Эра джихада

30 июля 2009 года Следственное управление при МВД по Чеченской Республике возбудило в отношении А.Тихомирова уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 208 Уголовного кодекса России: «участие в вооруженном формировании, не предусмотренном федеральным законом». Основанием послужили фотографии и видеозаписи, размещенные в Интернете, где он фигурирует вместе с боевиками.

Утром 17 августа 2009 года смертник въехал на заминированном автомобиле в ворота РОВД г. Назрань и привел в действие взрывное устройство. В результате этого теракта погибло 25 человек (в основном сотрудники милиции) и ранено ок. 260 человек. Здание Назрановского РОВД было полностью разрушено.

27 августа на сайтах сепаратистов была опубликована видеозапись данного теракта, в титрах которой сообщалось, что шахидом, осуществившим подрыв, был Саид Абу Саад аль-Бурьяти (Александр Тихомиров). Но 5 сентября 2009 года эта информация была опровергнута самим А.Тихомировым, выступившим с очередном видеообращением в Интернете.

2 марта 2010 года сотрудники федеральных спецслужб блокировали несколько домов в селе Экажево (Ингушетия), где по оперативной информации скрывались боевики. В ходе боя погибли шесть сепаратистов, еще 16 человек были арестованы по подозрению в причастности к НВФ. 4 марта представители силовых структур Чечни заявили, что среди погибших в Экажево 2 марта боевиков был и Александр Тихомиров. Вскоре эта информация была подтверждена и сепаратистами, на сайтах которых опубликованы сообщения о «шахаде» А.Тихомирова (Саида Бурятского).

Kavkaz-uzel.ru

12 мая 2015 года

Москва, Кремль

Экстренное заседание Совета безопасности РФ

– …В Краснодарском крае введен и действует оперативный план Сирена, – монотонно докладывал директор ФСБ, глядя в экран лежащего на столе IPad 3, удобство которых заключалось в том, что можно было настроить бегущую строку, большие буквы и голосовой анализатор, то есть ты читал, а компьютер распознавал твой голос и подстраивался под тебя, исполняя роль суфлера, – на сегодняшний день проверено восемьсот девяносто три человека, задержано до выяснения личности двести семнадцать…

– По каким статьям задержаны? – осведомился президент.

Директор внутренне сжался, готовый принять удар начальственного гнева.

– Пока за проживание без регистрации…

– Отлично, – резюмировал президент, – поймали двести семнадцать гастарбайтеров. Вам что, больше заняться нечем? Почему вы выполняете работу полиции?

– Господин президент, согласно внутреннему распоряжению от одиннадцатого года все лица, подозреваемые в совершении тяжких и особо тяжких антигосударственных преступлений, задерживаются для выяснения личности в целях предотвращения раскрытия…

Президент устало махнул рукой:

– Предотвращения раскрытия – отлично сказано. Раскрытием у вас, как я вижу, и не пахнет. Хоть одного террориста оставили в живых?

– Так точно, господин президент, – на сей раз Директору было чем похвастаться, обычно в живых террористов не оставляли. Отмена смертной казни сыграла отрицательную роль – если раньше все знали, что террориста расстреляют, то теперь наученные горьким опытом девяностых силовики знали, что родственники подонка захватят в Чечне заложников, начнут предъявлять требования, их выполнят, и кровавый ублюдок выйдет на свободу. Да еще и мстить начнет – тоже прецеденты бывали, одно дело Буданова чего стоит. Так что «во избежание» террористов оставляли в живых в самых редких случаях, стреляя на поражение, даже если террорист поднял руки или бросил автомат. Добивали раненых. Официальное оправдание этому – возможность наличия пояса шахида.

– …один из террористов взят живьем.

– Дагестан? – устало спросил президент.

– Никак нет. Уфа.

– Что?!

– Так точно, Уфа. Установить удалось как Пехотина Даниила Викторовича, восемьдесят седьмого года рождения. Место рождения – город Уфа, по национальности записан как русский. Ни на каких учетах не состоял. Уехал в Москву поступать в театральный, после этого родственники не имели о нем никаких сведений. УФСБ по Республике Башкортостан отрабатывает его уфимские контакты, УФСБ по Москве и Московской области ведет работу здесь. Пока ничего.

– Он что-то сказал?

– Нет. Молчит.

– А женщина, совершившая самоподрыв?

– Установлена как Яршанская Полина Владимировна, девяностого года, город Уфа. Мы предполагаем, что это гражданская супруга Пехотина. Мы показали ему ее останки в морге. Он не раскололся…

Уже на выходе из зала, где состоялось заседание Совета безопасности, одного из высокопоставленных чиновников кивком отозвал в сторону неприметный, скверно для Кремля одетый человек. Когда чиновник – лет пятидесяти, среднего роста, до сих пор не имеющий ни единого седого волоса в черных как смоль волосах – наклонился к этому человеку, тот прошептал ему на ухо:

– Сергей Сергеевич приглашает вас на восемь.

– Куда?

– В клуб…

Чиновник мысленно выругался. У него на вечер были планы. Но отказаться от такого приглашения означало загубить свою карьеру. Сергей Сергеевич никогда никого не приглашал. Он приказывал явиться…

Ровно без десяти восемь на одной из развилок в ближнем Подмосковье свернула с раздолбанного шоссе на идеальную, ледяной гладкости дорогу бронированная черная «Ауди» с номерами, на которых вместо цифрового кода региона был большой российский флаг. Машина покатилась мимо высаженных по обе стороны дороги пирамидальных тополей, которые тут совсем были не к делу. Пирамидальные тополя плохо выдерживали климат Подмосковья, и прошлой зимой едва ли не половина из них вымерзла. Но весной из теплых стран были привезены и высажены в суровую подмосковную землю ровно столь же взрослых тополей – для них заказали рейс самолета. Просто хозяин и этой дороги, и этого клуба был человеком чрезвычайно упрямым, даже упертым – и если он решал, что тут должны быть пирамидальные тополя, как он видел в одной далекой стране – значит, так оно и будет, если даже придется пересаживать их каждый год.

Бронированная «Ауди» подкатила к роскошной парадной лестнице. Этот дворец был новоделом, но без малейшего китча, дворянская усадьба начала двадцатого века – но сделанная с незаметным присутствием технологий века двадцать первого. За два года этот клуб стал одним из самых популярных мест среди деловой и политической элиты Москвы.

Чиновник вышел из машины – он до сих пор занимался спортом, и поэтому из машины он вышел, а не выгрузился. Легко взбежав по ступенькам, он сбросил плащ на руки милой даме и ни единого взгляда не кинул на тусующийся у входа цветник гламурных проституток, бросающих на него зазывные взгляды.

Не его масть потому что.

Сергей Сергеевич ждал его в одном из приватных кабинетов на втором этаже – нет, не том, где установлены шесты и зеркальный пол, – а вполне нормальном кабинете для ведения деловых переговоров. Сергей Сергеевич, кряжистый, с грубым крестьянским лицом и перхотью на костюме за двадцать тысяч долларов – ел рыбу, а рядом с ним сидел человек, которого чиновник знал как представителя нынешней администрации США, который мотался по свету, тайно улаживал конфликты и сглаживал – или, наоборот, обострял отношения. Перед ним стоял только стакан свежевыжатого апельсинового сока, из которого он не пил.

Состояние Сергея Сергеевича – еще в то время, когда он находился на госслужбе – оценивалось в два миллиарда долларов. Чиновник точно знал, что он разворовал в несколько раз больше. И до сих пор обладал такой властью, что с ним считались даже американцы.

Чиновник несколько минут простоял перед столом как проситель, пока Сергей Сергеевич не махнул рукой – садись давай…

Чиновник сел. Официант не появился, не предложил меню.

– Что у нас там по Сочам? – недовольно спросил Сергей Сергеевич, не переставая чавкать. – Опять проворонили…

Чиновник отлично знал, что здесь не Совет безопасности и стандартным «работа ведется» не отговоришься. Вот этот, не умеющий себя вести ублюдок, стоит только ему глазом моргнуть – и тебя вышвырнут. Ворон ворону глаз не выклюет, но из гнезда выкинет. Вышвырнут из власти, из кабинета, с должности… вышвырнут навсегда. И то, что у тебя состояние в полмиллиарда долларов, не значит ровным счетом ничего.

Чиновник злобно глянул на сидящего напротив невозмутимого американца. Им хорошо… сволочам. У них если партия проиграла на выборах – тебя устроят в какой-нибудь фонд или преподавать… до следующих выборов. А у нас все не так… отнюдь не так. Если ты падаешь – это сигнал «фас!». И на тебя накинутся все, кого ты сам сожрал, подставил, кинул, переехал, ограбил до нитки без всякой жалости. У тебя отнимут все, сделают изгоем, пустят по миру – и только потом, скорее всего, убьют. В России выпадение из обоймы, выпадение из власти – это всего лишь начало долгого, очень долгого пути на Голгофу. А как думаете – почему та же Единая Россия власть не отдает? Почему людям, у которых в загашнике по несколько миллионов долларов как минимум, эта власть нужна? Да просто жить хочется…

– Удар пришел, откуда не ждали. Эти ублюдки были русскими.

– Русскими?

– Так точно, – ответил чиновник Сергею Сергеевичу, точно так же он ему отвечал, когда они вместе служили в одной из африканских стран.

– Б…и, – выразил свое мнение Сергей Сергеевич, – твари конченые. Ублюдки, так их мать, скоты, паразиты…

Сергей Сергеевич очень любил Россию и русских. Где еще можно годами безнаказанно воровать и паразитировать? Сообщение о том, что теракт совершили русские, Сергей Сергеевич воспринял как личное предательство.

Не прекращая есть рыбу, Сергей Сергеевич кивнул американцу – и тот положил перед чиновником маленькую карту памяти.

– На, глянь… – сказал Сергей Сергеевич.

Чиновник достал свой наладонник «Самсунг», подключил карту. Начал наскоро листать страницы, чувствуя, как холодная струйка пота течет меж лопаток…

Ублюдки траханые…

Данные представляли собой аналитический доклад ЦРУ, который был положен на стол президенту. Американскому президенту, естественно. С доказательствами – такими, от которых не отмахнешься.

Переводы. Отправитель – компании, контролируемые фондами, принадлежащими королевским семьям Кувейта и Саудовской Аравии. Те же самые фонды, которые контролируют и финансируют Аль-Каиду, те же самые фонды, в которых американскими партнерами саудовских нефтемагнатов выступает техасская семья Бушей. Получатели – офшорки на Каймановых островах, на острове Мэн, лихтенштейнские анштальты. Про часть из них чиновник знал, кому они принадлежат, часть – нет…

– Меня здесь нет, Сергей Сергеевич… – сказал чиновник, и голос его подрагивал.

– Знаю, что нет… – Сергей Сергеевич улыбнулся перепачканными белым соусом губами, – иначе бы с тобой разговаривали другие люди и в другом месте. Вот такой вот… союз православия и ислама против американской гегемонии. Ты дальше почитай…

Чиновник начал читать дальше. Тайная встреча… вот ублюдки, так вот почему они в Абу-Даби всей толпой намылились. Все еще удивлялись – ездили ни по что, привезли ничего. Материалы аудиоконтроля, данные слежения с беспилотников, списки участников…

– Вова… – злобно прошептал чиновник, моментально исполнившись самой лютой ненависти, – убью гада…

Ненависть такая имела основания – Вова был не просто его заместителем. В прошлом он был и гомосексуальным партнером чиновника. Так что это тоже было в некотором роде личное предательство…

Так вот что он творит, с. а! Он под его место копает! Тварь подкожная! Правильно, если консорциум по Черному морю сорвется – им всем… жопа придет. А во всем мире нет более заинтересованных людей в срыве освоения Черного моря, чем нефтяные шейхи Персидского залива.

Господи, это же государственная измена! Предательство Родины!

– Надо идти к Папе… – сказал чиновник, и голос его дрогнул.

Сергей Сергеевич недобро прищурился.

– Третий сверху. Анштальт Ровере – как думаешь, чей?

Чиновник испугался. До боли в голове испугался…

– Да, да… Ее.

– Так что же, выходит – все? – жалобно спросил чиновник.

– Ничего не все… – сказал Сергей Сергеевич и вдруг перешел на английский, который он выучил в Военно-дипломатической академии. – Наши американские друзья имеют свой интерес в проекте, с которым придется считаться всем. И в России у нас есть союзники, причем на самом верху. Мы просто должны нанести ответный удар, такой, который сделает претензии наших конкурентов несущественными. Ведь так?

– Совершенно верно, сэр, – поддакнул американец.

– И именно поэтому, – продолжил Сергей Сергеевич на английском, – мы должны предпринять ряд шагов, как в нашей стране, так и за ее пределами. Москвой займусь я, в то же время ты должен выйти на контакт с известным нам обоим человеком и договориться об активных действиях против наших противников. Направления – Кувейт, Саудовская Аравия, Катар. Это нужно сделать не далее чем завтра к середине дня. Ты все понял?

– Да, но…

– Никаких но. Самолет во Внуково ждет.

– Но он захочет долю!

– У него и так есть доля. Намекни ему на то, что он жив только потому, что мы позволяем ему жить.

Чиновник покрылся холодным потом. У человека, к которому он направлялся, был личный зоопарк. И в нем были львы…

– Ты еще здесь?

Отодвинув стул, так что тот чуть не упал, чиновник вылетел из кабинета.

Сергей Сергеевич вытер пальцы о скатерть и сказал американцу:

– Все будет хорошо…

Американец несколько натянуто улыбнулся.

Американец вышел из клуба через час, с трудом отбоярившись от проституток в вестибюле. Любая из них в США могла бы ходить по подиуму, но американцу не нужны были неприятности. Их у него хватало и без этого – надо было докладывать президенту. А на носу уже выборы…

Водитель – темнокожий морской пехотинец из охраны посольства – захлопнул за ним дверь.

– В аэропорт, сэр? – осведомился он.

– Да…

Посольский кадиллак плавно тронулся…

Американец был в России уже не первый раз, первый раз он побывал в ней еще совсем салагой, молодым капитаном, когда инспектировал процесс разоружения. Русские гильотиной, подвешенной на кране, крушили свои ракеты и стратегические бомбардировщики, взрывали ракетные шахты, а директор одного из заводов в центре России, который раньше выпускал крылатые ракеты, а теперь выпускал велосипеды – спрашивал, нельзя ли наладить поставки этих велосипедов в США. Тогда старший в миссии, бригадный генерал Бейтс, спросил, какую прибыль они получают от производства велосипедов, а русский директор завода спросил: а что такое прибыль?

Перемены, произошедшие с тех пор в мире, были ужасающими – правда миром, как чаяли тогда они, инспекторы по разоружению в далеком девяностом и не пахло.

Русским больше не надо было объяснять, что такое прибыль; по приблизительным оценкам ЦРУ за двадцать пять лет реформ из страны было вывезено восемьсот миллиардов долларов. Каждый из чиновников, с которыми он встречался, имел личный счет, количество денег на котором исчислялось как минимум восьмизначной цифрой. Эти люди были как рак, как чума – но зараза быстро распространилась, и теперь, возвращаясь к себе домой, он видел те же разнузданные и бесцеремонные методы ведения дел, циничное и наплевательское отношение к закону, к обществу – когда для буквы закон соблюдается, на деле же получается точная противоположность тому, ради чего этот закон был создан. Аресты, посадки ничего не решали в России, ничего не решали они в США, на место одних просто приходили другие, еще и голодные. Что-то сломалось, что-то фундаментальное разрушилось в самом обществе, в самом мироустройстве в девяностые, которые теперь все считали десятилетием почти что раем на земле. Американец как человек осведомленный и думающий считал это чем-то вроде пира перед началом чумы…

Когда американец только учился – его учили, как в случае необходимости снести ядерным оружием СССР, обратить его в прах и пепел. Теперь он иногда с ужасом ловил себя на мысли, что уже ничего не исправить, для того чтобы исправить, надо снести ядерным оружием весь мир, включая его собственную страну. Чтобы дать тем немногим, кто выживет, шанс начать новую жизнь людьми…

Кадиллак резко затормозил – и морской пехотинец за рулем забарабанил по клаксону, изрыгая русские ругательства. Американцы в России очень быстро учились…

Ночь на 13 мая 2015 года

Чеченская Республика

Кипенно-белый, с гордым золотистым гербом на борту Дассо Фалкон девятьсот особого авиаотряда государственной авиакомпании «Россия» – посвистывая моторами, заходил на посадку, на длинную бетонную полосу, огражденную высоким забором из сетки рабицы. По обе стороны полосы иссиня-белым светом горели фонари, подсвечивающие полосу, – и казалось, что прямо здесь, в угрюмых кавказских предгорьях, вдруг появилась светлая, ведущая к Аллаху дорога. Вот только дорога эта вела, скорее, к Даджалу[12].

Одинокий сидящий в салоне человек еще раз приложился к бутылке дорогого «Курвуазье» – он пил прямо из горла, с ненавистью глянул в иллюминатор. Львы… Здесь были львы, несколько львов, специально привезенных из Африки. Человек, который держал Республику и большую часть Кавказа, где-то вычитал, что несколько тысячелетий назад на территории Кавказа водились львы, здесь была северная граница их ареала. С тех пор этот человек буквально заболел львами, у него было несколько львов, львов в своих домах завели и сподвижники этого человека, и он вынашивал идею выпустить львов на волю и создать колонию львов на Кавказе. Зная этого человека, не стоило сомневаться в том, что рано или поздно он это сделает. Перед его домом висел огромный транспарант, там было выбито изречение имама Шамиля: «Тот не мужчина, кто думает о последствиях»…

Самолет мягко коснулся полосы, побежал по ней, постепенно замедляя ход.

Чиновник знал, что шансы вернуться живым из этой поездки, – если он в точности выполнит поручение Сергея Сергеевича, – четыре к пяти. Не так уж и плохо, если брать расклады для военного времени. Но тут был мир, и он, черт побери, жил в столице великой державы, пользуясь всеми благами цивилизации – при этом плата была такой. По приказу сверху он должен был ставить на кон свою жизнь…

Чиновник был обрусевшим крымским татарином, он родился в семье, которую Сталин выслал в Казахстан, и потому он пошел в армию, лелея в душе лютую ненависть к Советскому Союзу, в которой его воспитали родители. Советский Союз рухнул, когда он был еще совсем молодым, и так получилось, что он попал в обойму и стал продвигаться наверх. Их было немного, но они были. Спаянные совместно совершенными преступлениями, они цеплялись за власть, алкая ее для того, чтобы никто и никогда не наказал их за то, что они совершили, совершают и будут совершать. Постепенно к ним присоединялись и другие… постепенно восстанавливалась разрушенная безумием девяносто первого вертикаль, каждый винтик, каждая гаечка, каждая шестеренка вставала на место, и заржавевшие колеса прокручивались, перемалывая в кровавое мясо новых и новых людей. Они победили, выстояли, вернули утраченное. Тогда почему горло все чаще распирает от сдерживаемого волчьего воя?

Их считали мафией, но мафией они никогда не были. Ибо мафия – это семейная организация, по сути, мафиозо спаивает не столько подчинение, сколько дружба, общие интересы и общее выживание. Ничего подобного в их организации не было и близко…

Тот же Сергей Сергеевич и близко не считал его членом семьи, равно как и он не считал Сергея Сергеевича отцом, даже крестным. Их отношения строились на простом и понятном фундаменте: твоя победа – это моя победа, твои проблемы – это твои проблемы. Ему отдавали приказ – и никого не интересовало, как он его будет исполнять, на его место было достаточно претендентов. От каждой своей взятки он должен был отламывать долю наверх – и точно так же нижестоящие обязаны были отламывать долю ему – хотя никакой дружбы это не создавало. Тот же Сережа, которого он имел в самом прямом смысле слова, за спиной переметнулся в другой лагерь, подгрызаясь под него. Если Чеченец сейчас выслушает приказ, разозлится и прикажет бросить его на прокорм львам – Сергей Сергеевич не будет за него мстить. Чеченец выполнит приказ, но покажет при этом уровень своей самостоятельности, а Сергею Сергеевичу нужно сделанное дело, что же касается его, Чиновника, – срать он на него хотел, львам тоже надо чем-то питаться. Точно так же и сам Чиновник обращался со своими подчиненными – и, наверное, точно так же они ненавидели его, копя в глубине души счет и ожидая, пока он пошатнется. Вся система, которую они заново отстроили, держалась на ненависти, злобе, праве унижать тех, кто ниже, и обязанности унижаться перед теми, кто выше, страхе перед ответственностью за содеянное и круговой поруке. Смешно… если бы его вызвали в Прокуратуру и посадили за… скажем, взятки и хищения – Сергей Сергеевич порвал бы за него любого, защищая и свое право безнаказанно совершать преступления. Но если Чеченец бросит его в клетку ко львам – Сергей Сергеевич просто примет это к сведению. Потому что сам он никогда не вел с Чеченцем переговоров наедине, и значит, попасть в клетку со львами ему не грозило…

Глупая корова в форме от Ива Сен-Лорана улыбнулась ему на выходе, и он едва не сплюнул от отвращения…

Несколько черных бронированных седанов и внедорожников стояли у самолета полукругом, наблюдая за выходящим из самолета человеком бледно-голубыми, пронзительно горящими во тьме глазами. Возле машин стояли вооруженные до зубов люди из личной гвардии Самого. Закоренелые боевики, они получили прощение, и теперь не было более страшных преследователей ваххабизма по всему Кавказу, чем они. То, что в Москве было еще редкостью, здесь было в полный рост: похищения, убийства, пытки. Чиновник знал, что эти люди хорошо к нему относятся – в конце концов, именно через него идут к Папе представления на награждение: кому орден Мужества, кому и Героя обломится. Но они также знали, что, прикажи Чеченец, и они переедут его машиной и бросят. Или бросят в клетку со львами.

– А… салам алейкум, дорогой.

– Ва алейкум, ас салам, Хамза…

– Садись, дорогой, поехали… Стол накрыли, барашка зарезали…

На востоке бледно-розовое свечение высвечивало рубчатый горизонт гор. На Ичкерию паровым катком рассвета надвигался будущий день…

Дороги в Ичкерии, русском оплоте на Кавказе, где за «Единую Россию» голосуют девяносто девять и девять десятых процентов избирателей, были на редкость хороши, равно как и многое другое – возможно, именно этим обусловливался столь высокий процент поддержки чеченцами партии власти. Но не партия власти была причиной столь высокого уровня жизни Чеченской Республики Ичкерия. Просто как-то раз, когда один подрядчик осмелился положить под дорогу половину необходимого щебня, а вторую половину пустил налево – Чеченец лично наехал на него трактором, а потом приказал найти другого подрядчика. Следующий подрядчик, да и все другие тоже таких ошибок уже не допускали…

Промчавшись по гладкой, как сталь клинка, дороге, караван машин ворвался в широко распахнутые ворота огромного четырехэтажного особняка в предгорье. Внедорожники и «Мерседесы» здесь мирно соседствовали с бронетранспортерами и новомодными миннозащищенными машинами, которых Чеченец купил больше, чем русская армия, по отсыпанным дробленым мрамором дорожкам важно ходили павлины, а где-то на задах дома, в личном зоопарке Чеченца, рычали львы. Было раннее утро, и они проголодались за ночь…

Чеченец вышел к гостю как раз по дорожке, по той самой, которая вела к зоопарку мимо каких-то дорогих ароматических кустарников. Вечно молодой, обманчиво простой и доступный, с непроницаемым взглядом блестящих, как галька в горном ручье, глаз, здесь, в своем доме, он носил то, что ему нравилось – джинсы, пиджак, кобура со «стечкиным» на поясе. «Стечкин» был совершенно обычным, не позолоченным, с типичной для Чечни надписью «Достаточно Меня в расчете[13]».

– Салам.

– Салам…

На ногах Чеченца были тапочки. Он махнул рукой куда-то в сторону.

– К столу…

Перед тем как принимать пищу, прочли дуа, короткую молитву, вознесли благодарность Аллаху за посланное им. Еда была простой и грубой, в основном мясо, что было оправдано наличием гостя за столом[14]. Кавказ вопреки обычным суждениям вовсе не был каким-то гастрономическим раем и даже не имел каких-либо гастрономических особенностей, ели здесь просто, и того, что сытно, было вполне достаточно. Для гостя зарезали барашка, а так как людей было много, к нему присовокупили еще двоих. И сейчас около пятидесяти человек, поставив автоматы рядом со стулом или зажав их коленями, жадно вгрызались крепкими волчьими клыками в свежее баранье мясо. Чиновник хоть и был чеченцем, не чувствовал себя среди них своим, этот пир варварства вызывал у него непроизвольную тошноту.