Мы вообще заметили, что испанцы весьма учтивы и приветливы, и кажется, что они особенно хорошо расположены к русским. Другие европейские народы нередко имели с ними вражду, грабили, разоряли их и подрывали их торговлю. Россия же никогда ни в чем им не вредила, а напротив того, последнею войной с Францией она содействовала избавлению их от чужеземного ига; они в этом и сами признаются и считают себя обязанными русскому императору. Большая часть посетителей приезжали на шлюп для того, чтоб видеть портрет его величества, стоявший у меня в каюте.

Февраля 12-го в 10-м часу утра отправился я, взяв с собою трех гардемаринов[22], из Каллао в Лиму; мы поехали в двух наемных экипажах, заложенных каждый двумя лошаками. Сии повозки на двух колесах называются здесь балансины (Balanсin). Во всю жизнь мою я не видывал экипажей смешнее, грязнее и беднее здешних; те, в которых у нас в Петербурге возят актеров, могут назваться почти великолепными в сравнении с лимскими наемными каретами: снаружи они сколько возможно замараны, так что едва цвет краски приметен; внутри все, чем они были обиты, оборвано, и остались одни голые доски, и те все в пыли, паутине; на двух колесах и без рессор, они очень тряски и для лошадей тяжелы; лошаки же – только что кожа да кости, в оборванной упряжке. Кучер – негр, сидит верхом, будучи, буквально говоря, прикрыт только рубищем, сквозь которое лоснится в разных местах черное его тело; полуобутый, небритый – и ко всему этому привязаны веревкою или ремнями ужасной величины шпоры. В таких экипажах шествие наше в Лиму было инкогнито: мы были в партикулярных платьях.

Приехали мы около полудня прямо к Абадиа. Поговорив с ним о делах, касательно снабжения шлюпа всем нужным и распорядив все таким образом, чтоб в будущее воскресенье (17 февраля) мне можно было отправиться в путь, пошли мы с ним смотреть город. Он нас водил в три монастыря: Милосердия, св. Августина и св. Доминика. Все они чрезвычайно велики, в два этажа, имеют по три и по четыре двора внутри, кругом коих строение в обоих этажах с пространными галереями. Здания сии, по огромности своей, более походят на казармы, чем на монастыри. Внутри их очень чисто; церкви же наполнены богатствами: алтари из чистого серебра. Самый богатый алтарь во всей Лиме мы видели в монастыре св. Доминика, посвященный Богоматери Росарии (de Rosaria); он стоит по правую сторону главного алтаря. В нем, в весьма высокой церкви, от полу до потолка нет ничего, кроме серебра: колонны, пьедесталы, балюстрады, все верхние и нижние украшения, лампады, подсвечники, изображения святых – все из серебра. Венцы на Богоматери и на Иисусе, которого она держит в руках, украшены множеством самых редких драгоценных каменьев, равно как и ризы. Самый огромный монастырь здесь св. Франциска, но мы не ходили его смотреть, потому что, кроме величины, он ничего примечательного не имеет. Мы хотели видеть женские монастыри, но нам сказали, что туда вход всем мужчинам строго запрещен. В Лиме мужских и женских монастырей не менее, как и во всяком другом испанском городе одной с ним величины.

После монастырей ходили мы смотреть реку Римак, текущую через город, недалеко от вицеройского дворца и подле самого монастыря, принадлежавшего иезуитам. Река очень неширока: не более, я думаю, 50 сажен, но чрезвычайно быстра; через нее сделан нарядный каменный мост.

Обедали мы у Абадиа. В звании первого фактора Филиппинской компании, живет он с прочими ее служителями в весьма большом доме, ей принадлежащем. Каждый из них имеет свои особенные комнаты, но все пользуются общим столом, который сегодня был очень недурен и, что удивительно, противу испанского вкуса: ни в одном блюде не было чесноку.

В 5 часов вечера мы поехали из Лимы и едва, на тощих конях, дотащились до Каллао и уже вечером поздно приехали на шлюп. Тут я узнал, что некоторые из тех господ, с которыми я познакомился у вицероя, приезжали посетить меня.

Февраля 14-го в 8-м часу утра я с некоторыми из наших офицеров и гардемаринов отправился в Лиму смотреть артиллерийский арсенал и монетный двор, которые, по приказанию вицероя, должно было нам сегодня показать. Приехали мы прямо к Абадиа, с которым я сначала пошел к вицерою, чтоб ему откланяться и благодарить за его хорошее к нам расположение. Однако ж он не хотел сегодня со мною прощаться и уговорил меня, чтоб я в субботу (16-го числа) приехал к нему обедать запросто в семейном кругу.

После осматривали мы арсенал и монетный двор: оба сии заведения, в сравнении с европейскими, заслуживают весьма мало внимания. В арсенале находятся и казармы артиллерийских служителей; в них довольно чисто и опрятно; но это все было приготовлено. Офицеры в богатых парадных мундирах, солдаты в чистом платье, по казармам все уложено и вычищено – все сие ясно показывало, что велено было приготовиться, чтоб нас принять. Впрочем, маленький литейный завод, на котором льют мортиры и пушки из меди, привозимой из Хили; оружейная, где починивают старые ружья и приделывают замки и ложи к стволам, привозимым из Европы; рабочая, где делают лафеты из некоего рода здешнего весьма крепкого дерева; литейная пуль и другие маленькие заведения – вот все, что составляет существенное достоинство лимского арсенала, а остальное ничего не значит. Орудий больших и мелкого, как огнестрельного, так и ручного, оружия очень мало. Достойною замечания, а может быть, и подражания показалась мне зала, где преподаются артиллерийские науки; в ней на стенах развешаны большие планы и профили почти всех фортификационных и артиллерийских предметов в соразмерной величине, так что учащийся, куда ни взглянет, везде видит что-нибудь, до его службы касающееся, и столь явственно, что получит, конечно, какое-нибудь впечатление.

Монетный дом достопамятен только по множеству миллионов золота и серебра, чрез него из Америки в Европу перешедших. Прежде выливание слитков, вытягивание оных, резьба и пр. производились посредством деревянных колес, грубо устроенных; ныне же употребляются литые машины, деланные в Англии; старые остались целы, хотя без употребления. Завод действует водою. Особенно замечательно в нем то, что серебро в больших и малых кусках везде разбросано, и кажется, никто не думает, чтоб золотник оного мог быть украден. Это не то, что в Европе, где ноги надобно оскоблить при выходе. Мастеровые и работники на монетном дворе негры, кроме надзирателей, которые все белые.

Ныне каждый день вырабатывают на нем 10 200 пиастров, но не всегда бывает серебра достаточно, потому что самые богатейшие рудокопни потопило водою, и недавно только привезли из Англии паровые машины для осушивания оных. Казначейство также пусто; в нем уже нет тех миллионов, которые прежде сыпались из него в Европу. Испанцы рассказывают, что прежде они так мало дорожили серебром и так не берегли его, что однажды отправили в Европу на одном фрегате 10 миллионов пиастров92: в других государствах с такою суммою послали бы целую эскадру.

16 февраля, в 9 часов утра, отправился я в Лиму за город смотреть пантеон – здесь так называется городское кладбище. Здание и место, сами по себе, ни в каком отношении ничего не значащие; но испанцы удивляются оному и показывают иностранцам за нечто редкое и необыкновенное. Пантеон сей состоит в круглом здании весьма посредственной вышины и обширности, с двумя небольшими флангами; над срединою здания маленький купол, под коим стоит катафалк самой простой работы; а на оном стеклянный гроб, в коем лежит восковое, очень неискусно сделанное изображение Христа Спасителя. На плафоне купола написана картина посредственной работы, представляющая ангелов, херувимов и серафимов, парящих в разных видах.

При сем здании находится пространное место, окруженное высокою оградою. Место это есть общее городское кладбище, на котором нет, однако ж, никаких памятников, ни надгробных камней, как то в других местах бывает. Для погребения людей достаточных, которые в состоянии заплатить 200 пиастров за место, сложены кирпичные стены по нескольку сажен в длину, футов до семи в вышину и столько же в толщину. В стенах сих сделаны в три ряда пустые места, снаружи подобные печным устьям и почти во всю толщину стены, величиною же в отверстии так, чтоб гроб мог войти. Поставив в такое место гроб, закладывают отверстие кирпичом и замазывают глиною; иногда делают надпись или эпитафию; но гораздо чаще ставят нумер, по которому всегда можно в книге приискать, кто тут погребен. Когда места во всех стенах наполнятся, то давно погребенных вынимают и кости их кладут в общую могилу, а места остаются для новых покойников. Бедных же людей зарывают просто в землю.

Недалеко от кладбища есть пороховой завод, который мы весь осматривали; он принадлежит одному частному человеку, сделавшему договор с правительством поставлять порох в казну по известным ценам. Вся работа на сем заводе производится водою, и, кажется, все в нем весьма хорошо устроено и работа идет успешно. Пороху на нем каждый год делается 10 тысяч квинталей (от 25 до 30 тысяч пудов). Вицерой сказывал, что здешний порох не уступает добротою английскому и что во время нашествия французов на Испанию отправлено его туда из Лимы 12 тысяч квинталей. Серу на сей завод привозят из Хили, а селитру делают недалеко отсюда. Замечательна мне показалась неосторожность испанцев: там, где порох мелется в зерна и полируется и где он просушивается, пол выкладен камнем, по коему валяются мелкие камешки, легко могущие, ударившись между собою от движения ходящих по заводу, дать огонь и поднять все огромное и многих тысяч стоящее заведение в один миг на воздух.

Обедал я сегодня, по прежнему предложению, у вицероя, хотя он сам был болен и не выходил к столу. Вицеройша нас угощала за семейным столом; посторонних было мало. Вицеройша, именем своего супруга, вручила мне в подарок трость, сделанную из черепаховой кости с золотыми набалдашником и наконечником, и просила принять ее в память моего здесь пребывания и знакомства с ними.

Вечером, в 6-м часу, возвратясь на шлюп, нашел я, что почти все нужные нам к походу вещи доставлены и остановки к отправлению в путь никакой не последует.

Февраля 17-го с восхождением солнца стали мы готовиться к походу. Между тем послал я офицера к капитану над портом и к коменданту поблагодарить за хороший прием и ласки, от них нам оказанные. Притом велел с комендантом объясниться о салюте: он сказал, что будет отвечать равным числом выстрелов. Около половины дня приехал Абадиа с некоторыми из своих приятелей и купцы, ставившие нам разные вещи, с своими счетами. С сими господами мы часа два рассчитывались и расплачивались; наконец, в 3-м часу пополудни приятели наши, испанцы, нас оставили, и мы тотчас снялись с якоря и пошли с рейда. Тогда я салютовал крепости семью пушечными выстрелами, на которые, однако ж, крепость не отвечала, а с испанского фрегата выпалили из трех пушек. Видев, что крепость не отвечает, я воротился на рейд и послал офицера сказать коменданту, что мы ожидаем салюта. Коль скоро офицер объявил ему, за чем он прислан, то с крепости тотчас отвечали нам семью же выстрелами, и офицер, возвратясь, объявил, что комендант много извинялся и жалел, что задержал нас: виною сему поставлял он морского начальника, который взял на себя возвратить нам салют. Узнав теперь, что этот дерзкий испанец, командир фрегата, нам отвечал тремя выстрелами, я велел выпалить из трех пушек, в знак, что отвечаю на его салют. Разделавшись таким образом с испанцами в сем пустом, впрочем, необходимом деле, в 5-м часу пошли мы в путь.

Глава третья

Замечания о Лиме и Перу

Лима, столица Перуанского королевства93, основанная известным в истории Нового Света Пизарро94 в 1535 году, лежит на западном берегу Америки при Великом океане[23], под широтою южною 12°02′ и долготою западною 76°54′ от Гринвича. Город сей расположен в 10½ верстах от морского берега, где стоит порт Каллао, на возвышенной равнине, у подошвы горного хребта одной из отраслей Кордильерских. Высокая гора, называемая горой Св. Христофора, находится подле самого города. Лима, будучи одним из богатейших городов в свете, имеет самые бедные строения; он расположен правильно, так что все улицы пересекаются в прямых углах, и между ними находится несколько площадей, но улицы очень узки; дома, большею частию одноэтажные, есть много и двухэтажных, но в сравнении с первыми их мало. Строение вообще все деревянное, только оштукатурено и выбелено, так что оно кажется каменным, в самом же деле каменные только одни фундаменты. Сильные землетрясения заставляют жителей в своих зданиях, вместо кирпича или камня, употреблять лес. Испанцы здесь так искусны в сем роде строения, что самые огромнейшие здания они сооружают из дерева. Но ни одно из них не заслужило бы никакого внимания в большом европейском городе, разве только дворец по своей обширности: он занимает целый квартал и вмещает в себе как жилище вицероя со штатом, так и все присутственные места. Монастыри также чрезвычайно обширны, но самой простой архитектуры; внутри каждого из них есть по нескольку дворов и кругом идут пространные галереи против каждого яруса, как у нас в гостином дворе. Через реку Римак, текущую сквозь город, сделан каменный мост; жители здешние, не бывавшие никогда в Европе, показывают его как чудесное произведение зодчества; в самом же деле он не заслуживает того, чтоб об нем и говорить.

Весь город обведен высокою стеною, сложенной из необожженного кирпича, или, лучше сказать, из глиняных четыреугольных кусков, на солнце высушенных. Так как в Лиме никогда не бывает дождей[24], посему такого рода стены здесь довольно крепки и во всеобщем употреблении: они служат оградами дворам, садам, разделяют поля, и даже многие загородные домики и хижины сложены из такой глины. Стена сия имеет четыре или пять ворот. Двое из них я видел: они построены из кирпича с колоннами и выкрашены; ворота сии могут назваться изрядными.

Внутри домов людей зажиточных есть пространные дворы и даже сады. Убор и мебели в покоях все старинного вкуса, но чрезвычайно богаты: вместо обоев дорогие шелковые материи; занавесы у окон также шелковые с золотыми кистями и мебели из редких дерев с резьбою и часто бывают вызолочены. Мне случилось быть в четырех домах, в которых я видел такое старомодное великолепие. Монастыри и церкви лимские, по справедливости, славятся своим богатством: они, можно сказать, наполнены дорогими металлами.

Область Перу испанцы называют Перуанским королевством (El Reyno del Peru); она составляет одно из четырех вицеройств, на кои разделяются все испанские владения в Америке.

Каждая из сих областей управляется вицероем почти с неограниченною властью. Вицерои один от другого не зависят. Испанцы в шутках называют их маленькими королями, и действительно, они походят на королей: имеют свой придворный штат, свою гвардию, огромные дворцы и пр. Назначаются они на сей важный пост на пять лет, но иногда остаются и долее. Жалованье перуанского вицероя 60 тысяч пиастров (300 тысяч рублей) в год; сверх того, он имеет еще другие выгоды: одна из них та, что он не нанимает необходимого по его званию множества слуг, а употребляет способных солдат своей гвардии в домашние услуги. Титул перуанского вицероя есть следующий: «высокопревосходительный вицерой, губернатор и капитан-генерал королевства Перуанского».

Главное правительственное место в Перу, называемое королевской аудиенцией97, состоит из множества разного звания чиновников, не имеющих, однако ж, почти никакой власти, которая вся заключается в вицерое.

Кроме того, есть много других присутственных мест, заведывающих разными частями, к управлению области принадлежащими. Все сии места наполнены чиновниками, получающими большое жалованье.

Церковными делами управляет архиепископ лимский. Он есть первая духовная особа в Перу. Звание сие весьма важно, оно почти равняется с вицеройским. Жалованье архиепископ получает такое же, какое определено вицерою. К духовному правлению принадлежит также и святая инквизиция98, в Лиме находящаяся; в ней членов бывает три и четыре, из коих каждый получает жалованья 4 тысячи пиастров (20 тысяч рублей) в год за то, чтоб ничего не делать. Кроме архиепископа, в здешнем вицеройстве есть еще пять епископов, а монахов, монахинь, простых священников и миссионеров такое множество, что на вопросы мои о числе оных испанцы отвечали, что нет возможности перечесть их.

По случаю возмущения южных провинций ныне привезено из Испании несколько войск, которые и употреблены в Хили. В обыкновенное же время военная сила, в Перу содержащаяся, очень незначительна и большею частью состоит из нерегулярных войск.

Содержание войск в Перу должно стоить чрезвычайно много испанскому правительству, ибо, кроме дороговизны съестным припасам, солдатам дается весьма большое жалованье: здесь каждый рядовой получает 18 пиастров (90 рублей) в месяц.

Лима по географическому своему положению находится в самом жарком поясе, однако ж местные свойства не только делают климат здешний сносным, но даже и приятным. Почти беспрестанные туманы, покрывающие здешние берега, и каждый день с моря дующие ветры уничтожают действие вертикальных лучей солнца и прохлаждают воздух, а особливо в зимние или те месяцы здешнего полушария, когда светило сие находится по северную сторону экватора. Тогда туманы продолжаются по нескольку дней сряду и скрывают солнце от глаз жителей. В то время здешние уроженцы жалуются на холод, а европейцы находят теплоту самою умеренною. Мы были здесь в феврале месяце, который соответствует августу нашего полушария, и несносных жаров не чувствовали. Сухие туманы были весьма часто, и свежий прохладительный ветер дул ежедневно с моря от 10 часов утра до захождения солнца; термометр на шлюпе один раз только в 8 дней показывал по Реомюру 23½°; обыкновенное же его стояние было на 16, 17 и 18°. На берегу теплота несколько более, но по наблюдениям, в Лиме производимым, видно, что термометр летом в феврале месяце, который бывает здесь самый жаркий, редко поднимается выше 22°, а зимою (в июле) опускается до 9°. Дождей здесь, как то я выше упоминал, никогда не бывает, но выпадающая всякую ночь большая роса доставляет прохлаждение воздуху и плодотворную силу полям, которые в окружности Лимы производят в изобилии разных родов огородные растения и древесные плоды.

Земля здешняя в изобилии производит маис, или индейскую пшеницу, которую жители наиболее сеют, потому что она употребляется в пищу индейцами. Они составляют из нее и питье, весьма похожее на наш квас, которое, однако ж, сильно слабит; также кормят маисом лошадей, лошаков, ослов, домашний скот и птиц. Впрочем, земля могла бы производить и всякий другой хлеб, но, по неимению достаточного числа хлебопашцев, нужное для здешней провинции продовольствие привозили из Хили, доколе область сия не объявила себя независимою, и потому теперь на все произведения, которые были доставляемы оттуда, последовала здесь страшная дороговизна. Но плодоносная земля находится только в равнинах, между горами и морем лежащих, а где начинаются горы, там пойдут дикие, бесплодные места, ибо горы сии состоят почти из голого камня и верхи их покрыты снегом и льдом. С них лед привозят в Лиму и продают по мелочам, сверх того, разносят лимонад со льдом на улицах и подают в кофейных домах и пр. Я удивился, когда у вицероя подали за столом мороженое: под 12° широты такая вещь чудо. Торг льдом здесь на откупу; откупщики платят правительству в год по 30 тысяч пиастров (150 тысяч рублей), и сии деньги идут к вицерою в счет его жалованья.

Хотя съестные припасы здесь дороги, но в них недостатка нет: мне случалось ездить в Лиму рано поутру, и я всегда видел множество поселян обоего пола, гнавших туда, можно сказать, табуны ослов, навьюченных зеленью, плодами и пр., кои они везли туда на продажу; рынки я всегда находил наполненными всякого рода живностью и другими, к пропитанию служащими, потребностями. Дороговизна сия, вероятно, происходит оттого, что здесь денег слишком много, и если пришедший сюда корабль станет платить за все ему нужное деньгами, как то мы должны были делать, служа на военном судне, то ему здешние цены покажутся чрезвычайными; но если бы он стал выменивать на товары, тогда он во всем нашел бы дешевизну, потому что европейские товары покупаются здесь по непомерно высоким ценам. Должно, однако ж, знать, что иностранным кораблям не позволено сюда приходить для торговли; об этом я буду говорить ниже сего.

Сколь ни плодоносна земля долин перуанских, но испанцы не в них находят свои выгоды: горы бесплодные и обнаженные заключают в себе сокровища, которые привлекли их сюда из Европы; может быть, в целом свете нет таких богатств серебряных руд, как в Перу.

Сверх казенных рудокопен, всяк из подданных испанского короля вправе разрабатывать мины дорогих металлов, платя известную часть с добываемого количества. Многие из испанцев сим правом пользуются с большою выгодою. Возмущения, случившиеся в Верхнем Перу99, и вода, затопившая некоторые из самых богатых мин, произвели большую остановку в добывании серебра, так что лимский монетный двор часто бывает без дела. Для осушивания мин некоторые из частных владельцев прибегли к паровым машинам.

Объявление себя независимыми жителей Буэнос-Айреса и Хили100 сделало чрезвычайную расстройку в Перу и произвело на все потребности жизни непомерную дороговизну, кроме соли, которой здесь чрезвычайное изобилие в соленых озерах. Во-первых, Хили снабжала Перу хлебом (пшеницею), пенькою, селитрою, медью и пр. (даже горчицу из Хили привозили), а также негров, коих испанцы покупали в Рио-Жанейро101 или на африканских берегах, нельзя было иначе доставлять в Перу, как через Хили[25]; ибо если бы вздумали везти их морем, то у мыса Горн они все померли бы от холода и бурь. Теперь же все сии пособия пресеклись, а сверх того, республиканские крейсеры разъезжают подле самых портов и перехватывают идущие в них и из них суда, отчего приходящие из Европы купцы стараются вознаградить потерю свою наложением на товары превысоких цен.

Республиканские крейсеры так деятельны и смелы, что недавно один из них взял у самого Кадикса корабль, принадлежащий Филиппинской компании, шедший из Индии с товарами; он стоил 80 тысяч пиастров, или 4 миллиона рублей. Напротив же того, королевские морские силы и малы и слабы: в Перу не более двух или трех весьма плохих фрегатов и столько же и таких же шлюпов. Один из их фрегатов блокировал Вальпараисо, когда шла туда военная корветта северных американских областей, по имени «Онтарио», под командою капитана Биделя (Biddle); капитан испанского фрегата объявил ему, что порт в блокаде и чтоб он туда не ходил, но Бидель ему отвечал, что если он хочет его остановить, то пусть сделает это силою, которую он отражать будет, а слов его не послушает, и вошел в порт. Испанец не осмелился употребить силы.

Подходя к Лиме, мы сами видели подле сего порта два республиканских судна (бриг и шхуну), а испанское правительство не имеет здесь военных судов, чтоб держать в границах толь слабые силы, каковы теперь у республиканцев. Ныне крейсеров сих большею частью вооружают граждане Соединенных областей Северной Америки на свое иждивение и, получа патент от правительства Буэнос-Айреса, чтоб корабль их был признаваем принадлежащим сей новой республике, разъезжают они под ее флагом по всем морям, где есть испанцы, и чинят над ними поиски, получая от призов величайшую выгоду. Флаг сей республики в Европе еще неизвестен; он состоит из трех равной ширины поперечных полос: белой в средине и двух синих по краям.

Торговля перуанская могла быть весьма значительна, если бы она была открыта европейцам или если бы сами испанцы были так деятельны, как англичане; но теперь она находится в совершенном стеснении. Известно, что испанское правительство в своих владениях вне Европы строго держится колониальной системы и не позволяет никаким чужестранным кораблям входить туда для торговли. Весь же торг должен быть производим испанскими подданными и на испанских судах; лишь Манила на Филиппинских островах и Гавана на острове Кубе открыты для всех европейцев. По недеятельности и лености сего народа весьма малое число купцов отваживаются посылать корабли так далеко, и потому можно сказать, что торговля в Америке почти на откупу; притом чрезвычайно большие пошлины служат к немалому ее стеснению. Теперь за все произведения и изделия испанские платится пошлин 12 процентов, а за все иностранные произведения по 36 процентов. Такие стеснения, причиняющие страшную дороговизну, дают повод к весьма смелой и отважной запрещенной торговле, из коей самая значительная производится англичанами из Ямайки103 посредством Дариенского, или Панамского, перешейка. Служащие при вицерое чиновники сказывали мне, что посредством сей торговли из Перу в руки англичан переходит каждый год от 5 до 6 миллионов пиастров (от 25 до 30 миллионов рублей).

Кроме сей торговли из Ямайки, деятельные англичане и с здешней стороны не упускают случая пользоваться слабостию испанцев. Промышляющие сим ремеслом обыкновенно поступают следующим образом: нагрузив корабль всякого рода английскими товарами, посылают его за мыс Горн на китовый промысел, где он, убив кита или двух и наполнив несколько бочек жиром, идет в перуанский или хилийский порт под предлогом надобности в починках или съестных припасах, а между тем соглашается с здешними контрабандистами, назначает необитаемое место к выгрузке товаров, и корабль отправляется туда, где товары отдает, а пиастры получает. Мы нашли в Лиме одно английское судно, задержанное испанцами за покушение войти в Вальпараисо. Суперкарг, или приказчик, сего судна104 сам сказывал нам, что когда, подходя к порту, они увидели шедший к ним испанский фрегат, то тотчас вылили пресную воду, оставив лишь одну бочку, и объявили, что крайность заставляет их идти в порт. Опираясь на сие, они требовали освобождения судна, но испанцы, ссылаясь на великое число найденных в судне товаров, утверждают, что оно не по нужде шло в Вальпараисо, а для торговли. При нашем отбытии дело сие еще решено не было.

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

4 из 6