Медовый олигарх

– Ну что вы! О каких хлопотах вы говорите? – улыбнулась Олеся. – Гостям мы всегда рады… если, конечно, они этого достойны. Приятного аппетита! – повторила она.

– И вам! Простите меня за мой болтливый язык, просто… молчу-молчу, кушайте.

Когда с завтраком было покончено, Олеся налила в чашки кофе и, усевшись поудобнее, сказала:

– Ну вот, теперь я могу вас выслушать.

– Ой, у меня такое дело… я даже и не знаю, с чего начать, – нахмурилась гостья.

– А давайте с самого-самого начала, так проще, – улыбнулась Олеся. – Не смущайтесь, рассказывайте как есть, я понятливая.

– Полтора года тому назад я вышла замуж… в четвертый раз, – заговорила Фата и, увидев удивленный взгляд Олеси, тяжело вздохнула: – Я примерно представляю себе, что вы обо мне подумали. Только вы ошибаетесь, я не вертихвостка какая-нибудь, а вполне приличная женщина… правда, я очень рослая и крупная, но, как ни странно, от мужиков мне просто отбою нет! Понятия не имею, что они во мне находят, но факт вещь упрямая. Другая бы на моем месте, наверное, считала себя счастливой, только я вовсе так не думаю, даже наоборот.

– Почему?

– Потому что трое моих предыдущих мужей умерли, так что я уже трижды вдова.

– Сожалею, – нахмурилась Олеся.

– Весь ужас в том, что все трое скончались, как только исполнилось два года с начала нашей совместной жизни. Меня уже прозвали черной вдовой, представляете? – возбужденно воскликнула Фата. – И я теперь с ужасом думаю, чем может закончиться мое четвертое замужество. Саша, мой последний муж, очень хороший человек, я его очень люблю. Он абсолютный реалист, не верит ни в какие проклятия, порчу и прочую, как он говорит, чепуху. А я уже вся извелась, спать перестала, каждый раз считаю дни, со страхом представляя себе, что будет, когда исполнится два года со дня нашей свадьбы…

– А от чего умирали ваши мужья? – спросила Олеся.

– Первый, Владимир, скончался от язвы желудка. Второй, Николай, от сердечной недостаточности, а третий, Михаил, вообще от пищевого отравления!

– И все умирали именно по истечении двух лет совместного с вами проживания?

– Вот именно, совместного, – тяжело вздохнула Фата. – У меня свой дом, хозяйство, сад с огородом, все, как у людей. Жили в достатке, ни в чем не нуждались, и вот такая напасть! Что мне делать, ума не приложу, – всхлипнула она.

– А дети у вас есть?

– Нет, деток мне Бог не дает, – нахмурилась женщина. – У каких я только врачей не бывала, где только не лечилась, все без толку. Все доктора в один голос утверждают, что у меня все в полном порядке, а беременность так и не наступает. Не может же быть так, что все мои четыре мужа бесплодными оказались!

– Ну, это дело поправимое, – улыбнулась Олеся. – Значит, не пришло еще ваше время.

– Да когда же оно придет-то? – изумилась Фата. – Ведь мне уже тридцать четыре года! Не в пятьдесят же лет рожать?

– Так вы к Веде приехали… зачем? Чтобы она вам помогла в плане детей или…

– Или, – вздохнула Фата. – Меня сейчас больше всего волнует, что будет с Сашей через полгода. Если он умрет, я тогда тоже жить не буду, руки на себя наложу! Надоела мне такая жизнь, от одних поминок до следующих!

– Нехорошо так говорить, грех это, – упрекнула гостью Олеся. – Вы живете со своим мужем вдвоем?

– Не совсем! С нами еще моя младшая сестра живет, она инвалид детства, – ответила Фата. – Мы погодки. У нас еще одна сестра есть, старшая, только она со своей семьей в городе проживает. У нее пятеро детей, представляете? – улыбнулась она. – И все мальчики. Старшему уже семнадцать лет осенью исполнилось, он в этом году школу закончил, а младшему только три годика. Муж сестры, Михаил, говорит, что это не предел, он будет «бороться» до победного конца, пока дочка не родится, – засмеялась женщина, но тут же снова погрустнела. – Видите, как все в жизни происходит? Наталья – инвалид, никогда замужем не была, значит, и детей у нее никогда не будет, а у меня не получается родить, хоть я и в четвертый раз замужем. Зато у старшей сестры сразу пятеро, она за всех нас отдувается. О чем это я? – нахмурилась она. – Ах, ну да, мы же о моей проблеме говорим… У мужа моего есть свое жилье, в городе двухкомнатная квартира, но я не могу там жить, я к загородному простору привыкла. Он квартиру сдает, чтобы не пустовала, доход дополнительный с нее получает. В прошлом году машину хорошую купил, а в этом хочет за границу со мной поехать, на путевки деньги собирает. Накупил журналов целую кипу, ищем лучший курорт. Видите, какой он у меня замечательный? Если с ним что-нибудь случиться, я тогда не знаю…

– В первую очередь вам нужно прекратить об этом думать, – сказала женщине Олеся. – Ведь наши мысли материальны.

– Как тут перестанешь думать, когда… ох, что уж тут говорить? – махнула рукой Фата. – Черные мысли сами в голову лезут, и как их ни гони, ничего не получается. Как нарочно, мне еще и сны дурацкие снятся, вроде я уже Сашу хороню. Проснешься после этого среди ночи, в холодном поту, и до самого утра глаза в потолок таращишь. Я чувствую, что еще немного, и попаду в сумасшедший дом! Поэтому и собиралась с Ведой посоветоваться, попросить ее, вдруг она мне поможет, а тут вон какая беда, – тяжело вздохнула она. – Видно, на роду так у меня написано – быть черной вдовой. Уж в пятый раз меня никто не заставит замуж пойти, как бы ни уговаривали. Хватит с меня!

– Ваш Саша еще жив, а вы его уже похоронили, – упрекнула женщину Олеся. – Зачем же заранее себя настраивать на негатив? Этим самым вы создаете определенную модель своего будущего, вариант развития дальнейших событий.

– Ой, не верю я во все это, – отмахнулась Фата. – Что такого могут создать простые мысли?

– Зачем же вы тогда приехали, если не верите? – нахмурилась Олеся. – Моя прабабушка никогда не помогала тому, кто ей не верил, думаю, что и вам она указала бы на порог.

– Что теперь говорить об этом, ее ведь все равно уже нет… И ехала я к ней с верой, здесь вы не правы…

– Леся, дорогая, я в шоке! – выдохнул Валентин, внезапно вихрем врываясь в столовую.

– О господи, напугал-то как! – подпрыгнула от неожиданности Фата. – Что же вы так кричите, молодой человек?

– Пардон, мадам, извините, сори, – театрально расшаркался Валя перед гостьей и повернулся к подруге: – Леся, прости, что я так неожиданно прерываю ваш разговор, но у меня срочное дело!

– Что случилось? – спросила девушка.

– Ах, ма шер, такой кошмар, ты себе даже не представляешь! – Валя закатил глаза под лоб. – Я еле-еле сюда добежал, думал, обязательно умру по дороге. Послушай, как стучит мое сердце, еще чуть-чуть, и оно разорвется! Мне срочно нужен валидол, а еще лучше…

– Валь, прекрати тараторить и устраивать спектакль, – прикрикнула на друга Олеся, прекрасно зная, что если его сейчас не остановить, то этот поток «охов» и «ахов» иссякнет только к вечеру, да и то не факт. – Что у тебя за дурацкая привычка тянуть кота за хвост? Немедленно говори, в чем дело. И покороче!

– Вот так всегда, – возмутился молодой человек. – Я ей говорю, что у меня сердце, а ей хоть бы хны, подруга называется!

– А еще короче?

– На наших уточек, что на пруду, какой-то нахал открыл сезон охоты! В них только что стреляли, представляешь?! – выпалил Валентин.

– Как это стреляли? Ты в своем уме? – опешила девушка. – Я не слышала никаких выстрелов.

– Ты бы их и не услышала, в них стреляли из ружья с глушителем.

– Что за бред? В уток с глушителем? – засмеялась Олеся. – Ты ничего не перепутал?

– Ты мне не веришь? Да я собственными глазами все видел! – возмутился Валя. – Подхожу к мостику, уже собирался на него встать, чтобы начать уточек кормить, смотрю, дуло из камышей торчит! Я так и обомлел. Хватаю какой-то камень и с криком: «Что ж вы делаете?» – запускаю его прямо в эти камыши! Я даже удар слышал, а потом глухой щелчок. Стая спокойно плавала, а после выстрела, естественно, уточки взметнулись и улетели. Один селезень остался, головка у бедного набок… Они теперь никогда сюда не вернутся, они улетели от нас навсегда! – возбужденно рассказывал Валя, поминутно закатывая глаза и хватаясь за сердце. – Я срочно иду к нашему шерифу! Это же форменное безобразие, здесь частная собственность, между прочим! Кто дал какому-то негодяю право вот так запросто наших уток отстреливать? Какое варварство! Какое вопиющее коварство! Кошмар и ужас! Ужас и кошмар!

– Валь, может, хватит стонать? – сморщилась Олеся.

– Что значит – хватит? Как это хватит? – еще пуще разошелся тот. – У меня слов нет, как я возмущен! Каждое утро мы этих уток заботливо кормили, холили и лелеяли, а тут какой-то ворошиловский стрелок, браконьер недоделанный, одним выстрелом все насмарку пустил. Нет, я срочно иду к Юрию Ивановичу, пусть он…

– Валя, перестань наконец трещать, как контуженая сорока, – прикрикнула на друга Олеся. – Ты стрелка-то этого видел? Кто это был?

– Да не видел я никого, – снова взвился тот. – После выстрела я, естественно, так громко закричал, что он… мне кажется, он убежал.

– Кажется или точно убежал?

– Наверняка убежал, а может, и уплыл, – пожал Валентин плечами. – Не будет же он сидеть там и ждать, когда его обнаружат?

– А посмотреть ты не мог?

– Я что, похож на камикадзе? – возмутился молодой человек. – У него же было настоящее ружье. Откуда я знал, что там у этого наглого стрелка было на уме? Я рассчитываю умереть в преклонном возрасте, в собственной постели, а не в камышах и с простреленной головой.

– Как же ты тогда камень бросить не побоялся?

– Это наверняка от растерянности, – нахмурился Валентин. – Только потом я сообразил, как я необдуманно рисковал своим драгоценным здоровьем! Как представлю, что могло случиться, аж мороз по коже. – И он зябко передернулся.

– Все понятно, значит, ты оттуда удрал без оглядки, – усмехнулась Олеся. – Так и скажи, Валюша, что никого ты не успел увидеть, потому что от страха засверкал пятками.

– А что здесь удивительного, интересно знать? – Валя встал в позу. – Огнестрельное оружие убивает, между прочим! Он не из простой рогатки пульнул! Да, я убежал, пока был цел, ну и что?! Я бы посмотрел на тебя, окажись ты на моем месте. И нечего издеваться, это совсем не смешно!

– Ладно, успокойся, я пошутила, – хмыкнула Олеся. – Позвоню-ка я нашему ковбою, попрошу, чтобы он пришел к пруду и во всем разобрался.

– Да-да, милая, обязательно позвони Сержу и расскажи ему, какое безобразие творится на нашей частной территории, – Валя возбужденно закивал головой. – А мне что делать? Может, я все-таки сам сбегаю к шерифу?

– Не нужно, мы просто к пруду пойдем, встретимся с Сергеем и на месте обсудим ситуацию. Фата, извините, пожалуйста, – обратилась девушка к гостье. – Мне придется вас на время оставить.

– А что случилось-то? – спросила та. – Простите за любопытство, но я ничего не поняла, утки, пруд, ружье.

– У нас здесь, прямо на участке, есть небольшой прудик, и каждую весну туда стая диких уток прилетает, – начала объяснять Олеся. – Мы с Валей об этом узнали и стали к пруду ходить, подкармливать уток, чтобы им здесь хорошо и сытно жилось, чтобы они сюда возвращались. Кстати, Валентин, а почему ты сегодня без меня к пруду пошел? – спросила она у друга. – Если бы мы были вдвоем, то наверняка разобрались бы прямо на месте, не упустили бы браконьера.

– Так у тебя же гостья, – пожал плечами тот. – Вот я и решил, что после пробежки один туда схожу, чтобы тебя не отвлекать, а тут такая неприятность!

– Понятно! Фата, пойдемте, я покажу вам комнату, где вы сможете отдохнуть. Вернусь, и мы продолжим разговор, – сказала Олеся гостье. – Можете телевизор посмотреть, он в гостиной. Я полагаю, мы с Валей не задержимся, через полчасика я вновь буду в вашем распоряжении. Максимум через час.

– Вы хотите сказать, что я могу остаться в вашем доме? – удивленно переспросила Фатинья.

– Ну да, конечно! Вы же хотите, в конце концов, разобраться со своим черным вдовством?

– Очень хочу! Вы даже не представляете, как сильно я этого хочу! – воскликнула женщина, судорожно прижимая руки к груди. – Спасибо огромное, Олеся! Я вам так благодарна, вы такая добрая девушка, у меня просто слов нет. Неужели вы сумеете мне помочь?

– Ничего не могу обещать заранее, я пока что сама ничего не знаю, – откровенно призналась Олеся. – Но попробовать стоит… думаю, что Веда нам в этом поможет.

– Как Веда?! – вытаращилась на нее гостья. – Вы же сказали, что она умерла. Или вы меня обманули?

– Нет, все правда, она действительно умерла, – ответила Олеся.

– А как же тогда… – У Фатиньи даже лицо вытянулось.

– Мне кажется, вам не стоит задавать мне лишних вопросов, на которые у меня нет желания отвечать. Я очень этого не люблю, – без раздражения, но очень твердо сказала Олеся. – Надеюсь, мы договорились?

– Простите, ради бога, – смутилась Фата. – Есть у меня такой недостаток – чрезмерное любопытство, каюсь, грешна. – Она развела могучими руками в стороны. – Столько со мной неприятностей из-за этого случается, вы себе даже не представляете. Только вы не подумайте чего, я без всякой задней мысли спросила, по простоте своей.

– А я ничего и не подумала, – улыбнулась Олеся. – Не переживайте, все нормально.

– Правда?

– Честное слово!

3

– Зачем ты эту незнакомую тетку оставила в доме? – упрекнул Олесю Валентин, когда они шли по тропинке к пруду. – Ты только посмотри на нее, это же… это же не женщина, а молотобоец! Какая ты все-таки беспечная девчонка, ма шер. Ты же прекрасно знаешь, что мы живем тут практически на осадном положении, и посторонние люди нам совсем ни к чему. А вдруг она какая-нибудь лазутчица? Троянский конь?

– Господи, Валя, ну что ты такое говоришь? – засмеялась Олеся. – Нашел лазутчицу! Фатиния приехала издалека со своей личной бедой, не могла же я ей указать на дверь?!

– Эта тетка ехала не к тебе, а к твоей прабабке, а так как Веда почила в бозе, ты спокойно могла отправить эту дамочку восвояси, – не сдался Валентин.

– Почему ты все время называешь Фату то теткой, то дамочкой? – с удивлением спросила Олеся. – Она еще совсем молодая женщина, ей всего тридцать четыре года.

– Потому что она похожа на кого угодно, только не на женщину! Культурист в тяжелом весе, – огрызнулся Валентин. – Здоровая, как гренадер, аж смотреть страшно.

– Этот гренадер, к твоему сведению, уже в четвертый раз выскочил замуж, – заметила Олеся. – Вернее, выскочила.

– Какой кошмар! – Валя округлил глаза. – Приношу искренние соболезнования ее мужьям! Ляжешь с такой, а она тебя ночью запросто задавит одной левой пяткой.

– Ты, как всегда, попал в точку. Ее мужьям действительно можно только посочувствовать, – вздохнула девушка. – Трое из них умерли, и похоже, что четвертого ждет та же участь, если мне не удастся помочь Фате исправить ситуацию.

– Ну вот, что и требовалось доказать: она – «синяя борода» в юбке! – возбужденно подпрыгнул Валентин. – А ты этот безразмерный кошмар в нашем доме оставила!

– Да какая уж из нее «синяя борода»? – отмахнулась Олеся. – Фате стоит посочувствовать. Она и приехала сюда именно по этому поводу. Ее очень беспокоит это ее положение черной вдовы, и она решила обратиться к Веде за помощью.

– А ты здесь при чем?

– Как это при чем, Валь? Веда оставила мне этот дом и все остальное, чтобы я могла заменить ее, и тебе прекрасно об этом известно. Я не могу отправлять людей, которые пришли ко мне за помощью, восвояси, прабабушке это не понравится.

– Твоей прабабке теперь все это по барабану, – проворчал Валентин. – Наверняка она кушает там, наверху, райские яблочки и в ус не дует, а ты за нее здесь, на земле, должна отдуваться, – скаламбурил он. – Она и так тебя подставила по полной программе с этой книгой, тебя чуть не убили, а теперь еще и всякие страждущие примутся тебя доставать? Тебе разве до них? Еще надо спасибо сказать нашим односельчанам, что они всем говорят о смерти Веды, когда у них приезжие ее адрес спрашивают, а то бы давно уже палаточный городок в нашем парке вырос! И как эта «баба с веслом» к нам проскочила, интересно? Небось точный адрес знала? «Здравствуйте, меня не ждали, а я приперлась».

– Валюша, ты утром не с той ноги встал? – улыбнулась Олеся. – Ворчишь, как столетний старик. Ты же сам мне недавно предлагал открыть салон параНЕНОрмальных услуг.

– ПараНОрмальных услуг, и нечего ерничать и смеяться над серьезными вещами, – обиделся приятель. – Просто сейчас не самое подходящее время для этого, ты сама говорила. Сначала нужно «урегулировать конфликт», а уж потом… И встал я сегодня как раз с той ноги, с которой и требовалось, да вот толку от этого никакого. Сначала Васька меня чуть не угробил, удивляюсь, как я вообще ноги себе из-за него не переломал. Потом твоя «разлюбезная» Фата меня оскорбила ни за что ни про что, а в довершение ко всему еще и этот неизвестный браконьер всю мою нервную систему взвинтил до невозможности. И какое после всего этого у меня может быть настроение? А от настроения и внешний вид зависит, между прочим! Я человек благородный, чувствительный и впечатлительный, со мной так нельзя, – бурно возмущался Валя.

– Успокойся, ради бога, чувствительный-впечатлительный ты наш, – засмеялась девушка. – Ничего с твоей внешностью не случилось, наоборот, ты прекрасно выглядишь.

– Ах, ма шер, как это мило, – мигом оживился Валя, кокетливо стрельнув в ее сторону глазками и расплываясь в улыбке. – Ты действительно считаешь, что я хорошо выгляжу?

– Не просто хорошо, а великолепно, – подтвердила Олеся. – Загорел за эти две недели, отъелся…

– Что значит отъелся? – насторожился Валентин. – Ты хочешь сказать, что я растолстел? Какой кошмар!

– Да нет, не растолстел, а просто обрумянился.

– Час от часу не легче, – охнул молодой человек, резко остановился и посмотрел на подругу испуганным взглядом. – Как это обрумянился? С какого бока?!

– Валюша, верни глаза на место, видел бы ты сейчас себя в зеркале! – захохотала Олеся и, схватив его под руку, потащила дальше. – Пошли быстрее, нечего стоять столбом. Обрумянился – это значит, что от чистого воздуха, от употребления в пищу натуральной сметаны, свежих яичек и парного молока цвет твоего лица стал более здоровым и румяным.

– Правда?

– Чес слово.

– Слава тебе господи, а то уж я подумал, что начинаю набирать лишний вес, – облегченно вздохнул Валя, настороженно ощупывая свои бока. – На меня же тогда ничего из одежды не налезет, а вещи у меня, сама знаешь, все фирменные. Если придется все это менять, покупать новые туалеты, мои финансовые ресурсы расползутся по всем швам, и я превращусь в безнадежного банкрота.

– Успокойся, ради бога! Тебя сколько ни корми, толку мало, все равно ты тощий, как спичка, – хихикнула Олеся. – Не в коня корм, одним словом, поэтому банкротство тебе не грозит.

– Это свидетельствует о моем отменном здоровье, – заметил Валя. – А еще о том, что обменные процессы в моем организме работают так, как и положено. Да, я люблю вкусно поесть, это что, запрещено законом?!

– Кто же спорит-то? Ешь, сколько влезет, мне совершенно нет дела до твоих обменных процессов, – отмахнулась Олеся. – Тоже мне, нашел тему для разговора.

– Ну вот, мы уже к пруду скоро подойдем, а ни одного кряка еще не слышно, – скорбно вздохнул Валентин. – Наши симпатичные уточки теперь сюда точно не вернутся, а я уже так к ним привязался! Ой, а ты Сержу не забыла позвонить?

– Не забыла, не забыла, он придет сразу на место, – отмахнулась Олеся, напряженно всматриваясь в даль. – Валя, ты… никого не видел? – осторожно спросила она.

– Где? – удивился парень.

– Вон там, за деревьями.

– Нет, никого я не заметил, – пожал Валентин плечами. – А кого я должен был увидеть?

– Мне показалось, что там кто-то стоял, вон за той березой, и был он в цветной рубашке. Неужели за нами следят?

– Тебе наверняка показалось, нет там никого, у меня зрение стопроцентное, – сказал Валя, пристально разглядывая дерево и кусты вокруг него. – Это просто ветер ветки и цветы шевелит, а ты их приняла за рубашку, – засмеялся он.

– Ты так думаешь?

– Ну, если тебе от этого полегчает, то давай пройдемся и посмотрим. Только я тебя уверяю, что там никого нет. Я бы обязательно заметил, ты же знаешь, какой я глазастый.

– Да, наверное, ты прав, – согласилась Олеся, успокаиваясь. – Кстати, что-то я сегодня Виктора не видела, он хоть завтракал?!

– Когда я в кухню пришел, кофе в кофеварке еще горячий был, значит, он завтракал, – ответил Валя. – Воронин опять на чердак забрался, он там теперь целыми сутками пропадает, все литературу твоей прабабки изучает и с руническими пластинами возится. Когда ему попадается что-нибудь интересное, все – пиши пропало, он может не спать, не пить, не есть и вообще выпасть из действительности. Нет, вот насчет не есть – это я, кажется, погорячился, Воронин мелет все подряд, как мясорубка, даже и выпав из действительности.

– Похоже, что он в самом деле выпал, я его уже три дня вижу только мельком, – засмеялась Олеся. – Пронесется мимо, как метеор, с отсутствующим взглядом, я ему – привет, – а он только кивнет головой и дальше летит. Ты ему хоть еду на чердак носи, что ли.

– А я что делаю? Если бы я Воронина не подкармливал, он бы давно ножки протянул, ему ведь лень лишний раз спуститься в столовую, – фыркнул Валя. – Он там неплохо устроился! Сидит себе в кресле-качалке конца восемнадцатого века, вместо стола приспособил сундук девятнадцатого века, на сундуке стоит бронзовый канделябр вообще века семнадцатого… короче, ушел в прошлое с головой наш историк! Для него этот чердак настоящий Клондайк.

– Нужно будет потом там разобраться как следует, – сказала Олеся. – Лишнее выбросить, а то, что представляет интерес, привести в надлежащий вид и…

– И отвезти в антикварный магазин! – подсуетился Валя и принялся возбужденно объяснять: – Я тебе уже говорил – один этот сундук чего стоит! Если его как следует отреставрировать, с руками оторвут. Знаешь, сколько за него денег можно огрести? Мама не горюй! А если и кресло отреставрировать? Это же мечта любого разжиревшего олигарха! А канделябры? Настоящая бронза, да еще и семнадцатый век. Представляешь, сколько это может стоить?

– Нет, не представляю, – усмехнулась девушка, пожимая плечами.

– Леська, да на одном этом чердачном барахле, что тебе оставила твоя прабабуля, можно прожить безбедно года три, а то и больше, я уж не говорю обо всем остальном.

– Я тебе уже, кажется, объясняла, что ничего не собираюсь продавать из этого дома. Говорила или нет? – нахмурилась Олеся.

– Ну, да, да, – буркнул Валя. – Только я понять не могу, зачем тебе весь этот антиквариат нужен, если он все равно на чердаке пылится и потихоньку разваливается.

– Не волнуйся, я что-нибудь такое придумаю, чтобы он не пылился и не развалился.

– Такие бабки пропадают, и все зазря, – недовольно проворчал Валентин. – Совсем не коммерческий ты человек, ма шер, а в наше время так нельзя, деньги любят счет и рациональное применение. Они у тебя, можно сказать, под ногами валяются, вернее над головой повисли, а ты так беспечно к этому относишься.

– Валь, отстань от меня, ради бога, мне не до этого сейчас, всему свое время, – отмахнулась Олеся. – Ну вот, мы на месте, – сказала она, когда они подошли почти к самому пруду.

– Что-то я Сержа не вижу, – нахмурился Валентин. – Ты ему точно звонила?

– Звонила, и он сказал, что скоро подойдет, а пока мы и сами можем посмотреть, что к чему, – ответила Олеся. – Показывай, откуда стреляли, и вообще, как это происходило.

– Я не собираюсь ничего тут смотреть и показывать, пока Серж не придет, – уперся Валя.

– Боишься? – усмехнулась Олеся.

– Боюсь, ну и что?!

– Тогда я одна пойду!

– Ты что, со своей головой поссорилась? – изумился Валя, покрутив пальцем у виска. – Куда ты пойдешь одна?

– Но ведь ты же не хочешь меня сопровождать?

– А зачем нам торопиться-то? Горит, что ли? Придет наш Серж, и тогда… О, а вон, кстати, и он, – сказал Валентин, увидев на тропинке молодого человека. – Он тебя и проводит, а я уж лучше со стороны понаблюдаю. Серж, дорогой, как же я рад тебя видеть! Ты представляешь, какой ужас, – закричал он, бросаясь к Сержу. – Нашими уточками, видно, кто-то решил пообедать. Дичи захотелось проходимцу, ну не наглость ли?!

– Доброе утро! Что здесь произошло? – хмуро поинтересовался Сергей. – Кому взбрело в голову стрелять уток на частной территории? Сколько лет они сюда прилетают, и никогда такого не было.

– А я о чем? Я и говорю – форменное безобразие, – с новой силой затрещал Валя. – Этот участок и пруд – частная собственность, и раз дикие утки прилетают именно сюда, значит, и они тоже наша частная собственность. Нужно срочно сообщить шерифу про эту вопиющую наглость с ружьем!

– Валь, успокойся, ради бога, – сморщилась Олеся. – Привет, Сергей, – кивнула она молодому человеку. – Валентин утверждает, что ружье было с глушителем, вот что меня удивило.