Ожидание

– Я, думаю, у нас все впереди, – как можно равнодушнее пробормотал я. Теперь мой собственный подарок к пятому классу не казался даже достойным упоминания. Хотя, сказать по правде, покупка огромного игрушечного щенка сопровождалась не меньшими волнениями, чем запуск Сенькиного видака. К игрушке прилагались целых два батончика «Марс» и коробка цветных карандашей. Но вся проблема состояла в том, что они именно прилагались, не делая моего Дога более крутым. – Так мы идем на площадку?

– Ага. – Друг первым поскакал вниз по дороге. – Ох, чуть не забыл! Меня записали на бальные танцы. Но, Пашка, только попробуй рассказать об этом кому-либо еще!

– Успокойся, я могила. Но разве ты не просился на шахматы?

– Все мама. «Ты и так много сидишь дома, и танцы будут полезны для твоей спины», – передразнил Сенька. – Когда же я сказал, что для спины также очень полезно плавание и массаж, а шахматы ничего заменить не может, она выдала: «Ты все равно не станешь великим гроссмейстером». Можно подумать, из меня вырастет великолепный танцор.

5

Вот так, рассуждая о несправедливости жизни и превратностях судьбы, мы доплелись до площадки. Ни горок, ни песочницы, ни прочих «малышковых» забав на ней не было. Ровная полянка в окружении деревьев и с водяной колонкой. Прошлым летом мы построили рядом шалаш, но за год от него оставили голый скелет из веток и парочки штакетин.

Главной достопримечательностью площадки были качели. Также самодельные, привязанные к толстому суку старого каштана. Когда мы подошли, на них уже качалась какая-то девочка. Нашего приближения она не заметила, взлетая все выше и выше. А потом вдруг вскочила на ноги и практически повисла параллельно земле.

– Ничего себе, – оценил Сеня. – А она молодец, для девчонки. Ладно, пошли. Нам еще работать и работать, чтобы восстановить укрытие. Эх, говорил я… куда ты понесся?!

– Как ты это делаешь? – Не обращая внимания на восклицания за спиной, я подошел ближе к качелям.

– Главное – поймать момент. Сначала ты сильно отталкиваешься, а потом они сами начинают двигаться. Поначалу я несколько раз падала. Здесь качели не очень удобные. А так я и «солнышко» умею крутить.

– Прикольно. Раньше тебя здесь не было, ты недавно приехала или что-то вроде того, да? – Девочка замедлила свой полет и, наконец, полностью остановилась.

– Мы тут дом купили. Меня Полина зовут.

– Павел. А этот псих – мой лучший друг, Арсений. – Тот догадливо заткнулся и попытался состроить приличную рожу.

– Вон та развалюха – наша, – тычок в сторону останков шалаша. Я закатил глаза, показывая Полине, как тяжело мне живется на свете рядом с таким субъектом. Она улыбнулась, не менее выразительно пожав плечами. Мол, о, Великий Мученик Павел, такова уж природа всех лучших друзей. – И мы собирались ее ремонтировать.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Не стоит. Тут мужское дело. Не обижайся, мы очень ценим твой порыв. И обещаем пригласить тебя, когда закончим.

– Он женоненавистник и тиран, – не сдавался я. Во мне все еще тлела обида за Дога. Постепенно я приходил к выводу, что видак не намного ценнее велосипеда или боксерских перчаток. И уж конечно, через год и у меня такой будет. – Лично я считаю, что втроем работать гораздо лучше. И, Сеня, не ты ли мне все уши прожужжал про стулья?

– У нас в сарае есть старые табуреты от прошлых владельцев, – оживилась Полина. – Они совершенно нормальные, только краска кое-где слезла. Думаю, мне разрешат их взять.

– Вот видишь? – Я ткнул Сеньку в бок. Тот недовольно скосил на меня серые глаза. Брать в компанию какую-то девчонку в его планы не входило, будь в ее распоряжении хоть целый мебельный магазин. Тем более что стоящий рядом Пашка отчего-то восхищается ее выкрутасами больше, чем его, Арсения, видаком.

– Хорошо, тащи твои облезлые табуретки, – подчеркнуто грубо отозвался друг.

Так был сделан первый шаг к установлению пока еще хлипких дружеских отношений между настоящими мужиками вроде нас и повелительницей момента и веревочных качелей Полиной.

Глава 2

1

Нам было скучно. Людям за двадцать кажется, что у детей просто нет такого понятия, как скука. Но когда на дворе льет уже третий день, жизнь приобретает новые оттенки. В основном тех обоев, которые наклеены в детских спальнях.

– Предлагаю сыграть в «тысячу». – Сенька лежал на моей кровати, болтая свесившимися ногами. От его монотонных движений становилось еще хуже. Полина рассматривала книги на полке.

Она впервые пришла ко мне домой, и ее положение было не столь паршивым. Я же мог даже с закрытыми глазами указать точное расположение бабочек на обивке кресел. Что угнетало больше, чем постоянные удары капель.

– Тебе вчерашнего не хватило? – Пять часов за картами кого угодно с ума сведут.

– Это невыносимо, – не выдержал друг и долбанул по подушке кулаком. Раздалось громкое «пуф-ф», и в воздух поднялось одинокое перо.

«Коричневое», – отметил я про себя.

– Арсений, а ты правда танцами занимаешься? – все еще стоя к нам спиной, спросила Полина. Вслед за первым пером в полет отправились остальные в комплекте с наперником. Я едва успел выставить руки и воскликнуть:

– Эй, ты чего?

– Какого черта?! Я же просил никому не говорить! – прошипел Сенька, подбираясь ко второй подушке, размером поменьше, но набитой намного плотнее.

Я пожал плечами. Иногда создается впечатление, что кроме Сенькиных тайн мне вообще не о чем думать. А раскрываю я их специально, чтобы скрасить собственную жизнь. На самом деле, я уже и забыл, когда успел выдать Самый Большой Секрет приятеля. Но говорить правду было опасно: он ухватил подушку за уголок, а его глаза так и бегали, выискивая мою самую уязвимую зону.

– Но Полина же своя, – вкладывая как можно больше смысла в последнее слово, ответил я. Во всяком случае, для меня она стала таковой с первой встречи.

– Я не знала, что тебя это так волнует… – пролепетала девочка.

– Меня это не волнует, меня это бесит! А, ладно! Все моя мать. У нас в школе комиссия была медицинская. И у меня нашли какую-то штуку со спиной… как же ее… короче, кривая она.

– Сколиоз? – подсказала Полина. – У меня мама врач, и отец врачом был.

Я хотел уточнить, что значит «был», но почему-то только беззвучно открыл и закрыл рот. Как-то сразу сообразил, что вряд ли она имела в виду пенсию или переход на другую работу.

– Ага, точняк, – тем временем продолжал свой полный грусти и страданий рассказ Сеня. – Короче, она у меня жутко мнительная. Папа давно со спиной мучается, вот мама ко мне и прилепилась. Между прочим, у нас в классе еще у троих этот самый сколиоз нашли. Но на танцы отдали почему-то только меня. Мать так и сказала: «Они полезны для спины». А я на шахматы хотел… я давно шахматами увлекаюсь, класса со второго. Так ей и сказал: «Не хочу танцевать, есть же еще куча занятий, плавание там и прочие вещи. И, вообще, я уже знаю, чем буду заниматься»…

Продолжение было мне известно. Полина же героически дотерпела до конца истории, ни разу не перебив Сеньку. Более того, девочка умудрялась сочувственно качать головой.

– А я вот не умею в шахматы играть, – вздохнула она.

– Научить? Пашка, ты притащил из города коробок?

– Сейчас. – Я аккуратно вернул подушку на место и достал бордовую коробочку. Настоящие шахматы, только маленькие и в каждой фигуре по магнитику, чтобы не улетали с железной доски.

2

Для начала Сенька, как настоящий профи, коротко рассказал историю шахмат. Начал он со своей любимой притчи о глупом радже и ушлом брамине. Я уже не раз ее слышал, и немедленно включился в повествование, подражая голосом известным мне Болливудским злодеям. Полина не выдержала и громко зааплодировала, скандируя: «Браво!» и «Оскара!».

– Хорошо, а теперь серьезно, – отсмеявшись, вернулся к главному друг. – Что ты сама знаешь о правилах?

– Два соперника. Один играет черными, второй белыми. Главная фигура – король, и его надо защищать. Если фигура доходит до противоположного края, она становится дамкой…

– Стоп, стоп! Сама ты дамка. Не путай шахматы и шашки. Во-первых, правило касается только пешек. И она может превратиться в любую другую фигуру, которая снята с доски. В коня или слона…

– Жирафом, – съязвил я. Как вы успели заметить, в свои одиннадцать я это делал как восемнадцатилетний. Так же часто и без особого повода. Правда, Сеня в долгу не оставался:

– Сам ты жираф. А если так и не научился нормально играть, не мешай нам с Полиной. Продолжай.

– Когда королю некуда деваться, ему объявляют «шаг и мат». Я только никак понять не могу, причем здесь «мат»? В смысле, ругательства здесь не при чем, так ведь?

– Не «шаг», а «шах», – нравоучительно поднял палец вверх друг.

– Что значит: «Шах умер», – ввернул я. И неожиданно понял: все это время Полина испытующе смотрела не на доску и не на своего учителя, а на меня. И ничего из того, о чем мы здесь говорим, не является для нее новостью.

– Хорошо. Так, теперь я покажу тебе, как ходят фигуры. И только попробуй сказать что-нибудь про букву «Г».

– Я и не собиралась, – слегка надулась подруга.

Когда все основные правила были усвоены, ребята приступили собственно к игре. Первую партию Полина продула всего за пятнадцать минут, подставив под удар последнего офицера. Сеня снисходительно похлопал ее по плечу, но уже через полчаса утешать пришлось его самого.

– Не стоит. Новичкам всегда везет. – Друг явно не был уверен в своих словах, но продолжал привычно хорохориться. – Помнишь, когда мы с тобой в «дурака» резались в первый раз? Я у Пашки подряд три раза выиграл.

Я не стал уточнять, что до того мне самому доводилось играть всего однажды. Так что мы были почти в равных условиях.

– Ладно, давай решающую партию. На этот раз я тебе ни за что не уступлю.

Хм, друг почти сдержал слово. То есть выиграть-то он смог, но с таким скрипом и потерями, что у меня не осталось сомнений: дело тут не в везении.

– Знаете, что мне пришло в голову? – Полине, как проигравшей, пришлось собирать фигурки обратно. – Мы ведь можем друг друга многому научить.

– Нам что, школы недостаточно? Я пожертвовал комфортом городской квартиры исключительно ради трех вещей: солнца, речки и вольного ветра.

– Я же не о математике толкую, – возразила подруга. – И не об уроках труда. По такой погоде ты вряд ли в речку полезешь, а уж о солнце я вообще молчу. Веками люди передавали друг другу свой опыт и знания, заодно сами в них совершенствуясь. Ты вот шахматами занимаешься, Паша…

– Он у нас флейтист.

«Нет, этот парень определенно напрашивается на неприятности».

– Начинающий, – признался я. – В марте пошел. В моем случае выбор был добровольным и осознанным. Хотя духовые инструменты, говорят, полезны для легких.

– Ха-ха, – не оценил моей шутки Сеня.

– Но руку даю на отсечение, вы оба никогда не пробовали вязать на спицах.

– А зачем нам? Этим девчонки должны заниматься. Вроде как.

– Ага, а еще стирать, готовить и прочее. Женщина создана смотреть за очагом, пока мужчина охотится, – поддакнул я.

– Точно. Да только лучшими поварами и дизайнерами в мире считаются мужчины.

Сложно было спорить при таких-то железных доводах, но я смог вывернуться:

– Исключения лишь подтверждают правила. К тому же не надо сравнивать высокое искусство с тривиальным созданием шарфиков и носочков.

– А я не против, – неожиданно подал голос Сеня. – Только вот вряд ли мы найдем здесь спицы и нитки.

От такого заявления я впал в ступор. Ничего себе, оказывается, это я тут главный консерватор и шовинист!

Оба слова, как и мое любимое «тривиально» были специально вычитаны в толковом словаре для дальнейшего использования в дискуссиях с оппонентами. Проще говоря, чтобы подавить своими знаниями Кольку Петрова, главного хулигана четвертых-шестых классов.

Правда, первый опыт такого вот подавления закончился банальным фингалом под глазом…

3

Шерсть, равно как и спицы самых разных диаметров нашлись в доме самой Полины. Когда она пришла ко мне, дождь едва накрапывал, так что девочка обошлась без зонта. Зато теперь на улице бушевал настоящий тропический ливень, и мне пришлось сопровождать ее до крыльца.

– Мне показалось, или ты уже играла когда-то в шахматы? – задал я давно мучавший меня вопрос.

Подруга угукнула:

– Три года в шахматном клубе «Белый ферзь». Потом мы переехали, и я забросила занятия.

– Но зачем ты притворялась?

– Мне было скучно, а на простую просьбу поиграть Арсений бы не согласился. Он… весьма своеобразный человек. Ты не подумай, я ничего плохого не имею в виду. К тому же есть одна вещь, которой я правда хочу научиться. Танцы. Я увидела реакцию твоего приятеля и поняла, что действовать напрямую не получится. А вот если предложить ему сначала его любимое дело, может, в следующий раз он покажет мне пару движений.

– О, женское коварство!

– Коварство здесь не при чем. Обычная психология: дай человеку почувствовать себя хозяином положения, и можно из него хоть веревки вить. Но я реально считаю, что мы можем многому друг друга научить. Это лучше, чем целый день просиживать в комнате и выколачивать пыль из подушек.

– Полин…твой отец…

– Умер. Авария. Он тогда работал таксистом, дорога была скользкая… После чего мы и переехали сюда, а в этом году вот дачу купили. Да ты не переживай за меня. Каждый человек в своей жизни должен испытать большое горе и огромное счастье. Первое закаляет его, а второе… а второе, ну, оно просто обязательно.

Меня не смутила некоторая заминка. В ту пору я мало соображал в заминках, зато уже начал разбираться в приличиях. И они твердили, что пора сворачивать разговор. Тем более что мы уже подошли к дому Полины, и мысли сами собой перескочили на вязание.

Полина оказалась отличным преподавателем. Сначала я фыркал, когда она ставила нам пальцы и следила за каждой упущенной петлей, но потом привык, и как только подруга присаживалась рядом, автоматически расслаблял руки.

– Ты похож на паука, – Сеня пыхтел в попытке вывязать лицевую. Изнаночные почему-то выходили у него намного лучше. – Мелкий черный паучок посреди желтой паутины.

– А ты, видимо, муха. Навозная. – Шерсть соскользнула со спицы, и я чертыхнулся. – Слушай, как вы это делаете?

– Странно, – вместо ответа почесала нос Полина. – Ты ведь музыкант, а пальцы у тебя, как у столяра. Не гнутся ни фига. Погоди, ты должен придерживать петлю почти до самого конца, и лишь в самом конце давай ей соскользнуть.

Полина заглянула за мое плечо, и я почувствовал запах ее шампуня и еще чего-то приятного. Не то кондиционер для белья, не то сама Полина пахла цветами. Наверное, тогда я впервые задумался, зачем ребята постарше так упорно добиваются внимания других девчонок.

– Дай я покажу, – несколько несложных на первый взгляд движений, и очередной ряд закончен. – Понял, что я делаю? Не расстраивайся, если не сразу получится. Мышцы сами запомнят последовательность действий, и вязать станет так же легко, как ходить или писать.

– Эй, Полин, посмотри. – Сеня светился как моя настольная лампа – таким же мерзким светом превосходства. Он опередил меня на добрый десяток петель, хотя его пальцы вообще больше походили на сосиски.

Теперь вы решите, что я был чудовищем, мучимым манией величия и черной завистью. На самом деле я просто был подростком и в глубине души обожал своего друга. А подростки, как известно, частенько имеют проблемы с выражением любви.

4

Всю следующую неделю мы упорно совершенствовали полученный навык, делая перерыв только на очень важные вещи, как-то: игра в прятки и поедание пирожков. Да и тут не обошлось без Полининой идеи всеобщего образования. Так что попутно мы научились правильно разбивать яйца и просеивать муку. О том, во что превратилась кухня после таких «занятий», лучше не вспоминать.

Она учила нас, мы – ее. И очень скоро это стало своего рода одержимостью. Вязание, готовка, плетение наших первых браслетов (потом будут и другие, уже не из ниток, а из кожи), оригами со стороны Полины. Плавание, хождение на руках, изготовление пугачей и правильное поджигание петард – с нашей. И, конечно же, девочка рано или поздно добилась того, чего хотела: Сенька не просто показал ей некоторые движения, он разучил с ней целый танец.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Речь идет об игровом устройстве, популярном в России в конце 90-х годов. Название произошло от того, что на таких устройствах практически всегда присутствует игра, аналогичная «Тетрису», хотя вместе с ней часто имеются и другие игры.