Княгиня Ольга

Александр Антонов

Княгиня Ольга

© А. Антонов, наследники, 2009

© ООО ТД «Издательство Мир книги», оформление, 2011

© ООО «РИЦ Литература», 2011

* * *

Дочери Антонине, в крещении Ольге – с любовью посвящаю

История предков всегда любопытна для того, кто достоин иметь Отечество.

Николай Михайлович Карамзин

Глава первая

Перунов гнев

Той порою на Руси я жил.

Поздним сентябрьским вечером к крепостным воротам Киева, от которых начиналась дорога в Древлянскую землю, подошли два путника. Один из них, древний старец с длинной белой бородой, был кудесник Чур, служивший при дворе древлянского князя Мала, другой, еще отрок, – будущий паломник Мелентай. Старый Чур опирался на посох, переступал тяжело, мелкими шажками, и Мелентай поддерживал его под руку. За спиной у отрока висела торба, а в ней, завернутое в черную тряпицу, лежало волшебное троянское зеркало, да еще каравай хлеба и печеная репа. Подойдя к воротам, Чур поднял посох и постучал. Он знал, что в сей поздний час в города уже никого не впускали, но кудесник шел к великой княгине Ольге и нес от своего князя очень важное поручение.

Прошло немало времени, пока открылось оконце и стражник спросил:

– Эй, кто там?

– Открой врата, витязь, – еще ломким баском сказал отрок Мелентай, – идет кудесник Чур с государевым делом. – Юноша уже побывал со своим старцем в Болгарии, Богемии и даже в Византии и знал, что там всюду открывают врата тем, кто приходит с этими сильными, всегда скрывающими тайну словами.

Заскрипели засовы, ворота приоткрылись, Чура и Мелентая впустили в город, и, не спрашивая ни о чем, один из стражников повел их в княжеские терема.

Было темно и ветрено. Чур семенил торопливо, шел из последних сил. Он знал, что ежели промедлит, на стольный град Руси обрушится две беды, и потому спешил, надеясь предотвратить их, а для того еще до полуночи нужно было предупредить великую княгиню.

Вот и княжеское подворье – теремной двор. Там стражи оказались более строгими и ни в какую не хотели пускать путников в заповедное место. То ли молодые гридни[1] не знали значения слов «государево дело», то ли пренебрегли ими. Однако же калитку открыли.

Колдовская сила Чура была мало кому ведома, не проявлял он ее напрасно, только в крайних случаях. Сей случай пришел, и Чур пустил свои чары в ход. Он лишь дунул на стражников – и глаза им застлал туман, пока те размахивали руками, прошел он с Мелентаем на теремной двор. А как туман рассеялся, так стражники увидели лишь двух котов, неспешно бредущих к хозяйственным амбарам. Чур торопился. Оставалось совсем немного времени до начала того события, кое должна была увидеть великая княгиня. Да как ни спешил, а княжеских стражей в теремах оказалось много и всех их так или иначе надо было миновать. Но в княжеских покоях рынды[2] оказались понятливее, нежели в воротах. И наконец Чур и Мелентай поднялись на второй покой и были встречены боярыней Павлой, сродницей Ольги по женской линии, матушкой богатыря Добрыни и неизменной телохранительницей княгини, а еще мамкой трехлетнего князя Святослава. Крепкая, мужской стати Павла, сказывают, ходила с батюшкой в Заонежскую тайгу на медведя и валила того зверя рогатиной.

– Кудесник, что ли? Зачем пришел? – спросила она ласково.

Чур низко поклонился да выпрямился, вровень с Павлой встал.

– Верно, кудесник я. Но сам не пришел бы. Привела судьба твоей княгини.

– Да что же она, судьба-то, в услужении у тебя? Говори правду, а не то вынесу из теремов, – пригрозила Павла.

– Ну полно, полно, остепенись да веди к хозяйке судьбы. Я к ней с государевым делом.

– Вон как! Ну подожди. – И Павла ушла в опочивальню княгини. Пробыла там недолго, вернулась и сказала: – Войди, ежели с государевым делом.

Чур взял у Мелентая торбу и вошел в опочивальню.

Княгиня Ольга в этот час стояла у окна, тосковала по любезному князю Игорю и смотрела в темень за окном, да ничего не видела, потому как слезы застилали ей глаза.

– Вот кудесник, – сказала Павла.

Повернувшись к Чуру, княгиня Ольга в сей же миг испытала страх. Она узнала в нем того кудесника, который предсказал судьбу князя Олега. Княгиня заслонила лицо руками и крикнула:

– Чур меня, чур!

– Я и есть Чур, матушка. Ан не спеши меня выгонять.

– Но ты погубил князя Олега!

– Сам он нашел свою погибель, потому как не внял моему слову, не поверил.

– Что тебе нужно? Говори и уходи!

– Мне ничего не нужно. Бог питает меня. Тебе нужнее меня услышать. Убери богатыршу и внимай сказанному мной!

– Павла не уйдет, – возразила княгиня.

– Уйдет. Сказано мною. – И Чур повернулся к Павле, поднял руки и направил ладони в ее сторону. – Изыди! – сказал он властно. И Павла попятилась, да так, задом, и скрылась за дверью. Чур повернулся к княгине. – Теперь слушай. Сказанное мною есть воля твоей Судьбы. Исполнишь ее волю – посеешь добро, нет – родишь зло. – Чур достал из торбы троянское зеркало, завернутое в черную ткань, положил зеркало на стол, откинул ткань и строго сказал княгине: – Встань рядом со мной, смотри в зеркало. Увидишь князя Игоря, повели ему вернуть древлянам все уворованное у них добро и уйти из Древлянской земли.

– Ты лжец! – яростно крикнула княгиня Ольга. – Мой князь никогда и ничего не крал. Он взял у древлян то, что принадлежит ему по праву. Отец все может взять у своих детей.

– Они не дети его. Он ограбил их по праву сильного. Сие – зло. Потому повелевай. – И Чур повел за спиною Ольги рукой, она невольно склонилась к зеркалу, и он накрыл ее черной тканью. – Ты уже видишь князя. Видишь его воинов, кои отнимают у древлян последнее. Повели им остановиться, повели уйти с Древлянской земли! Не желай себе худа! – Голос Чура прозвучал устрашающе.

Княгиня Ольга и впрямь увидела в Зазеркалье князя Игоря на коне, с обнаженным мечом и его воинов, кои отнимали у древлян добро, тащили его, набивали им торбы, переметные сумы, все забрасывали на конские спины. Еще увидела, как воины выгоняли из домов девиц, молодых жен и тянули их за собой. Горожане защищали свои дома и близких, вооруженные чем попало, они отбивались от воинов князя и даже одного убили. И Ольга пришла в ярость, она скинула с головы черную ткань и, сверкая гневными глазами, крикнула:

– Как смеют эти грязные барсуки убивать наших воинов?! Как смеют перечить воле великого князя?! Он государь над всеми, кто населяет великую Русь! – Ольга схватила зеркало, подняла его, дабы разбить, но Чур успел перехватить руки княгини и отобрал зеркало.

Ольга попыталась теснить Чура к двери, но он выставил перед нею зеркало темной стороной, и она уперлась в него руками, будто в каменную стену.

– Ты богомерзкая язычница! – выругался Чур. – Ты со своим князем творишь зло! И коль не внимаешь моему совету, то изведай все, что посеяла! Изведай до покаяния! Казнись тем, что испытаешь ныне ночью! Да вознесется над тобою проклятие всех невинно погибших! – С этими словами Чур покинул опочивальню.

Княгиня Ольга устало опустилась на ложе и зажала уши, дабы не слышать голос Чура. Но лишь только за ним захлопнулась дверь, как за окнами, по всему пространству за Днепром, над степями засверкали молнии, загремел гром. С Древлянской земли на Киев накатывалась гроза, завыл ветер, и вся небесная мощь обрушилась на город потоками ливня. Ольга метнулась к одному окну, к другому, увидела, как на Подоле загорелся от молнии дом. Она выбежала в трапезную. Там ее встретила боярыня Павла.

– Страсти-то какие, матушка княгиня! – воскликнула она. – Да все по воле колдуна началось! Он тут дул и проклятья слал!

– Вели задержать того дерзкого старика! – приказала Ольга. – Приведи его ко мне!

– Нет его в палатах, словно в воду канул, – отозвалась Павла.

– Ищи его на теремном дворе! Скопом ищите! – повелела княгиня служилым, собравшимся в трапезной.

Многочисленная дворня тоже услышала голос княгини. И люди, хватая что попадалось под руки, дабы укрыться от ливня, покидали терем.

Княгиня Ольга, побуждаемая предчувствием беды, вновь скрылась в своей опочивальне, подбежала к окну, распахнула его – в грудь ей ударил холодный ветер, дождь хлестнул по лицу, но она не отстранилась от окна. И в этот миг молния ударила в столетний дуб, возвышающийся на теремном дворе, расколола его пополам, и он, словно вязанка хвороста, запылал. Увидев, как рухнуло ее любимое дерево, Ольга закричала:

– Мой бог, мироправитель, за что разгневался на нас?!

Но Перун не внял ее голосу. Он гнал и гнал грозовые тучи с Древлянской земли, где находился в этот час ее любимый супруг, князь Игорь. Он ушел собирать с древлян дань, исполняя праведное дело. Каждый год в середине октября или начале ноября князь Игорь, а до него князь Олег[3], уходил в полюдье и до самой весны, двигаясь от города к городу, от селения к селению, собирал со своих подданных все, что было необходимо, чтобы содержать воинскую дружину, княжеский двор и жрецов, хранящих Перунов огонь.

Было все так и этой осенью. Но княгиня Ольга заметила, что в последнее время в дружине Игоря начались плохие перемены. Теперь дружина делилась на две части, чтобы успеть за зиму охватить большее пространство великой державы. И одну часть дружины возглавлял воевода Свенельд[4]. Сам страдающий корыстью, Свенельд и дружине позволял грабить данников чрезмерно, властвовать над их жизнями и имуществом. Он говорил воинам: «Берите все, что вам мило». Потому в княжеской дружине начался ропот. Воины, особенно варяги, хотели того же. Но позволял ли князь Игорь своим воинам творить подобное, Ольга не могла утверждать. И потому она не поверила всему, что увидела в зеркале Чура.

Размышления Ольги прервались новой вспышкой молнии, во второй раз ее удар пришелся в горящий дуб. И в пламени, взлетевшем к небу, Ольга увидела образ князя Игоря. Ей показалось это невероятным, она отшатнулась от окна. Но образ был зримым. Князь пытался вырваться из пламени, искры мириадами взлетали над ним. Все старания князя были тщетными. И вдруг на пылающий дуб обрушился поток ливня, князь вырвался из усмиренного пламени и полетел к Священному холму. Во все увиденное княгиня поверила искренне и, оставаясь истинной идолопоклонницей, вознесла благодарение Перуну, выбежала из опочивальни, миновала опустевшие покои, оказалась на теремном дворе, где толпою стояли ее служилые, так и не нашедшие колдуна Чура. Ольга пробежала мимо них прочь с теремного двора. Слуги и княжеские телохранители побежали за ней следом. Молодой и быстрый отрок догнал княгиню и, не осмелившись остановить, накинул ей на плечи суконную свитку, дабы уберечь от потоков дождя.

Вскоре княгиня прибежала на Священный холм. Следом за нею появились все, кто толпился на теремном дворе. Здесь, у входа в капище, уже толпились многие горожане, ища спасения от бушующей грозы. Молнии то и дело освещали холм. В такие мгновения Ольга пыталась окинуть его взором. Она еще надеялась, что все, увиденное ею из опочивальни, есть явь и что ее князь на холме. Но тщетны были попытки, князя Игоря она не увидела. Зато при вспышке новой молнии она узрела колдуна Чура, стоящего у стены под крышей капища.

– Эй, стражи, – крикнула Ольга, – схватите того старика, что у стены!

Два воина-отрока быстро исполнили волю княгини и принесли Чура, поставили его близ княгини.

– Теперь позовите верховного жреца Богомила, – повелела Ольга другим воинам.

Вскоре воины принесли к Ольге и верховного жреца, потому как тот не хотел идти под ливень и сопротивлялся. Он был возмущен поступком княжеских отроков и, увидев княгиню Ольгу, потребовал:

– Накажи их, великая княгиня! Они оскорбили верховного жреца!

– Накажу после того, как ты принесешь в жертву Перуну сего колдуна, – заявила Ольга.

– В чем его вина, великая княгиня? – спросил Богомил.

– Это он наслал на город грозу. Еще его вина в том, что он оговорил ложью великого князя Игоря.

– Я поверю тебе, великая княгиня, но выслушаю старца, – ответил Богомил.

– Нет нужды! – воскликнула княгиня. – Он к тому же враг нашей веры. На костер его! На костер!

Чур передернул плечами – и отроки, державшие его, уронили руки словно плети. Он повернулся к Богомилу.

– Ты можешь бросить меня на костер, верховный жрец. Я помню: то же грозился сделать князь Олег. Не успел-таки. Но ты этого не сделаешь, узнав ту правду, какую я принес. Я пришел просить Ольгу, чтобы она спасла своего князя. Она же того не сделала. Смотри же, верховный! Смотрите все, что стало с князем Игорем, когда княгиня не остановила его от злого деяния! – Чур вскинул к небу руки и крикнул: – Эй, молнии и громы, явите все, что случилось на Древлянской земле!

И в сей же миг слева и справа от холма вспыхнули две молнии, излучив полуденный свет. Чур повел руки навстречу друг другу, и молнии стали сближаться, становясь все ярче. Наконец, когда руки колдуна соединились, слились воедино и молнии и возник сверкающий ослепительно шар. Чур повернул ладони к лицу и стал медленно приближать их. И огненный шар послушно полетел к Чуру. А впереди шара, в ярком свете, все увидели образ князя Игоря.

Княгиня Ольга задрожала, рванулась вперед и воскликнула:

– Мой бог Перун! Покоритель грозовых туч, я вижу князя Игоря! Он жив, он под твоим крылом!

Но вот шар опустился неподалеку на землю, заскользил вниз по склону холма к Днепру. Там, над рекой, княгиня Ольга увидела березы, шар долетел до них и взорвался. Когда же вспышка рассеялась, то все увидели стоящего среди берез князя Игоря и занесенный над ним меч. Меч сверкнул, и голова князя упала на землю.

– Так случилось все на Древлянской земле в полночь! – возгласил кудесник Чур.

Княгиню Ольгу в этот миг обдало жаром новой молнии, она закрыла руками глаза, зашаталась, упала и потеряла сознание. Чур прошел мимо нее и скрылся во тьме.

В себя княгиня Ольга пришла только в полдень другого дня. Гроза давно миновала. Светило неяркое осеннее солнце. Ольга открыла глаза и увидела сидящих близ себя двух старцев-ворожеев. У того, что сидел поближе к ней, были ясные голубые глаза, и они светились добром и лаской.

– Вот и оклемалась наша матушка, – сказал он тихим голосом.

– Что со мной? Я была на холме. Что случилось в мире за посадами города? – спросила она старцев.

– Не серчай, матушка. Перунов гнев напрасно не приходит. Чему должно быть, то и есть.

– Так говорите же! – повелела Ольга.

– Не прогневайся, матушка княгиня, – ответил другой старец, потемнее ликом, – у нас нет тебе ответа. Ты услышишь его от очевидца. Он в пути и в сумерках явится на твое подворье. Мы же свое исполнили, хвори отвели – к вечеру встанешь на ноги.

Старцы поднялись и медленно направились к двери. Ольга попыталась остановить их:

– Стойте! Я велю вам остаться!

Они не вняли ее повелению. В это время в опочивальню вошла боярыня Павла. Последние дни она была озабочена сборами в дальнюю дорогу, уже отпросилась у княгини: захотелось ей вернуться в родной Новгород, детей, сына Добрыню и доченьку Малушку, близким показать. Но все, что случилось в княжеских теремах минувшей ночью, заставило ее отказаться от поездки.

– Слышала я, ты хотела остановить старцев, – сказала Павла, – да нужды нет, матушка, они наших дел не ведают. Это знахари-ворожеи, кои лечат недуги.

– Но как они смели ослушаться?! – стояла на своем Ольга.

– Нет людской власти над ними. Вода их принесла и вода унесла. Только боги им господа. – Говоря так, Павла присела на ложе рядом с княгиней. Были Павла с Ольгой одного роду-племени. Мать Ольги, Секлетина, как и мать Павлы, Пелагея, выходили из рода новгородских бояр Никитичей.

– Но, Павла, они же ведают о всем, что случилось в Древлянской земле! – с болью в голосе воскликнула княгиня.

– Не ведают. Да и что там могло случиться у древлян, коль народ они тихий?

– Но я же видела Игоря в перуновом пламени. Он пал бездыханный!

– Он воин, матушка, потому всякое могло быть. – Павла обладала спокойствием и выдержкой истинной северянки. – На ратном поле погибают и князья.

– Волхвы сказали, что в Киев мчит гонец. Пошли навстречу ему воинов.

– Десятский Дамор уже в пути. – Павла взяла руку княгини и погладила ее. Она жалела княгиню. Прекрасное лицо Ольги за прошедшую ночь поблекло, глаза рассеянно блуждали.

– Я умру вместе с ним, не хочу быть сиротой-вдовицей, – сказала Ольга как о чем-то давно решенном.

– Стыдись, матушка. Ты не только жена, но еще великая княгиня. У тебя малолетний сын и еще тьма детей по всей Руси. Можно ли им без отца, без матушки?

Павла быстро поднялась, вышла из опочивальни и вскоре вернулась с трехлетним Святославом. Крепкий, подвижный малыш, с льняными волосами, сероглазый, стремглав подлетел к матери. И она помогла ему взобраться на ложе, прижала к груди. Материнское сердце то сжималось от нежности, то билось от волнения, от страха за его судьбу. Лаская сына, Ольга забыла все печали, и на нее волною накатилось прошлое.

Княгиня прожила в замужестве уже сорок два года, а наречена была князю Игорю в ранние отроческие годы ее дядей и воспитателем князя Игоря великим князем Олегом. Князь Олег хорошо знал королевские обычаи Норвегии, Швеции. Там наследникам престола искали достойную невесту еще в малолетнем возрасте. Девочек и отроков обручали, едва первым исполнялось пять лет. И когда после смерти отца Игоря, новгородского князя Рюрика, Олегу пришлось стать опекуном трехлетнего сына своего именитого родича, он вскоре же начал искать князю Игорю невесту. Но прошло пятнадцать лет, пока нашлась достойная. Это была княжна Ольга, дочь Избора, сына князя Гостомысла. У девочки было два имени, славянское – Прекраса и варяжское – Ольга. Княжне было семь лет, когда князь Олег засватал ее. А спустя три года он приехал с молодым князем Игорем, и они увезли Прекрасу в Киев. То лето она проводила под Изборском, в именье родителей, деревне Выдубцы. Ольга хорошо помнила тот летний полуденный час. Князь Олег и князь Игорь появились перед ней на вороных конях в охотничьем снаряжении, с луками и колчанами стрел за спиной. Это была ее первая встреча с нареченным женихом. Но княжна знала, что этой встрече быть. И, несмотря на ее юный возраст, ни красота молодого князя, ни его возраст – Игорю шел двадцать четвертый год – ничто не смутило княжну. Она разговаривала с ним как равная с равным. Князь Игорь, вспоминая потом первую встречу, удивлялся тому, что увидел и открыл в Ольге. Она оказалась не по летам серьезна и разумна, знала грамоту и читала берестяные письмена. Да было в ней и много озорного, а ее васильковые глаза смущали своим огнем и взрослых. Игорю показалось, что она похожа на лесную лань, легкую и быструю. Он был пленен ее еще отроческой красотой. Чувственные губы, белокипенные и ровные зубы, точеный нос, ямочки на щеках, когда улыбалась или смеялась, золотистая коса толщиной в руку, высокая шея – все в ней пленяло князя Игоря, и с первой встречи он полюбил Прекрасу.

Жил в ту пору в соседнем селении юный муж – сын изборского посадника семнадцатилетний Егор, он раскрыл бы князю Игорю еще больше достоинств княжны-отроковицы. Ан не суждено ему было открыться. Он любил Прекрасу, казалось, с той поры, когда она сделала по Изборской земле первые шаги, потому как в Изборске они жили рядом и много времени проводили вместе. Год за годом любовь Егора крепла, но мечта о том, чтобы Прекраса ответила ему взаимностью, с каждым годом улетала все дальше. Ольга знала о чувствах к ней Егорши, но, озорством обуреваемая, лишь смеялась над ним, ведая свое назначение. В тот год, когда князья Олег и Игорь увезли Прекрасу из Выдубцов, Егор покинул Изборскую землю и пропал неведомо где. Какое-то время Ольга помнила того добросердого юношу, но, окунувшись в великокняжескую жизнь, забыла о нем. А Егор, теперь уже волею судьбы священнослужитель Григорий, пронес свою любовь к Прекрасе через всю жизнь. И вскоре, так было угодно Господу Богу, должен был появиться пред нею и осветить ее жизнь неведомым ей ранее светом.

Юная Ольга приняла замужество и жизнь в великокняжеских теремах как должное. Однако еще шесть лет Ольга и Игорь лишь считались женой и мужем, но супружеского ложа не познали. Безоблачная жизнь Ольги затуманилась впервые, когда она в семнадцать лет родила девочку, а на седьмой неделе ее жизни боги отняли у молодой княгини дитя. Ребенок сгорел от неведомой и скоротечной болезни за три дня. Ольга недолго предавалась тому первому горю. Да и князь Игорь не переживал потерю дочери, потому как в ту пору у них были другие печали. Ушел из жизни великий князь Олег. Игорь долго не мог утешиться. Он чтил князя Олега как отца. И преклонялся, как пред великим воином, не знавшим страха и не ведавшим упрека соратников.

Время излечило князя и княгиню от боли первых потерь. Князь Игорь встал на великокняжеский престол, и заботы о подданных державы полностью овладели им, вытеснили все, что мешало радеть за великую Русь. Княгиня Ольга достойно встала рядом со своим супругом, и они заслужили любовь и уважение своего народа.

У Ольги были еще не одни роды. И каждый раз она ждала сына, а появлялись девочки, и ни одна из них не жила больше года, принося матери все новые страдания. Ольга многажды поднималась на Священный холм и вместе со жрецами просила у богов послать ей сына. Боги не внимали ее мольбам. Шли годы, и она оставалась бездетной. И прошло тридцать девять лет супружеской жизни, когда она наконец родила сына. Тогда многие сошлись во мнении, что свершилось чудо. Княгиня Ольга сказала бы по-другому: чудо свершилось благодаря помощи боярыни Павлы. Рождение сына изменило князя Игоря. Он помолодел лет на десять, и радость его была безмерной. Вместе с ним ликовали и киевляне. Лишь княгиня Ольга жила в страхе за жизнь сына. Но малыш рос необыкновенно здоровым, и на третьем году жизни сына она уверовала в то, что великокняжеский престол не останется без наследника рода Рюриковичей.

Княгине Ольге, казалось бы, только радоваться жизни. После родов сына, кто не знал ее, не дал бы ей и тридцати лет. К зениту жизни она сохранила все, чем обладали юные девы, молодые женщины. Оттого она и родила крепкого, с отменным здоровьем сына.

Перекатывая, словно валуны, прошлое, княгиня Ольга ласкала Святослава. А он, непоседливый и озорной, словно молодой бычок бодал свою матушку лобастой головой и смеялся белозубым ртом, и ямочки играли на его пухлых щечках. И спряталась, отступила печаль о супруге, ночные страхи и видения, навеянные грозой и гневом Перуна, рассеялись. И Ольга смеялась вместе с сыном, и Павла, сидевшая рядом, ликовала. Вот княгиня Ольга поднялась с ложа и вместе с сыном стала бегать по опочивальне. Наконец они утомились, Ольга взяла сына на руки и подошла к окну.

Прошло всего несколько мгновений, и на виду у Павлы лицо княгини стало бледнеть и сделалось бледнее полотна. Ольга увидела, как по теремному двору от ворот, выходящих на древлянскую дорогу, бегут отроки и ведут на поводу коня, к седлу которого привязан всадник, опутанный сыромятными ремнями.

На землю опускались сумерки, волхвы сказали правду: из Древлянской земли явился гонец. И можно было догадаться, почему он по рукам и ногам связан, опутан ремнями: не по своей воле появился на княжеском дворе, но отправлен врагами.

Глава вторая

Час небытия

В стольном граде в эти дни осени 945 года многие будут плакать, потому как гонец, коего привели на теремной двор, принес горестную весть. Княгиня Ольга, еще не встретившись с гонцом, уже знала, что ее постигло большое несчастье, она стояла у окна и по-бабьи рыдала. А проливая слезы, под давлением неведомой ей силы и во благо вновь окунулась в прошлое, и оно захлестнуло ее, заставило забыть окружающий мир и, как она сама потом признается, спасло ей жизнь.

Молодая держава Русь еще мало знала князей, кои правили ею. Были на Киевской земле вожди племени полян братья Кий, Щек и Хорив. Да сгинули без времени, оставив полян без вождей. Потом пришли к Киеву торговые люди, варяги Аскольд и Дир. И поляне отдали им власть над собой. Но русского государства еще не было. Только племена заселяли великое пространство от Белого до Черного морей. И пришел к Киеву шурин князя новгородского Рюрика, князь усманский Олег. Войска при нем было немного, да хитрому Олегу оно и не нужно. Позвал Олег Аскольда и Дира на берег Днепра и сказал:

– Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского. И со мною сын великого князя Рюрика – Новгородского. Нам и править Русью!

Аскольд и Дир не уступили своей власти пришельцам и обнажили мечи. Но за спиной у вождей полян не было дружины, лишь небольшой отряд воинов. И схватка завершилась скоро. Князь Олег велел похоронить вождей с почестями. Аскольду нашли Угорский холм, где ко времени Игоря поднялся Ольмин двор. Тот же Ольма поставил рядом с могилой Аскольда храм Святого Николы. Дира же похоронили на другом холме, и возле его могилы ко времени Ольги поднялась церковь Святой Орины. Сказывали, что Аскольд и Дир были христианами.