк.

Если уголовный кодекс Лелуш знал назубок, то о законах стихосложения имел самое поверхностное представление. Поэтому нахмурился, рыкнул:

– Не умничай. Пальцем ткни.

– Хорошо, – согласился Фульк, и прикрыл ладонью фамилии писателей так, что остались видны лишь заглавные буквы. На всякий случай подсказал, облегчая задачу донельзя: – Читай сверху вниз, как китайцы.

Слабо подкованный в поэтике, но бегло читающий бравый служака озвучил получившееся слово:

– БУС-СЕ-НАР.[2]

3

Прыжок в пустоту

22 мая, 11 часов 41 минута 12 секунд

297 метров 13 сантиметров над уровнем земли

Эйфелева башня, Париж, Франция

…Отринув страх, он бросил своё поджарое тело вверх, мёртвой хваткой вцепился в стальную трубу. Холод металла ожёг незащищённые ладони. Не смотри, что конец мая; здесь, на самой вершине башни Эйфеля – как никак триста метров над Марсовым полем! – даже летом бывает нежарко. А уж ежели ветер с Ла-Манша… Только подумал – и на тебе: резкий порыв студеного воздуха едва не скинул его вниз. О, дьявол! Этого ещё не хватало. Ветер! Ох, как некстати! Но отменять задуманное уже поздно. Он так долго к этому шёл. Не он один – вся команда. Другого шанса, вполне вероятно, уже не будет. Отступать нельзя. Жребий брошен! Вперёд, только вперёд!

А тут и люди в чёрном выскочили следом. На лицах маски, в руках автоматы. Всё! Сомнения прочь! Вверх!

Трубы, гулко вибрируя, загудели под ногами. Макушка «Железной леди» – сплошное переплетение стальных конструкций, арматур, нагромождение антенн, ретрансляторов и прожекторов. Техногенная поэма, застывшая в металле.

Он карабкался по стальным арматурам с проворством фор-марсового матроса. Вот только внизу не палуба, не океан, внизу – его Величество Париж! Город раскинулся как на ладони. Вон черным уродливым бруском вбита в тело пятнадцатого округа башня Монпарнас. Вон золотым пожаром горит ажурный купол Инвалидов. Вон синей лентой вьется величественная Сена. О, Париж, я люблю тебя!!!

Но ему, увы, сейчас не до созерцания красот родной столицы. Надо спешить. На всё про всё у него лишь несколько минут. Тянуть нельзя. Всё должно пройти быстро и чётко – как по маслу.