Драконовское наслаждение

Ну да, было дело, пришлось почти три месяца выкарабкиваться с того света, и родные мне советовали отдохнуть, и я даже послушно отправилась в один из лучших санаториев, откуда благополучно сбежала на пятый день, предварительно запугав окружающих заунывным тоскливым воем «Ску-у-у-чно!».

Потому что от ничегонеделанья на душе становилось совсем погано, кошмарные воспоминания, сопя и толкаясь, лезли в голову, мешая спать по ночам. А еще по ночам приходил он. Мартин. Во сне он был нежен и ласков, его губы, его руки и загорелая гладкая кожа в подключичной впадинке...

А потом я просыпалась. И Мартина рядом не было. Да и быть не могло, где он и где я! Мартин Пименов, один из самых молодых олигархов России, интересный во всех отношениях мужик, к тому же еще и холостой! Самый лакомый кусочек матримониального пирога Москвы, охота на Мартина не прекращалась ни днем, ни ночью.

И иногда эта охота велась абсолютно нецивилизованными методами, когда ради достижения результата проливалась кровь...

Степан Петрович Кругликов, под тонким слоем цивилизованного бизнеса которого скрывалась густая липкая грязь криминала, возжелал во что бы то ни стало женить Пименова на своей развратной дочушке Альбине. Действовал терпеливо, сплетая паутину медленно, но наверняка[1].

И в итоге добился своего – Мартин со всей дури влип в подготовленную ловушку. Заключив по пьяни пари с Кругликовым о том, что в течение года предоставит оппоненту настоящее, неподдельное фото призрака. Ну не кретинизм ли?! Это сколько ж надо было выпить, чтобы подписаться на такое!

Судя по всему, много, Степан Петрович лично подливал Мартину спирт в пиво.

А что должно было случиться, если снимка не будет?

Неужели не понятно? Свадебный марш Мендельсона, счастливая невеста, мрачный жених, слезы умиления папеньки, Степана Петровича.

Само собой, такая перспектива Пименова совсем не радовала, и он нанял одного из лучших стрингеров России, способного ради удачного кадра залезть в жерло вулкана.

Моего сводного брата Олега Ярцева.

А поскольку Олежка являл собой образчик классического разгильдяя, любителя погулять и с девочками замутить, в качестве организующей и мобилизующей силы была нанята я.

Варвара Ярцева, девица двадцати восьми лет от роду, по образованию – психолог, по роду деятельности – менеджер по продажам.

Год назад в списке моих личных достижений был довольно успешный карьерный рост на крупной полиграфической фирме, автомобиль, купленный на собственные деньги, семь тысяч долларов на счету в банке, кропотливо собранные мной на открытие собственного бизнеса – частной практики психолога.

Но потом со мной случился неконтролируемый приступ бабства, когда захотелось показать коллегам по работе, какая я на самом деле.

В смысле? Да дело в моей внешности.

В школе меня один из парней, к которому я тогда неровно дышала, обозвал молью за общую бесцветность. Светло-русые волосы, заплетенные в тугую косу, светлые брови и ресницы, серые глаза, фигура обыкновенная, не самая тоненькая, с десятого класса и до сих пор ношу сорок шестой размер одежды. Что называется, пройдешь мимо и не заметишь.

Но стоит мне воспользоваться косметикой...

Что я за годы учебы в университете научилась делать с профессионализмом высококлассного стилиста, меняя собственный облик до неузнаваемости.

Но там же, в университете, я поняла, что красота и карьера – если ты не собираешься делать карьеру через постель – несовместимые вещи.

А постельный путь однозначно исключался. Да, понимаю, я несовременная дура, но относиться к сексу как к естественной физиологической потребности я не могу. Мне нужен мужчина, от одного прикосновения которого бьет током. А все мои ухажеры, которых, учитывая мои эксперименты с внешностью, было более чем достаточно, не искрили. Совсем. Нет, общаться с ними было приятно, но дальше поцелуев дело не заходило. Мне становилось скучно, и мы расставались. А на случай непонимающих человеческую речь самцов, искренне считающих, что все девушки хотят трахаться, только кривляются иногда, чтобы набить себе цену, у меня в сумке имелся электрошокер.

В общем, на работу я вышла и проходила пять лет в облике деловой бизнес-леди: ни грамма косметики на лице, кроме помады нейтральных тонов, гладко причесанные волосы, коса или туго стянутый узел на затылке, очки в изящной оправе (для усиления делового имиджа, зрение у меня нормальное), строгие деловые костюмы.

И это, между прочим, работало, начальство и заказчики ценили меня за профессионализм, абсолютно не видя во мне предмет вожделения. Никаких лапаний за коленку, двусмысленных ухмылочек, приглашений отужинать наедине.

Оклад и проценты росли, собственный бизнес становился все реальнее, я даже местечко под кабинет начала присматривать, пока мне не залетела вожжа под хвост и я не решила показать, кто в офисе царица.

Шемаханская, ага.

Вожжа носила имя Виолетта, что не совсем гармонировало с фамилией Куделько, имела внушительный силиконовый бюст, носила супермини и длиннючие накладные ногти и вовсе не брезговала постельным вариантом карьеры.

Эта девица, недавно появившаяся на нашей фирме, успела всех основательно достать, и я решила указать сисястой тупице ее истинное место, явившись на новогодний корпоратив в полной боевой раскраске, забыв в пылу битвы, что не стоит провоцировать мужчин, особенно если это начальство, если не собираешься продолжать...

Да и девица оказалась не такой тупой, как прикидывалась.

И ровно через неделю после корпоратива сидела Варька, как та старуха из сказки Пушкина, у разбитого корыта. Ни работы, ни машины, ни счета в банке.

А не фиг претендовать на место владычицы морской!

И именно тогда в моей жизни появился Мартин Пименов, предложивший работу с немыслимым вознаграждением – сто тысяч долларов мне и триста тысяч моему брату – и забравший, как бы банально это ни звучало, мое сердце.

Я, дипломированный психолог, способный препарировать и вывернуть наизнанку любое чувство, объяснив пациенту, где прячется истинная причина его проблем, с первого взгляда, с первого звука голоса втрескалась в этого высокого худощавого мужчину, словно девятиклассница в Диму Билана.

И с той же вероятностью взаимности.

И вовсе не потому, что отправилась на встречу с будущим работодателем в безопасном образе серой мышки, нет.

Просто... голубые глаза Мартина Пименова могли заморозить кого угодно, в них давно уже не было ни тепла, ни нежности, ни ласки. Нет, он вовсе не был расчетливым мерзавцем, понятия чести, долга и ответственности не являлись для Пименова пустым звуком, но вот с чувствами дела обстояли совсем плохо.

Насколько мне было известно, Мартин вышел из самых низов общества, его родители пили, отец по пьянке убил мать, Мартин с тремя младшими сестрами и братом попали в детский дом, где прошли настоящую школу выживания. Выжили. Только сестры и брат остались в том болоте, а Мартин не захотел.

И стал тем, кем стал. Растеряв по пути веру в искренность чувств, но сохранив порядочность и внутренний стержень.

И хотя мы с Олегом так и не смогли предоставить Мартину фото призрака, но благодаря нам пари не состоялось. Правда, мой брат чуть не сел в тюрьму за убийство, которого не совершал, а меня едва не забили до смерти...

Но цель была достигнута, угроза брака с общемосковской давалкой миновала, и Мартин честно выполнил обязательства, правда, слегка изменив их – нам с братом было положено на счет по двести тысяч долларов каждому.

А меня лечили в самых лучших клиниках Швейцарии и Москвы, причем все счета оплачивал Пименов.

Вот только ни разу не пришел навестить...

ГЛАВА 2

Хотя нет, вру, один раз Мартин все же пришел. Там, в Швейцарии, на следующий день после того, как меня почти убили.

Олег, не отходивший от реанимационного блока, в котором я лежала, рассказывал мне об этом визите.

Мартин в сопровождении главврача клиники стремительно прошел мимо моего брата, даже не заметив его, открыл дверь в палату, увидел кокон из гипса и бинтов, подключенный к навороченной медицинской аппаратуре, побледнел до синевы, с шумом втянул воздух и, не сказав ни слова, ушел.

А меня в тот же день вертолетом переправили из маленького городка Глион в лучшую клинику Женевы.

В общем, откупился Мартин Игоревич деньгами. Ну и ладно, ну и пусть, зато теперь наконец я смогу заниматься своим делом, работать только на себя и ни от кого не зависеть.

А еще мы с Олегом решили вместе построить загородный дом для нашей семьи, просторный, с большим участком, и чтобы озеро какое-нибудь неподалеку было, обязательно рыбное, и лес, и люди нормальные, не фанаберистые обитатели коттеджных поселков, а простые, обычные сельчане рядом жили.

Потому что дом в первую очередь предназначался для наших родителей.

Мамы Ларисы и папы Коли.

Мама была моя, а папа – Олежкин. То есть наши родители встретились, когда у папы Коли уже был сын, а я как раз собиралась появиться на свет. И от нас никогда не скрывали сей факт, но при чем тут кровное родство? У меня был самый лучший, самый добрый, самый заботливый отец в мире, а еще – самый преданный, готовый за меня порвать любого обидчика в лохмотья брат.

А уж как мамуся любила Олежку! В детстве, особенно в период бесконечных разборок и драк с братом, я даже ревновала немного маму, мне казалось, что меня она любит меньше.

И даже выкрикнула это сгоряча однажды, в пылу ссоры.

Мамуся обняла меня, вырывающуюся и сопящую от обиды, крепко-прекрепко, и тихо спросила:

– Варенька, а вот скажи, ты, когда палец поранишь, тебе больно?

– Конечно!

– А какой палец больнее резать – большой, указательный или, может, мизинчик?

– Мам, ну ты что? – возмутилась я. – Одинаково больно ведь!

– Вот так и мне одинаково больно, если с вами что-то случается.

В общем, больше я брата не ревновала.

И, кстати, никогда не воспринимала его иначе, хотя по крови мы чужие друг другу, а братишка мой вырос в настоящего мачо: высокий, стройный, густые черные волосы всегда стильно подстрижены, большие карие глаза с пушистыми длинными ресницами, улыбка чеширского кота, ровная смуглая кожа. Сплошное женское горе.

Наверное, поэтому Олег Ярцев, один из самых востребованных и высокооплачиваемых фотографов, до сих пор жил в однушке в одном из спальных районов Москвы, доставшейся ему после размена трехкомнатной квартиры родителей. У меня, кстати, была похожая, только в другом районе.

Учитывая размеры гонораров, Олежка давно уже мог перебраться из окраинной однухи ближе к центру, но мой брат был вдохновенным шалопаем и классическим разгильдяем, и все свои деньги спускал на очередную кошечку, мгновенно исчезавшую из его жизни, как только гонорар заканчивался.

И в тридцать один год Олежка все еще бегал в холостяках. Хотя нет, бегал он в кроссовках, передвигаться с холостяком на каждой ноге не очень удобно. А вот жениться так и не собрался пока.

И заветная мечта наших родителей – внуки – по-прежнему таяла в полупрозрачной дымке. Сын – разгильдяй и бабник, дочь зациклена на карьере, ни о чем другом и думать не хочет, откуда тут внукам взяться?

Вот мы с Олежкой и решили порадовать маму с папой хотя бы новым домом. Домом, а не дачей, потому что дача у нас уже была – старенький деревенский домик, купленный папой Колей четверть века назад.

Все наши летние каникулы проходили на даче, там было здорово, и отсутствие элементарных удобств никого не смущало. Есть будка на заднем дворе, колонка с водой в конце улицы, небольшая банька на участке – чего еще-то?

А то, что домик крохотный, разделенный на две комнатушки, мы не замечали.

Пока были детьми.

Но чем старше становились, тем реже приезжали на дачу. Только одна дата была, как правило, неизменной для всеобщего сбора – мой день рождения, 7 января. В этот день мы всегда собирались в нашем домишке, жарили шашлыки, запускали фейерверки, катались на санках, играли в снежки. Было здорово, в общем.

Кстати, в этом году мы снова соберемся там, на нашей старенькой дачке, в последний раз перед ее продажей.

Потому что новый дом стоит пока без отделки, а еще... В этом неказистом домике прошло все наше детство, молодость наших родителей. Это было наше семейное гнездышко, если хотите.

Сначала мы решили не продавать дачу, пусть остается, на память. Но ведь дом – это не памятник, без хозяйских рук он ветшает, скучает, умирает...

И мы нашли ему новых хозяев, молодую семью с двумя детьми, пусть все повторится в жизни нашего домика, пусть он снова помолодеет!

Вот отпразднуем мой день рождения и отдадим ключи.

Но я отвлеклась.

В общем, впервые в жизни мой брат решил не растренькать деньги на очередную кобылку, а потратить их с толком.

И мы отправились на поиски подходящего участка. Ну, чтобы озеро, лес, никаких коттеджных поселков, обычные люди вокруг. К тому же желательно не очень далеко от Москвы, чтобы мы с братом могли почаще навещать наших родителей. Да и мама с папой с работы уходить пока не собирались, мамуле ведь всего сорок шесть лет. Она меня в восемнадцать родила. Да и отцу еще нет шестидесяти, чего им дома торчать?

Оказалось, что наши требования все вместе практически невыполнимы. Все мало-мальски пригодные для жилья окрестности Москвы были густо засижены теми самыми коттеджными поселками. А уж если рядом имелся хоть какой-нибудь водоем, да еще с рыбами, да еще и лес рядом!

В общем, мало того, что там в обязательном порядке обустроился соответствующий поселочек, так и цена на участок была такой, что мы с нашей, казавшейся поначалу просто гигантской, суммой, могли рассчитывать разве что на крохотный уголок земли, построить на котором можно было только домик кума Тыквы из сказки про Чиполлино.

Нет, и речку, и лес, и деревеньку рядом, и участок по приемлемой цене найти было можно, вот только километрах в двухстах от Москвы.

Пришлось обратиться к услугам риелторов, хотя поначалу хотели обойтись без их помощи, наслушавшись баек об их жадности, коварстве и наглости. Глазом моргнуть не успеешь, как окажешься без копейки денег и без жилья.

Успеешь. Если моргать не одним глазом, а всеми, имеющимися в наличии, причем третий глаз в данном случае приветствуется.

Потому что, прежде чем заключать договор с риелторским агентством, не мешает собрать всю имеющуюся информацию об этом агентстве, о его репутации, посмотреть в Интернете отзывы. А еще – не жадничать, пытаясь найти агента подешевле, желание и рыбку съесть, и на люстре покачаться и приводит обычно к тем печальным последствиям, о которых говорится в городских легендах о гадких риелторах.

То агентство, с которым мы в итоге заключили договор, обладало безупречной репутацией, о поддержании которой руководство заботилось всерьез. И, соответственно, к выполнению условий договора относилось с максимальной ответственностью.

Максим, наш личный, так сказать, риелтор, выслушав перечень наших пожеланий по поводу участка, тяжело вздохнул и почесал затылок:

– М-да, задали вы задачку.

– А будь она проще, мы бы и сами справились, – улыбнулся Олег. – Думаете, мы не искали? Но ничего не нашли, поэтому и решили обратиться к профессионалам.

– И правильно сделали, – пробормотал Максим, углубившись в базу данных своего компьютера. – Думаю, мы сможем найти подходящий вариант.

И ведь нашел же! Правда, недели через две, но нашел. Причем место оказалось просто сказочным, и не только из-за чудесного озера, соснового бора, небольшой деревушки с приветливыми людьми, но там еще и замок имелся!

Небольшой, похожий на старинные польские замки типа Радзивилловского, окруженный высокой каменной оградой, этот замок находился километрах в десяти от деревушки, в которой и был выставлен на продажу ветхий дом с большущим участком.

И, что самое потрясающее, вся эта красотень находилась всего в сорока километрах от Москвы!

– В чем подвох? – чуть ли не хором спросили мы с братом, когда Максим рассказал о своей находке. – Почему в столь прекрасном месте до сих не построили коттеджное царство?

– Потому что почти вся пригодная для строительства земля находится в частной собственности владельца поместья, Венцеслава Кульчицкого.

– Как? – приподнял брови Олег. – Венцеслава?

– Да. Миллионер, между прочим, владелец концерна «Аврора».

– Того самого, с порошками и шампунями?

– Да.

– Ни фига себе! – присвистнул брат. – Так это же европейский бренд, я думал, владелец где-то в Европе.

– Нет, головной офис здесь, в Москве. А живет он в собственном поместье, причем настоящем, с крепостными.

– С кем? – не удержалась от изумленного кваканья я.

– Ну, не совсем крепостными, силком там никого не держат, но, говорят, почти тридцать лет назад Кульчицкий перевез из Сибири деревню староверов, их там местные власти притесняли, выстроил для них церковь, дома, купил скотину, защищает, платит хорошие деньги за работу и продукты, и все жители деревни за барина горой.

– Так вы нам предлагаете в крепостной деревне дом строить? У староверов?

– Нет, что вы, они к себе чужаков не пускают. Та деревенька, о которой идет речь, находится на другом краю соснового бора, ближе к цивилизации, так сказать.

– Но она-то не стоит на земле Кульчицкого, так почему до нее до сих пор не добрались?

– Потому что деревня слишком маленькая, чтобы на ее месте можно было посадить нормальный современный поселок. А желающих, как вы, жить в обычном селе совсем не много, большинству нужны статусные соседи.

– Там хотя бы электричество есть? – капнул скепсисом Олег. – Или при лучине сидят?

– Обижа-а-а-аете! – улыбнулся риелтор.

ГЛАВА 3

В общем, купили мы тот участок, причем по более чем приемлемой цене – почти на треть дешевле, чем запрашивал владелец. И вовсе не потому, что мы с братом профессионалы торга, нам, как это ни странно, помогли местные жители. Вернее, жительница. Наша будущая соседка.

Хотя и я, и Олежка были настроены заплатить требуемую сумму прямо сейчас, здесь, не торгуясь, хоть чуточку, хоть задаточек, лишь бы застолбить за собой это чудо.

Настоящее чудо, в которое мы влюбились с первого взгляда.

Во-первых, сама деревенька. Каких-то пять километров от федеральной трассы – и словно в другой мир попал. Тишина, слышно, как птицы поют. Дома аккуратные, ни одной полуразвалившейся избы, с затейливо раскрашенными ставнями и наличниками, с крепкими заборами, дворы большие, чистые, никаких завалов и хлама, никаких гор мусора. В деревне всего одна улица, домов на тридцать, не больше, но есть и магазинчик, и фельдшерский пункт. И мобильная сеть здесь работает, так что проблем со связью быть не должно. По словам нашего риелтора, пьянства особого здесь нет, поскольку почти все местные работают на ближайшем кирпичном заводе, куда их отвозит и привозит обратно служебный автобус. Платят на заводе хорошо, деньги не задерживают, поэтому работники за место держатся и пить не рискуют. Хватило пары случаев, когда появившихся на рабочем месте в состоянии «после вчерашнего плюс опохмел» владелец завода уволил в тот же день.

Так что соседи у нас предполагались трезвые и работящие.

Во-вторых, сам участок. Дом с заколоченными ставнями мы даже не осматривали, видно было, что здесь давно никто не живет. Но вот участок!

Это было именно то, о чем я всегда мечтала, – большой и тенистый сад. Да, мы приехали сюда поздней осенью, когда деревья и кусты стыдливо пытались прикрыть ветками свою наготу. Но и так было видно, как же хорошо здесь весной и летом! Густые заросли жасмина и сирени, высокие, крепкие яблони, сливы, груши, вишни – весной, когда все зацветет, здесь настоящий рай! Есть место и для бани, и для цветника, и для грядок (если мама захочет, хотя раньше я в ней особой тяги к огородничеству не замечала), и для летней веранды с мангалом.

Судя по сияющим глазам брата, ему здесь тоже нравилось. Продавец, невысокий кряжистый мужчина лет пятидесяти, все время, пока Максим водил нас по участку, молча ходил следом, нервно кхекая и периодически вытирая пот со лба стиснутой в руке кепкой. Хотя погода в ноябре обильному потоотделению вряд ли способствует.

А когда Олег произнес сакральное для любого продавца: «Ну что же, нам, в принципе, нравится», мужик шумно выдохнул и облегченно улыбнулся.

И в этот момент со стороны калитки раздался пронзительный женский голос, очень похожий на сорочий стрекот:

– Ну что, Петрович, вижу, нашел-таки покупателей на свою развалюху?

Мужик вздрогнул, шепотом выругался и повернулся навстречу уже семенившей по двору женщине:

– А тебе что за дело, Матрена? Тебя что, звал кто-то? Чего заявилась?

– А того, – подбоченилась худенькая невысокая бабулька, напоминавшая сороку не только голосом, но и длинным острым носом и круглыми черными глазками, и немного скошенным подбородком. – Хочу узнать, ты всю правду про нашу деревню рассказал? Не обманывашь людей? Да еще таких симпатичных! Вы муж и жена, да?

– Нет, мы брат и сестра, – сверкнул белозубой улыбкой Олег. – Меня зовут Олег, а ее – Варя. А вы, если я правильно понял, наша будущая соседка?

– Ой, какие милые молодые люди! – всплеснула руками бабулька. – Да, я живу во-о-он в том доме, – взмах руки в сторону дома напротив. – Звать-величать меня Матреной Ивановной, я тутошняя, родилась в Низовке и помру тутока.

– Так о какой-такой правде вы нам хотели рассказать, Матрена Ивановна? – решил вмешаться Максим, мгновенно почувствовавший возможность снизить цену.

– Да не слушайте вы ее! – прогудел продавец, нахмурив кустистые брови. – Матрена у нас заместо кина, всякие байки по деревне разносит, а бабы с ребятенками и уши развешивают!

– И ниче не байки! – возмутилась старушка. – Я сама видела!

– Ну че ты видела, че?

– Змея Горыныча!

– Кого?! – Брови Олега пружинками подпрыгнули вверх.

– Ну, не самого Змея, а сына евоного. Страшный такой, весь в чешуе, хотя облика человеческого. Видать, не зря в сказках говорилось, что Змей Горыныч молодых девок в свою пещеру уносил. Он их, горемычных, не ел, оказывается, он их...

– Хватит, Матрена! – гаркнул продавец и повернулся к нам. – Ну, понимаете теперь, о чем я? Змея Горыныча она видела! А леших и кикимор?

– Леших не видела, и кикимор тоже, – надменно поджала губы бабулька. – Тут врать не буду, сызмальства не приучена. А чудище, на ящера похожее, самолично энтим летом, когда в лес по ягоды ходила, встретила. Оно на дереве сидело и на меня пялилось. Ох, страшное! Я как заору, оно как с дерева сиганет – и на меня! Я и сомлела, на землю повалилась. Очнулась – нет никого, убег. Потому што старая я, а ему девки молодые нужны.

– Матрена, да угомонись ты! – Мужик сморщился, словно от зубной боли. – Перед людями стыдно, они из-за тебя дом покупать не захочут, скажут – зачем нам рядом с чокнутой жить.

– Ну что вы, – мягко улыбнулся Олег, пряча в уголках глаз смешинку. – Это даже забавно – Змей Горыныч! Прямо как в детство вернулся.

– И ниче не забавно! – топнула ногой бабулька. – А та машина пустая на берегу озера? В которой, как мне потом наш участковый сказывал, две девушки позагорать приехали? Москвички, студентки, из хороших семей. И – нету девчат. Только одежка ихняя на берегу. Куда делися? А?!

– Да утопли они! – Продавец закатил глаза к небу и нетерпеливо кашлянул: – Ну так че, дом покупать будете? А то мне недосуг тут старушечьи байки слушать.

– Утопли?! – перешла на фальцет Матрена. – Старушечьи байки?! Да вы пойдите у участкового нашенского спросите, у Михал Семеныча! Отец одной из девушек большой шишкой в Москве оказался, он сюда толпу водолазов нагнал, все дно прочесали, до последнего камушка – нетути! Не нашли там девчаточек. А потому и не нашли, что их Змей Горыныч в свое подземелье утащил и глумится сейчас над ними, над бедняжечками! А может, уже и нет их в живых, ведь, почитай, больше трех месяцев прошло!

– Все понятно, – вежливо улыбнулся Максим. – Спасибо вам большое, Матрена Ивановна, за информацию. Подскажите, как нам вашего участкового найти?

– Семеныча-то? Дак навроде в райцентр уехал с утра на своей тарахтелке. Хотя, может, и вернулся уже, я не знаю.

– На какой тарахтелке? – уточнила я (после всех этих разговоров о Змее Горыныче мне почему-то представилось, что участковый в таком сказочном месте – замок, Змей Горыныч – должен передвигаться либо на печи, либо на метле с гидроусилителем руля).

– Да на моцоцикле своем, – махнула ладошкой бабулька. – Трешшит, гад такой, на всю Низовку! И дым черный да вонючий так и преть, так и преть!

– А где живет ваш участковый?

– Так недалече, через четыре дома отсюда, по энтой стороне. Давайте провожу.

– Ну зачем это все? – досадливо скривился продавец. – Неужели вы верите в россказни про Змея Горыныча?

– Да нет, хотелось бы информацию о пропавших девушках узнать из первых, так сказать, рук, – сухо ответил Максим. – Сами понимаете, кто же захочет селиться в месте, где люди пропадают?