Гувернантка в набедренной повязке

Ирина Хрусталева

Гувернантка в набедренной повязке

Глава 1

Карина торопилась в аэропорт, чтобы встретить свою подругу Галину. Та прилетала из Египта ночным рейсом и позвонила подруге из страны песков и пирамид буквально за два часа до отлета.

– Кариночка, миленькая моя, очень тебя прошу, встреть меня, ради бога! Мой самолет прилетает ночью, в двенадцать тридцать. Ты можешь себе представить, звоню Димке, а он мне сногсшибательную новость сообщает: «Встретить не могу, меня шеф отправляет в срочную командировку, улетаю прямо сейчас», – с возмущением процитировала Галя своего мужа. – Я, конечно, разберусь с этим шефом, чтоб ему жить на одну зарплату, но только когда в Москву попаду. А сейчас, сама понимаешь, из Египта я этого типа не достану. А жаль: я так на него зла, что готова рвать и метать! Он же прекрасно знает, что жена его заместителя, то есть я, должна приехать из отпуска. Неужели никого другого не нашлось, чтобы в командировку отправить? – без передышки, как заведенная, трещала Галина. – Встреть меня, пожалуйста, подружка, я до обморока боюсь садиться в чужие машины, да еще ночью. Тем более у меня багаж ценный, я здесь золотишка прикупила, барахла кое-какого и еще много чего, приеду, покажу.

– Опять? – ахнула Карина. – Сколько можно, Галка? Ты прямо как сорока, что блестит, то и хватаешь. Недаром тебя Галкой назвали, ты в полной мере оправдываешь свое птичье имя, – засмеялась она. – Зачем покупать золото в Египте? Ты же знаешь, что оно там бывает только низкопробным.

– Зато красивое, и работа ручная. Если ничего не понимаешь, то лучше молчи, – огрызнулась Галина.

– Да где уж нам уж? – хмыкнула Карина. – До тебя, дорогая, мне действительно далеко.

– Так ты меня встретишь? – не обращая внимания на иронию подруги, проныла в трубку девушка. – Ты же не хочешь, чтобы со мной что-нибудь случилось? Сейчас, сама знаешь, сколько всяких случаев криминальных. Посмотрят, что я совсем одна, да с чемоданами… ой, даже представить страшно! Я еще отсюда не улетела, но у меня уже возникает желание остаться и попросить политического убежища. Ты чего там притихла? Встретишь?

– Успокойся, обязательно встречу, – засмеялась Карина. – Думаю, что здесь ты нам еще понадобишься, а вот арабам – сомневаюсь.

– Но-но, сомневается она, – проворчала Галя. – Они, между прочим, очень белых женщин любят. Правда, их моя прическа слегка смущает, но, думаю, что со временем они привыкли бы, – захохотала она. – Ну, а если серьезно, Карин, я и правда боюсь в аэропорту такси ловить, тем более – там одни бомбилы, таксистов и близко не подпускают. Кругом своя мафия. Кто их знает, что у них на уме?

– Сказала, встречу, значит, встречу, не дергайся, – успокоила подругу Карина. – Только тебе тогда придется немного в аэропорту меня подождать, я могу не успеть к прилету твоего самолета. У меня сегодня очень ответственная встреча с клиенткой, которую я никак не могу отменить. Она пригласила меня в ресторан, кстати, я в парикмахерскую сейчас еду, а потом – сразу туда, твой звонок меня в дороге поймал. Так что сама понимаешь: сперва – ужин, потом десерт, да пока состоится разговор, от которого очень многое будет зависеть… В общем, раньше одиннадцати освободиться мне никак не удастся. По дороге еще нужно будет сделать небольшой крюк, чтобы отвезти маме лекарство. Ты же знаешь, она без него никак не может обойтись, и мне придется заехать к ней на дачу. Еще вчера планировала это сделать, да не смогла, поэтому сегодня – кровь из носа – я должна быть у нее. Если тебя устроит такой вариант – подождать меня, тогда никаких проблем, я обязательно приеду, – объяснила подруге ситуацию Карина.

– Я подожду, конечно, подожду, работа есть работа, а уж мама вообще – дело святое, лишь бы ты меня забрала в конечном итоге из аэропорта, – обрадовалась Галя. – Прямо гора с плеч, ты меня здорово выручишь! Все тогда, Кариночка, я больше не буду дергаться и думать, кому бы еще позвонить. Я тебя целую, дорогая, и безумно люблю, встретимся в аэропорту, с меня подарок, как всегда, – попрощалась девушка и, чмокнув губами в трубку, отключилась.

Вечером Карина ехала по трассе и нервно посматривала на часы.

«Сейчас быстренько заеду к маме, отдам ей лекарство и – галопом за Галей. Может, даже вовремя успею, – думала она. – Как раз к тому времени, когда пассажиры будут выходить. Пока она пройдет паспортный контроль, пока багаж получит… Да, думаю, что успею. Похоже, мне сегодня везет во всем, и день, и вечер были удачными, поэтому непременно должно повезти и к ночи, – размышляла девушка. – Значит, я обязательно должна успеть встретить Галку вовремя, чтобы ей не пришлось меня ждать и нервничать».

Карина улыбнулась, подумав о своей подруге.

Галина – совершенно неуемная натура, которая не может сидеть на месте больше пяти минут. Ей обязательно нужно что-то делать, куда-то бежать, что-то покупать, что-то примерять, с кем-то говорить, о чем-то спорить, ну и тому подобное. С языком у нее та еще история, пулемет «максим» отдыхает. Рот у Гали практически не закрывается никогда, только в очень крайних случаях. Девушка готова болтать бесконечно и на любую тему. Она была замужем, имела сынишку трех лет, мужа-бизнесмена, мать, которая год назад вышла замуж в третий раз, причем за человека на десять лет моложе себя, а завершала «комплект» свекровь-стерва. Правда, этот стервозный характер моментально превращался в «шоколадный джем», как только в поле зрения женщины попадал ее внук Дениска. Его свекровь любила до фанатизма, из-за чего очень часто происходили нешуточные баталии с матерью Галины. Хоть она также была Денискиной бабушкой, но Наталья Сергеевна считала, что та не может заниматься воспитанием внука. «Женщина, которая так легкомысленно меняет мужей, не может ничему хорошему научить ребенка», – иронично замечала она.

Галя никогда не вмешивалась в их споры и старалась соблюдать нейтралитет, чтобы не обидеть ни ту, ни другую. Болтаться меж двух огней она уже привыкла и, в силу своего характера, старалась смотреть на это с юмором. Она жила своей жизнью, которая ей, похоже, нравилась, а остальное ей было «по барабану».

Карина с Галей дружат давно, и первая уже привыкла к чересчур темпераментной и непредсказуемой приятельнице. Вот и сейчас: в эту поездку в страну фараонов Галя собралась за два дня, побросала в чемодан кое-какие вещи и была такова. Все у нее происходит спонтанно, без раздумий, а главное, совершенно внезапно для ее домочадцев. Она совершенно спокойно, сидя за ужином, может объявить, что завтра в пять часов утра у нее самолет, улетающий, например, в Арабские Эмираты, в Австралию или в Сингапур.

Вместо нормальной прически Галина носит нечто, напоминающее воронье гнездо, в котором только что дрались горластые птицы, отвоевывая территорию. Окраска волос, как правило, имела три-четыре цвета одновременно, и простых, обычных причесок Галя категорически не признавала.

– «Пучок на пенсию» я еще успею поносить, – фыркала Галина, если ей кто-то вдруг делал замечание. – А пока молодая, хочу все успеть и все попробовать. Вот сейчас этот бзик закончится, и я обреюсь наголо и полгодика похожу с бильярдным шариком вместо головы.

Одежду она всегда выбирала по настроению. В ее гардеробе имелось все, начиная от драных потертых джинсов и заканчивая нарядами из последних коллекций известных модельеров. Была у нее одна слабость: золотые украшения, и каждый раз, когда она ехала куда-нибудь за границу, то везла оттуда интересные вещицы из дорогого металла. У нее имелся полный комплект индийской невесты, состоящий из неимоверного количества браслетов для рук и ног и еще кучи всяких ожерелий, сережек, клипсов для носа, губ и бровей. Когда Галя привезла все это из Калькутты, ее муж Дмитрий не выдержал и сделал ей замечание:

– Тебе не кажется, что это уже слишком? За каким, спрашивается, дьяволом ты купила эти побрякушки, потратив такую сумму денег? Ты разве сможешь когда-нибудь и куда-нибудь это надеть? – возмущался он.

Галина, не долго думая, записалась на курсы обучения танцу живота и бегала туда в течение месяца тайком от супруга. В специальном магазине купила соответствующий костюм турчанки, косметику, кассету с музыкой и кальян. Как только она окончила курсы, то сразу же устроила своему мужу вечер неожиданных сюрпризов. Нарядилась в костюм, накрасилась, как подобает настоящей турецкой наложнице, и раскурила кальян. Галя приглушила в комнате свет до интимно-загадочного и, разбросав по полу множество маленьких подушечек, разрешила Дмитрию войти. Сама она спряталась за занавеской и сексуальным голосом предложила супругу расположиться на полу и, закрыв глаза, закурить кальян. Как только заинтригованный мужчина выполнил ее распоряжения, она выскользнула из-за портьеры, включила музыку и разрешила мужу открыть глаза. С турецким полупрозрачным костюмом золотые украшения индианки смотрелись более чем эротично. Дмитрий с раскрытым от удивления ртом просмотрел танец живота, послушал, как мелодично звенят украшения во время этого танца, от души расхохотался и, подхватив свою бесшабашную супругу на руки, поволок ее в спальню. Таким вот оригинальным способом инцидент был исчерпан, и теперь Галя снова спокойно продолжает покупать все, что ей нравится.

Карина свернула с основной трассы и прибавила скорость, потому что здесь было не так много машин, как на МКАД. А если быть точной, то здесь их практически вообще не было. До поворота к дачному поселку оставалось километра три, когда девушка увидела едущую навстречу «Ауди». Фары-дальнобойщики «Опеля» Карины осветили передний бампер белого автомобиля.

– Надо же, какой номер нехороший, три шестерки, – передернула плечами девушка. Только она об этом подумала, как в ту же самую минуту произошло нечто, совершенно непредвиденное…

«Ауди» выскочила на встречную полосу практически перед самым носом Карины и неминуемо приближалась к ее машине. Автомобиль резко развернуло и начало мотать по дороге из стороны в сторону. Все произошло настолько стремительно, что Карина даже не успела ничего сообразить и сделать. Она резко нажала на тормоза и мертвой хваткой вцепилась в руль, вместо того чтобы развернуть его в сторону. Страх буквально парализовал ее, и ногу, которой она жала на тормоза, свело от напряжения. Все ее тело сковал дикий ужас от предчувствия неизбежной катастрофы, и в ту же секунду она ощутила сильный боковой удар. Ее машину понесло на какие-то бетонные ограждения, а перед глазами все завертелось и закрутилось с головокружительной быстротой. Девушка почувствовала еще один сильный удар, от которого ее голова дернулась так сильно, что, казалось, отделилась от шеи. Сквозь вату в ушах Карина услышала скрежет железа, ощутила дикую боль в ноге и тяжесть в области грудной клетки. В голове пронеслось: «Все, это конец». – И… внезапно темнота окутала ее со всех сторон.

* * *

Карина открыла глаза и повернула голову в сторону света. Ее взгляд наткнулся на окно, ярко освещенное солнечными лучами, и девушка непроизвольно зажмурилась.

«Какой солнечный день, – подумала она. – Интересно, где это я?»

Она обвела комнату взглядом, остановила его на красивых цветах, которые стояли в вазе на прикроватной тумбочке, пробежала глазами по стенам и наконец поняла, что лежит в больничной палате. Нахмурив лоб, Карина начала вспоминать, каким образом попала сюда, и перед ее глазами тут же встала картинка, как на нее несется автомобиль «Ауди» белого цвета.

– Шумахер, твою мать, – проворчала девушка. – Ведь он же мог убить меня!

От такой страшной мысли Карину передернуло, и она почувствовала ноющую боль в ноге. Откинув одеяло, она посмотрела, что там такое, и увидела свою правую конечность загипсованной.

– Ну вот, только этого мне сейчас и не хватало, – простонала Карина и яростно стукнула кулаком по одеялу. Почувствовав, что в груди тоже болит, она сморщилась.

«Интересно, а ребра у меня в порядке или тоже переломаны?» – подумала она и прислушалась к своим ощущениям.

В остальном девушка чувствовала себя вполне сносно. Лишь небольшая слабость говорила о том, что она не совсем здорова.

– Вроде ничего больше не болит, слава богу, – облегченно вздохнула Карина. – Болеть мне сейчас никак нельзя, у меня же тогда договор сорвется, и моя клиентка возьмет себе другого адвоката. Этого никак нельзя допустить, эта клиентка должна быть моим пропуском в большую адвокатуру. Кстати, а какое сегодня число? – встрепенулась она и, отыскав на стене кнопку вызова дежурной медсестры, нажала на нее. Буквально через минуту молоденькая девушка в белом халате материализовалась в дверях и приветливо улыбнулась больной.

– Я сейчас доктора позову, – засуетилась она. – Как замечательно, что вы наконец-то очнулись. Я сейчас….

– Какое сегодня число? – резко перебила ее Карина.

– Что? – опешила медсестра, и улыбку с ее лица как ветром сдуло.

– Число, говорю, какое сегодня? – нетерпеливо повторила девушка.

– Двадцать седьмое, – растерянно ответила медсестра.

– Как – двадцать седьмое?! Почему это двадцать седьмое? – подскочила Карина на постели и тут же снова опустилась на подушку, сморщив лицо от боли и почувствовав легкое головокружение.

– Что у меня болит? – продолжила она допрос, хмуро глядя на медсестру.

– У вас? В каком смысле? – не поняла девушка.

– В самом прямом. С чем я сюда попала? Диагноз у меня какой? Неужели не понятно, в каком смысле я хочу это знать? – начала раздражаться Карина и грозно сдвинула брови.

– Вы попали сюда после автомобильной аварии…

– Это я и сама знаю, что после автомобильной аварии, – перебила ее Карина. – Меня интересует, с чем я сюда попала? Диагноз какой?

– Диагноз? – растерянно переспросила медсестра.

– Вам не знакомо это слово? – ехидно поинтересовалась Карина.

– Ну, почему же? – растерялась та. – У вас перелом правой ноги, ушиб грудной клетки и сотрясение мозгов, ой, простите, сотрясение мозга, – лепетала молоденькая медсестра, интенсивно хлопая ресницами и с ужасом глядя на больную.

Дело в том, что рядом с одноместной палатой, предназначенной для особо важных персон, сидели двое охранников, и только что «вылупившаяся» медсестричка прекрасно понимала, что эта больная – очень непростая персона. И что с ней нужно быть предельно вежливой и предупредительной. Сам главный врач ведет ее историю болезни, а это дорогого стоит. Она страшно боялась чем-нибудь не угодить важной особе, поэтому задрожала, как осиновый листок.

Карина, видя, что девушка прямо сейчас, на ее глазах, грохнется в обморок, недоуменно стала себя осматривать.

«Господи, неужели меня так сильно покалечило, что, глядя на это уродство, люди готовы потерять сознание?» – со страхом подумала она.

– А больше у меня ничего не сломано? Ничего не покалечено? – осторожно поинтересовалась Карина у медсестрички.

– Нет, нет, что вы?! В остальном у вас все в полном порядке, – поторопилась уверить та больную. – Вам сильно повезло… все так говорят, – застенчиво и осторожно улыбнулась девушка.

– Тогда почему вы смотрите на меня с таким ужасом? Я что, обречена? У меня внутреннее кровотечение, которое невозможно остановить? Я неизлечимо больна? Мне скоро ампутируют ноги с руками и головой в придачу? – грозно надвинув брови на глаза, вела «допрос с пристрастием» Карина.

– Да что вы такое говорите?! – всплеснула девушка руками. – Вы четверо суток были в состоянии сна, но совсем не потому, что вы неизлечимо больны. Просто доктор оградил ваш организм от внешнего воздействия на некоторое время, ведь у вас сотрясение, вдобавок к этому – шок, а с этим шутить не стоит. Вот, собственно, и все, – на одном дыхании высказалась медсестра, продолжая со страхом наблюдать за беспокойной пациенткой.

– Вырубил, значит, – буркнула Карина и посмотрела на свою руку, из которой торчала игла, прилаженная пластырем к месту, где проходит вена. – И я по его милости проспала все царство небесное. И что мне теперь прикажете делать?

– Вам уже пора ставить капельницу, сейчас я лекарство принесу, а заодно и Валерия Павловича позову, – торопливо сказала медсестра и выскочила из палаты с завидной поспешностью. Карина проводила ее сверкающие пятки хмурым взглядом и тяжело вздохнула.

– Сотрясение «мозгов» мне сейчас очень кстати! Целый год работы коту под хвост. Двенадцать месяцев – в унитаз! Триста шестьдесят пять дней – на помойку. Такую клиентку проворонила, вернее, проспала вот на этой инвалидной койке, – с негодованием ударила девушка по одеялу, которым была накрыта. – Господи, ну почему это должно было произойти именно со мной? Теперь мне не попасть в международный союз адвокатов, это уж точно. Катастрофа, – закатила она глаза под лоб.

В палату стремительно вошел пожилой доктор и, потирая руки, широко улыбнулся.

– Нуте-с, как мы себя чувствуем, мадам? – спросил он, глядя на пациентку поверх очков, которые сползли на его крупный нос.

– Не знаю, как вы, а я – как после автомобильной аварии, – проворчала Карина.

– Ну, ну, почему мы такие хмурые? Все уже позади, все уже замечательно. Вот только вашу ножку еще подремонтируем, головку успокоим, грудную клеточку подлечим, и уже через пару неделек вы сможете уехать домой, – продолжая улыбаться, говорил эскулап. – Вы, можно сказать, в рубашке родились, милочка. После такой аварии обычно приходится собирать пациентов по составным частям. А вы, слава богу, отделались минимальными травмами.

– И крахом моей карьеры, – хмуро добавила Карина. – Рубашка та, в которой я родилась, видно, коротковата была, – вздохнула она.

– Не гневите бога, дорогая. Карьера – дело наживное, а вот жизнь и здоровье ни за какие деньги не купишь. Нужно уметь смотреть на неприятности с оптимизмом и всегда находить в плохом что-то хорошее, – как мог, успокаивал девушку врач.

– Я и смотрю… с оптимизмом, – буркнула Карина. – Нога в гипсе, карьера – в мусорном бачке, а машина наверняка на свалке.

– Голова, надеюсь, на месте? – улыбнулся доктор.

Карина покрутила шеей, потрогала затылок, потом лоб и утвердительно кивнула:

– Похоже, на месте еще.

– И это главное, деточка, – удовлетворенно засмеялся Валерий Павлович. – Когда голова на месте, никакие жизненные невзгоды нипочем. Все решаемо, все преодолимо, у вас еще вся жизнь впереди. Да и не только жизнь, – махнул он рукой. – У вас все еще впереди, моя милая, и карьера, и семья, взлеты и падения, радости и разочарования. Все впереди, поверьте мне, старику, на слово. А сейчас, милочка, обязательно нужно покушать, потом процедуры, а потом ставим капельницу – и снова сон. Здоровый, крепкий сон для вас – первое лекарство сейчас.

– Я уже выспалась на десять лет вперед, – нахмурила лобик девушка. – А вот от еды, пожалуй, не откажусь. Надо же, двадцать седьмое число! Как же меня так угораздило? – начала ворчать девушка, вновь вернувшись к своей проблеме, которая волновала ее сейчас даже больше, чем состояние здоровья. – Теперь мою кандидатуру точно снимут с обсуждения, все зависело от того самого бракоразводного процесса, на котором я должна была представлять сторону истца, вернее, истицы, двадцать пятого числа, а сегодня уже двадцать седьмое. Это называется – и осталась я у разбитого корыта, как та старуха у синего моря, – тяжело вздохнула Карина, готовая вот-вот разреветься, как маленькая.

– Да что же это вы так переживаете о своей работе? – всплеснул доктор руками. – Другая бы на вашем месте плясала сейчас от радости, что так все замечательно закончилось и что она осталась жива, а вы расстраиваться вздумали.

– Ага, прямо сейчас и начну плясать от радости, вы мне только костыли покрепче принесите, – сморщила носик Карина. – Валерий Павлович, если бы вы знали, как мне досталось все то, чего я добилась в своей работе на сегодняшний день, вы бы меня поняли. Простите, я правильно назвала ваше имя и отчество? Услышала его от медсестры, но могла и ошибиться, – поинтересовалась она.

– Все правильно, меня зовут Валерий Павлович, я главный врач больницы, – улыбнулся доктор. – А насчет работы я бы не переживал так отчаянно на вашем месте. Как я понял, у вас очень даже серьезный молодой человек. Очень беспокоится о вашем здоровье, поднял всю больницу на ноги, чтобы вам обеспечили здесь достойный уход. Вот и решение всех ваших проблем. Как замуж выйдете, нарожаете наследников, про работу свою сразу же забудете.

– Какой молодой человек? – устало вздохнула Карина, на самом деле уже заранее зная, кого имеет в виду врач.

– Как – какой? – удивился эскулап. – Разве вы не знаете своего жениха?

– Это он вам так сказал? – усмехнулась девушка.

– Да, он представился вашим женихом, оставил здесь свою охрану и приезжает сюда по два раза в день, чтобы посмотреть на вас и узнать о вашем состоянии, – удивленно ответил Валерий Павлович.

– Отлично. Без меня меня женили, называется, – снова вздохнула Карина и вдруг встрепенулась. – Какую еще охрану?

– Ну-у, как это – какую? – протянул доктор, затрудняясь с ответом. – Если честно, то не могу знать, какую, – откровенно признался он и развел руки в стороны. – Я в этом не очень-то хорошо разбираюсь. Я, видите ли, по роду своей деятельности являюсь очень мирным человеком, и иметь дело с охраной мне как-то не приходилось. Могу лишь сказать то, что вижу. Ваш молодой человек посадил здесь, у дверей вашей палаты, двоих ребят внушительных габаритов, с оттопыренными карманами, и они теперь круглосуточно сидят у дверей и охраняют вас. Два раза в сутки меняются, – проинформировал девушку доктор.

– С ума сойти, – ахнула Карина. – Содомский в своем репертуаре! За каким дьяволом мне охрана? Я что, принцесса какая-нибудь, чтобы меня охранять?

– Не могу знать, – пожал Валерий Павлович плечами. – Видно, для него вы действительно принцесса, – улыбнулся он. – Умейте это ценить, деточка. Мне он понравился, очень серьезный молодой человек и достаточно приятный в общении, – поставил свой диагноз эскулап.

– То-то и оно, что очень. Нравиться людям он умеет, этого у него не отнять, – неохотно согласилась Карина. – Только сердцу не прикажешь, дорогой Валерий Павлович. Он мне друг, очень близкий друг, здесь не хочу лукавить, но никак не жених. Во всяком случае, я его в этот ранг пока не производила, он сделал это самостоятельно. А я в ближайшую пятилетку замуж не собираюсь. Мне сначала о карьере подумать стоит, а дальше будет видно.

– За такого красавца – и не хотите замуж? – пискнула из уголочка медсестра и удивленно уставилась на странную пациентку, во всяком случае, в ее понимании странную. Она все время была здесь и слышала разговор между доктором и Кариной.

– С лица воду не пить, моя хорошая. И мужчине совсем необязательно быть красавцем, для него достаточно просто приятной наружности, – ответила ей Карина, ничуть не смутившись, что девушка все слышала.

– Но когда он красив, все-таки лучше, – не сдалась молоденькая медсестричка.

– Для меня главное в мужчине – это сам мужчина, а не его лицо, – усмехнулась Карина.

– Это как? – не поняла девушка.

– Это так! Мужчина может называться мужчиной только тогда, когда он таковым является, – дала разъяснение Карина и прищелкнула язычком.

– Я не понимаю, – развела девушка руками.

– Подрастешь немного, сразу же поймешь, – улыбнулась Карина и посмотрела на доктора. – Я права, Валерий Павлович?

– Вы слишком прагматичны, Карина Эдуардовна, – не согласился пожилой врач. – А прагматики сейчас не в чести, смею заметить.

– Сейчас много кто не в чести, – отмахнулась Карина. – Только я всегда имею свою точку зрения на любой счет и изменять своим принципам не собираюсь. Характер у меня такой, и ничего здесь не попишешь, – развела она руками.

– И все же, кто для вас – настоящий мужчина? По каким критериям вы это определяете? – улыбнулся доктор, заинтересованно глядя на свою пациентку.

– Я считаю, что настоящий мужчина не должен быть сильным только по отношению к слабым. Он должен оставаться мужчиной в любой ситуации, в любое время суток, даже перед силой, намного превосходящей его. И для меня, например, совершенно не важно, богат он или беден. Главное, чтобы он был честен, умен, естественно, имел чувство собственного достоинства настоящего мужчины и гордился этим. А еще он непременно должен быть романтиком. Я, наверное, немного старомодна, а это сейчас не актуально, – усмехнулась Карина. – Я бы с удовольствием пожила в то время, когда были настоящие рыцари, – мечтательно улыбнулась девушка. – Чтобы для кого-то из них я была дамой сердца, ради которой он был готов пожертвовать своей жизнью… по-настоящему. Понимаете? – спросила она у доктора, и глаза ее при этом задорно блеснули.

– Да вы мечтательница и философ к тому же, – улыбнулся доктор. – Странно это видеть в современной девушке. Для теперешних дам главное, чтобы мужчина был богат и смог обеспечить ей беззаботную жизнь, остальное не очень-то и волнует. С такой философией, как ваша, я встречал женщину… только однажды, – задумчиво проговорил Валерий Павлович и мечтательно прикрыл глаза.