Не ходите девки в тёщи (Сборник рассказов)

* * *

Когда он приблизился, я не то, чтобы смог получше его рассмотреть, вроде бы и так всё ясно, но всё равно. С головой и личиком всё было один в один, как – то всё наоборот получилось: мелкие детали успел рассмотреть, а крупные, получилось, не успел. Ничего не поделаешь, во сне, оно всегда всё наоборот. Теперь, когда дедок стоял передо мной и смотрел на меня каким – то рассеянным взглядом, я рассмотрел, во что он одет. Оказалось, там и рассматривать нечего, наверное, потому и внимания не обратил. Одет был дедок в какое – то кожаное пальто, с крупными такими, то ли швами, то ли, ещё чем – то. Вернее, даже это было не пальто, а скорее плащ, по типу средневекового…

– Кто такой философ? – похоже, лицо у дедка, не знало что такое мимика, потому что оставалось неподвижным.

– Ну это… – начал было я.

– Зачем тогда говоришь, если не знаешь? Из Москвы?

– Почему сразу из Москвы? Нет.

– Ах да, извини. – а выражение лица ну нисколечко не меняется, хоть бы глазами моргнул. – Я не имею ввиду скопление, которое вы называете городом. Я имею ввиду Мир, в котором ты существуешь.

– В смысле?

– В смысле, планету, если применять ваши понятия.

– Земля, называется. – говорю, а сам, хотел было удивиться, а потому вспомнил. Я же сплю.

– Не спишь ты. – во сволочь, мысли мои читает. – Во всяком случае, сейчас ты находишься не в том состоянии, которое вы называете сном. И вообще, это там, у себя, ты спишь, и почти все вы спите, а здесь, никто не спит.

Мне даже смешно стало: что за дурь? Как это я не не сплю? Если бы не спал, вместо этого побережья, квартира моя была бы, ну или ещё какое – нибудь место, мне, более – менее известное. Ну или же, это если бы занесло куда – нибудь, сдуру, я бы знал где нахожусь. А тут: море, пляж, берег крутой с травой, облака хрен знает где высоко, и дедок этот, кажись, сумасшедший.

– Да уж, хороша каша. – как ни в чём ни бывало сказал дедок.

– Какая каша? – говорю же, сумасшедший. Эх, только бы не псих.

– Та, что в твоей голове сейчас кашевариалась. – нисколько не меня выражения лица ответил дедок. – И никакой я не сумасшедший, и не псих. Я, такой же как ты, ну почти, только из другого Мира.

– Из какого? – а вы бы не спросили? Вот и я спросил.

– Какая тебе разница? Всё равно не знаешь.

– А ты, стало быть, – ну надо его уесть, ну хоть чуть – чуть, а то… – про мой Мир знаешь.

– Немного знаю.

– Доводилось бывать у нас?

– Нет, не доводилось.

– Тогда откуда?

– Отсюда – и дедок показал рукой на окружающий нас пейзаж. – Отсюда. – повторил он.

– Я так понимаю, это планета? – уесть не получилось, ну и ладно, попозже получится.

– Планета. А что, непохожа?

– А называется как?

– Перекрёсток, она называется.

– Как, как?

– Глухой, что ли?

– Нет.

– Значит услышал. Зачем повторять.

* * *

– То, что интересуешься – хорошо, а то, что дурак – плохо, но это пройдёт. – выдал мою характеристику дедок.

– Слышь, дед! – разозлил, сволочь. – За дурака можно и огрести.

– А ты не обижайся. – примирительно сказал дедок. – Это я так, не со зла. Раз уж попал в этот Мир, то не дурак. Дураки сюда не попадают.

– А куда они попадают?

– В другой Мир, не помню как называется.

– А ты там был?

– Был. И ты был. Только я был не в том, в котором был ты, в другом, но точно таком же.

– И что они, ну дураки эти, там делают.

– Толпой ходят, как овцы или коровы, видел?

– Видел. – кивну я головой, а самому всё интереснее и интереснее становится, уж очень не похоже на бред, или сон. Это, похлеще любого бреда или сна будет. – И что, так и ходят?

– Да, – вздохнул дедок. – так и ходят. Раз уж ты так философию любишь, расскажу я тебе немного философии.

– Почему это люблю? – возмутился я.

– Не перебивай. Поначалу, ну, когда рождаются, все живые существа держатся кучкой, так и проще, и безопаснее. А потом, когда подрастут и повзрослеют, у каждого своя жизнь начинается, от других жизней отличающаяся. Вот и попадает человек, или другой кто, в этот Мир. На то он и Перекрёсток, чтобы выбрать дальнейшее направление для своей жизни. Понимаешь?

– Вообще – то да. Стало быть, я повзрослел, так что ли?

– Выходит, что так.

– А остальные?

– Увы, не всем даётся повзрослеть. Большинство так и остаётся во младенчестве потому всю жизнь и ходит толпой: так проще и безопаснее.

– А ты?

– Что я?

– Ты тоже повзрослел?

– Давно уже. Я здесь новичков встречаю, должность у меня такая.

– Слушай, а может я умер? – спросил я, потому что ну очень похоже на рассказы о жизни после смерти.

– Нет. – спокойно ответил дедок. – Скорее, родился. И, немного помолчав, добавил. – Да, вспомнил, как тот Мир называется, ты напомнил. – на лице дедка изобразилось что – то отдалённо напоминающее улыбку. – Земля, он называется.

* * *

Я попытался проснуться – не просыпается:

Мать – перемать! Что делать – то?!

– Иди. – сказал дедок.

– Куда идти? – вот это ошарашил, так ошарашил.

– А это уж тебе решать, куда. – спокойной сказал дедок. – Твоя жизнь, твой путь, а значит и перекрёсток должен быть твой. Иди, и ищи его. Найдёшь, не переживай ты так.

После это, даже хуже бреда – дедок расправил свой плащ, который оказался вовсе не плащом, а крыльями, кожистыми такими и перепончатыми, как у летучих мышей, только большими. Взмахнул он, значит, своими крыльями, и полетел куда – то, сволочь.

А я, как стоял, дурак дураком, так и продолжал стоять. Настроение – ужас, не сплю оказывается. Сразу очень и очень захотелось домой, я даже вспомнил, что у меня в холодильнике полтораха темного, не начатая.

«Если попаду домой, нажрусь до чёртиков. – твёрдо решил я. – Ну а пока домой попасть не получается, пойду – ка, посмотрю, что здесь творится и происходит? Не стоять же на месте, столбом?!»

Людоедское благородство

– Стало быть, ты и есть Кот в Сапогах? – за огромным столом сидел Людоед, обедал. В одной руке он держал запечённую лошадиную ногу и откусывал от неё. В другой его руке пребывала кружка соответствующих размеров. Содержимое кружки Коту видно не было, но судя по мутноватым глазам Людоеда, догадаться, что там, было несложно.

– Так точно, ваше сиятельство! – встав по стойке смирно, доложил Кот.

– Ишь ты! – усмехнулся Людоед. – А сапоги где? Потерял?!

– Никак нет, ваше сиятельство! Вот они! – Кот показал Людоеду сапоги, которые до этого держал за спиной. – Ноги устали. Непривычный я к сапогам – то, но к вам, ваше сиятельство, без сапог не пойдёшь, неуважение это, а я вас дюже уважаю.

– Уважаешь, говоришь?! – Людоед рассеяно и недоверчиво посмотрел на Кота. Затем, откусив от лошадиной ноги, отпив из кружки, добавил. – Ну тогда ладно, уважай дальше, мне не жалко.

На самом деле Кот Людоеду соврал, причём, соврал бессовестно, не уставали у него ноги. А Сапоги эти он украл, с куклы детской снял. Для выпендрежа они ему понадобились, чтобы впечатление на Людоеда произвести и, кажется это ему удалось.

– А ко мне зачем? – одновременно жуя и срыгивая спросил Людоед.

– Беда у меня, ваше сиятельство. – Кот изобразил самую печальную физиономию на которую был способен. – Вернее, не у меня, у хозяина моего. Но, считай, что у меня.

– А я – то здесь причём?

– Ну как причём? Помощь твоя требуется.

– Какая такая помощь?! Ты что, совсем, что ли?! – от такой наглости Людоед даже жевать перестал. – Я людям, да и котам, тоже, не помогаю, специализация не та. Вот если бы наоборот, тогда пожалуйста. Тогда по адресу обратился, а если помочь, это не ко мне…

– Ну как это, не к тебе, ваше сиятельство? – замурлыкал Кот. – Ведь всем известны твои великодушие и благородство. Тем более, дело совсем пустяковое, ну, для тебя пустяковое. Для других, знамо дело, оно невыполнимое, а для тебя – раз плюнуть.

– Великодушный, говоришь?

«Насчёт великодушия, не знаю, ну а то, что ты дурак стоеросовый, это точно. – тем временем думал Кот, умильно глядя на Людоеда».

А Людоед, дожевал, запил, хотел было ещё откусить, да передумал. Вернее, задумался над своим великодушием и благородством, потому что толком не знал, что это такое?

– Так точно, великодушный! – продолжая стоять по стойке смирно чуть – ли не выкрикнул Кот. – Все говорят! Потому к тебе и пришёл! Или ты, или никто, спасай!

– Ишь ты! Сразу спасай его! Расскажи хоть, в чём дело – то?

* * *

А дело было в том, что мельник неожиданно взял, да и помер. Вроде бы и мужик был ещё не старый, на здоровье не жаловался, а туда же. Раз, и всё! Ну что тут поделаешь? Все мы такие, все там будем. Похоронили, помянули, погоревали – поплакали, да и забывать уже стали, как вдруг вспомнили, а с наследством – то, как?

Мельник хоть и был мельником, но, по словам соседей и тех, кто к нему зерно молоть привозил, деньжищ у него было, немерено, и что он их под мельницей прятал, в закопанном виде. Ну, сыновья, а у мельника было три сына, начали копать под мельницей, наследство искать. Вот ведь придурки! В одном доме с отцом жили и прекрасно видели какую жизнь их отец ведёт, и что никаких денег, а тем более, деньжищ, у него отродясь не было. Однако нет, начали копать, деньги искать. Вот она – глупость и жадность людская, вся до кучи собранная. Денег, а тем более деньжищ, не нашли. А вот яму под мельницей такую здоровенную выкопали, что мельница чуть не развалилась. Пришлось яму ту в срочном темпе закапывать, землёй засыпать и землю, ещё утрамбовывать. Короче, зазря потрудились. Эх, глупость, она и есть глупость.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.